Дилемма о праве судьи на ошибку

В качестве исходного пункта исследования проблем судейской этики можно уверенно принять знаменитый афоризм А.Ф. Кони: «Постановка звания судьи, пределы свободы его самодеятельности, обязательные правила его действий и нравственные требования, предъявляемые к нему, дают ясную картину состояния… правосудия в известное время и в известном месте. Отношение общественного мнения к судьям рисует, в общих чертах, и характер производимого ими суда»[1]. 

Требования к нравственным качествам судьи, диапазон нарушений, которые могут квалифицироваться в качестве моральных, реакция государства на девиантное поведение, отклоняющееся от этих стандартов, постоянное и повсеместное укрепление этических начал в системе принципов профессиональной деятельности судей в современных условиях позволяют составить общее впечатление о «внутреннем облике», сущностных характеристиках конкретной судебной системы (социально-политический аспект).

Исследование нюансов судейской этики сопряжено с вопросами общетеоретического и даже философского порядка. Может ли квалифицироваться в качестве правонарушения акт (действие, бездействие, решение), который по своей природе является не правовым, а этическим (моральным, нравственным)? Допустимо ли в этой связи привлечение к юридической (дисциплинарной) ответственности за неюридические, по сути, нарушения? Двойная (моральная и юридическая) ответственность[2] вряд ли может считаться соответствующей принципам справедливости и соразмерности наказания (юридический аспект).

Согласно пп. 2 п. 1 ст. 28 Конституционного закона «О судебной системе и статусе судей Республики Казахстан» (далее – Конституционный закон) на судью возлагаются обязанности двух типов: (1) конституционный долг по надлежащему отправлению правосудия и (2) необходимость следовать во внеслужебных отношениях требованиям судейской этики. За совершение порочащего проступка, противоречащего судейской этике, судья может быть привлечен к дисциплинарной ответственности (пп. 2 ч. 3 п. 1 ст. 39 Конституционного закона).

Юридической формулой, объединяющей различные элементы должного в поведении судьи, выступает общее требование «избегать всего, что могло бы опорочить авторитет, достоинство судьи или вызвать сомнения в его честности, справедливости, объективности и беспристрастности», прописанное в отмеченной выше конституционной норме (пп. 2 п. 1 ст. 28).

В связи с разграничением обязательных для судьи предписаний на юридические и этические в специальной литературе предлагается различать два базовых понятия: «судебные обязанности» (обязанности судьи по осуществлению правосудия, закрепленные в конституционных и сугубо процессуальных нормах) и «судейские обязанности» (обязанности судьи за рамками процесса, в том числе в повседневной жизни). Развитие этой дискуссии привело к предложениям о разделении судейской (С.А. Пашин, И. Иванцов и др.) и судебной (Г.Ф. Гроский, А.Ф. Закомлистов, Д.П. Котов и др.) этики. По мнению М.И. Клеандрова, понятие «судейская этика» – общее, родовое, а «судебная этика» – видовое[3].

Стремление законодателя регламентировать не только профессиональную, но и частную жизнь судьи нельзя считать самобытным нюансом (apies iures) казахстанского права. Это положение известно многим иностранным юридическим системам, в том числе правопорядкам экономически более развитых стран. Что особенно важно, это общая глобальная тенденция. Механизмы, предусматривающие всестороннюю регламентацию статуса судьи в профессиональной, социальной и личной жизни, реципируются национальными доктринами из международного законодательства и международной правоприменительной практики.

В Основных принципах независимости судебных органов, одобренных резолюциями Генеральной Ассамблеи ООН от 29.11.1985 г. № 40/32 и от 13.12.1985 г. № 40/146 (далее – Основные принципы), закреплена обязанность судей «всегда вести себя таким образом, чтобы обеспечить уважение к своей должности» (п. 8). Будучи воплощенным в норме международного права, это этическое установление автоматически стало юридическим предписанием, базовым правилом деловой и повседневной жизни судьи. Пунктом 18 Основных принципов допускается отстранение от должности и увольнение судей «по причине… поведения, делающего их несоответствующими занимаемой должности». Предусматривается приемлемым определение стандартов должного поведения в специальных корпоративных сводах – «правилах судебного поведения» (п. 19 Основных принципов).

Процедурные особенности внедрения Основных принципов на национальном и межрегиональном уровне, сформулированные в Резолюции Экономического и Социального Совета ООН от 24.05.1989 г. № 1989/60 («Процедуры эффективного осуществления Основных принципов независимости судебных органов»), предписывают пресечение любых попыток назначения (избрания) на должность судьи лиц, не отвечающих Основным принципам (процедуры 2 и 3).

В Бангалорских принципах поведения судей (Гаага, 26.11.2002 г.) высокие стандарты образа жизни и действий судей прямо объявляются гарантией поддержания и роста общественного доверия к судебным органам и их независимости (п. 1.6., п. 2.2.). Такие стандарты должны быть безупречными «даже на взгляд стороннего наблюдателя» (п. 1.3., п. 3.1., п. 2.5.). Специальный раздел Бангалорских принципов посвящен соблюдению судьей этических норм и необходимости повсеместной демонстрации следования нравственным требованиям (п. 4.1. – п. 4.16.). Эти обязанности объявляются неотъемлемым элементом профессии судьи. Так, не допускается некорректное поведение «при осуществлении любых действий, связанных с должностью». Формулировка «связанных с должностью» предполагает самый широкий контекст, поскольку и в частной жизни судья остается обладателем судебной власти. Он не вправе использовать «авторитет должности» в быту и должен всегда заботится о его поддержании, в том числе при осуществлении личных прав. Судья обязан учитывать «постоянное внимание со стороны общественности», вынуждающее его «добровольно и охотно» принимать самоограничения, которые «рядовому гражданину… могли бы показаться обременительными». Осведомленность судьи о любых своих интересах презюмируется. Он должен выполнять разумные меры для «получения информации о материальных интересах членов своей семьи», исключая тем самым влияние на правосудие с их стороны. Педагогика, литература, публичные выступления, участие в официальных и общественных мероприятиях, прочая разрешенная судье непрофильная деятельность допускается при условии, если она совместима с высоким статусом должности и не препятствует надлежащему исполнению первоочередных профессиональных обязанностей. Судья отвечает за своих подчиненных по службе, если последние влияют (стремятся влиять) на процесс отправления правосудия.

Соблюдение судьей традиционных моральных ценностей, проявление им конструктивной сдержанности по поводу «постоянной критики» в его адрес, воздержание от публичных комментариев в СМИ, умение «в любых ситуациях вести себя подобающим образом» признаются критериями судейского профессионализма в Бордосской декларации «О судьях и прокурорах в демократическом обществе» от 18.11.2009 г. (п. 10, п. 39, п. 41, п. 42).

Укрепление идеи независимого, объективного и справедливого правосудия через призму морально-нравственных ценностей, обязательных для соблюдения каждым судьей, поддерживается Европейским судом по правам человека (далее – ЕСПЧ). Данная инстанция фактически аккумулирует общеевропейскую судебную доктрину, предопределяет в своих позициях по конкретным спорам вектор ее развития на региональном уровне, олицетворяет собой передовой рубеж судебного правотворчества. Близкими представляются и традиции континентального права, в рамках которых ЕСПЧ рассматривает подавляющее большинство споров. Поэтому опыт ЕСПЧ может учитываться по данному вопросу.

В постановлении от 05.02.2009 г. по делу «Олуич против Хорватии» (Olujic v. Croatia) ЕСПЧ признал преждевременным и недопустимым интервью руководителя Национального судебного совета Хорватии, предоставленное местным СМИ до рассмотрения хорватским Конституционным судом заявления бывшего председателя Верховного суда этой страны, отстраненного от должности по обвинению в сексуальных контактах с несовершеннолетними и связях с криминальными авторитетами.

В постановлении от 31.07.2012 г. по делу «Дактарас против Литвы» (Daktaras v. Lithuania) ЕСПЧ также призвал к осторожности и тщательном выборе публичных формулировок как одном из критериев объективной беспристрастности суда, стимулирующей в условиях демократического общества уверенность граждан в судебной системе, а также уверенность участников процесса в независимом и справедливом разбирательстве.

