Дата обороны ошибки

Вторая Битва при Шипке
Русско-турецкая война (1877—1878)
Защита «Орлиного гнезда» орловцами и брянцами 12 августа 1877 года (Попов А.Н., 1893).
Дата	21-26 август 1877
Место	Шипкинский перевал, Болгария
Итог	Победа русских
Стороны
Российская империя Османская империя
Командующие
генерал-лейтенат Николай Столетов Сулейман-паша
Силы сторон
6000, 27 орудий 30 000, 48 орудие
Потери
Более 2500 убитых и раненых 3000 убитых и раненых

Русско-турецкая война (1877—1878)

Балканы • Кавказ • Чёрное море • Дунай • Ардаган • Драмдаг • Баязет • Галац • Систов • Никополь • Шипка (1) • Казанлык • Даяр • Зивин • Езерче • Велико-Тырново • Ени-Загра • Эски-Загра • Джуранлы • Аладжа • Плевна • Шипка (2) • Кашкбаир и Карахасанкой • Лом • Ловча • Кызыл-Тепе • Кацерово и Аблава • Шипка (3) • Чаиркой • Карс • Телиш • Тетевен • Деве-бойну • Горни-Дубник • Ташкессен • Шейново • Пловдив

Оборона Шипки — один из ключевых и наиболее известных эпизодов в русско-турецкой войне 1877—78 годов.

После перехода русской армии через Дунай, главнокомандующий решил безотлагательно овладеть проходами через Балканский хребет, для дальнейшего движения вглубь Турции. Передовой отряд генерала Гурко, перейдя через Хаинкиойский перевал и разбив турок у деревни Уфланы и города Казанлыка, 5 июля приблизился с южной стороны к перевалу Шипка, занятому турецким отрядом (около 5 тыс. человек) под командованием Хулюсси-паши. В тот же день отряд генерала Святополка-Мирского атаковал Шипку с северной стороны, но атака была отбита. 6 июля генерал Гурко предпринял атаку перевала с юга и тоже потерпел неудачу. Тем не менее Хулюсси-паша, считая своё положение опасным, в ночь с 6-го на 7-е ушёл боковыми дорогами в город Калофер, бросив на своих позициях артиллерию. Затем Шипка была немедленно занята войсками князя Святополка-Мирского. После отступления передового отряда генерала Гурко из Забалканья, Шипка вошла в район южного фронта русской армии, вверенного охране войск генерала Радецкого (8-й корпус, часть 2-го, 4-я стрелковая бригада и болгарское ополчение), которые пришлось растянуть более чем на 100 верст; общий резерв расположился у Тырнова.

Перевал Шипка идёт по узкому отрогу главного Балканского хребта, постепенно повышаясь до горы св. Николая, откуда дорога круто спускается в долину Тунджи. Параллельно этому отрогу, отделяясь от него глубокими и частью лесистыми ущельями, с востока и запада тянутся горные кряжи, господствующие над перевалом, но соединённые с ним лишь в 2-3 местах более или менее удобопроходимыми перешейками. Позиция, занятая русскими войсками на Шипке, совершенно не соответствовала тактическим требованиям: единственная её выгода состояла в её малодоступности. Растянувшись на несколько верст в глубину, по крайне узкому (25-30 саженей) гребню, она подвергалась на всём своём протяжении перекрёстному огню с соседних господствующих высот, не представляя ни естественных прикрытий, ни удобств для перехода в наступление. При всём том, в силу стратегических требований, необходимо было во что бы то ни стало удерживать этот проход в наших руках.

В начале августа 1877 года Радецкий имел основательные причины опасаться перехода армии Сулеймана-паши в северную Болгарию, по одному из восточных проходов, и наступления её на Тырнов. Поэтому когда были получены тревожные известия (оказавшиеся впоследствии преувеличением) об усилении неприятельских войск против наших отрядов около городов Елены и Златарицы, то общий резерв был направлен (8 августа) к этим пунктам и таким образом удалился от Шипки на расстояние 3-4 больших переходов. Между тем Сулейман, после отступления генерала Гурко, задался целью овладеть Шипкой и к 8 августа сосредоточил против неё около 28 тысяч, при 36 орудиях. У нас в это время находились на перевале только Орловский пехотный полк и 5 болгарских дружин (всего до 4 тыс. человек), с 27 орудиями, к которым, уже во время боя следующего дня, прибыл из города Сельви Брянский полк, увеличивший число защитников Шипки до 6 тысяч.

Утром 9 августа неприятельская артиллерия, заняв гору Малый Бедек, к востоку от Шипки, открыла огонь. Последовавшие затем атаки турецкой пехоты, сначала с юга, потом с востока, были отражены русскими. Бой длился весь день; ночью русским войскам, ожидавшим повторения атаки, пришлось укреплять свои позиции. 10 августа турки не возобновляли атак, и дело ограничивалось артиллерийской и ружейной перестрелкой. Между тем Радецкий, получив известие об опасности, угрожающей Шипке, двинул туда общий резерв; но он мог прибыть, и то при усиленных переходах, только 11-го числа; кроме того, приказано было идти на Шипку ещё одной пехотной бригаде с батареей, стоявшей у Сельви, которая могла подоспеть лишь 12-го числа. 11 августа было самым критическим днём для защитников перевала.

