Черное кофе какая ошибка

Ошибка ли так говорить: «черное кофе»?

2020-04-15T16:51:00+05:00

Любопытные факты о русском языке

Уроки русского

2020-04-15T11:51:00+00:00

Любопытные
факты публикуют портал «Грамота.ру» совместно с Институтом русского языка РАН.

Ох, уж эти
предложно-падежные сочетания. Особенно, если вы произносите название
населенного пункта. Здесь всегда было строгая форма –например, в Кушнаренкове,
в Акбердине. Именно так всегда велели писать и говорить. Но часы тикают. И сейчас
можно говорить и В Кушнаренково, в Акбердино. Это считается дозволительным
разговорным вариантом, а не ошибкой.

Слово кофе
мужского рода в образцовой речи и среднего рода в разговорной. Поэтому вариант
«Черное кофе» — не эталон, но и не ошибка. Еще в начале 20ого века эта норма
было прописана в В «Толковом словаре русского языка» под редакцией Дмитрия
Ушакова (1934–1940): кофе — мужской род и в разговорной речи средний род. Так
же словари пишут и сейчас.

С вопросом:
какого рода это слово, надо быть осторожнее. Слово тень, к примеру, в
исторические времена было мужского рода. Именно поэтому у нас есть слово тенёк,
по аналогии: день-денек, пень-пенек. Слово метро тоже раньше было мужского
рода.

Остерегайтесь
обвинять человека в безграмотности, если слышите неправильное, как вам кажется,
ударение. Язык постоянно меняется, и то, что сейчас считается нормой, когда-то
могло быть ошибкой и наоборот. Например, раньше говорили библио́тека, суффи́кс,
лы́жня, а́бзац. Сейчас это на слух воспринимается как «полный бред».

Есть правила
в русском языке, которые точно придумывали мужчины. Собирательные числительные
(двое, трое, четверо) в образцовой речи можно употреблять со словами,
называющими лиц мужского пола, но с названиями лиц женского пола — нельзя. Трое
мальчиков — это абсолютная норма, а трое девочек — ошибка. Надо говорить: три
девочки.

Другие выпуски

2023-05-11T16:50:00+05:00

2023-05-11T12:45:00+05:00

2023-05-11T10:41:00+05:00

2023-04-26T15:17:00+05:00

2023-04-26T12:12:00+05:00

2023-04-26T11:07:00+05:00

2023-03-21T10:29:00+05:00

2023-03-07T11:20:00+05:00

2023-03-03T10:33:00+05:00

2023-03-01T10:28:00+05:00

Ответ:

Так… методом исключения —

Черное кофе — не верно, правильно — чёрный кофе.

Четырех товарищей — не верно, правильно — четверых товарищей.

Обеих подруг — верно.

Самый быстрейший  — не верно, правильно — наибыстрейший.

То есть правильный вариант 3 (обеих подруг).

Не благодари

Правила правописания — это общественный договор. То, как мы договорились записывать звучащую речь, чтобы нам было проще друг друга понимать. Есть устойчивое заблуждение, что правила создают лингвисты: группа академиков сидит и изобретает, чтобы жизнь мёдом не казалась. На самом деле многое, что непросвещённому человеку кажется странным, обусловлено историей нашего языка. Современное правописание отражает либо произношение прошлого, либо исторические процессы, которые давным-давно происходили в русском языке.

Например, слово треугольник: вроде бы три угла, а пишется буква «е». Как будто назло здесь надо писать другую букву, чтобы нам было сложнее. А если мы копнём в историю, то увидим, что на самом деле здесь выделяется приставка тре-, которая восходит ещё к церковнославянскому. И она была усилительной приставкой со значением «много». Эта же приставка есть в словах треволнение, трезвон — звон во все колокола, а не три колокола, треклятый — «многократно клятый», а не «три раза проклятый», тресвятой — «тресвятая Богородица», трезубец, треножник и так далее. Здесь получилось, что первоначально усилительное значение сблизилось со значением числительного три. Трезвучие — аккорд из трёх звуков, трезубец с тремя зубцами, треугольник с тремя углами. И мы теперь воспринимаем треугольник как слово, состоящее из слов три и угол. Хорошо бы рассказывать в школе такие истории, чтобы ученики понимали, что непонятное написание — не чья-то фантазия, а то, что сложилось исторически.

