Если мнимо обороняющееся лицо не осознавало своей ошибки

В
судебной практике встречаются случаи
осуществления оборонительных действий
против лица, поведение которого ошибочно
воспринимается как общественно опасное
действие. В теории уголовного права и
в судебной практике такие случаи
называются мнимой обороной.

Мнимая
оборона не уголовно–правовая категория
(она не предусмотрена УК РФ). Это чисто
научное понятие, призванное помочь
разобраться в случаях, когда «оборона»
не укладывается в рамки статьи 37 УК РФ.

При
мнимой обороне субъект причиняет вред
другому лицу, ошибочно воспринимая его
поведение как общественно опасное
посягательство на охраняемые законом
права и интересы, т.е. полагая, что он
правомерно защищается от такого
общественно опасного посягательства.
Если будет установлено, что данный
субъект добросовестно заблуждался и
вся обстановка происшедшего, включая
поведение самого потерпевшего, давала
ему основание оценивать поведение
потерпевшего именно как нападение,
создающее право на необходимую оборону,
следует сделать вывод об отсутствии
вины, поскольку субъект не осознавал и
по обстоятельствам дела не мог осознавать
общественной опасности своих действий[7].

Действия
лица, находящегося в состоянии мнимой
обороны, отличаются от необходимой
обороны, так как они всегда объективно
общественно опасны: мнимая оборона
направлена на отражение не существующего
в действительности посягательства.

Вопрос
о юридической квалификации действий,
совершенных при мнимой обороне, нашел
свое отражение в постановлении Пленума
Верховного Суда СССР от 16.08.1984 года. По
этому поводу в п. 13 дано следующее
разъяснение: «Суды должны различать
состояние необходимой обороны и так
называемой мнимой обороны, когда
отсутствует реальное общественно
опасное посягательство, и лицо, применившее
средство защиты, не осознавало и не
могло сознавать ошибочность своего
предположения, его действия следует
рассматривать как совершенные в состоянии
необходимой обороны». Комментируя это
постановление, Н.Д. Дурманов писал: «Все
обстоятельства, характеризующие
необходимую оборону, при мнимой обороне
отсутствуют, но в представлении лица,
действующего в состоянии мнимой обороны,
эти обстоятельства, прежде всего наличие
общественно опасного посягательства,
имеются».

Мнимая оборона в уголовном праве России

Право
защищать себя и своих близких от
преступных посягательств признается
во всех цивилизованных государствах.
Статья 45 Конституции Российской Федерации
гласит: «Каждый вправе защищать свои
права и свободы всеми способами, не
запрещенными законом» [1]. Одним из
законных способов защиты является
необходимая оборона. Причинение вреда
при необходимой обороне будет признаваться
обстоятельством исключающим преступность
деяния, однако, необходимо наличие целой
системы условий. Одним из таких условий,
относящихся к посягательству, является
реальность посягательства. На нем
остановимся подробнее.

Реальность
посягательства означает то, что лицо
должно защищаться от нападения,
существующего в объективном мире.
Посягательство не должно быть лишь в
воображении лица. В противном случае,
при отсутствии данного условия, состояние
необходимой обороны отсутствует и
возникает мнимая оборона, т.е. защита
при отсутствии реального общественно
опасного посягательства.

Мнимая
оборона является разновидностью
фактической ошибки. Говоря о юридических
последствиях мнимой обороны, следует
отметить, что они определяются по
правилам фактической ошибки.

Под
фактической ошибкой принято понимать
неверное представление лица о фактических
обстоятельствах, играющих роль объективных
признаков состава данного преступления
и определяющих характер преступления
и степень его общественной опасности.

Существует
три вида ошибки:

1.
Лицо ошибается в характере действий
потерпевшего. Поведение, которое не
является общественно опасным,
«обороняющееся» лицо принимает за
общественно опасное.

2.
Лицо ошибается в личности посягающего
лица. За посягающего принимает другого
человека.

3.
Лицо допускает ошибку относительно
времени окончания общественно опасного
посягательства.

Мнимая
оборона, в отличие от правомерной
обороны, хотя и связана с «защитой», но
все же, представляет собой общественно
опасное поведение. Причинение вреда
при мнимой обороне представляет собой
общественно опасный вред, поэтому
возникает вопрос об уголовной
ответственности «обороняющегося» лица.

Вопрос
об уголовной ответственности при мнимой
обороне решается по правилам извинительной
и неизвинительной ошибки. Если обстановка
давала основания полагать, что совершается
реальное общественно опасное посягательство
и обороняющееся лицо не осознавал и не
могло осознавать ошибочность своего
предположения, то уголовная ответственность
исключается. В данном случае имеет место
извинительная ошибка. Следует отметить,
что извинительная мнимая оборона может
быть сопряжена с ответственностью лица
за превышение пределов необходимой
обороны, так как ответственность
наступила бы даже в случае, если оборона
была бы необходимой, а не мнимой.