В постановлении от 25.07.2001 г. по делу «Перна против Италии» (Perna v. Italy) ЕСПЧ связал нарушение объективной беспристрастности в ходе судебного разбирательства с фактом активной политической деятельности судьи, подвергавшегося неизбежной критике со стороны прессы.

Постановлением от 12.02.2004 г. по делу «Стек-Риш и другие против Лихтенштейна» (Steck-Risch and others v. Liechtenstein) ЕСПЧ констатировал недопустимость с точки зрения независимого, объективного и справедливого разрешения конкретного спора факт работы в разноуровневых судебных инстанциях судей, занимавшихся разрешением спора и объединенных корпоративностью интересов за счет того, что ранее они состояли адвокатами в одной организации.

Необходимость добровольной социальной изоляции для развития судебной карьеры подчеркивалась в постановлении ЕСПЧ от 17.02.2004 г. по делу «Маэстри против Италии» (Maestri v. Italy). Кроме того, Европейский суд обратил внимание на недопустимость перенесения в судейскую среду профессиональных стереотипов, свойственных другим правоохранительным компетенциям (прокурора, следователя, нотариуса, адвоката и т.д.). В отличие от прочих профессий, как в очередной раз подтвердил ЕСПЧ, должность судьи связана с «ограниченностью социальных контактов»[4]. 

В особом мнении судьи Уолша, прилагаемом к постановлению ЕСПЧ от 01.07.1997 г. по делу «Рольф Густафсон против Швеции» (Rolf Gustafson v. Sweden), обращается внимание на необходимость всестороннего рассмотрения спора, даже если заявленное «право» не подтверждается согласно внутреннему законодательству (nudum ius или, например, obligationes naturalis)[5]. В противном случае, как пояснил судья Уолш, имеет место недопустимое и неэтичное самоустранение суда от осуществления своих конституционных полномочий.

В своем постановлении от 10.05.2011 г. по делу «Z. и другие против Соединенного Королевства» (Z. and others v. United Kingdom) ЕСПЧ, признавая сложность и деликатность отдельных дел, не согласился с возможностью оправдывать отказные вердикты национальных судов соображениями публичной политики и отсутствием «потенциальных контрсоображений, чтобы превзойти такую политику». В цивилистическом обобщении, представленном К.И. Скловским[6], проблема рассмотрения и разрешения экономических споров с участием государства на стороне истца или ответчика (налоговых, таможенных, антимонопольных, в сфере государственных закупок и других), действительно, выходит за рамки «чисто» юридической и становится в большей мере этической.

В рассмотренных выше и многих других итоговых решениях Европейский суд прямо подтвердил важное правовое значение требований судейской этики и применил к конкретным государствам-ответчикам юридические санкции по жалобам граждан-заявителей за отклонение отдельных судей, судебных инстанций и судебной системы в целом от высоких нравственных стандартов.

Казахстан не участвует в Конвенции о защите прав человека и основных свобод (Европейской конвенции по правам человека) (Рим, 04.11.1950 г.), поэтому прецеденты ЕСПЧ не имеют для Республики непосредственного юридического значения. Однако, будучи членом ООН, Республика присоединилась к одной из системообразующих конвенций в сфере прав и свобод человека и гражданина – Международному пакту о гражданских и политических правах (Нью-Йорк, 16.12.1966 г.). Отсюда вытекает возможность для казахстанских заявителей при исчерпании средств судебного урегулирования на местном уровне обращаться в Комитет по правам человека ООН[7], использующий схожие требования судейской этики, выраженные в рассмотренных выше международных актах и судебных позициях ЕСПЧ. Критерии этичности поведения судей являются, таким образом, трансграничными и охватываются на данном этапе развития теории судейской этики специальным понятием «международной морали»[8]. Удручает явная политическая составляющая отдельных решений ЕСПЧ (к вопросу об этичности правосудия!) в свете известных геополитических реалий. («А судьи кто?..»)

В силу принципиальной позиции политического суверена, отвечающей отмеченным глобальным тенденциям правотворчества и правоприменения в анализируемой социальной сфере, этическая норма, предписывающая определенное поведение судьи в профессии и повседневной жизни, становится устойчивым юридическим правилом, имплементированным в Конституционном законе (пп. 2 п. 1 ст. 28, пп. 2 ч. 3 п. 1 ст. 39). В итоге обеспечивается прямая взаимосвязь (нормативное единство) положений Кодекса судейской этики (далее – Кодекс) с установлениями законодательства, раскрывающими механизм дисциплинарной ответственности судьи. Этические составы последовательно трансформируются в составы юридические. Следовательно, привлечение судьи к дисциплинарной ответственности за те или иные этические проступки, является фактически обоснованной, логически оправданной и правомерной реакцией на этическое, по сути, нарушение.

Кодекс устанавливает базовые, обязательные для каждого судьи правила поведения при отправлении правосудия, в юридическом обиходе (например, в процессе общения с коллегами, публичных выступлениях, преподавательской деятельности) и в быту. Идеологическими и духовными основаниями этих правил являются нравственные постулаты как исходные начала любой юридической нормы (идеи добросовестности, разумности, справедливости, незлоупотребления правами и т.д.), а также международные стандарты в сфере правосудия и поведения судей.

В свою очередь с учетом этических предписаний Кодекса формулируются юридические нормы, закрепляющие требования к поведению судей в профессиональной и повседневной жизни: профильные установления законодательства Республики Казахстан (нормы прямого действия и презумпции) о судебной системе и статусе судей, о государственной службе, о борьбе с коррупцией и другие специальные нормы, а также положения систематизированной судебной доктрины[9] 

Кодекс судейской этики, нормы которого комментируются далее, в частности, предписывает судье «избегать любых действий, которые могут привести к умалению авторитета судебной власти» и повлечь репутационные потери (ч. 3 ст. 1), «обеспечивать высокую культуру ведения судебного заседания, вести себя достойно, вежливо и требовать такого же поведения от участников процесса» (ч. 2 ст. 2). Представляется, только культурный, высокообразованный, интеллигентный, стрессоустойчивый человек физически, интеллектуально, психологически способен повседневно выполнять этот стандарт. Иначе формирование и поддержание «уверенности общества» (ч. 3 ст. 2) в судье оказывается неисполнимым догматом, превращается в оторванную от жизни декларацию. Отсюда вытекают соответствующие требования к судьям и кандидатам на эту должность. Этические нормы ст. 2 и ст. 4 Кодекса взаимосвязаны, имеют близкое смысловое содержание, отличаются только сферой их применения: профессиональная или бытовая деятельность судьи. Важный нюанс закреплен в ч. 1 ст. 3 – требование об уклонении от публичной оценки судебных актов и публичных комментариев. Поскольку любое публичное заявление может вызвать критику, спровоцировать полемику, оно создает потенциальный риск умаления репутации судебной системы в целом и несет угрозу нарушения интересов правосудия. Следовательно, нормы ст. 3 Кодекса должны толковаться максимально консервативно – оценка судебных актов осуществляется судьей в рамках своих конституционных полномочий по пересмотру этого судебного акта, при выработке единой судебной практики, в научной и педагогической деятельности, в иных прямо предусмотренных законом случаях. Аналогичный стандарт касается комментирования судьей норм закона – абстрактная, неаргументированная критика в адрес законодателя запрещена (ч. 1 ст. 5). Высокая, творческая научно-практическая полемика не просто разрешается (ч. 2 ст. 5), а рекомендуется (ч. 3 ст. 5). Любые публичные мероприятия судье противопоказаны, если, например, они не связаны с научной и педагогической деятельностью. В том числе, как представляется, нежелательны блоги, личные страницы в социальных сетях и т.п. Подобные ограничения «красной нитью» проходят через ряд положений Кодекса (ст. 2, ст. 3, ст. 6, ст. 7, ст. 8 и т.д.). Если в отношении обычного гражданина действует презумпция знания законодательства (п. 1 ст. 34 Конституции в нормативном единстве с пп. 2 ч. 7 ст. 76 ГПК), то знание закона судьей – его моральный долг (ч. 3 ст. 5 Кодекса), сопоставимый, по сути, с конституционной обязанностью (ч. 1 п. 3 ст. 1 Конституционного закона), ведь невозможно «подчиняться только Конституции и закону», не зная соответствующих норм. Кроме того, «судья должен следовать общепринятым принципам морали и нравственности, а также международным стандартам в области правосудия и поведения судей» (ч. 2 ст. 13). Казахстанское судейское сообщество при утверждении Кодекса не стало углубляться в тонкости зарубежной правоприменительной практики по вопросу о политических амбициях судьи – политические должности для нашего судьи закрыты (ч. 1 ст. 6). Обращение за содействием правоохранительных органов по поводу нелицеприятных заметок в СМИ допускается «в исключительных случаях» (ч. 3 ст. 9). Такова особенность профессии: любое подобное дело, возбужденное по заявлению судьи, действующему в личных интересах, может стать предметом судебного разбирательства, значит, существует риск ангажированности. Судья не вправе провоцировать конфликт интересов в рамках судебной системы и умалять, тем самым, авторитет судебной власти. Кодекс подразумевает разумный контроль судьи за поведением членов семьи, родных, близких и знакомых (ст. 10 – ст. 12). Изложенные требования в равной мере распространяются на судей в отставке (ч. 1 ст. 13 Кодекса).