Бой 11 августа начался с рассветом; к 10 часам утра наша позиция была охвачена противником с трёх сторон. Атаки турок, отбиваемые русским огнём, возобновлялись с ожесточённым упорством. В 2 часа дня черкесы зашли даже в тыл нашего расположения, но были отброшены. В 17 часов турецкие войска, наступавшие с западной стороны, овладели так называемой Боковой горкой и угрожали прорвать центральную часть позиции. Положение защитников Шипки было уже почти безнадёжным, когда наконец, в 7-м часу вечера, прибыла на позицию часть резерва — 16-й стрелковый батальон, поднятый на перевал на казачьих лошадях. Он немедленно был двинут к Боковой горке и при содействии других перешедших в наступление частей отбил её у неприятеля. Подоспевшие затем остальные батальоны 4-й стрелковой бригады под командованием генерал-майора Цвецинского дали возможность остановить напор турок на другие участки позиции. Бой окончился в сумерках.

Русские войска удержались на Шипке. Однако, и туркам удалось сохранить своё расположение — их боевые линии находились лишь в нескольких сотнях шагов от русских. В ночь на 12 августа на Шипку поднялась 2-я бригада 14-й пехотной дивизии, с прибытием которой Радецкий располагал 20,5 батальонами, при 38 орудиях, а потому решился в следующий же день перейти в наступление, чтобы сбить турок с двух высот западного кряжа — так называемого Лесного кургана и Лысой горы, откуда они имели наиболее удобные подступы к нашей позиции и даже угрожали её тылу. На рассвете 12 августа турки атаковали центральные участки русских позиций, а в 2 часа дня — и гору св. Николая. Они были отбиты на всех пунктах, но предпринятая русскими атака на Лесной курган тоже не имела успеха.

13 августа Радецкий решился возобновить атаку на Лесной курган и Лесную гору, имея возможность ввести в дело больше войск, вследствие прибытия на Шипку ещё Волынского полка с батареей. В то же время Сулейман-паша значительно усилил свой левый фланг. На протяжении всего дня (13 августа) шёл бой за обладание упомянутыми высотами; с Лесного кургана турки были сбиты, но их укреплениями на Лысой горе овладеть не удалось. Атаковавшие войска отошли к Лесному кургану и здесь, в течение вечера, ночи, и на рассвете 14 числа, были неоднократно атакованы неприятелем. Все атаки были отражены, но русские войска понесли настолько большие потери, что Радецкий, не имея свежего подкрепления, приказал им отступить на Боковую горку. Лесной курган был опять занят турками.

В шестидневном бою на Шипке потери русских составили до 3350 человек, в том числе 2 генерала (Драгомиров ранен, Дерожинский убит) и 108 офицеров; турки потеряли более чем в два раза больше. Никаких значительных результатов бой этот не имел; обе стороны остались на своих позициях, но наши войска, охваченные неприятелем с трёх сторон, по-прежнему находились в очень трудном положении, которое вскоре ещё значительно ухудшилось с наступлением осеннего ненастья, а с наступлением осени и зимы холодов и вьюг.

С 15 августа Шипка была занята 14-й пехотной дивизией и 4-й стрелковой бригадой, под начальством генерала Петрушевского. Орловский и Брянский полки, как наиболее пострадавшие, были отведены в резерв, а болгарские дружины переведены к деревне Зелено Древо для занятия пути через Имитлийский перевал, обходящий Шипку с запада. С этого времени начинается «шипкинское сидение» — один из самых тяжких эпизодов войны. Защитники Шипки, обречённые на пассивную оборону, заботились главным образом об укреплении своих позиций и об устройстве, по возможности, закрытых ходов сообщения с тылом. Турки тоже усилили и расширили свои фортификационные работы и непрерывно осыпали русскую позицию пулями и артиллерийскими снарядами.

5 сентября, в 3 часа ночи, они снова предприняли атаку с южной и западной сторон. Им удалось овладеть так называемым Орлиным гнездом — скалистым и обрывистым мысом, выдающимся перед горой св. Николая, откуда они были выбиты лишь после отчаянной рукопашной схватки. Колонна, наступавшая с запада (от Лесного кургана), была отражена огнем. После этого турки серьёзных атак уже не предпринимали, а ограничивались обстрелом позиции. С наступлением зимы положение войск на Шипке сделалось крайне тяжким: морозы и метели на вершинах гор были особенно чувствительны. Особенно ощутимы были эти лишения для вновь прибывших русских войск: три полка 24-й дивизии в короткое время буквально растаяли от болезней. За время с 5 сентября по 24 декабря в шипкинском отряде выбыло из строя убитыми и ранеными всего около 700 человек, а больными — до 9,5 тысяч. Конец 1877 года ознаменовался и окончанием «шипкинского сидения», последним актом которого была атака турецких позиций на дороге от горы св. Николая к деревне Шипке (см. Шейново).

Память героев

Шипка — одно из наиболее известных имён в истории Болгарии, святыня болгарских патриотов. Самые масштабные и торжественные мероприятия проводятся здесь 3 марта — это день подписания Сан-Стефанского мирного договора, который принёс свободу Болгарии после пятивекового османского ига.

Каждый август здесь проводится историческая реконструкция событий 1877 года. Важной частью мероприятия является панихида по погибшим здесь русским, белорусским, украинским, румынским и финским воинам, а также болгарским ополченцам. Им отдаются воинские почести, государственные руководители и люди Болгарии возлагают к памятнику на вершине холма венки из живых цветов в знак своей благодарности.

В 1954 году на Ленфильме был снят художественный фильм Герои Шипки.

3 марта 2003 года, в честь 125-й годовщины освобождения Болгарии, чествования посетил президент России Владимир Путин, по приглашению своего болгарского коллеги Георгия Пырванова^[1].

И по сей день во время Литургии во всех Православных Храмах в Болгарии, во время Великого входа Литургии верных поминается Александр II и все русские воины, павшие на поле боя за освобождение Болгарии в Русско-турецкой войне 1877—1878 года: «Блаженопочиналия наш освободител император Александър Николаевич и всички воини, паднали на бойното поле за вярата и освобождението на нашето отечество, да помене Господ Бог в царството си».