При
неизвинительной ошибке лицо не осознает
мнимости общественно опасного
посягательства, но по обстоятельствам
дела должно было и могло это осознавать.
В данном случае ответственность наступает
как за неосторожное преступление. Если
же общественно опасного посягательства
не существовало в действительности и
окружающая обстановка не давала оснований
полагать, что происходит посягательство,
то лицо несет уголовную ответственность
на общих основаниях.

Вопрос
о юридической квалификации действий,
совершенных при мнимой обороне, находит
отражение в постановлении Пленума
Верховного Суда СССР №14 от 16 августа
1984 года. Так, в п. 13 дается следующее
разъяснение: «Суды должны различать
состояние необходимой обороны и так
называемой мнимой обороны, когда
отсутствует реальное общественно
опасное посягательство и лицо лишь
ошибочно предполагает наличие такого
посягательства. В тех случаях, когда
обстановка происшествия давала основания
полагать, что совершается реальное
посягательство, и лицо, применившее
средства защиты, не сознавало и не могло
сознавать ошибочность своего предположения,
его действия следует рассматривать как
совершенные в состоянии необходимой
обороны».

Комментируя
данное постановление, профессор Н.Д.
Дурманов писал: «Все обстоятельства,
характеризующие необходимую оборону,
при мнимой обороне отсутствуют, но в
представлении лица, действующего в
состоянии мнимой обороны, эти
обстоятельства, прежде всего наличие
общественно опасного посягательства,
имеются».

Следовательно,
мнимая оборона является результатом
добросовестной ошибки обороняющегося
лица о наличии общественно опасного
посягательства, поэтому ответственность
за действия, совершенные при мнимой
обороне определяется в зависимости от
наличия или отсутствия вины обороняющегося.
Это обстоятельство не всегда учитывается на
практике, что приводит к неправильной
квалификации преступления.

Правоприменительная
практика по делам, связанным с реализацией
гражданами права на защиту является
неудовлетворительной. Так, в отношении
лиц, правомерно причинивших вред в
состоянии необходимой обороны, нередко
осуществляется уголовное преследование,
применяются меры пресечения, выносятся
обвинительные приговоры. Подобное
объясняется не только несовершенством
уголовно-процессуального законодательства,
но и рядом своего рода смежных вопросов.
Одним из таких вопросов, который негативно
влияет на правоприменительную практику,
является отсутствие законодательного
закрепления института мнимой обороны.
Проблема определения мнимой обороны в
уголовном праве является одним из
важнейших вопросов обеспечения
полноценного функционирования такой
нормы, как необходимая оборона.

Неразработанность
такой проблемы как уголовно-правовая
оценка причинения вреда при мнимой
обороне в теоретическом плане ведет к
произвольному применению норм уголовного
закона на практике и создает предпосылки
для ущемления прав и свобод граждан,
что в правовом государстве недопустимо.

Также
негативное влияние на правоприменительную
практику оказывает отсутствие закрепления
в уголовном законодательстве мнимой
обороны как самостоятельного
обстоятельства, исключающего уголовную
ответственность.

Стоит
отметить, что ст. 3 УК РФ говорит о том,
что преступность деяния, а также его
наказуемость и иные уголовно-правовые
последствия определяются только
настоящим кодексом. Поэтому можно
говорить о пробеле в части признания
непреступными действия лиц, причиняющее
вред охраняемым уголовным законом
благам и общественным отношениям при
мнимой обороне.

Отсутствие
законодательной регламентации мнимой
обороны свидетельствует о нарушении
принципа законности, т.к. подтверждает
существование аналогии в уголовном
праве. Законодательная регламентация
мнимой обороны позволит ликвидировать
пробельность, устранит аналогию закона
и восстановит принцип законности в
правовом поле обстоятельств, исключающих
преступность деяния [3, c. 104].

Также
возникает вопрос, будут ли при выяснении
вопроса об уголовной ответственности
мнимо обороняющегося лица применяться
положения ч. 2.1 ст. 37 УК РФ.

Для
того чтобы решить данный вопрос, а также
устранить существование аналогии в
уголовном праве бы целесообразно,
предусмотреть в уголовном законодательстве
новое обстоятельство, исключающее
уголовную ответственность — «Мнимая
оборона». Это было бы гораздо
предпочтительней, нежели описание
признаков мнимой обороны на уровне
разъяснения Пленума Верховного Суда.

Разрешение
в уголовном законодательстве вопроса
о мнимой обороне оказало бы большое
значение для единообразия судебной
практики, дифференциации и индивидуализации
уголовной ответственности, а также для
назначения справедливого уголовного
наказания.