Рассмотренные традиционные положения восприняты из множества профильных источников (Руководящие принципы о роли лиц, осуществляющих судебное преследование (ООН, 1990 г.), Всеобщая хартия судей (Тайбэй, 17.11.1999 г.), Заключение КСЕС № 3 (2002) «О принципах и правилах, регулирующих профессиональное поведение судей, в частности, этических нормах, несовместимом с должностью поведении и беспристрастности» и т.д.). Кодекс, таким образом, отвечает высоким мировым стандартам. В нем проводится высокая гуманитарная идея: компетентное и независимое правосудие, осуществляемое в соответствии с началами справедливости и беспристрастности, предполагает соблюдение каждым судьей не только правил профессиональной этики, но и общечеловеческих этических норм. Следование этим нормам, с одной стороны, характеризует судью как специалиста. С другой стороны, позволяет приблизиться к его психологическому портрету человека, констатировать присущие ему ценностные социальные установки и внутренние убеждения. Рассматриваемые явления взаимообусловлены. Алчный, жестокий, коварный профессионал может принять справедливое и беспристрастное решение, но вряд ли способен безукоризненно осуществлять свою деятельность на постоянной основе, тем более затруднительным окажется для такой личности проявление в быту одних только положительных качеств.

Нормы Кодекса активно применяются в практике Судебного Жюри Высшего Судебного Совета Республики Казахстан (далее – Судебное жюри). 

За внепроцессуальные контакты со следователем в здании следственного суда г. Астаны, повлекшие нарушение ст. 1 и ст. 4 Кодекса судейской этики, судья этого суда С. отстранен от должности. К аналогичной дисциплинарной ответственности по схожему юридическому составу привлечена судья Жанаозенского городского суда С., в действиях которой Судебное жюри также усмотрело провокацию условий, посягающих на принцип независимости судьи, умаляющих авторитет судебной власти.

Председатель суда № 2 района им. Г. Мусрепова Х. уличен в необоснованном получении социальных выплат по потере дохода в связи с уходом за ребёнком. При проверке выяснилось, что Х. не терял доход, продолжал оплачиваемую трудовую деятельность в должности судьи. Судебное жюри, кроме прочего (корысть, необоснованное обогащение и т.д.), усмотрело в указанных действиях судьи элементы злоупотребления служебным положением и приняло решение об отстранении судьи от должности.

За неэтичные реплики в ходе судебного разбирательства, личностные оценки, высказанные в адрес участников процесса, изложение мнения о виновности подсудимых до ухода в совещательную комнату Судебное жюри привлекло судью суда № 2 г. Павлодара Ш. к дисциплинарной ответственности в форме замечания.

Сложно согласиться с техническим выражением мысли, закрепленной в нормах ст. 14 Кодекса. Если за допущенное судьей этическое нарушение накладывается дисциплинарная санкция, то есть если за это нарушение наступает установленная законом и официально подтвержденная органом дисциплинарного производства юридическая ответственность (ч. 1 ст. 14), то, исходя из принципа справедливости, не могут за то же правонарушение к тому же лицу применяться «и меры общественного воздействия» (ч. 2 ст. 14). Такова принципиальная позиция автора данного очерка.

Рассмотреть коллизию, возникающую при наложении данных правил (ч. 1 и ч. 2 ст. 14 Кодекса), можно на примере привлечения судьи к ответственности за прогулы по службе. По этой категории дел сложилась устойчивая практика Судебного Жюри Высшего Судебного Совета Республики Казахстан (далее – Судебное жюри). Как правило, в зависимости от тяжести ущерба, причиненного авторитету судебной власти, такие действия (бездействие) судьи квалифицируются в значении этического нарушения, влекущего дисциплинарную ответственность. Однако, в данном случае дисциплинарная санкция должна наступать именно за урон, причиненный авторитету судебной власти, репутации судебной системы. И только за это, но не за сам факт прогула. Если в результате прогула судьи, который, например, работает дома, не страдают частные лица (не назначены слушания, не проводится прием заявителей по графику, не поданы жалобы об отсутствии судьи на работе и т.д.) и, как следствие, не умаляется авторитет судебной власти, говорить о дисциплинарном поступке, по всей видимости, преждевременно. По логике, если учитывается факт прогула, следует (как это принято в отдельных европейских странах), учитывать и коэффициент полезных действий судьи по служебным делам за рамками трудового распорядка. Иначе страдает принцип справедливости.

Поучительны примеры, приведенные М.И. Клеандровым в своей фундаментальной работе «Ответственность судьи»[10]. 

Судья вовремя прибыла на рабочее место, но несколько часов не начинала судебное заседание, заставляя участников уголовного процесса (прокурора, потерпевшего, подсудимого, свидетелей и т.д.) напрасно ожидать. Председателю суда, заставшему судью в ее кабинете, та пояснила, что «у нее очень плохое настроение, которое утром испортили домочадцы», «находясь в плохом настроении, она не сможет объективно и непредвзято провести судебный процесс, сложить для себя объективную картину происшедшего и установить объективную истину по делу, а в результате вынести объективный, справедливый и адекватный обстоятельствам дела приговор». 

В другом случае «двое мировых судей… выносили более чем по 1,5 тысячи (!) судебных решений в день (!) каждая». 

Вопрос о качестве правосудия в рассмотренных эпизодах остается риторическим. Затронутый аспект касается, в действительности, не рабочего графика. Проблема не в том, где и почему судья находится в тот или иной момент времени, а какой урон наносится судебной системе, авторитету суда действиями (бездействием) судьи и в соразмерности ответственности – этической или юридической.

Так, судья Сарыаркинского районного суда г. Астаны К. в течение нескольких часов отсутствовал на работе два дня подряд, а на третий день на работе не появился. Допущенные прогулы объяснил нахождением на приеме у врача частной клиники, временным отъездом членов семьи в г. Алматы и необходимостью в это время ухаживать за тещей в отсутствие няньки-сиделки. Однако, данная информация не подтвердилась достоверными документами и фактическими обстоятельствами. Такое поведение судьи К. Судебное жюри обоснованно расценило в качестве посягательства на авторитет судебной власти, принижающего доверие общества к судебной системе (ложные утверждения вышестоящему должностному лицу, изложение заведомо необоснованных аргументов, непродуктивное использование рабочего времени, оплачиваемого из средств государственного бюджета дискредитируют моральный облик судьи в глазах коллег и прочих лиц, унижают высокий статус судебной системы), и привлекло судью К. к дисциплинарной ответственности в форме выговора.

Привлечение судьи к ответственности не должно становиться завуалированным посягательством на его независимость (если судья, например, стал «неугоден» председателю суда, и последний начинает педантично фиксировать каждую минуту отсутствия коллеги на рабочем месте).

Бюро ОБСЕ по демократическим институтам и правам человека (БДИПЧ) и Европейская комиссия за демократию через право (Венецианская комиссия) в совместном заключении № 629/2001 от 17-18.06.2011 г. на Конституционный закон «О судебной системе и статусе судей Республики Казахстан» рекомендовали Казахстану исключить из оснований дисциплинарной ответственности «грубое нарушение судьей трудовой дисциплины» (п. 61 заключения). Рекомендация была учтена, но практика применения исключенной из Конституционного закона нормы (пп. 3 ч. 3 п. 1 ст. 39) сохраняется. Официальная правоприменительная практика – всегда очень консервативный сегмент.