Примечания

	Оборона Шипки на Викискладе?

Литература

Хотели честно? Путин прямо заявил об ошибках Минобороны

Президент России Владимир Путин честно указал на ошибки Минобороны. Заявление сделал публично в ответ на просьбы людей.

Президент России Владимир Путин пояснил причину появления уточняющих документов по ходу частичной мобилизации в России. Он честно указал, что Минобороны не внесло необходимые положения в документы.

Выступая в среду, 5 октября, на встрече с лауреатами и финалистами всероссийского конкурса «Учитель года», президент пояснил, чем вызваны дополнительные указы об отстрочках ряда категорий граждан от частичной мобилизации.

Изначально Министерство обороны доложило, что целый ряд категорий наших граждан нет необходимости призывать в рамках мобилизации, и их перечислили, но соответствующих изменений в нормативно-правовую базу своевременно всё-таки не внесли…

— рассказал президент.

Как подчеркнул Путин, именно поэтому указ о проведении частичной мобилизации «вышел в таком виде, что не учёл изначально позицию самого Министерства обороны».

Глава государства отметил, что именно поэтому приходится «вносить в этот документ соответствующие коррективы», передаёт РИА Новости.

Частичная мобилизация военнообязанных граждан была объявлена в России 21 сентября, Минобороны отметило, что планируется призвать около 300 тысяч необходимых резервистов. Однако на фоне нарушений в ходе мобилизации, а также эпизодов с отводом ВС России в зоне СВО, у общества появились вопросы. Люди просили Минобороны высказаться честно. В результате просьбу выполнил президент. 

ВАЖНО! ЧЕСТНАЯ МОБИЛИЗАЦИЯ

Правозащитный центр Общества «Царьград» открывает направление по вопросам неправомерных случаев мобилизации. Мы будем разбирать и проверять каждый случай, присланный вами. Если вы столкнулись с нарушениями при мобилизации и вам нужна помощь, пишите в чат этого канала в Telegram или на почту save@tsargrad.org.

Дзен

Телеграм

Подписывайтесь на наши каналы
и первыми узнавайте о главных новостях и важнейших событиях дня.

В данной статье рассмотрены отдельные вопросы теории и практики института мнимой обороны в российском уголовном законодательстве, проанализированы группы мнимой обороны и критерии правомерности действий обороняющегося в этом состоянии при отсутствии в действительности общественно опасного посягательства.

Ключевые слова



: общественно опасное посягательство, действительность посягательства, необходимая оборона, мнимая оборона, критерии правомерности, пределы необходимой обороны, ошибка в уголовном праве, фактическая ошибка.

This article examines certain issues of the theory and practice of the institution of sham defense in Russian criminal law, analyzes the groups of sham defense and the criteria for the legality of the actions of the defender in this state in the absence of a socially dangerous encroachment in reality.

Key words:



socially dangerous encroachment, the reality of the encroachment, necessary defense, imaginary defense, criteria of legality, limits of necessary defense, error in criminal law, factual error.

«Спасение утопающих — дело рук самих утопающих» — довольно часто употребляемый в обычной жизни афоризм. Нередко так в шутку, а иногда всерьез говорят, когда хотят акцентировать внимание на решении каких-то проблем человека им самим, не рассчитывая на чью-либо помощь [10].

Вспомним текст лозунга, висевшего в клубе «Картонажник» города Васюки, где Остап Бендер, не умевший играть в шахматы, давал сеанс одновременной игры на 160 досках из романа И.Ильфа и Е.Петрова «Двенадцать стульев» (в оригинале:

«дело помощи утопающим — дело рук самих утопающих»).

Это выражение является пародией на известные слова Карла Маркса о том, что освобождение рабочих должно быть делом самих рабочих.

Обращаясь к международным и отечественным правовым актам, можно увидеть, что в них закреплено право человека и гражданина на защиту закона от любого вмешательства или посягательства на такие данные ему от рождения и неотъемлемые права, как право на жизнь, на свободу и на личную неприкосновенность [1].

Назовем специальной нормой в рамках изучаемого института статью 45 Конституции РФ, регламентирующую право каждого защищать свои права и свободы всеми способами, не запрещенными законом [4]. Таким образом, основной закон нашего государства предоставил своим гражданам при защите прав и свобод возможность действовать по своему усмотрению, применяя при этом любые, не запрещенные законом способы.

Здесь напрашивается вопрос, а не прослеживается ли в приведенном выше афоризме аналогия с институтом необходимой обороны, который, провозглашая, с одной стороны, обязанность государства обеспечивать защиту граждан от любого нападения, с другой, — закрепляя право на самооборону от этого же нападения, возлагает на самого обороняющегося бремя защиты, предписывая действовать при этом в пределах необходимой обороны.

Гарантией указанного конституционного положения должна (!?) являться действующая уголовно-правовая норма о необходимой обороне, предусмотренная ст. 37 УК РФ. Она же призвана обеспечивать защиту личности и прав обороняющегося, других лиц, а также защиту охраняемых законом интересов общества или государства от общественно опасного посягательства. А что происходит в действительности?

Из содержания конституционных положений следует, что человек, оказавшейся в положении обороняющегося, может защищать свои права и свободы всеми не запрещенными законом способами. Возникает вопрос, какие же способы при этом запрещаются законом, если в п. 10 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27 сентября 2012 г. № 19 «О применении судами законодательства о необходимой обороне и причинении вреда при задержании лица, совершившего преступление» [6] указано, что при защите от общественно опасного посягательства, сопряженного с насилием, опасным для жизни обороняющегося или другого лица, либо с непосредственной угрозой применения такого насилия (часть 1 статьи 37 УК РФ), а также в случаях, предусмотренных частью 2.1 статьи 37 УК РФ [5], обороняющееся лицо вправе причинить

любой по характеру и объему вред

(выделено нами) посягающему лицу? Иными словами, человек, оказавшийся в ситуации опасности для жизни или неожиданности посягательства, может применить законно находящиеся при нем оружие, используемые в качестве оружия предметы, причинить нападавшему тяжкий вред здоровью или вовсе убить его. Если же оружие находится у лица незаконно, за это наступает предусмотренная уголовная или административная ответственность.