• Главная
• Правовые ресурсы
• Подборки материалов
• Мнимая оборона

Мнимая оборона

Подборка наиболее важных документов по запросу Мнимая оборона (нормативно–правовые акты, формы, статьи, консультации экспертов и многое другое).

Статьи, комментарии, ответы на вопросы

Нормативные акты

В данной статье рассмотрены отдельные вопросы теории и практики института мнимой обороны в российском уголовном законодательстве, проанализированы группы мнимой обороны и критерии правомерности действий обороняющегося в этом состоянии при отсутствии в действительности общественно опасного посягательства.

Ключевые слова



: общественно опасное посягательство, действительность посягательства, необходимая оборона, мнимая оборона, критерии правомерности, пределы необходимой обороны, ошибка в уголовном праве, фактическая ошибка.

This article examines certain issues of the theory and practice of the institution of sham defense in Russian criminal law, analyzes the groups of sham defense and the criteria for the legality of the actions of the defender in this state in the absence of a socially dangerous encroachment in reality.

Key words:



socially dangerous encroachment, the reality of the encroachment, necessary defense, imaginary defense, criteria of legality, limits of necessary defense, error in criminal law, factual error.

«Спасение утопающих — дело рук самих утопающих» — довольно часто употребляемый в обычной жизни афоризм. Нередко так в шутку, а иногда всерьез говорят, когда хотят акцентировать внимание на решении каких-то проблем человека им самим, не рассчитывая на чью-либо помощь [10].

Вспомним текст лозунга, висевшего в клубе «Картонажник» города Васюки, где Остап Бендер, не умевший играть в шахматы, давал сеанс одновременной игры на 160 досках из романа И.Ильфа и Е.Петрова «Двенадцать стульев» (в оригинале:

«дело помощи утопающим — дело рук самих утопающих»).

Это выражение является пародией на известные слова Карла Маркса о том, что освобождение рабочих должно быть делом самих рабочих.

Обращаясь к международным и отечественным правовым актам, можно увидеть, что в них закреплено право человека и гражданина на защиту закона от любого вмешательства или посягательства на такие данные ему от рождения и неотъемлемые права, как право на жизнь, на свободу и на личную неприкосновенность [1].

Назовем специальной нормой в рамках изучаемого института статью 45 Конституции РФ, регламентирующую право каждого защищать свои права и свободы всеми способами, не запрещенными законом [4]. Таким образом, основной закон нашего государства предоставил своим гражданам при защите прав и свобод возможность действовать по своему усмотрению, применяя при этом любые, не запрещенные законом способы.

Здесь напрашивается вопрос, а не прослеживается ли в приведенном выше афоризме аналогия с институтом необходимой обороны, который, провозглашая, с одной стороны, обязанность государства обеспечивать защиту граждан от любого нападения, с другой, — закрепляя право на самооборону от этого же нападения, возлагает на самого обороняющегося бремя защиты, предписывая действовать при этом в пределах необходимой обороны.

Гарантией указанного конституционного положения должна (!?) являться действующая уголовно-правовая норма о необходимой обороне, предусмотренная ст. 37 УК РФ. Она же призвана обеспечивать защиту личности и прав обороняющегося, других лиц, а также защиту охраняемых законом интересов общества или государства от общественно опасного посягательства. А что происходит в действительности?

Из содержания конституционных положений следует, что человек, оказавшейся в положении обороняющегося, может защищать свои права и свободы всеми не запрещенными законом способами. Возникает вопрос, какие же способы при этом запрещаются законом, если в п. 10 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27 сентября 2012 г. № 19 «О применении судами законодательства о необходимой обороне и причинении вреда при задержании лица, совершившего преступление» [6] указано, что при защите от общественно опасного посягательства, сопряженного с насилием, опасным для жизни обороняющегося или другого лица, либо с непосредственной угрозой применения такого насилия (часть 1 статьи 37 УК РФ), а также в случаях, предусмотренных частью 2.1 статьи 37 УК РФ [5], обороняющееся лицо вправе причинить

любой по характеру и объему вред

(выделено нами) посягающему лицу? Иными словами, человек, оказавшийся в ситуации опасности для жизни или неожиданности посягательства, может применить законно находящиеся при нем оружие, используемые в качестве оружия предметы, причинить нападавшему тяжкий вред здоровью или вовсе убить его. Если же оружие находится у лица незаконно, за это наступает предусмотренная уголовная или административная ответственность.

По нашему мнению, здесь налицо противоречие между конституционной нормой и уголовным законодательством. Представляется, что из текста ст. 45 Конституции РФ следует исключить слова «не запрещенными законом». И в итоге, на наш взгляд, часть вторая этой статьи должна звучать так: «Каждый вправе защищать свои права и свободы любыми способами». Из этого следует, что, например, при реально опасном для жизни нападении обороняющийся может применить находящееся при нем незарегистрированное огнестрельное оружие. Привлечение же его к ответственности за незаконное ношение огнестрельного оружия — вопрос второстепенный.