— Насколько страшно делать ошибки?

— В нашем обществе делать ошибки достаточно страшно, потому что, к сожалению, не распространено спокойное отношение к отклонениям от литературной нормы. Мы любим искать ошибки в речи друг друга, ругать за них, хотя не всегда успеваем разобраться, действительно ли имеем дело с ошибкой. Если вы выйдете на улицу и попросите сто человек — достаточно грамотных, но далёких от филологической науки, оценить нормативность четырёх вариантов: звóнит, чёрное кофе, живу в Строгине и стыдóба, большинство скажет, что все четыре варианта — ошибки, причём довольно грубые. Хотя эти варианты совершенно разные по степени нормативности:

• звóнит не допускается в литературной норме;
• чёрное кофе — вариант, допустимый в разговорной речи, при том что эталонный вариант — чёрный кофе;
• в Строгине — предпочтительный вариант, а живу в Строгино допустимо только в той же разговорной речи;
• стыдóба — единственно правильный вариант, только так и нужно говорить, согласно всем словарям русского языка.

Но при этом у каждого носителя в голове свой эталон, что правильно, а что неправильно, и раздражают именно отклонения от этого эталона. Замечают ошибки, которые на слуху, а менее известные не замечают.

Грамматические, лексические и орфоэпические ошибки (если это не касается самых обсуждаемых слов наподобие договор и звонит) люди готовы простить охотнее, чем ошибки в правилах правописания. Привычный облик слова носителям особенно больно видеть искажённым. Именно поэтому любые попытки изменить правила правописания общество воспринимает так болезненно: кажется, что искажение облика слова — это искажение самого языка. Правописание и язык постоянно смешивают.

— А как к ошибкам относятся лингвисты?

— Лингвисты гораздо спокойнее, чем далёкие от филологии люди. Лингвисты больше знают об истории языка, о том, что норма допускает варианты, что варианты находятся в движении и что вчерашние ошибки сегодня могут стать нормой, а сегодняшние нормы завтра могут стать ошибками.

Правила правописания — это общественный договор. То, как мы договорились записывать звучащую речь, чтобы нам было проще друг друга понимать. Есть устойчивое заблуждение, что правила создают лингвисты: группа академиков сидит и изобретает, чтобы жизнь мёдом не казалась. На самом деле многое, что непросвещённому человеку кажется странным, обусловлено историей нашего языка. Современное правописание отражает либо произношение прошлого, либо исторические процессы, которые давным-давно происходили в русском языке.

Например, слово треугольник: вроде бы три угла, а пишется буква «е». Как будто назло здесь надо писать другую букву, чтобы нам было сложнее. А если мы копнём в историю, то увидим, что на самом деле здесь выделяется приставка тре-, которая восходит ещё к церковнославянскому. И она была усилительной приставкой со значением «много». Эта же приставка есть в словах треволнение, трезвон — звон во все колокола, а не три колокола, треклятый — «многократно клятый», а не «три раза проклятый», тресвятой — «тресвятая Богородица», трезубец, треножник и так далее. Здесь получилось, что первоначально усилительное значение сблизилось со значением числительного три. Трезвучие — аккорд из трёх звуков, трезубец с тремя зубцами, треугольник с тремя углами. И мы теперь воспринимаем треугольник как слово, состоящее из слов три и угол. Хорошо бы рассказывать в школе такие истории, чтобы ученики понимали, что непонятное написание — не чья-то фантазия, а то, что сложилось исторически.

— Насколько страшно делать ошибки?

— В нашем обществе делать ошибки достаточно страшно, потому что, к сожалению, не распространено спокойное отношение к отклонениям от литературной нормы. Мы любим искать ошибки в речи друг друга, ругать за них, хотя не всегда успеваем разобраться, действительно ли имеем дело с ошибкой. Если вы выйдете на улицу и попросите сто человек — достаточно грамотных, но далёких от филологической науки, оценить нормативность четырёх вариантов: звóнит, чёрное кофе, живу в Строгине и стыдóба, большинство скажет, что все четыре варианта — ошибки, причём довольно грубые. Хотя эти варианты совершенно разные по степени нормативности:

• звóнит не допускается в литературной норме;
• чёрное кофе — вариант, допустимый в разговорной речи, при том что эталонный вариант — чёрный кофе;
• в Строгине — предпочтительный вариант, а живу в Строгино допустимо только в той же разговорной речи;
• стыдóба — единственно правильный вариант, только так и нужно говорить, согласно всем словарям русского языка.