По нашему мнению, здесь налицо противоречие между конституционной нормой и уголовным законодательством. Представляется, что из текста ст. 45 Конституции РФ следует исключить слова «не запрещенными законом». И в итоге, на наш взгляд, часть вторая этой статьи должна звучать так: «Каждый вправе защищать свои права и свободы любыми способами». Из этого следует, что, например, при реально опасном для жизни нападении обороняющийся может применить находящееся при нем незарегистрированное огнестрельное оружие. Привлечение же его к ответственности за незаконное ношение огнестрельного оружия — вопрос второстепенный.

К сожалению, следует отметить, что на деле, предоставленные обороняющемуся, казалось бы, широкие права, нередко плавно переходят в его обязанности нести уголовную ответственность за превышение этих прав. О «господстве» обвинительного уклона при разрешении уголовных дел о необходимой обороне и превышении ее пределов писал и Э. Ф. Побегайло [11, c. 769].

Одним из дискуссионных вопросов, на котором следует остановиться подробнее, является мнимая оборона. Действительность, как одно из условий необходимой обороны, относящееся к посягательству, означает существование события в реальности. Наличие же посягательства только в воображении, в сознании обороняющегося лица именуются в юридической литературе мнимой обороной. Как указывал Н. Д. Дурманов, все характеризующие необходимую оборону обстоятельства, при мнимой обороне отсутствуют [9, c. 30]. В уголовном законе определения мнимой обороны нет, так как она не является уголовно-правовой категорией [7, c. 331]. Это исключительно научное понятие существует в целях правильной квалификации действий лица в состоянии необходимой обороны, как обстоятельства, исключающего преступность деяния.

В отличие от необходимой обороны не могут быть признаны общественно не опасными и полезными действия лица, которое обороняется от мнимого нападения, поскольку в действительности последнего не существует. Это нападение присутствует лишь в воображении лица, прибегнувшего к защите. Иными словами, мнимая оборона заключается в том, что лицо ошибочно считает, что происходит нападение, которого на самом деле нет [13, c. 70].

Пленум Верховного Суда РФ рекомендует судам различать состояние необходимой обороны и состояние мнимой обороны, когда отсутствует реальное общественно опасное посягательство, тогда как лицо ошибочно предполагает его наличие. Если лицо не осознавало, но по обстоятельствам дела должно было и могло осознавать отсутствие реального общественно опасного посягательства, его действия квалифицируются по статьям УК РФ, предусматривающим ответственность за преступления, совершенные по неосторожности. Когда же общественно опасное посягательство в действительности отсутствовало, и окружающая обстановка не давала лицу оснований полагать, что оно происходит, то его действия квалифицируются на общих основаниях» [6].

Теоретически случаи мнимой обороны можно разделить на следующие группы. Одна из них, это когда обороняющийся допускает ошибку в оценке действий потерпевшего, неправильно считая их общественно опасными, хотя они не обладали таким качеством или были даже правомерными.

Другая группа, когда обороняющийся ошибается в обстановке действительного посягательства. И одним из видов такой ошибки является ошибка относительно личности посягающего, состоящая в том, что лицо, в отношении которого осуществляются оборонительные действия, не является нападающим.

При мнимой обороне вред причиняется лицу, не совершающему посягательство. Отсюда следует, что причиняемый при мнимой обороне вред является общественно опасным, поэтому обоснованно возникает вопрос об ответственности обороняющегося. В тех же случаях, когда последний не сознавал ошибочности своего представления относительно социальной значимости поведения потерпевшего, личности пострадавшего, не должен и не мог осознавать своей ошибки, в его действиях отсутствует вина, и он не может быть привлечен к уголовной ответственности. То есть, ему не могут быть поставлены в вину такие действия, которые в условиях реального общественно опасного посягательства были бы правомерными, если обороняющийся не только не осознавал, но и не мог осознавать ошибочность своего предположения о наличии нападения. В этой ситуации лицо ни за что не наказывается, так как при должной внимательности оно не могло не принять кажущееся нападение за действительно происходящее.

Однако, данная позиция противоречит ст. 37 УК РФ. Лицо может находиться в состоянии необходимой обороны только при наличии общественно опасного посягательства. Если его нет, то не может быть и необходимой обороны, как не могут быть, в данном случае, и превышены ее пределы. Нельзя превысить того, чего нет. В таком случае обороняющийся не подлежит уголовной ответственности не потому, что находится в состоянии необходимой обороны, а в силу отсутствия его вины. Именно таким образом решается вопрос об ответственности при невиновной мнимой обороне.

В случаях, когда вся обстановка происшествия давала обороняющемуся понять ошибочность своего предположения относительно посягательства или личности потерпевшего и не допустить ошибки, причинение ему вреда является недопустимым и служит основанием для уголовной ответственности виновного.

Мнимая оборона возможна лишь вследствие ошибки обороняющегося в оценке социальной значимости действий потерпевшего. В этом случае какие-то его действия, объективно не создающие опасности общественным отношениям, под влиянием субъективного заблуждения воспринимаются как опасное посягательство [12, c. 295].

Соглашаясь с исследователями, констатируем, что действия, совершенные при мнимой обороне, — это результат фактической ошибки. Поэтому очевиден вывод о том, что ее юридические последствия следует оценивать по правилам фактической ошибки. Мнимую оборону вполне можно назвать частным случаем фактической ошибки [8, c. 287–288].