К сожалению, следует отметить, что на деле, предоставленные обороняющемуся, казалось бы, широкие права, нередко плавно переходят в его обязанности нести уголовную ответственность за превышение этих прав. О «господстве» обвинительного уклона при разрешении уголовных дел о необходимой обороне и превышении ее пределов писал и Э. Ф. Побегайло [11, c. 769].

Одним из дискуссионных вопросов, на котором следует остановиться подробнее, является мнимая оборона. Действительность, как одно из условий необходимой обороны, относящееся к посягательству, означает существование события в реальности. Наличие же посягательства только в воображении, в сознании обороняющегося лица именуются в юридической литературе мнимой обороной. Как указывал Н. Д. Дурманов, все характеризующие необходимую оборону обстоятельства, при мнимой обороне отсутствуют [9, c. 30]. В уголовном законе определения мнимой обороны нет, так как она не является уголовно-правовой категорией [7, c. 331]. Это исключительно научное понятие существует в целях правильной квалификации действий лица в состоянии необходимой обороны, как обстоятельства, исключающего преступность деяния.

В отличие от необходимой обороны не могут быть признаны общественно не опасными и полезными действия лица, которое обороняется от мнимого нападения, поскольку в действительности последнего не существует. Это нападение присутствует лишь в воображении лица, прибегнувшего к защите. Иными словами, мнимая оборона заключается в том, что лицо ошибочно считает, что происходит нападение, которого на самом деле нет [13, c. 70].

Пленум Верховного Суда РФ рекомендует судам различать состояние необходимой обороны и состояние мнимой обороны, когда отсутствует реальное общественно опасное посягательство, тогда как лицо ошибочно предполагает его наличие. Если лицо не осознавало, но по обстоятельствам дела должно было и могло осознавать отсутствие реального общественно опасного посягательства, его действия квалифицируются по статьям УК РФ, предусматривающим ответственность за преступления, совершенные по неосторожности. Когда же общественно опасное посягательство в действительности отсутствовало, и окружающая обстановка не давала лицу оснований полагать, что оно происходит, то его действия квалифицируются на общих основаниях» [6].

Теоретически случаи мнимой обороны можно разделить на следующие группы. Одна из них, это когда обороняющийся допускает ошибку в оценке действий потерпевшего, неправильно считая их общественно опасными, хотя они не обладали таким качеством или были даже правомерными.

Другая группа, когда обороняющийся ошибается в обстановке действительного посягательства. И одним из видов такой ошибки является ошибка относительно личности посягающего, состоящая в том, что лицо, в отношении которого осуществляются оборонительные действия, не является нападающим.

При мнимой обороне вред причиняется лицу, не совершающему посягательство. Отсюда следует, что причиняемый при мнимой обороне вред является общественно опасным, поэтому обоснованно возникает вопрос об ответственности обороняющегося. В тех же случаях, когда последний не сознавал ошибочности своего представления относительно социальной значимости поведения потерпевшего, личности пострадавшего, не должен и не мог осознавать своей ошибки, в его действиях отсутствует вина, и он не может быть привлечен к уголовной ответственности. То есть, ему не могут быть поставлены в вину такие действия, которые в условиях реального общественно опасного посягательства были бы правомерными, если обороняющийся не только не осознавал, но и не мог осознавать ошибочность своего предположения о наличии нападения. В этой ситуации лицо ни за что не наказывается, так как при должной внимательности оно не могло не принять кажущееся нападение за действительно происходящее.

Однако, данная позиция противоречит ст. 37 УК РФ. Лицо может находиться в состоянии необходимой обороны только при наличии общественно опасного посягательства. Если его нет, то не может быть и необходимой обороны, как не могут быть, в данном случае, и превышены ее пределы. Нельзя превысить того, чего нет. В таком случае обороняющийся не подлежит уголовной ответственности не потому, что находится в состоянии необходимой обороны, а в силу отсутствия его вины. Именно таким образом решается вопрос об ответственности при невиновной мнимой обороне.

В случаях, когда вся обстановка происшествия давала обороняющемуся понять ошибочность своего предположения относительно посягательства или личности потерпевшего и не допустить ошибки, причинение ему вреда является недопустимым и служит основанием для уголовной ответственности виновного.

Мнимая оборона возможна лишь вследствие ошибки обороняющегося в оценке социальной значимости действий потерпевшего. В этом случае какие-то его действия, объективно не создающие опасности общественным отношениям, под влиянием субъективного заблуждения воспринимаются как опасное посягательство [12, c. 295].