В анализируемом случае (при непричинении репутационного вреда судебной системе, отсутствии признаков посягательства на авторитет судебной власти) могут рассматриваться в качестве применимых следующие меры, рекомендованные в заключении Комитета министров Совета Европы (п. 1 принципа VIРекомендаций государствам-членам № R (94) 12 «О независимости, эффективности и роли судей» от 13.10.1994 г.):

(а) отзыв дел у судьи; 

(b) перевод судьи на другую работу в суде; 

(с) материальные санкции, например, временное снижение оклада; 

(d) временное отстранение от должности.

Не всякая из этих мер воздействия может оказаться реально применимой в условиях текущей нагрузки в том или ином суде. Однако, соответствующие замечания (результаты наблюдения за соблюдением судьей трудового графика) могут отражаться в общей оценке деятельности судьи за соответствующий период и в комплексе прочей информации, характеризующей личность, учитываться органом дисциплинарного производства при совершении судьей того или иного дисциплинарного правонарушения. Такой подход будет справедливым и адекватным, отвечающим рекомендациям международных структур.

Выводы: 

Доверие граждан к суду, играющее «первостепенную роль в современном демократическом обществе»[11], обеспечивается не только компетентным и справедливым разрешением судебных дел, но и безупречным поведением лиц, облеченных судебной властью, в повседневной жизни. Забота судьи о соблюдении личной чести и достоинства во всех сферах жизни – фактор, способствующий укреплению авторитета судебной власти, укрепляющий доверие общества к судебной системе в целом. 

Этическим проступком, за совершение которого судья может быть привлечен к дисциплинарной ответственности, является нарушение применимых норм Конституционного закона «О судебной системе и статусе судей Республики Казахстан», положений Кодекса судейской этики и (или) других общепринятых норм морали в профессиональной (прежде всего, судебной) деятельности и за рамками службы (в быту), посягающее на авторитет судебной власти  и снижающее доверие общества к судебной системе.

Рекомендуется продолжать работу по выявлению и нивелированию в ходе рассмотрения дисциплинарных дел попыток руководителей различных судебных органов оказывать давление на независимость судей, находящихся в их подчинении.

Институт судейской этики подлежит дальнейшей всесторонней научно-практической разработке. Его качественная характеристика – консервативный, но подверженный динамике общественных процессов – является примером «тождества противоположностей» (В.И. Ленин). С одной стороны, как справедливо подмечено в теории права «нравственность только одна»[12]. С другой стороны, развитие средств компьютерной технологии, общая динамика жизни, порождают все новые этические составы и необходимость их квалифицированной, всесторонней оценки. Полезным и перспективным представляется подготовка совместными усилиями комментария к Кодексу судейской этики, периодическое обобщение практики Судебного жюри, открытие общественности доступа к этой практике путем ее публикации на официальном интернет-ресурсе (по аналогии, например, с контентом сайта Высшей квалификационной коллегии судей Российской Федерации).

[1] Кони А.Ф. Нравственные начала в уголовном процессе (Общие черты судебной этики) // Он же. Изб. труды и речи. Сост. И.В. Потапчук. Тулап: Автограф, 2000. С. 80.

[2] Напр., ч. 2 ст. 14 Кодекса судейской этики допускает привлечение судьи и к дисциплинарной (юридической), и к моральной ответственности за один и тот же проступок.

[3] Обзор и обоснование: Клеандров М.И. Ответственность судьи: монография. М.: Норма-Инфра-М, 2011. С. 518–519. 

[4] См. доп.: Zimmerman Ι. Isolation in the Judicial Career // Judges Journal. 2000. Vol. № 2. P. 4–6.

[5] Современному праву известны права (требования), не подлежащие исковой защите: карточный долг (ст. 914 ГК), задавненные требования (п. 3 ст. 179 ГК), неподлежащее возврату неосновательное обогащение (ст. 960 ГК) и т.д.

[6] Скловский К.И. Гражданское право и государство: цивилисты и государственники // Он же. Гражданский спор: Практическая цивилистика. 2-е изд., испр. и доп. М.: Дело, 2003. С. 42–54.

[7] С 2011 г. по 2017 г. против Казахстана вынесено 25 решений по таким индивидуальным жалобам (см.: Годовой доклад AmnestyInternational. Доклад 2017/2018: Права человека в мире. С. 184 // https://www.amnesty.org/en/documents/pol10/6700/2018/ru/).

[8] См. об этом: Де Сальвиа М. Европейская конвенция по правам человека. СПб.: Юридический Центр Пресс, 2004. С. 22.

[9] См., напр., постановление Пленума Верховного Суда РК от 14.05.1998 г. № 1 «О некоторых вопросах применения законодательства о судебной власти», нормативное постановление Верховного СУда РК от 15.01.2016 г. № 1 «О праве доступа к правосудию и правомочиях Верховного Суда Республики Казахстан по пересмотру судебных актов».

[10] Клеандров М.И. Указ. соч. С. 457, 524–525.

[11] См.: абз. 6 преамбулы Кодекса судейской этики, абз. 6 преамбулы Бангалорских принципов поведения судей, постановления ЕСПЧ от 05.02.2009 г. по делу «Олуич против Республики Хорватия» (Olujic v. Croatia) и от 31.07.2012 г. по делу «Дактарас против Литвы» (Daktaras v. Lithuania).

[12] Цит. по: Васьковский Е.В. Курс гражданского процесса: Субъекты и объекты процесса, процессуальные отношения и действия. М.: Статут, 2016. С. 181, сн. 2. См. доп.: Кони А.Ф. Нравственные начала в уголовном процессе. С. 93.

Этика — одна из форм идеологии, учение
о морали, ее развитии, принципах, нормах
и роли в общества (первое значение).
Этика — совокупность норм поведения,
мораль какой-нибудь общественной группы,
профессии (2-е значение).¹

Судейская этика представляет собой
совокупность норм, правил поведения
судей — носителей судебной власти и
членов судейского сообщества.Здесь
имеются ввиду работающие судьи и судьи,
пребывающие в отставке. Судейская этика
анализирует судейский механизм морали
и ее сторон — природу нравственности в
деятельности судей, природу моральных
отношений и морального сознания судей.

Основатель судейской этики А.Ф. кони,
не особенно веря в возможность реализации
в судах царской России изложенных им
нравственных начал при осуществлении
правосудия, утверждал, что им принадлежит
в будущем первостепенная роль в
исследовании условий и обстановки
судебного процесса. Он надеялся, что
центр тяжести учения о судопроизводстве
перенесется с хода процесса на этическую
и общественно-правовую деятельность
судьи во всех ее разветвлениях.²

Высокий статус судьи, особая важность
выполняемой государственной функции,
исключительные профессиональные
требования создают многосторонность
судейской этики, которая диктует правила
поведения судьи, как на службе, так и
вне ее, как в отношении действующего
судьи, так находящегося в отставке.

Профессия судьи является одной из
наиболее сложных юридических профессий.
В деятельности судьи реализуется
значительное количество специальных
качеств и навыков личности, которые,
будучи приведены в систему, органически
входят в структуру личности судьи и
определяют его творческий потенциал и
индивидуальный стиль деятельности.³Поэтому главным в судейской этике
является личность судьи. Как бы совершенны
не были нормативные требования,
предъявляемые к судье, и морально-этические,
нравственные рамки поведения,
предписываемые судье Кодексом чести
судьи РФ, они могут не приобрести значения
и не наполнится необходимой силой
воздействия в руках неподготовленного,
грубого, недобросовестного судьи.
Высказывая свое мнение в акте судебной
власти, судья не должен допускать
сомнения, колебания судьи неуместны.
Относится это к этической стороне
деятельности судьи или это процессуальная
необходимость, безусловно продиктованная
законом? Здесь сливаются воедино и
аспект судейской этики и процессуальная
нормативность в исполнении акта судебной
власти. Вот насколько тонко переливаются
друг в друга профессиональность судьи
и судейская этика. Профессиональное
дилетантство легко может перейти в
безнравственность, а безнравственность
может повлечь постановление неправосудного
судебного акта.