При квалификации мнимой обороны возможен только один подход, вытекающий из правил ответственности за преступления, совершенные под влиянием ошибки, а именно: виновная мнимая оборона не может быть признана умышленным преступлением, поскольку при такой «обороне» виновный не сознает общественно опасного характера своих действий. Она влечет ответственность по нормам, предусматривающим ответственность за неосторожные преступления (ст. 109 и 118 УК РФ). Изложенное касается случаев, когда мнимо обороняющийся причиняет вред, который в условиях реального посягательства был бы соразмерным.

При причинении вреда, недопустимого в условиях отражения реального посягательства, возможны два варианта ответственности.

Первый, когда лицо обороняющееся по неосторожности причиняет тяжкий вред потерпевшему.

Второй вариант, когда мнимо обороняющийся сознательно причиняет пострадавшему вред, недопустимый в условиях отражения реального посягательства. При такой мнимой обороне уголовную ответственность наступает, как за умышленное деяние, в зависимости от последствий по ст. 105, 111 или 112 УК РФ.

При квалификации действий лица в случае причинения им вреда в ситуации мнимой обороны в теории и правоприменительной практике возникают значительные сложности и противоречия. С целью их устранения, поддерживая мнение В. И. Акимочкина [8, c. 289], полагаем обоснованным дополнить ст. 37 УК РФ частью 2.2 положением о том, что действия лица, причинившего вред в состоянии мнимой обороны при отсутствии в реальности общественно опасного посягательства, следует оценивать по правилам фактической ошибки.

Таким образом, мнимая оборона рассматривается как неосторожное преступление лишь в том случае, когда лицо действительно ошиблось по своей вине в оценке обстановки и приняло действия потерпевшего, которые не являлись по своему характеру преступными, за общественно опасное посягательство. Если такого заблуждения не было, то нельзя говорить и о мнимой обороне. Действия виновного в этих случаях должны рассматриваться как убийство или умышленное причинение тяжкого вреда здоровью.

В заключение резюмируем: прежде, чем спасать себя, «утопающего», от любого, в том числе, и мнимого, нападения, следуя известной пословице, надо семь раз отмерить, а один отрезать. Данная народная мудрость предостерегает нас от принятия спонтанных решений, напоминает, что надо взвешивать каждый шаг, задуматься над каждым поступком и заранее предусматривать последствия своих дел. И только, обстоятельно обдумав все риски и выгоды, можно наконец приступать к делу. Корреспондируется ли это с необходимой обороной? Как знать, возможно, что да.

Литература:

1. Устав ООН подписан 26 июня 1945 года // СПС Консультант Плюс. Режим доступа: www.consultant (Дата обращения 13.07.2020 г.).
2. Всеобщая декларация прав человека 10 декабря 1948 г.//Права человека Сборник международных договоров. — Нью-Йорк. — Издательство ООН, 1983. [Электронный ресурс] // СПС Консультант Плюс. Режим доступа:
3. www.consultant (Дата обращения 13.07.2020 г.).
4. Международный пакт о гражданских и политических правах, вступивший в силу 23 марта 1976 г. [Электронный ресурс]// СПС Консультант Плюс. Режим доступа: www.consultant (Дата обращения 13.07.2020 г.).
5. Конституция Российской Федерации. Принята всенародным голосованием 12 декабря 1993. // Российская газета от 25.12.1993.- № 237.. [Электронный ресурс] (с изм. и доп. на 31.07.2020)// СПС Консультант Плюс. Режим доступа: www.consultant (Дата обращения 20.07.2020 г.).
6. Уголовный кодекс Российской Федерации.//Собрание законодательства Российской Федерации. 1996. № 25, Ст. 2954 (в ред. от 31.07.2020) // СПС ГАРАНТ // СПС Консультант Плюс. Режим доступа: www.consultant (Дата обращения 23.07.2020 г.)
7. О применении судами законодательства о необходимой обороне и причинении вреда при задержании лица, совершившего преступление: Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 27 сентября 2012 г. № 19// СПС Консультант Плюс. Режим доступа: www.consultant (Дата обращения 20.07.2020 г.).
8. Акимочкин В. И. К вопросу о мнимой обороне и фактической ошибке в уголовном праве.//Человек: преступление и наказание. 2019. Т. 27 (1–4). № 3.
9. Акимочкин В. И. Мнимая оборона или фактическая ошибка: сравнительно-правовой анализ // Вестник МГЛУ. Образование и педагогические науки. Вып. 3. (832). 2019.
10. Дурманов Н. Д. Советское уголовное право. М., 1961.
11. Серов В. В. Энциклопедический словарь крылатых слов и выражений. — М.: «Локид-Пресс».-. 2003.https://info.wikireading.ru/230118. [Электронный ресурс] // СПС Консультант Плюс. Режим доступа: www.consultant (Дата обращения 30.08.2020 г.).
12. Побегайло Э. Ф. «Избранные труды». СПб.: Юрид цент Пресс, 2008.
13. Уголовное право РФ. Общая часть: учебник / под ред. проф. Б. В. Здравомыслова. М., 1999.
14. Якубович М. И. Учение о необходимой обороне в советском уголовном праве. М., 1967.