Соглашаясь с исследователями, констатируем, что действия, совершенные при мнимой обороне, — это результат фактической ошибки. Поэтому очевиден вывод о том, что ее юридические последствия следует оценивать по правилам фактической ошибки. Мнимую оборону вполне можно назвать частным случаем фактической ошибки [8, c. 287–288].

При квалификации мнимой обороны возможен только один подход, вытекающий из правил ответственности за преступления, совершенные под влиянием ошибки, а именно: виновная мнимая оборона не может быть признана умышленным преступлением, поскольку при такой «обороне» виновный не сознает общественно опасного характера своих действий. Она влечет ответственность по нормам, предусматривающим ответственность за неосторожные преступления (ст. 109 и 118 УК РФ). Изложенное касается случаев, когда мнимо обороняющийся причиняет вред, который в условиях реального посягательства был бы соразмерным.

При причинении вреда, недопустимого в условиях отражения реального посягательства, возможны два варианта ответственности.

Первый, когда лицо обороняющееся по неосторожности причиняет тяжкий вред потерпевшему.

Второй вариант, когда мнимо обороняющийся сознательно причиняет пострадавшему вред, недопустимый в условиях отражения реального посягательства. При такой мнимой обороне уголовную ответственность наступает, как за умышленное деяние, в зависимости от последствий по ст. 105, 111 или 112 УК РФ.

При квалификации действий лица в случае причинения им вреда в ситуации мнимой обороны в теории и правоприменительной практике возникают значительные сложности и противоречия. С целью их устранения, поддерживая мнение В. И. Акимочкина [8, c. 289], полагаем обоснованным дополнить ст. 37 УК РФ частью 2.2 положением о том, что действия лица, причинившего вред в состоянии мнимой обороны при отсутствии в реальности общественно опасного посягательства, следует оценивать по правилам фактической ошибки.

Таким образом, мнимая оборона рассматривается как неосторожное преступление лишь в том случае, когда лицо действительно ошиблось по своей вине в оценке обстановки и приняло действия потерпевшего, которые не являлись по своему характеру преступными, за общественно опасное посягательство. Если такого заблуждения не было, то нельзя говорить и о мнимой обороне. Действия виновного в этих случаях должны рассматриваться как убийство или умышленное причинение тяжкого вреда здоровью.

В заключение резюмируем: прежде, чем спасать себя, «утопающего», от любого, в том числе, и мнимого, нападения, следуя известной пословице, надо семь раз отмерить, а один отрезать. Данная народная мудрость предостерегает нас от принятия спонтанных решений, напоминает, что надо взвешивать каждый шаг, задуматься над каждым поступком и заранее предусматривать последствия своих дел. И только, обстоятельно обдумав все риски и выгоды, можно наконец приступать к делу. Корреспондируется ли это с необходимой обороной? Как знать, возможно, что да.

Литература:

1. Устав ООН подписан 26 июня 1945 года // СПС Консультант Плюс. Режим доступа: www.consultant (Дата обращения 13.07.2020 г.).
2. Всеобщая декларация прав человека 10 декабря 1948 г.//Права человека Сборник международных договоров. — Нью-Йорк. — Издательство ООН, 1983. [Электронный ресурс] // СПС Консультант Плюс. Режим доступа:
3. www.consultant (Дата обращения 13.07.2020 г.).
4. Международный пакт о гражданских и политических правах, вступивший в силу 23 марта 1976 г. [Электронный ресурс]// СПС Консультант Плюс. Режим доступа: www.consultant (Дата обращения 13.07.2020 г.).
5. Конституция Российской Федерации. Принята всенародным голосованием 12 декабря 1993. // Российская газета от 25.12.1993.- № 237.. [Электронный ресурс] (с изм. и доп. на 31.07.2020)// СПС Консультант Плюс. Режим доступа: www.consultant (Дата обращения 20.07.2020 г.).
6. Уголовный кодекс Российской Федерации.//Собрание законодательства Российской Федерации. 1996. № 25, Ст. 2954 (в ред. от 31.07.2020) // СПС ГАРАНТ // СПС Консультант Плюс. Режим доступа: www.consultant (Дата обращения 23.07.2020 г.)
7. О применении судами законодательства о необходимой обороне и причинении вреда при задержании лица, совершившего преступление: Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 27 сентября 2012 г. № 19// СПС Консультант Плюс. Режим доступа: www.consultant (Дата обращения 20.07.2020 г.).
8. Акимочкин В. И. К вопросу о мнимой обороне и фактической ошибке в уголовном праве.//Человек: преступление и наказание. 2019. Т. 27 (1–4). № 3.
9. Акимочкин В. И. Мнимая оборона или фактическая ошибка: сравнительно-правовой анализ // Вестник МГЛУ. Образование и педагогические науки. Вып. 3. (832). 2019.
10. Дурманов Н. Д. Советское уголовное право. М., 1961.
11. Серов В. В. Энциклопедический словарь крылатых слов и выражений. — М.: «Локид-Пресс».-. 2003.https://info.wikireading.ru/230118. [Электронный ресурс] // СПС Консультант Плюс. Режим доступа: www.consultant (Дата обращения 30.08.2020 г.).
12. Побегайло Э. Ф. «Избранные труды». СПб.: Юрид цент Пресс, 2008.
13. Уголовное право РФ. Общая часть: учебник / под ред. проф. Б. В. Здравомыслова. М., 1999.
14. Якубович М. И. Учение о необходимой обороне в советском уголовном праве. М., 1967.