Находясь на службе, судья должен думать
не только об исполнении служебного
долга, но и о долге нравственном, который
обязывает судью относится уважительно
к человеческому достоинству, быть
справедливым как по отношению стоящих
перед судом, так и по отношению к
представителям народа в лице присяжных,
народных и арбитражных заседателей,
которым не понятно словосочетание
«честь мундира», но зато свойственно
милосердие, народная мудрость. Учитывая
постоянное присутствие подобных
соотношений в своей деятельности, судья
должен быть прост в изложении сути дела
настолько, чтобы быть понятым любым
слушателем.

Это краткое представление судейской
этики говорит о том, что раскрывая ее
содержание, надлежит осветить общие
принципы поведения судьи в судебном
заседании, проблемы служебной и
внеслужебной деятельности судьи, правила
поведения судьи, культуру речи судьи,
судейскую дисциплину, ответственность
судьи за нарушение судейской этики.
Только тогда можно будет получить полное
понятие судейской этики.

Общие принципы поведения в судебном
заседании.

Судья может и должен выходить в судебное
заседание, детально изучив материалы
дела, а также материальный и процессуальный
законы, подлежащие применению по данному
делу. Не подготовившийся к судебному
заседанию по делу судья будет осуществлять
правосудие не на должном профессиональном
уровне и это будут чувствовать как
находящиеся в зале заседания граждане,
так и понимать участвующие в процессе
лица. Не профессиональное осуществление
правосудия ощущается и воспринимается
юридически не осведомленными людьми
как проявление несправедливости.
Несправедливый судья — безнравственно.

Линию поведения судьи в судебном
заседании определяют принципы
осуществления правосудия: открытость,
гласность разбирательства дела,
состязательность и равноправие сторон,
диспозитивность, непосредственность,
непрерывность, законность, независимость,
сочетающиеся с находящимися за рамками
закона аспектами поведения судьи, такими
как взаимоотношения с участниками
заседания, общая морально-этическая
атмосфера, соблюдение процессуальных
норм при осуществлении правосудия,
общая культура процесса.

Судебный процесс судья должен начинать
в назначенное время. В ходе судебного
заседания не должен отвлекаться от
разбираемого дела на другие проблемы.
Не этично во время заседания передавать
судье записки или вызывать судью из
зала заседания к телефону. Указанные и
подобные им сопутствующие факторы
отрицательно влияют на представления
граждан о судебной власти.

В случае задержки заседания, независимо
от причин, повлекших ее, судье следует
извиниться за задержку заседания.

При опоздании кого-либо из участников
процесса судье целесообразно сделать
опоздавшему замечание после официального
открытия судебного заседания. Опоздание
в судебное заседание — это знак
неуважительного отношения к суду как
органу судебной власти. Замечание судьи,
сделанное в корректной форме, но твердо,
свидетельствует о четком исполнении
судьей служебного долга и о том, что
судья не частное лицо, а представитель
судебной власти.

Перед началом судебного процесса
секретарь судебного заседания уже
должен находиться в зале заседаний и
обеспечить присутствие всех участников
процесса. При входе в зал судебного
заседания состава суда (судьи) секретарь
должен обратить внимание всех
присутствующих в зале на выход судьи
(состава суда) торжественными словами:
«Встать, суд идет!»

Судья должен всегда помнить, что
присутствующие постоянно изучают и
оценивают каждый жест, взгляд, слова
судьи. Им небезынтересно состояние
здоровья и внешний вид судьи. Поэтому
судья должен быть уравновешенным,
спокойным, выдержанным, терпеливым, что
будет молчаливо характеризовать судью
как беспристрастного, объективного,
отдающего все свое внимание конкретному
делу и способному разобраться в любой
сложной ситуации.

В какой бы обстановке не проходило
судебное заседание — в специально
оформленном зале судебного заседания
дома правосудия или в приспособленном
для рассмотрения судебных дел помещении
— судье желательно быть одетым в судейскую
мантию.

Судейская мантия — это один из
обязательных, предусмотренных законом
символов судебной власти. Судейская
мантия дисциплинирует всех присутствующих
в зале судебного заседания: самого
судью, участников процесса, слушателей.
Судья ощущает, что он находится при
исполнении обязанностей судьи, участники
— воочию видят представителя судебной
власти и держат необходимую в таких
ситуациях дистанцию и обращаются с
надлежащим почтением, воспринимая судью
как главную фигуру в процессе судебного
разбирательства.

Не рекомендуется ни судьям, ни народным
заседателям, ни присяжным заседателям,
ни арбитражным заседателям одеваться
экстравагантно, броско, вызывающе.

Как правило, судья в процессе обращается
официально: имеются ли у сторон, участников
процесса отводы? Есть ли ходатайства у
истца, его представителя, адвоката?
Слово представляется эксперту. Свидетель,
суд предлагает рассказать, что вам
известно по рассматриваемому делу.

В начале судебного заседания обычно
ощущается напряжение и свидетелям,
потерпевшим, всем, кто редко бывает в
судебной обстановке, трудно говорить
от волнения. Судья в таком случае должен
найти допустимый и уместный способ
разрядить обстановку: обратиться к
свидетелю по имени отчеству, сказать
нейтрально: «не следует волноваться»,
«давайте попробуем спокойно разобраться
в ситуации» и т.п. К сторонам в гражданском
процессе, к подсудимому и потерпевшему
в уголовном процессе разумным будет
обращаться на процессуальном языке:
потерпевший, подсудимый.

Необходимо помнить, что вызов в суд
является для большинства людей стрессовой
ситуацией, поэтому осуществление
подлинного правосудия требует всегда
корректного отношения к любому человеку,
перешагнувшему порог суда. Ставьте себя
мысленно на место человека, с которым
Вы говорите, стараясь представить, что
он должен чувствовать, общаясь с вами.
Когда Вы научитесь понимать других
людей, вы будете справедливы и уважаемы.¹

Судья в судебном заседании должен
говорить, как можно, меньше, не читать
нравоучений, не шутить, не проводить
сравнений, уметь слушать и своевременно
задавать вопросы, выясняя необходимые
детали для рассмотрения дела по существу.
Вопросы не должны быть наводящими,
подсказывающими.

Умение слушать и услышать — это самый
неоценимый дар, которым может обладать
судья.

Судья не должен высказывать своих
оценок, критических замечаний при
исследовании обстоятельств гражданского
дела или причин и условий совершения
преступления при рассмотрении уголовного
дела. Судья должен свои оценки, свое
мнение выражать в процессуальных
документах: определении, частном
определении, решении, приговоре.

Порой в зале суда возникает громкое
обсуждение хода процесса, чьих-то
показаний, делаются подсказки и иные
нарушения порядка. В таких ситуациях
судья ровным, но решительным тоном в
процессуальных рамках (лучше ссылаясь
на процессуальную норму) предлагает
подняться тому, кто нарушает порядок,
предлагает назвать фамилию, имя, отчество,
делает предупреждение и разъясняет
предусмотренные законом последствия,
которые могут наступить для нарушителя
порядка судебного заседания (это
относится к лицам — не участникам
процесса). В спор с нарушителем судье
вступать не следует, грубость,
несдержанность также не допустимы.

Как видно, результат работы суда зависит
не только от определения порядка
исследования доказательств, учитывающего
мнения участников процесса, но и от ряда
других факторов, среди которых заметное
место занимают профессионализм, опыт,
личные качества судьи и другие факторы.

Согласно действующему законодательству
суд с помощью сторон, полно, объективно
исследует все обстоятельства дела.
Вместе с тем в процессе нередко адвокат
и прокурор ведут себя недостаточно
активно. В таком случае судья должен
так провести процесс, чтобы его участники
сами проделали основную часть работы
по представлению доказательств, доводов,
их оспариванию и т.д., а судья только
уточнял бы необходимые для вынесения
судебного постановления детали, которые
нельзя получать с помощью угроз, давления,
обвинения. Получить их следует при
помощи профессионально поставленных
вопросов, сопоставления с ранее данными
показания, проведения «перекрестного
допроса».

Непозволительно судье допускать не
предусмотренного законом сокращения
процесса и упрощенчества, а также
недопустимо заранее высказывать мнение
о возможном решении по делу.

Судья (суд) свое мнение обязаны выражать
в публично провозглашаемом судебном
акте.

Иначе говоря, судья в любой жизненной
ситуации должен находить такое решение
вопроса, проблемы, конфликтной ситуации,
которое позволит сохранить личное
достоинство, не уронить своей чести, не
причинить ущерба судейской репутации
и не понизит авторитета судебной власти.