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ

УДК 343.2/.7 В. И. Акимочкин

кандидат юридических наук; доцент кафедры уголовно-правовых дисциплин института международного права и правосудия Московского государственного лингвистического университета; e-mail: 9230194@rambler.ru

МНИМАЯ ОБОРОНА ИЛИ ФАКТИЧЕСКАЯ ОШИБКА: СРАВНИТЕЛЬНО-ПРАВОВОЙ АНАЛИЗ

В статье проведен сравнительный анализ института мнимой обороны в уголовном законодательстве Российской Федерации и некоторых зарубежных стран. Исследование проводилось с учетом имеющейся судебной практики и материалов пленума Верховного Суда Российской Федерации, в частности от 27 сентября 2012 года № 19 «О применении судами законодательства о необходимой обороне и причинении вреда при задержании лица, совершившего преступление». Раскрыто понятие ошибки в уголовном праве, проанализированы критерии правомерности действий обороняющегося лица в состоянии мнимой обороны, когда в объективной действительности общественно опасное посягательство отсутствует, а также проведено сравнение данного обстоятельства с юридической ошибкой и предпринята попытка обосновать юридические последствия мнимой обороны по правилам фактической ошибки.

Ключевые слова: необходимая оборона; мнимая оборона; действительность посягательства; критерии правомерности; ошибка в уголовном праве.

V. I. Akimochkin

Ph. D. in Law, Department of criminal law,

Institute of International law and Justice, Associate Professor,

Moscow state linguistic university; e-mail: 9230194@rambler.ru

IMAGINARY DEFENSE OR FACTUAL ERROR: COMPARATIVE LEGAL ANALYSIS

This article analyzes and conducts a comparative study of the institute of imaginary defense in the criminal legislation of the Russian Federation, as well as in criminal law and in the criminal legislation of some foreign countries, taking into account the existing judicial practice and materials of the Plenum of the supreme

Court of the Russian Federation, in particular from September 27, 2012 № 19 «On the application by the courts of the legislation on necessary defense and causing harm in the detention of the person who committed the crime.» The concept of error in criminal law is revealed, the criteria of legality of actions of the defending person in the state of imaginary defense are analyzed, when in objective reality there is no socially dangerous encroachment, a comparison of this circumstance with a legal error is made, and an attempt is made to justify the legal consequences of imaginary defense according to the rules of actual error.

Key words: imaginary defense; the validity of the infringement; criteria of legality; error in criminal law.

В Конституции Российской Федерации (ч. 2 ст. 45) определено, что «каждый вправе защищать свои права и свободы всеми способами, не запрещенными законом».

Вышеуказанное положение Конституции Российской Федерации отражено в постановлении пленума Верховного Суда Российской Федерации от 27 сентября 2012 года № 19 «О применении судами законодательства о необходимой обороне и причинении вреда при задержании лица, совершившего преступление». В абзаце втором данного постановления отмечено, что «уголовно-правовая норма о необходимой обороне, являясь одной из гарантий реализации конституционного положения о том, что каждый вправе защищать свои права и свободы всеми способами, не запрещенными законом, обеспечивает защиту личности и прав обороняющегося, других лиц, а также защиту охраняемых законом интересов общества или государства от общественно опасного посягательства».

Исходя из содержания ст. 37 Уголовного кодекса Российской Федерации (далее УК РФ) под необходимой обороной следует понимать правомерную защиту личных, общественных, государственных интересов, охраняемых уголовным законом от общественно опасного посягательства в ситуации, связанной с причинением чаще всего физического вреда посягающему лицу, которая по внешним объективным признакам имеет некоторое сходство с преступным поведением. В случае же отражения общественно опасного посягательства иными способами, т. е. без причинения вреда посягающему, защиту нельзя рассматривать как необходимую оборону.

Как известно, необходимая оборона признается правомерной при наличии определенных условий (признаков), характеризующих как непосредственно посягательство, так и защиту от него.

Одним из таких условий правомерности необходимой обороны, наряду с общественной опасность посягательства, а также его наличием, является действительность посягательства. Этот признак свидетельствует о том, что посягательство должно существовать в реальной действительности как таковое, а не быть лишь в воображении обороняющегося, что действия, против которых предпринята защита, не только внешне, но и по сути, являются общественно опасными и порождающими право на необходимую оборону.

В процессе судебного разбирательства нередко встречаются случаи, когда оборонительные действия направляются в отношении лица, поведение которого ошибочно воспринимается как общественно опасное деяние, хотя оно объективно таковым не являлось. В частности, в приговоре Татищевского районного суда Саратовской области от 17 февраля 2014 года указано: «…как в ходе следствия, так и в судебном заседании установлено, что потерпевший лопатой ни на кого не замахивался, ударов никому не наносил, угроз причинения вреда лопатой не высказывал, о помощи Устинова С.И. не просил, в связи с чем отсутствовала какая-либо необходимость нанесения удара ножом потерпевшему, то есть отсутствовало состояние необходимой обороны» (rospravosudie.com/vidpr-ugolovnoe).

Согласно теории уголовного права такие случаи называются мнимой обороной. Такого же мнения придерживается и судебная практика. Под мнимой обороной следует понимать защиту от объективно несуществующего посягательства. В подобной ситуации лицо ошибочно полагает, что совершается общественно опасное посягательство, чаще нападение, от которого оно активно защищалось, причинило вред охраняемым законом интересах тогда, как в этом никакой необходимости не было, поскольку посягательства объективно не существовало. Как раз признак действительности является ключевым понятием, позволяющим отграничить необходимую оборону от мнимой обороны.

Если мы внимательно проанализируем ст. 37 УК РФ, то не обнаружим там определения мнимой обороне. Мнимая оборона законодательно не закреплена. Не являясь уголовно-правой категорией, она не предусмотрена положениями УК РФ.

В п. 16 указанного выше постановления пленума Верховного Суда Российской Федерации определено, что «судам необходимо

различать состояние необходимой обороны и состояние мнимой обороны, когда отсутствует реальное общественно опасное посягательство и лицо ошибочно предполагает его наличие».