Но при этом у каждого носителя в голове свой эталон, что правильно, а что неправильно, и раздражают именно отклонения от этого эталона. Замечают ошибки, которые на слуху, а менее известные не замечают.

Грамматические, лексические и орфоэпические ошибки (если это не касается самых обсуждаемых слов наподобие договор и звонит) люди готовы простить охотнее, чем ошибки в правилах правописания. Привычный облик слова носителям особенно больно видеть искажённым. Именно поэтому любые попытки изменить правила правописания общество воспринимает так болезненно: кажется, что искажение облика слова — это искажение самого языка. Правописание и язык постоянно смешивают.

— А как к ошибкам относятся лингвисты?

— Лингвисты гораздо спокойнее, чем далёкие от филологии люди. Лингвисты больше знают об истории языка, о том, что норма допускает варианты, что варианты находятся в движении и что вчерашние ошибки сегодня могут стать нормой, а сегодняшние нормы завтра могут стать ошибками.

А вариант зво́нит всем законам русского языка соответствует, это объективный процесс, что ударение с окончания переходит на корень (когда-то было кури́т, стало кýрит, дари́т, стало да́рит, цени́т стало цéнит, было учи́т стало ýчит). Но почему-то некоторое время назад это слово попало в списки слов, которые вспоминают каждый раз в разговоре о грамотной речи, и считают маркерами безграмотности. Поэтому пока нормативным вариант не признаётся. А такое же ударение вклю́чит, которое тоже законам языка соответствует и у грамотных людей такого отторжения не вызывает, недавно появилось в словарях с пометой «разговорное».

Настал момент, когда лингвисты сказали: «Да, это не ошибка, так можно говорить». На основе многолетних исследований, на основе глубокого знания русской орфоэпии, решили, что этот вариант имеет право на существование.

— А со своей точки зрения вы могли бы побыть предсказателем и привести примеры слов, которые в скором времени могли бы стать нормативными?

— Не нужно быть предсказателем, чтобы назвать некоторые варианты, за которыми, скорее всего, будущее. Зво́нит из их числа, но в скором времени: для языка это и через десятки лет, сто лет для языка если не доля секунды, то пара секунд. Скорее всего, будущее и за свéрлит. Очевидно, что включи́т через какое-то время умрёт, и будет только вклю́чит.

Лингвисты давно уже говорят о том, что те немногие слова, где произносится [шн] вместо [ч’н] со временем тоже отомрут, и будет произношение, приближённое к написанию: мы ведь перестали говорить кори[ш]невый, було[ш]ная, моло[ш]ный и стали говорить кори[ч’]невый, було[ч’]ная и моло[ч’]ный. Наверное, это вопрос нескольких десятилетий или ста лет. Но наши прогнозы относительно языка необязательны к исполнению языком. Так что можем как угодно предсказывать, а язык возьмёт и решит по-своему.

— Каков, на ваш взгляд, топ-5 ошибок русских классиков, за которые нынешние граммар-наци их застыдили бы.

— Многое из того, что сейчас считается ошибкой, тогда считалось нормой, и когда Набоков говорил библио́тека, это было нормативным и даже несколько элитарным произношением. И когда Гумилёв использовал рифму мира́жи, это не был перенос в угоду рифме, это было нормативное произношение. И когда Маяковский рифмовал паркете — Гете, это тоже было нормально тогда. Тогда по-другому произносили имя немецкого классика. Но сейчас бы такое произношение вызвало у граммар-наци, не знакомых с историей языка, приступы сердечные.

— Как исторически сложившиеся нормы становились правилами? Когда и как их начали описывать?

— Я, пожалуй, вспомню книгу «Обзор предложений по усовершенствованию русской орфографии», она вышла в 1965 году. В те годы готовилась, но не была реализована реформа русского правописания. Та самая реформа, от которой в памяти народной осталось, что предлагали писать заяц через «е» и огурцы с буквой «и».