Статья 3 Кодекса чести судьи закрепляет
принципы поведения во внеслужебной
деятельности судьи:

1. Внеслужебная деятельность судьи не
   должна вызывать сомнений в его
   объективности, справедливости и
   неподкупности.

2. Судья вправе занимается любым видом
   деятельности, если это не противоречит
   требованиям Закона РФ «О статусе судей
   в РФ» и настоящего кодекса.

3. Судья может участвовать в общественной
   деятельности, если она не наносит ущерб
   авторитету суда и надлежащему исполнению
   судьей своих профессиональных
   обязанностей.

4. Судья может участвовать в публичных
   заседаниях или контактировать иным
   образом с органами законодательной и
   исполнительной власти или их должностными
   лицами по вопросам, касающимся права,
   правовой системы или осуществления
   правосудия, если при подобных контактах
   не оказывается давление на судью в
   связи с выполнением им своих
   профессиональных обязанностей и не
   возникает сомнений в его объективности.

5. Судья не вправе принадлежать к
   политическим партиям и движениям,
   поддерживать их материально или иным
   способом, а также публично выражать
   свои политические взгляды, участвовать
   в шествиях и демонстрациях, имеющих
   политический характер, или в других
   политических акциях.

6. Судья должен избегать любых личных
   связей, которые могут причинить ущерб
   репутации, затронуть его честь и
   достоинство.

7. Судья должен воздержаться от финансовых
   и деловых связей, которые способны
   нарушить его беспристрастность, помешать
   ему должным образом исполнять свои
   обязанности.

Выразительнее и конкретнее о поведении
судьи во внеслужебной обстановке сказать
почти невозможно. В любом случае, при
решении вопросов материального порядка,
устройстве ребенка в детсад, приобретения
квартиры и по другим проблемам судья
должен всегда определить меру своих
требований, порядок поведения,
взаимодействия и контактов, чтобы не
умалить авторитет судебной власти и не
причинить ущерба своему судейскому
достоинству и чести.

Все, что известно о российском суде, о
судьях, их правах и обязанностях позволяет
классифицировать требования,
предъявляемые к поведениюлиц,
пребывающих в должности судьи или
претендующих на эту должность, а также
находящихся в отставке.

Они подразделяются по признаку
нормативности:

— нормативные и ненормативные.К
нормативным требованиям относятся,
предусмотренные Основным законом
Российской Федерации — Конституцией
РФ, Законом «О статусе судей в РФ».
Особенно четко они изложены в статьях
3,4,5 Закона «О статусе судей в Российской
Федерации».

Судья обязан соблюдать Конституцию РФ
и другие законы Российской Федерации.

Судья должен избегать всего, что может
умалить авторитет судебной власти,
достоинство судьи, вызвать сомнение в
надлежащем исполнении им своих
обязанностей. Требования распространяются
на судей, находящихся при исполнении
обязанностей и внеслужебной обстановке.

Судья не вправе быть депутатом,
принадлежать к политическим партиям,
заниматься предпринимательской
деятельностью, совмещать работу в
должности судьи с другой оплачиваемой,
кроме научной, преподавательской,
литературной и иной творческой
деятельностью.

Пребывающий в отставке судья имеет
право работать в органах государственной
власти, органах местного самоуправления,
государственных и муниципальных
учреждениях, в профсоюзных и иных
общественных объединениях, а также
работать в качестве помощника депутата
Государственной Думы или члена Совета
Федерации Федерального Собрания
Российской Федерации, либо помощника
депутата законодательного (представительного)
органа субъекта Российской Федерации,
но не вправе занимать должности прокурора,
следователя и дознавателя.

Судья, занимающий должности, предусмотренные
п.4 ст. 3 Закона «О статусе судей в РФ»,
не имеет гарантий неприкосновенности,
установленных статьей 16 указанного
Закона. Членство судьи в таком случае
в судейском сообществе на этот период
приостановления.

Судьей может быть человек, не совершивший
порочащих его поступков.

Судья, пребывающий в отставке, может
считаться таковым до тех пор, пока
соблюдает требования, предъявляемые к
судье, сохраняет гражданство РФ и не
допускает поступков, его порочащих и
тем самым умаляющих авторитет судебной
власти.

Ненормативные правила поведения изложены
в Кодексе чести судьи РФ и освещены в
начале настоящей главы.

Иногда говорят, что Кодекс чести не
закон и не может служить мерилом поведения
судьи. Да, он не закон, если под законом
понимать нормативный акт, принятый
государственной властью, как
концентрированное выражение государственной
воли.

Кодекс чести судьи РФ — концентрированное
выражение воли судейского сообщества
России, принятый судейским сообществом
свод правил. И этим он более ценен, чем
нормативный акт.

Кодекс чести судьи и в сегодняшнем виде
четко обозначает высокую планку, которой
должен соответствовать судья, является
принципиальным ориентиром в выборе
поведения судьи и при сознательном к
нему отношении достойно восполняет
пробелы, имеющиеся в Законе «О статусе
судей в РФ».¹

К ненормативным можно отнести правила
поведения судей, сложившиеся традиционно
в определенном судейском сообществе.

Правила поведения судьи можно также
классифицировать по предмету регулирования.

• общие требования (они изложены в ст. 1
  Кодекса чести судьи РФ и в законе «О
  статусе судей в РФ»);

• правила осуществления профессиональной
  деятельности судьи;

• правила, регулирующие внеслужебную
  деятельность судьи;

• правила, устанавливающие ответственность
  судьи за нарушение судейской этики.

Особо следует остановиться на культуре
речи судьи, т.к. она имеет отношение
и прямую связь со всеми элементами и
моментами жизнедеятельности судьи.

Интеллект человека есть не что иное,
как умение использовать нужные знания
в любой сложившийся по обстоятельствам
момент, в любой ситуации.

Слова — это воплощение разума.

Древние греки верили, что на крыльях
слова летит мысль от собеседника к
собеседнику, то есть язык делает нас
членами большой человеческой семьи,
объединяет людей, помогает гуманно, без
насилия и кровопролития, решать многие
вопросы.

Нравственное значение слова в том, что
оно воспитывает наши представления о
добре и зле, об истине и справедливости,
о совести, чести и достоинстве.¹

И где, как не в суде, это особенно
проявляется четко. То, что хочет судья
высказать в судебном акте, как результате
деятельности судебной власти, должно
быть увязано с определенной общей
правовой нормой, словами выражающей,
как следует делать, как должно быть. Эта
общая норма имеет отношение к конкретным
действиям, правоотношениям, интересам
людей. Общее и конкретное взаимодействуют.
Судья вынужден вступать в диалог с
людьми, чтобы установить соответствие
конкретных действий установленным
обществом и государством нормам
поведения. Общение судей с участниками
процесса с помощью слова помогает им
найти справедливое решение и при
необходимости обеспечить его силой
принуждения. Слово и право взаимосвязаны
в суде, и они работают как ничто другое.

Справедливо подчиняться справедливости,
нельзя не подчиняться силе. Справедливость,
не поддержанная силой, невозможна; сила,
не поддержанная справедливостью,
тиранична. Бессильной справедливости
всегда будут противоборствовать, потому,
что дурные люди не переводятся,
несправедливой силой всегда будут
возмущаться. Значит, надо объединить
силу со справедливостью и либо
справедливость сделать сильной, либо
силу — справедливой.²

Чтобы уметь аргументировать свою
позицию, судья должен развивать свою
речь, свой язык. Это поможет ему правильно
ставить вопросы, обосновывать принятое
решение, верно толковать правовую норму,
безошибочно преподносить необходимую
информацию для дачи экспертного
заключения, адекватно излагать свои
мысли письменно. Богатство слов в
языковом словаре судьи представит ему
возможность более четко и полно изучить
психологию личности, мотивировать ее
поведение.

Это особенно важно, потому, что возрожден
Суд присяжных, в котором возросла роль
судьи; судья должен соответствовать
нескольким требованиям:

• уметь молчать в ходе перекрестного
  допроса;

• владеть искусством постановки вопросов
  присяжным (формирование вопросного
  листа);

• обладать красноречием при произнесении
  объективного напутственного слова.¹

Короче говоря, судья должен обладать
культурой речи, которая неотделима от
общей культуры и является составляющей
частью интеллигентности.