Далее там же разъясняется, что «в тех случаях, когда обстановка давала основания полагать, что совершается реальное общественно опасное посягательство, и лицо, применившее меры защиты, не осознавало и не могло осознавать отсутствие такого посягательства, его действия следует рассматривать как совершенные в состоянии необходимой обороны. При этом лицо, превысившее пределы защиты, допустимой в условиях соответствующего реального посягательства, не сопряженного с насилием, опасным для жизни обороняющегося или другого лица, или с непосредственной угрозой применения такого насилия, подлежит ответственности за превышение пределов необходимой обороны.

В тех случаях, когда лицо не осознавало, но по обстоятельствам дела должно было и могло осознавать отсутствие реального общественно опасного посягательства, его действия подлежат квалификации по статьям УК РФ, предусматривающим ответственность за преступления, совершенные по неосторожности.

Если же общественно опасного посягательства не существовало в действительности и окружающая обстановка не давала лицу оснований полагать, что оно происходило, действия лица подлежат квалификации на общих основаниях».

При мнимой обороне, как было указано выше, «обороняющийся» причиняет вред другому лицу (нескольким лицам), допуская ошибку в данной ситуации. Он ошибочно воспринимает поведение других лиц как общественно опасное посягательство на охраняемые законом права и интересы, полагает, что он правомерно защищается либо защищает иных лиц от общественно опасного посягательства.

Таким образом, сам собою напрашивается вывод о том, что необходимая оборона и мнимая оборона, хотя и имеют одни общие корни, существенно отличаются друг от друга. Необходимая оборона — это правомерный и общественно полезный факт человеческого поведения, тогда как мнимая оборона представляет собой определенную опасность охраняемым уголовным законом интересам, так как изначально направлена на отражение несуществующего в реальной действительности общественно опасного посягательства.

Н. Д. Дурманов в свое время об этом писал: «Все обстоятельства, характеризующие необходимую оборону, при мнимой обороне отсутствуют, но в представлении лица, действующего в состоянии мнимой обороны, эти обстоятельства, прежде всего наличие общественно опасного посягательства, имеются» [Советское уголовное право … 1961, с. 30].

Существует мнение, что не вполне справедливо рассматривать правовые последствия мнимой обороны только с точки зрения условий правомерности необходимой обороны. В данном случае важное значение имеет и иная составляющая, а именно: правильное поведение лица и восприятие им ситуации с точки зрения субъективной стороны состава преступления, т. е. учитывая правовые последствия деяния, совершенного в условиях фактической ошибки.

Ошибка в уголовном праве — это заблуждение лица, совершающего какое-либо деяние, чаще действие, относительно фактических обстоятельств, определяющих характер и степень общественной опасности этого деяния, его юридической характеристики и последствий.

Фактической ошибкой принято считать неверное представление лица о реальных обстоятельствах совершенного им деяния, играющих роль объективных признаков состава конкретного преступления, определяющих его характер и степень общественной опасности. Например, в ситуации мнимой обороны лицо ошибочно считает свои действия социально нейтральными или социально полезными, в то время как объективно они являются социально опасными. По этому поводу правильное замечание сделал С. Ю. Учитель констатируя то, что «мнимая оборона не подпадает под понятие необходимой обороны, так как здесь нет нападения, поэтому исключается и защита» [Учитель 2004, с. 57].

Таким образом, если мнимая оборона — это оборона направленная против воображаемого, кажущегося, но фактически не существующего в объективной действительности посягательства, то ее юридические последствия следует оценивать по правилам фактической ошибки.

Вывод этот вполне очевиден, поскольку при необходимой обороне обязательно присутствует общественно опасное посягательство, а если этого общественно опасного посягательства нет, то нет и права на необходимую оборону. При мнимой обороне такого общественно опасного посягательства нет, оно отсутствует в принципе.

Поэтому в первом случае работает правило необходимой обороны вместе с условиями, ей принадлежащими, во втором случае должен действовать какой-то иной институт, поскольку необходимая оборона и право на нее отсутствуют. Этим институтом и является учение об ошибке.

Мнимая оборона и есть тот самый частный случай фактической ошибки.

В Уголовном кодексе Российской Федерации нет нормы, регламентирующей вопросы юридической и фактической ошибки, законодательно данное обстоятельство не закреплено и является, так же как и вопрос мнимой обороны, исключительно теоретическим понятием, но если мы проанализируем уголовные кодексы зарубежных стран, то непременно найдем в них подтверждение вышеуказанному умозаключению.

Так, в частности, в Уголовном кодексе Латвийской Республики (ст. 30) определено, что «оборона считается мнимой в том случае, когда не было реального нападения, лицо по ошибке считало, что такое нападение совершается. В случаях, когда обстоятельства происшествия давали основание для предположения, что совершается реальное нападение, а лицо, применившее средства обороны, не сознавало ошибочности такого предположения, к тому же оно не могло и не должно было сознавать его ошибочность, действия этого лица расцениваются как необходимая оборона» [Уголовный кодекс Латвийской Республики].

В ч. 4 этой же статьи определено, что «лицо, причинившее мнимому нападавшему вред, соответствующий признакам преступного деяния, и не осознававшее мнимость нападения, хотя при конкретных обстоятельствах оно должно было и могло сознавать его мнимость, подлежит ответственности за данное деяние как за совершенное по неосторожности» [там же].

Уголовный кодекс Украины уже конкретно закрепляет понятие мнимой обороны. Так, в ст. 37 УК Украины определено, что «мнимой обороной признаются действия, связанные с причинением вреда при таких обстоятельствах, когда реального общественно опасного посягательства не было, и лицо, неправильно оценивая действия потерпевшего, лишь ошибочно допускало наличие такого посягательства» [Уголовный кодекс Украины].