Там собраны все предложения, которые когда-либо высказывались об изменении русского письма. И там говорится о том, что с середины XVIII века начинает создаваться теория русского правописания. Именно с этого времени нормы орфографии не только стихийно складываются, а затем закрепляются в грамматиках, но и сознательно создаются и перестраиваются. А в конце века вышли книги Якова Карловича Грота «Спорные вопросы русского правописания от Петра Великого доныне» и «Справочник русского правописания», и стала понятна неупорядоченность правил. Поэтому в самом конце XIX века начались разговоры о том, что надо реформировать русскую орфографию. Это была как раз подготовка реформы, которая прошла в 1917–1918 годах. XX век — полная картина строительства русской орфографии: теория русской орфографии, ликвидация разнобоя и неупорядоченности, которые были в русском письме. Единая, стройная и в целом логичная орфография — заслуга XX века.

«С середины XVIII века и доныне» — это время, когда люди пытались осмыслить, почему мы пишем так, как пишем, найти основания для правил и установить, какой принцип главный для русской орфографии. В первой половине XIX века господствовал традиционный принцип — найти этимологически наиболее достоверный письменный облик слова и предложить его для всеобщего использования. Сейчас действуют по фонематическому, или морфологическому, принципу: мы одну морфему пишем всегда одинаково, даже если в разных словах произносим по-разному. Его становление — это уже XX век.

— Кафедра русского языка филфака МГУ раскритиковала свод правил русской орфографии и пунктуации, проект которого появился в конце прошлого года. Лингвисты посчитали, что он понятен только специалисту, а не человеку, который хочет узнать, как ему написать слово и не ошибиться. Для кого пишется новый свод? И можно ли будет его использовать как справочник?

— Существующий свод правил русской орфографии и пунктуации, который был принят в 1956 году, во многих пунктах устарел и не используется. Появилось громадное количество слов, правописание которых сводом не регулируется (интернет-, онлайн-, медиа-) или регулируется, но на практике сейчас пишется не так. В 1956 году слово бог можно было писать только со строчной буквы, но с 80-90-х годов стало равноправным написание прописной, и сейчас это закреплено словарями и справочниками.

Какие-то правила в 1956 году были сформулированы неточно и неполно. Но сейчас у лингвистов появилось много новых инструментов наблюдения за языком, по которым можно смотреть на миллионах примеров, как ведут себя слова. За эти полвека теория русской орфографии существенно продвинулась вперёд, появилась возможность правила сформулировать более полно, подробно и точно, а также привести их в соответствие с современной письменной практикой.

А вариант зво́нит всем законам русского языка соответствует, это объективный процесс, что ударение с окончания переходит на корень (когда-то было кури́т, стало кýрит, дари́т, стало да́рит, цени́т стало цéнит, было учи́т стало ýчит). Но почему-то некоторое время назад это слово попало в списки слов, которые вспоминают каждый раз в разговоре о грамотной речи, и считают маркерами безграмотности. Поэтому пока нормативным вариант не признаётся. А такое же ударение вклю́чит, которое тоже законам языка соответствует и у грамотных людей такого отторжения не вызывает, недавно появилось в словарях с пометой «разговорное».

Настал момент, когда лингвисты сказали: «Да, это не ошибка, так можно говорить». На основе многолетних исследований, на основе глубокого знания русской орфоэпии, решили, что этот вариант имеет право на существование.

— А со своей точки зрения вы могли бы побыть предсказателем и привести примеры слов, которые в скором времени могли бы стать нормативными?

— Не нужно быть предсказателем, чтобы назвать некоторые варианты, за которыми, скорее всего, будущее. Зво́нит из их числа, но в скором времени: для языка это и через десятки лет, сто лет для языка если не доля секунды, то пара секунд. Скорее всего, будущее и за свéрлит. Очевидно, что включи́т через какое-то время умрёт, и будет только вклю́чит.

Лингвисты давно уже говорят о том, что те немногие слова, где произносится [шн] вместо [ч’н] со временем тоже отомрут, и будет произношение, приближённое к написанию: мы ведь перестали говорить кори[ш]невый, було[ш]ная, моло[ш]ный и стали говорить кори[ч’]невый, було[ч’]ная и моло[ч’]ный. Наверное, это вопрос нескольких десятилетий или ста лет. Но наши прогнозы относительно языка необязательны к исполнению языком. Так что можем как угодно предсказывать, а язык возьмёт и решит по-своему.

— Каков, на ваш взгляд, топ-5 ошибок русских классиков, за которые нынешние граммар-наци их застыдили бы.