Институт необходимой обороны является одной из наиболее важных правовых категорий, обеспечивающих здоровое функционирование общества и содействие граждан государству в обеспечении правопорядка. Востребованность в применении норм о необходимой обороне (ст. 37, ч.1 ст.108, ч.1 ст. 114 УК РФ) и интерпретационных актов по данному вопросу (постановление Пленума Верховного Суда РФ от 27 сентября 2012 г. № 19 «О применении судами законодательства о необходимой обороне и причинении вреда при задержании лица, совершившего преступление» (далее – Постановление Пленума № 19))  всегда была высока. Именно поэтому от сотрудников правоохранительных органов требуется высокий профессионализм и понимание проблемных вопросов данного института.

Необходимая оборона складывается из двух взаимообусловленных этапов: этап нападения и этап защиты. Для того, чтобы действия лица не были квалифицированы как преступление, необходимо соответствие между данными этапами.

I. Условия правомерности необходимой обороны, относящиеся к нападению

Условия правомерности необходимой обороны, относящиеся к нападению, указывают на то, что является основанием необходимой обороны, в каких случаях возникает и исчезает право на необходимую оборону. Данные условия выражаются в следующем:

• • посягательство должно быть общественно опасным;
  • посягательство должно быть наличным;
  • посягательство должно быть действительным.

Общественная опасность посягательства. Необходимо учитывать, что оборона возможна от незаконных действий должностных лиц (например, в случае превышения полномочий сотрудников полиции), от действий невменяемых и малолетних лиц, так как ключевым признаком данных деяний является не наказуемость и противоправность, а общественная опасность        (т.е. вредоносность деяния).

Особый интерес, исходя из «бытовой» природы составов преступлений, предусмотренных ч.1 ст.108 (причинение смерти при превышении пределов необходимой обороны) и ч.1 ст.114 УК  РФ (причинение тяжкого вреда при превышении пределов необходимой обороны), представляет вопрос о возникновении общественно опасного посягательства как основания причинения вреда в ходе драки.

При драке каждый из дерущихся действует неправомерно и одинаково виновен в столкновении. Каждый участник драки действует как нападающий, руководствуясь мотивами, в которых основное место занимают чувства ненависти, злобы, обиды, гнева, мести и стремление причинить другому побои или иной вред. В этой связи необходимая оборона при обоюдной драке невозможна, так как ни один из дерущихся не руководствуется мотивами и целями, характерными для защиты.

Для драки, прежде всего, характерно нанесение ее участниками друг другу побоев. Если же одно из вступивших в столкновение лиц или каждая из противоборствующих сторон допускает в своем сознании лишение жизни своего противника либо причинение ему тяжкого вреда здоровью и стремится к их достижению, то в этом случае столкновение выходит за пределы драки и возникает право на необходимую оборону от действий лица, которое пытается лишить жизни или нанести тяжкий вред противнику. Зачастую при драке одна из сторон сначала преследует цель побить «обидчика», но в ходе столкновения меняет свою цель на более опасную (причинить тяжкий вред или смерть).

Также право необходимой обороны может возникнуть в ходе драки, если одна из сторон решает прекратить драку, однако второй дерущийся не принимает предложение о прекращении драки и продолжает ее, несмотря на то, что первый участник пытается всячески уклониться от продолжения «поединка». В этом случае действия второй стороны становятся основанием для необходимой обороны.

От драки следует отличать столкновение, при котором одна сторона нападает, а последняя в порядке обороны вынуждена оказать физическое противодействие, в этом случае имеет место попытка одного избить другого и оборонительные действия последнего, чтобы отразить нападение.

Также стоит помнить, что драка как совершение общественно опасного посягательства является юридическим основанием для осуществления акта необходимой обороны со стороны третьих лиц (представителей власти или иных лиц, решивших пресечь драку).

Наличность посягательства (исходя из данного условия, оборона возможна от уже начавшегося, но еще не законченного посягательства). Данное условие правомерности необходимой обороны не выражено в законе, однако оно следует из текста ст.37 УК РФ и, прежде всего, из основания необходимой обороны, состоящего в общественно опасном посягательстве. Общественно опасное посягательство всегда протекает во времени и имеет начальный и конечный моменты. В связи с этим возникает вопрос, что считать моментом начала и окончания посягательства?