Согласно части 2 ст. 37 УК Украины «мнимая оборона исключает уголовную ответственность за причиненный вред лишь в случаях,

когда сложившаяся обстановка давала лицу достаточные основания считать, что имело место реальное посягательство, и оно не осознавало и не могло осознавать ошибочности своего предположения» [там же].

Уголовный кодекс Республики Грузии (ст. 36) [Уголовный кодекс Грузии], Республики Беларусь (ст. 37) [Уголовный кодекс Республики Беларусь], а также Уголовные кодексы Франции (ст.122-3) [Уголовный кодекс Франции], ФРГ (§ 16, 17) [Уголовный кодекс ФРГ] и Испании (ст. 14) оценивают данное обстоятельство по правилам юридической ошибки [Уголовный кодекс Испании].

Необходимость включения в УК РФ института ошибки неоднократно обсуждался рядом ученых-криминалистов. Следует также отметить, что институт ошибки в уголовном праве был отражен в одном из первых проектах УК РФ на стадии его разработки и подготовки, но законодатель по какой-то причине не включил его в окончательный вариант УК РФ.

В целях устранения возникающих противоречий при квалификации действий субъекта в случае причинения им вреда в ситуации мнимой обороны предлагается дополнить статью 37 УК РФ частью 22 и изложить ее в следующей редакции: «22. Действия лица, причинившего вред в состоянии мнимой обороны, т. е. когда общественно опасное посягательство отсутствовало в реальной действительности оцениваются по правилам фактической ошибки».

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Верина Г. В. Концептуальные основы современного российского уголовного законодательства: противоречия и пути их преодоления // Вестник Саратовской государственной академии права. 2006. № 6. С. 101-105. Дурманов Н. Д. Обстоятельства, исключающие общественную опасность и противоправность деяния. Советское уголовное право. Часть общая. М. : ВЮЗИ, 1961. Вып. 9. 45 с. Уголовный кодекс Республики Беларусь : принят 9 июля 1999 г. (с изм. и доп. по состоянию на 17 июля 2018 г.). Национальный правовой интернет-портал Республики Беларусь. 2019. URL : www.pravo.by/document/?guid =3871&p0=Hk9900275. Уголовный кодекс Грузии : принят 22 июля 1999 г. Официальный сайт «Законодательный вестник Грузии». 2019. URL : matsne.gov.ge/ka/document/ download/16426/143/ru/pdf. Уголовный кодекс Испании. 2019. URL : ugolovnykodeks.ru/2011/11/ugolovnyj-kodeks-ispanii/.

Уголовный кодекс Латвийской Республики: принят 17 июня 1998 г. «LV», 08.07.98. № 199/200 (с изменениями, внесенными по состоянию на 18 мая 2000 г.). 2019. URL : www.pravo.lv/likumi/07_uz.html.

Уголовный кодекс Украины : принят Законом 05 апреля 2001 г. № 2341-III (с изменениями, внесенными по состоянию на 26 февраля 2019 г.). 2019. URL : zakon.rada.gov.ua/go/2341-14.

Уголовный кодекс Франции (по состоянию на 1 июля 2000 г.). 2019. URL : yurist-online.org/laws/foreign/criminalcode_fr/_doc-5-.pdf.

Уголовный кодекс ФРГ. 2019. URL : constitutions.ru/?p=5854.

Учитель С. Ю. Необходимая оборона и ее роль в правоохранительной деятельности : дис. … канд. юрид. наук. М., 2004. 177 с.

REFERENCES

Verina G. V. Konceptual’nye osnovy sovremennogo rossijskogo ugolovnogo zakonodatel’stva: protivorechija i puti ih preodolenija // Vestnik Saratovskoj gosudarstvennoj akademii prava. 2006. № 6. S. 101-105.

Durmanov N. D. Obstojatel’stva, iskljuchajushhie obshhestvennuju opasnost’ i protivopravnost’ dejanija. Sovetskoe ugolovnoe pravo. Chast’ obshhaja. M. : VJuZI, 1961. Vyp. 9. 45 c.

Ugolovnyj kodeks Respubliki Belarus’ : prinjat 9 ijulja 1999 g. (s izm. i dop. po sostojaniju na 17 ijulja 2018 g.). Nacional’nyj pravovoj internet-portal Respubliki Belarus’. 2019. URL : www.pravo.by/document/?guid=3871&p0 =Hk9900275.

Ugolovnyj kodeks Gruzii : prinjat 22 ijulja 1999 g. Oficial’nyj sajt «Zakonodatel’nyj vestnik Gruzii». 2019. URL : matsne.gov.ge/ka/document/download/16426/143/ ru/pdf.

Ugolovnyj kodeks Ispanii. 2019. URL : ugolovnykodeks.ru/2011/11/ugolovnyj-kodeks-ispanii/.

Ugolovnyj kodeks Latvijskoj Respubliki: prinjat 17 ijunja 1998 g. «LV», 08.07.98. № 199/200 (s izmenenijami, vnesennymi po sostojaniju na 18 maja 2000 g.). 2019. URL : www.pravo.lv/likumi/07_uz.html.

Ugolovnyj kodeks Ukrainy : prinjat Zakonom 05 aprelja 2001 g. № 2341-III (s izmenenijami, vnesennymi po sostojaniju na 26 fevralja 2019 g.). 2019. URL : zakon.rada.gov.ua/go/2341-14.

Ugolovnyj kodeks Francii (po sostojaniju na 1 ijulja 2000 g.). 2019. URL : yurist-online.org/laws/foreign/criminalcode_fr/_doc-5-.pdf.

Ugolovnyj kodeks FRG. 2019. URL : constitutions.ru/?p=5854.

Uchitel’ S. Ju. Neobhodimaja oborona i ee rol’ v pravoohranitel’noj dejatel’nosti : dis. … kand. jurid. nauk. M., 2004. 177 s.