Юридический язык, которым предстоит
пользоваться судье, весьма специфичен
и считается одним из самых интересных,
но и наиболее трудных профессиональных
языков. Судья обязан наработать (выучить,
запомнить и разобраться в смысловом
значении) необходимый словарный запас
профессиональных терминов, юридических
понятий, словосочетаний, формулировок,
названий различных нормативных актов,
что создаст условия ему иметь культурную
речь, отличающуюся ясностью и точностью
изложения, логичностью построения фраз,
грамотностью, индивидуальностью
выражения. Судья, владеющий основами
культуры речи, будет легко говорить,
вести деловую переписку, выступать с
трибуны и в дебатах уместно, кратко,
эмоционально, правильно и чисто.

Грамотно составленный судьей документ
должен предупреждать разное осмысление
одного и иного же текста.

Ниже приводятся в качестве примера
фразы из различных судебных документов,
составленных лицами, не владеющими
культурой речи юриста.

«Судьи показали на примерах из приговоров,
как нелегко расти судье от новичка до
первоклассного судьи. С серьезными
лицами, будто зачитывая приговор или
решение, поднимался то один, то другой
судья и строго, веско и неулыбчиво,
подавляя смех, произносил:

• стоимость продуктов суд считает также
  не подлежащими удовлетворению, так как
  это связано с религиозными обрядами и
  не касается самого покойного;

• суд постановил: закрепить Глобиным
  сушку белья в кухне, содержание кошки,
  курение, прием пищи и гостей;

• таким образом, суд приходит к выводу,
  что кражи денег, вещей, посетителей,
  медперсонала из поликлиник и отделений
  больницы за последний год значительно
  возросли;

• Из протокола судебного заседания: на
  момент обмена в квартире №44 были
  прописаны жена, дочь и вещи;

• … был установлен срок хранения табелей
  выхождаемости на работу;

• Корова получена истицей бесплатно с
  учетом выплат в последующем суммы 630.

• Экспертизу провести не мог, так как
  была жара, а нужны были свежие трупы.

• Уйдя в эту квартиру, К. в квартире
  сожителя оставила хлам из вещей и своего
  несовершеннолетнего сына.

• Они пили в ларьке пиво, в котором
  находился потерпевший.

• Данная шахта как причинитель вреда
  лукава, коварна, скупа и равнодушна к
  своим бывшим рабочим.

• Башкиров продал две головы свиней и
  одну голову зятя, выкормленную в одном
  сарае.

• Несмотря на предупреждение сельского
  Совета, он данную землю осеменил и
  выращивал овощи.

• Подсудимый утверждает, что изнасиловал
  потерпевшую в экстазе, а последняя
  утверждает, что это было в сарае…»¹

Только
что приведенные в качестве примера
фразы свидетельствуют о неспособности
лиц, их составивших выразить четко,
ясно, грамотно мысль, не смогли они
свести возможное разночтение к минимуму,
т.е. они не владеют культурой речи. Здесь
не возникает вопроса легко ли будет
понять судью, говорящего подобным
языком.

Допускаемые судьями ошибки в речи
дискредитируют представителей судебных
органов, превращают их в проводников
бескультурья, общей и правовой
безграмотности. Судья обязан воспитать
в себе сознательное отношение к языку
юриста-профессионала, т.к. это важный
инструмент профессии судьи.

Нарушение судейской этики рассматривается
как совершение проступка, позорящего
честь и достоинство судьи, умаляющего
авторитет судебной власти. Судьи имеют
установленные гарантии неприкосновенности,
но согласно Кодексу чести судьи РФ за
совершение должностного или иного
проступка, считающегося социально
вредным явлением, судьи несут
ответственность в соответствии с
действующим законодательством. Нарушения
требований Кодекса чести судьи
рассматриваются квалификационными
коллегиями судей. Коллегия учитывает
все обстоятельства совершения проступка,
его тяжесть и причиненный авторитету
судебной власти ущерб и при этом может
прекратить полномочия судьи. Прекращение
полномочий судьи влечет такое действие
или бездействие судьи, которое по своему
характеру несовместимо с высоким званием
судьи. Иногда квалификационные коллегии
не прекращают полномочий судьи, а по
сложившейся практике предупреждают
судью о недопустимости недостойного
поведения, хотя законом такое предупреждение
не предусмотрено.

Например, судья Центрального района г.
Тулы передачу в органы внутренних дел
пистолета Макарова – вещественного
доказательства по уголовному делу –
заменила составлением фиктивного акта
об уничтожении оружия. Ее коллеги
признали, что судья совершила поступок,
умаляющий честь и достоинство судьи.
Однако, вместо прекращения полномочий,
«учитывая длительный стаж работы, первое
обсуждение за недостатки «личные
заверения о недопустимости впредь»,
оставили в должности.

В Зюзинском межмуниципальном суде на
протяжении ряда лет составляли документы
об уничтожении не оружия, а одежды,
обуви, японских зонтиков и других
товаров, изъятых у нарушителей закона.
Поскольку товары следовало передать
для реализации, а выручку зачислить в
доход государства, на недопустимость
творящегося в суде беззакония указала
прокуратура. Председатель же суда — член
Совета судей РФ Г. Карцев – для пресечения
безобразий ничего не сделал. Более того,
он препятствовал проверке фактов,
указанных в представлении Мосгорпрокуратуры.
Высшая квалификационная коллегия судей
РФ лишила полномочий трех судей Зюзинского
суда, другие не стали ждать такого исхода
и сами ушли в отставку.¹Указанные и подобные им примеры
подтверждают необходимость поддержания
знаний судей о правилах судейской этики,
а также более строгого подхода к
аттестации судей при решении вопроса
о присвоении очередного квалификационного
класса и изучении квалификационными
коллегиями судей моральных и деловых
качеств кандидатов в судьи.

Только в 1998 году квалификационные
коллегии судей предупредили 78 судей о
недопустимости в дальнейшей их работе
нарушений закона и Кодекса чести. И не
случайно, что эта мера воздействия
включена в законопроект об органах
судейского сообщества, принятый
Государственной Думой РФ в первом
чтении, и ей придается нормативный
характер. Было бы правильным в названном
законопроекте иметь норму, закрепляющую
дозволение квалификационным коллегиям
при определенных обстоятельствах
снижать квалификационный класс судьи.
Предупреждение, а также снижение
квалификационного класса на законодательном
уровне стали бы промежуточными санкциями.

Безусловно, легализация института
дисциплинарной ответственности и
усиление наказания не может рассматриваться
основным, а тем более единственным
способом укрепления в судейском корпусе
правового и нравственного порядка.
Необходим комплекс средств, включающий
аспекты не только правового, но и
организационного характера. И прежде
всего, по нашему мнению, надо в полной
мере реализовать одну из важных функций
судебной власти – функцию внутреннего
контроля.¹

ЛИТЕРАТУРА

к семинарским и практическим занятиям
по курсу

«Судебная власть»

Тема №1. Акты судебной власти

1. Гражданский процессуальный Кодекс
   РСФСР.

2. Уголовно-процессуальный Кодекс РСФСР.

3. Федеральный закон «О внесении изменений
   и дополнений в Гражданский процессуальный
   Кодекс РСФСР» от 27.10.1995 г. № 189-ФЗ.

4. Комментарий к Гражданскому процессуальному
   Кодексу. Под ред. М.К. Треушникова.
   М. 1997.

5. Воронков Г.В. Определения суда первой
   инстанции в гражданском процессе.
   Саратов. 1967.

6. Изварина А.Ф. Акты судов общей юрисдикции.
   Ростов н/д. 2000.

7. Решетняк В.И., Черных И.И. Заочное
   производство и судебный приказ в
   гражданском процессе. М. 1997.

8. Шерстюк В.М. Арбитражный процесс в
   вопросах и ответах. М. 1998.

1. Правовая этика и ее проблемное поле

Изучение
соотношения морали и права стало
предпосылкой возникновения правовой
этики. Внесли основной вклад в изучение
этой темы: Б.Н.
Чичерин, B.C. Соловьев В.Г. Щеглов, Н.М.
Коркунов, П.И. Новгородцев, Л.И. Петражицкий.