Моментом начала посягательства является не только первоначальный момент причинения вреда обороняющемуся или другому лицу (далее – обороняющийся), но и реальная угроза причинения вреда, т.е. момент, когда посягающее лицо готово перейти к совершению общественно опасного деяния (абз.3 п.3 и абз.3 п.2 Постановления Пленума № 19).

Кузьмин С.А. заметил, что отец снова взял со стола нож, который он до этого выбил. Отец, удерживая нож в руке, пошел в его сторону, стал выражаться нецензурной бранью. Кузьмин С.А. не стал дожидаться, пока отец подойдет на близкое расстоя­ние, и тростью, ее металлической частью, ударил отца по голове один раз, а также толкнул его тростью в корпус[1].

Моментом окончания нападения является фактическое (а не юридическое) прекращение общественно опасных действий (абз.2 п.5 Постановления Пленума № 19). Например, грабеж будет считаться оконченным не с момента нападения на обороняющегося, а с момента, когда злоумышленник прекратил совершение общественно опасных действий и уже пытается скрыться с места совершения преступления.

Также не является окончанием посягательства переход оружия или других предметов, использованных при нападении (далее – оружие), от посягавшего к обороняющемуся (п.8 Постановления Пленума № 19). Данные ситуации должны оцениваться с учетом того, осуществляются ли оборонительные действия против лица, продолжающего посягательство, или против лица, прекратившего нападение. Если изъятие у посягающего оружия не остановило его и он продолжает действовать общественно опасно, то обороняющийся может обороняться и далее, в том числе с использованием отнятых орудий. Если же изъятие у посягающего орудия заставляет его отказаться от продолжения посягательства, то с этого момента исчезает и юридическое основание для необходимой обороны.

Наиболее трудным является вопрос о квалификации действий обороняющегося, если они были совершены после окончания или предотвращения нападения.

 Стоит отметить, что ситуация, когда обороняющийся изначально правомерно причиняет вред при отражении посягательства, но потом начинает «добивать» нападающего, когда последний уже не совершает общественно опасного деяния (например, упал на пол/землю), достаточно распространена и не может быть оценена как причинение вреда в состоянии необходимой обороны. При этом суды и органы следствия, как показывает практика, все равно квалифицируют действия обороняющегося по ч.1 ст.108 или по ч.1 ст.114 УК РФ[2], что нарушает требования ч.1 ст.37 УК РФ и п.7 Постановления Пленума    № 19. Подобная практика недопустима, и действия посягающего необходимо квалифицировать либо как совершенные в состоянии аффекта (в случае подтверждения его наличия), либо по статьям, предусматривающим ответственность за нарушение правил ст.38 УК РФ, либо на общих основаниях, с учетом п. «ж» ч.1 ст.61 УК.

ДД.ММ.ГГГГ в период времени с 23:00 часов до 24:00 часов между Грибановым Д.В. и ФИО2, находящимися в состоянии алкогольного опьянения на улице возле сторожевого дома садового некоммерческого товарищества, на почве внезапно возникших личных неприязненных отношений произошла ссора, в ходе которой ФИО2, высказав в адрес Грибанова Д.В. угрозу убийством, зашел в указанный сторожевой дом, где взял топор. Выйдя на улицу, ФИО2, демонстрируя топор и угрожая применением насилия, опасного для жизни и здоровья, подошел к Грибанову Д.В. и попытался нанести ему этим топором удар в область головы. В этот момент Грибанов Д.В., воспринимая угрозы убийством в сложившейся обстановке реально и опасаясь их осуществления, действуя в состоянии необходимой обороны, защищая свою жизнь от общественно опасного посягательства, с целью самообороны оторвал от находящегося рядом деревянного забора деревянную палку (доску), которой нанес не менее одного удара по голове ФИО2, от чего последний упал на землю. Затем Грибанов Д.В. забрал у ФИО2 топор, тем самым прекратил общественно опасное посягательство. После этого, несмотря на то обстоятельство, что ФИО2 перестал представлять опасность для его жизни и здоровья, осознавая, что посягательство полностью прекращено, поскольку ФИО2 лежал на земле, был обезоружен и больше не предпринимал никаких попыток повторного нападения, Грибанов Д.В., превышая пределы необходимой обороны, понимая, что дальнейшее нанесение ударов ФИО2 не обусловлено самообороной, не вызвано необходимостью защиты, с целью причинения тяжкого вреда здоровью умышленно нанес ему руками, ногами и имевшейся при себе доской не менее 4 ударов по голове и не менее 1 удара в область живота и грудной клетки потерпевшего.