— Многое из того, что сейчас считается ошибкой, тогда считалось нормой, и когда Набоков говорил библио́тека, это было нормативным и даже несколько элитарным произношением. И когда Гумилёв использовал рифму мира́жи, это не был перенос в угоду рифме, это было нормативное произношение. И когда Маяковский рифмовал паркете — Гете, это тоже было нормально тогда. Тогда по-другому произносили имя немецкого классика. Но сейчас бы такое произношение вызвало у граммар-наци, не знакомых с историей языка, приступы сердечные.

— Как исторически сложившиеся нормы становились правилами? Когда и как их начали описывать?

— Я, пожалуй, вспомню книгу «Обзор предложений по усовершенствованию русской орфографии», она вышла в 1965 году. В те годы готовилась, но не была реализована реформа русского правописания. Та самая реформа, от которой в памяти народной осталось, что предлагали писать заяц через «е» и огурцы с буквой «и».

Там собраны все предложения, которые когда-либо высказывались об изменении русского письма. И там говорится о том, что с середины XVIII века начинает создаваться теория русского правописания. Именно с этого времени нормы орфографии не только стихийно складываются, а затем закрепляются в грамматиках, но и сознательно создаются и перестраиваются. А в конце века вышли книги Якова Карловича Грота «Спорные вопросы русского правописания от Петра Великого доныне» и «Справочник русского правописания», и стала понятна неупорядоченность правил. Поэтому в самом конце XIX века начались разговоры о том, что надо реформировать русскую орфографию. Это была как раз подготовка реформы, которая прошла в 1917–1918 годах. XX век — полная картина строительства русской орфографии: теория русской орфографии, ликвидация разнобоя и неупорядоченности, которые были в русском письме. Единая, стройная и в целом логичная орфография — заслуга XX века.

«С середины XVIII века и доныне» — это время, когда люди пытались осмыслить, почему мы пишем так, как пишем, найти основания для правил и установить, какой принцип главный для русской орфографии. В первой половине XIX века господствовал традиционный принцип — найти этимологически наиболее достоверный письменный облик слова и предложить его для всеобщего использования. Сейчас действуют по фонематическому, или морфологическому, принципу: мы одну морфему пишем всегда одинаково, даже если в разных словах произносим по-разному. Его становление — это уже XX век.

— Кафедра русского языка филфака МГУ раскритиковала свод правил русской орфографии и пунктуации, проект которого появился в конце прошлого года. Лингвисты посчитали, что он понятен только специалисту, а не человеку, который хочет узнать, как ему написать слово и не ошибиться. Для кого пишется новый свод? И можно ли будет его использовать как справочник?

— Существующий свод правил русской орфографии и пунктуации, который был принят в 1956 году, во многих пунктах устарел и не используется. Появилось громадное количество слов, правописание которых сводом не регулируется (интернет-, онлайн-, медиа-) или регулируется, но на практике сейчас пишется не так. В 1956 году слово бог можно было писать только со строчной буквы, но с 80-90-х годов стало равноправным написание прописной, и сейчас это закреплено словарями и справочниками.

Какие-то правила в 1956 году были сформулированы неточно и неполно. Но сейчас у лингвистов появилось много новых инструментов наблюдения за языком, по которым можно смотреть на миллионах примеров, как ведут себя слова. За эти полвека теория русской орфографии существенно продвинулась вперёд, появилась возможность правила сформулировать более полно, подробно и точно, а также привести их в соответствие с современной письменной практикой.

Они задумались об этом ещё в конце 80-х годов. Дальше начались 90-е — время бурных преобразований, и как раз на рубеже веков, в начале нулевых годов, комиссия представила проект правил русского правописания. Тогда лингвисты предложили единичные, немногочисленные изменения правил. Не для того, чтобы что-то упростить или узаконить, а для того, чтобы убрать отступления от главных принципов русской графики и орфографии.

Например, написание слова конвейер или фейерверк с «й» нарушает слоговой принцип русской орфографии, поэтому «й» предложили убрать. Но тогда, 20 лет назад, даже эти немногочисленные изменения вызвали шквал народного негодования. Поднялась буря: спрашивали, сколько госдеп заплатил лингвистам за то, что они убивают язык. Последовал окрик сверху, мол, не время реформировать русское правописание, хотя лингвисты не предлагали никаких реформ — они предлагали частные изменения.