Итак,
правовая этика понимается в двух
вариантах – 1. Свод нравственных
требований, предъявляемый работникам
юридической профессии 2. Собственно,
наука. Кроме
того, есть и более узкие кодексы правил
– адвокатская, судейская и др.

В
целом правовую
этику можно
определить как интегральную дисциплину,
включающую в себя ключевые вопросы
конкретных, профессиональных сфер
правового знания и оценивающую их в
свете фундаментальной проблемы
соотношения морали и права.

Примеры
этих фундаментальных проблем – презумпция
невиновности, право преступника на
ложь, критерии справедливого суда и др.

Более
подробно о некоторых из них

1. Презумпция
   невиновности

Принцип
презумпции невиновности означает
признание нравственного достоинства
и ценности личности. Нравственные и
правовые последствия. Правовое
–всесторонний, объективный суд.
Нравственное – обвиняемый не обязан
доказывать свою невиновность. Т.е.
бездоказательно обвинять кого-либо в
виновности аморально

1. Дилемма
   право судьи на ошибку

Каждый
человек может ошибаться. Однако, это не
относится к судье.
Т.к. судейская ошибка всегда нарушение
законности. Ошибка судьи и судебная
ошибка разные вещи. Судебная ошибка
невозможна, т.к. допускает либо обвинение
невиновного, либо оправдание виновного.

1. Дилемма
   смертной казни

Не
допускается мысль, что руководствуются
соображениями мести преступнику.

С
детерминистской
точки зрения мстить человеческому
существу — столь же бессмысленно, как
мстить машине. Если мы наказываем
преступника, нам нужно также наказать
и его отца-алкоголика, и его слишком
снисходи тельную мать, и т.д. Ведь все
стали соучастниками преступника, помогая
ему или побуждая его сделать то, что он
сделал, задолго до того, как он решился
действовать.

Если,
напротив, мы принимаем гипотезу
человеческой свободы
со всеми необходимыми религиозными
последствиями, месть оказывается
проступком не против логики, а против
разума. Если убийца не просто испорченный
робот, а исполнитель таинственного
предначертания, мы оказываемся в области,
недостижимой для человеческого
правосудия.

Является
ли смертная казнь справедливым возмездием
и эквивалентным воздаянием за совершенное
преступление?

• Аргумент
несправедливости и неэквивалентности
смертной казни.

Арифметически
компенсирует совершенное убийство. Но
она добавляет к смерти регламент,
публичную преднамеренность, известную
будущей жертве, наконец, организацию,
которая сама по себе является источником
моральных страданий, более суровых, чем
смерть. То есть здесь нет эквивалентности
и
адекватности

• Аргумент
справедливости смертной казни.
У
правосудия вовсе нет притязаний на
точность этого соответствия. Если бы
было иначе, пришлось бы установить
разновидности

смертной
казни, т.е. добавить к лишению жизни
некоторые предварительные пытки, что
недопустимо. Смертная казнь — своего
рода потолок, выше которого подняться
невозможно. Разумные требования сводятся
к тому, чтобы ее применяли только к тем,
кто совершил достаточно тяжкое
преступление, чтобы она оказалась
заслуженным

наказанием.

Обладает
ли смертная казнь устрашающим воздействием,
упреждающим
и
предотвращающим новые преступления?

• Аргумент
бессилия страха смерти.

История
свидетельствует, что страх смерти, как
бы велик он ни был, никогда не побеждал
человеческие страсти. В лучшем случае
смертная казнь может устрашить только
слабых и робких людей, не склонных к
преступлению.

• Аргумент
устрашающего воздействия смертной
казни.

никак
нельзя считать установленным, что с
точки зрения устрашения смертная казнь
не имеет никакой ценности, в то время
как очевидно, что с точки зрения устрашения
преступника она более действенна, нежели
все другие виды наказаний. (то что
статистически не было роста преступлений
там, где ее отменили, ни о чем не говорит,
т.к. это делали обычно в моменты снижения
преступности и после долгого процесса,
так что юридически это становилось
просто формальностью)

Не
является ли смертная казнь более гуманной
мерой наказания, чем, например, пожизненное
заключение?

•Аргумент
абсолютной жестокости и непоправимости
смертной казни.

Смертная
казнь является абсолютно непоправимым
актом наказания. Речь здесь идет даже
не о судебной ошибке, а об абсолютном
отказе общества дать возможность
преступнику искупить свою вину. По
существу, это есть не что иное, как
незаконная
узурпация естественного права на жизнь,
которым неотъемлемо обладает каждый,
даже самый плохой человек. В этом смысле
смертная казнь нуждается в сверхчеловеческой,
Божественной санкции. Никто
из людей не может выступать в качестве
абсолютного судьи и выносить решение
о бесповоротном уничтожении худшего
из виновных, потому что никто не может
претендовать на абсолютную невиновность
В этом отношении смертную казнь можно
оправдать только как религиозную,
сверхъестественную кару.

•Аргумент
сравнительной гуманности смертной
казни. Нет
никакой уверенности в том, что пожизненное
заключение — менее варварское наказание,
чем смертная казнь.

Истина
в том, что смертную казнь можно применять
только с полным основанием; в случае
малейшего сомнения ее следует избегать.

1. Право
   на лжесвидетельство

• Показания
  обвиняемого. Современный
  уголовный процесс исходит из
  принципиального запрета принуждать
  человека свидетельствовать против
  самого себя. Требовать изобличать
  самого себя – противоречие с презумпцией
  невиновности. Отсутствие уголовной
  ответственности обвиняемого за заведомо
  ложные показания и право на ложь —
  разные вещи. Отсутствие обязанности
  говорить правду под угрозой юридической
  ответственности нельзя смешивать с
  правом лгать.

• Показания
  свидетелей. Одна
  из главных нравственных проблем
  показаний свидетелей — лжесвидетельство.
  Как и любое преступление, оно аморально.
  Но нравственные оценки заведомо ложных
  показаний в общественном сознании
  зависят от их содержания.

• Показания
  потерпевшего.
  Зачастую в нравственных отношениях с
  обвиняемым, так что не застрахован от
  преувеличений.

1. Нравственная
   дозволительность в судебных прениях

Судебные
прения — это борьба мнений и судебное
состязание сторон. Очевидно, что принцип
правдивости по-разному преломляется в
позициях обвиняемого, обвинителя

(прокурора)
и адвоката. Нравственная позиция
обвинителя определяется в первую очередь
тем, что он должен иметь мужество
отказаться от обвинения в том случае,
если найдет оправдания подсудимого
уважительными. Адвокат же действует
только в интересах защиты. Даже в случае
полного согласия с обвинителем он не
вправе отказываться от защиты подсудимого.
Главное в нравственной позиции защитника
заключается в том, чтобы, защищая
конкретного человека от обвинения в
преступлении,

он
не оправдывал само преступление

1. Справедливые
   приговор и наказание

Справедливый
приговор подразумевает справедливую
цель и
справедливую
меру наказания.

Если
исходить из гегелевского понимания
права как наличного бытия свободной
воли≫1,
то преступление можно рассматривать
как нарушение телесного и морального
бытия свободной воли. Сущность преступления
в том, что воля одного человека, оторвавшись
от общих корней, попирает внешнее бытие
другой воли. Это состояние права внутренне
противоречиво, ибо воля насилующая и
воля насилуемая суть индивидуальные
модусы единой, всеобщей воли. По мысли
Гегеля, в преступлении воля как бы
налагает руки сама на себя и необходимо,
чтобы она, сделав усилие, сама восстановила
свое свободное,

правовое
состояние. Это и достигается наказанием.
Основой
права преступника на наказание служит
то, что уже самим своим преступлением
он дает согласие
на наказание, подобно
тому как всякий человек своим рождением
дает своего рода согласие на смерть.
Именно в этом смысле наказание, возмездие
неотвратимо,
а
не только потому, что государство зорко
стоит на страже закона.

1билет
написан по Гусейнову и
Платону «Менон» (из рекомендованной
лит-ры)

2
признание
правомерности и естественности множества
жизненных миров.

3
А вообще я понятия не имею, что захочет
услышать Судаков в ответе на этот билет,
но все, что здесь написано, взято из
рекомендованного им учебника В.Н.
Назарова «Прикладная этика».

Соседние файлы в предмете [НЕСОРТИРОВАННОЕ]

• #
• #
• #
• #
• #
• #
• #
• #
• #
• #
• #