Грибанов Д.В. причинил ФИО2 тяжкий вред здоровью, который повлек наступление смерти ФИО2 через несколько часов[3].

Стоит обратить внимание на формулировки, которые используются судами при описании подобной ситуации: «Когда ФИО1 вновь попытался нанести Дубатовке В.С. удары кулаками по лицу, но не попал, Дубатовка В.С., явно превышая пределы необходимой обороны, опасаясь за своё здоровье и дальнейшего продолжения причинения ему физической боли потерпевшим, умышленно совершил действия, явно не соответствующие характеру и опасности посягательства, нанес два удара кулаком по лицу ФИО1, от которых потерпевший упал спиной на землю, после чего Дубатовка В.С. тут же нанес еще не менее двух ударов ногой по голове потерпевшего»[4]. Налицо расширительное применение ч.1 ст.114 УК РФ и попытка обосновать в приговоре данную квалификацию, так как, во-первых, превышения пределов необходимой обороны в действиях Дубатовки В.С., выраженных в ответном ударе кулаком, нет, во-вторых, после падения на землю общественно опасное посягательство со стороны ФИО1 фактически прекратилось и действия Дубатовки В.С. уже не могут быть квалифицированы по ч.1 ст.114 УК РФ, так как состояние необходимой обороны с окончанием общественно опасного посягательства завершилось.

Действительность посягательства. Данное условие прямо не указано в законе, но его можно вывести исходя из смысла ч. 1 ст.37 УК РФ. Требование к действительности посягательства означает, что общественная опасность посягательства существует реально, т.е. не является плодом воображений обороняющегося. В связи с этим следует разграничивать состояние необходимой обороны и состояние мнимой обороны, когда отсутствует реальное опасное посягательство и лицо ошибочно предполагает его наличие.

Вопрос о мнимой обороне сводится к проблеме квалификации деяния в состоянии мнимой обороны. Пункт 16 Постановления Пленума № 19 разъясняет правила квалификации такого деяния, которые возможно представить в виде таблицы:

II. Условия правомерности необходимой обороны, относящиеся к защите

Условия правомерности необходимой обороны, относящиеся к защите, выражаются в следующем:

• • вред должен быть причинен только посягающему, а не третьим лицам;
  • защита должна быть своевременной;
  • отсутствие превышения пределов необходимой обороны;
  • наличие цели отразить общественно опасное деяние.

Вред должен быть причинен только посягающему, а не третьим лицам. Ответственность за причинение вреда третьему лицу возможна в следующих формах:

1)       Обороняющийся причиняет вред лицу, ошибочно принятому за посягающего. В данном случае имеет место разновидность мнимой обороны, ответственность за которую наступает в зависимости от вины обороняющегося.

2)       При необходимой обороне произошло отклонение в действии. Вред наступает на общих основаниях в зависимости от вины (как за умышленное или неосторожное преступление).

3)       Обороняющийся сознательно причиняет вред третьему лицу с целью устранить таким путем опасность. Вопрос об ответственности решается по правилам о крайней необходимости, обоснованного риска, исполнения приказа или распоряжения.

Защита должна быть своевременной. Данное требование, предъявляемое к защите, неразрывно связано с таким условием, относящимся к посягательству, как наличность посягательства и сводится к проблеме квалификации несвоевременного вреда.

Наличие цели отразить общественно опасное деяние. Данное требование основано на ч.1 ст.37 УК: «Не является преступлением причинение вреда… при защите личности и прав обороняющегося…» и реализуется на практике. Так, Асанов В.Н. в качестве доминирующего мотива преступления (на вопрос: почему он применил нож и нанес большое количество телесных повреждений потерпевшему) указал на мотив ревности и личной неприязни к ФИО8 за его связь с ФИО7, что, по мнению суда, не соответствует версии защиты об оборонительных действиях Асанова В.Н.[5].

Правовой отдел УМВД России по Ярославской области

[1] См.: приговор по делу Кузьмина С.А. от 26 марта 2012 г. Курганского городского суда Курганской области.

[2] Cм.: приговор по делу Кузьмина С.А. от 26 марта 2012 г. Курганского городского суда Курганской области; приговор по делу Ильченко С.И. №1-99/11 от 24 октября 2011 г. Долгопрудненского горсуда Московской области; приговор по делу Калдышева А.Х. №1-11/ 2014 от 21 января 2014 г. Ленинского районного суда г.Ярославля и др.

[3] См.: приговор по делу Грибанова Д.В. № 1-276/2011 от 4 августа 2011 г. Пермского районного суда Пермского края.

[4] Приговор по делу Дубатовки В.С. № 1-7/2012 от 26 марта 2012 г. Благовещенского районного суда Амурской области.

[5] См.: приговор по делу Асанова В.Н. от 9 июня 2010 г. Заволжского районного суда г. Ярославля.