Работа была остановлена, нового свода правил русской орфографии мы не получили. Но то, что лингвисты сделали, вышло тогда на правах полного академического справочника «Правила русской орфографии и пунктуации» под редакцией Владимира Владимировича Лопатина. В нулевые годы этот справочник был самым полным, подробным, авторитетным и современным справочником правописания. Его выпустили в 2006 году и с тех пор неоднократно переиздавали. Но свода правил так и не было.

Сейчас планируется создать два разных свода: полный и краткий свод русской орфографии. У них разные задачи и разная история. У Института русского языка имени Виноградова есть государственное задание на создание полного свода русской орфографии к концу 2023 года. Правила по кусочкам обсуждают на заседаниях Орфографической комиссии РАН. Правила создаются полные, современные, фундаментальные. Именно этот свод, когда будет готов, должен быть утверждён в качестве современного свода правил русской орфографии.

Краткий свод создаётся по инициативе Министерства просвещения. Министерство говорит о необходимости базы для каждого грамотного человека. Проект такого свода Минпросвещения предложило в ноябре, и его раскритиковала не только кафедра русского языка МГУ, но и орфографическая комиссия, потому что сделан он был непрофессионально. Лингвисты сказали, что проект нуждается в доработке. Министерство к критике прислушалось и проект отозвало.

В апреле этого года представили вторую версию того краткого свода орфографических правил, сделанную уже лингвистами. Получилось экспериментальное описание основных правил русской орфографии. Там есть, например, разделы «Правила, основанные на морфологическом принципе», «Правила, основанные на фонетическом принципе», что объясняет, где действуют те или иные принципы русской орфографии. Комиссия обсудила проект и пришла к выводу, что его можно использовать в качестве справочника по русскому правописанию.

Они задумались об этом ещё в конце 80-х годов. Дальше начались 90-е — время бурных преобразований, и как раз на рубеже веков, в начале нулевых годов, комиссия представила проект правил русского правописания. Тогда лингвисты предложили единичные, немногочисленные изменения правил. Не для того, чтобы что-то упростить или узаконить, а для того, чтобы убрать отступления от главных принципов русской графики и орфографии.

Например, написание слова конвейер или фейерверк с «й» нарушает слоговой принцип русской орфографии, поэтому «й» предложили убрать. Но тогда, 20 лет назад, даже эти немногочисленные изменения вызвали шквал народного негодования. Поднялась буря: спрашивали, сколько госдеп заплатил лингвистам за то, что они убивают язык. Последовал окрик сверху, мол, не время реформировать русское правописание, хотя лингвисты не предлагали никаких реформ — они предлагали частные изменения.

Работа была остановлена, нового свода правил русской орфографии мы не получили. Но то, что лингвисты сделали, вышло тогда на правах полного академического справочника «Правила русской орфографии и пунктуации» под редакцией Владимира Владимировича Лопатина. В нулевые годы этот справочник был самым полным, подробным, авторитетным и современным справочником правописания. Его выпустили в 2006 году и с тех пор неоднократно переиздавали. Но свода правил так и не было.

Сейчас планируется создать два разных свода: полный и краткий свод русской орфографии. У них разные задачи и разная история. У Института русского языка имени Виноградова есть государственное задание на создание полного свода русской орфографии к концу 2023 года. Правила по кусочкам обсуждают на заседаниях Орфографической комиссии РАН. Правила создаются полные, современные, фундаментальные. Именно этот свод, когда будет готов, должен быть утверждён в качестве современного свода правил русской орфографии.

Краткий свод создаётся по инициативе Министерства просвещения. Министерство говорит о необходимости базы для каждого грамотного человека. Проект такого свода Минпросвещения предложило в ноябре, и его раскритиковала не только кафедра русского языка МГУ, но и орфографическая комиссия, потому что сделан он был непрофессионально. Лингвисты сказали, что проект нуждается в доработке. Министерство к критике прислушалось и проект отозвало.

В апреле этого года представили вторую версию того краткого свода орфографических правил, сделанную уже лингвистами. Получилось экспериментальное описание основных правил русской орфографии. Там есть, например, разделы «Правила, основанные на морфологическом принципе», «Правила, основанные на фонетическом принципе», что объясняет, где действуют те или иные принципы русской орфографии. Комиссия обсудила проект и пришла к выводу, что его можно использовать в качестве справочника по русскому правописанию.