Гогун ошибка 1941 скачать

: June 14 2021, 21:57

Categories:

Литература
История
Cancel

https://oldiplus.ua/rus/hudozhestvennaya-literatura/oshibka-1941/ На этот раз буду краток, т.к. на сайте книги есть хвалебная рецезия самого Виктора Суворова, к которой с радостью присоединяюсь.

Источник

только полные версии книг

полная версия

История. Исторические науки

Аннотация издательства: На сегодняшний день Виктор Суворов — не только самый популярный, но и самый «проклятый» историк Второй мировой войны. Его дружно поносят и «правые», и «левые». Его клянут и…

Подробнее

полная версия

Научно-историческая литература

Безоглядное применение тактики выжженной земли, умышленное провоцирование репрессий оккупантов против мирных жителей, уничтожение своих же деревень, хаотичный сбор у населения «продналога»,…

Подробнее

Альтернативная история

Целых полвека эта информация была главной тайной СССР. Полвека советская пропаганда отрицала тот факт, что в 1939 году Сталин заключил с Гитлером не просто пакт о ненападении, а секретное соглашение о…

Подробнее

полная версия

История. Исторические науки

12-13 ноября 1940 г. в Берлине прошли советско-германские переговоры. С советской стороны делегацию возглавлял председатель Совнаркома Вячеслав Молотов, с германской – рейхсканцлер Адольф Гитлер….

Подробнее

полная версия

Наука

Диссертация на соискание учёной степени кандидата исторических наук. Научный руководитель: доктор исторических наук, профессор С.Н. Полторак. Северо-Западная Академия…

Подробнее

Похожие авторы

Источник

Авторская мифология

Агония Земли

Адьюлтер, измена

Альтернативная география

Альтернативная история Азии

Альтернативная история Америки

Альтернативная история Африки

Альтернативная история Ближнего Востока

Альтернативная история Восточной Азии

Альтернативная история Восточной Европы

Альтернативная история Европы

Альтернативная история Западной Европы

Альтернативная история Северной Америки

Альтернативная отечественная история

Античная мифология

Бессмертие

Ближневосточная мифология

Богоборчество

Бунт

Быт

Веселое

Внезапное бедствие

Возвращение домой

Война

Война миров

Воплощение зла

Восстание

Восстание мутантов

Восстание роботов

Восстановление справедливости

Восточно-азиатская мифология

Вражда

Вторжение пришельцев

Выход эксперимента из-под контроля

Глупость

Готический ужас

Гуманитарное

Договор с дьяволом

Достижение

Достижение блага

Достижение цели

Европейская мифология

Жадность

Жертва

Заклинание

Избавление от бед

Империи

Индийская мифология

Интрига

Искусственный разум

Исправление героя

Истинное безумие

Квест

Классика детектива

Классика фэнтези

Классический ужас

Конспирология

Контакт с внеземной цивилизацией

Криминальная драма

Кровавый ужас

Легкое

Любовное

Любовные припятствия

Любовь к врагу

Магический реализм

Месть

Микромир

Мифологические элементы

Мифология народов мира

Мнимое безумие

Мятеж

На заре фэнтези

Научная магия

Научное фэнтези

Научные достижения

Научные достижения в руках злодеев

Невольное преступление

Ненависть

Неожиданные сверхспособности

Неосознаваемые ревность и зависть

Обряды

Обстоятельства

Одиночество

Опасное предприятие

Оптимистическое

Освобождение

Освобождение от врагов

Освобождение от тирании

Освоение планет

От лица животного

От лица предмета или явления

Отчаянная попытка

Ошибка ученых

Пародия

Пацефизм

Переселение разума

По мотивам кино

Победа

Победа над болезнями

Победа над врагом

Победа над злом

Победа над обстоятельствами

Победа над собой

Победа над чудовищем

Подсознательный ужас

Поиск истины

Поиск себя

Поиск сокровищ

Поиск счастья

Пороки

Постмодернизм

Потеря близких

Потерянный и найденный

Похищение человека

Предсказания

Преследование

Пришельцы из других времен

Психоделическое

Психологическое

Психология чужих

Путешествие в будущее

Путешествие в прошлое

Путешествия в другие миры

Путешествия во времени

Путь воина

Путь прогресса

Развитие героя

Развлечения, увлечения

Раздвоение личности

Расстояния

Расширение сознания

Реализм

Революция

Роковая ошибка

Русская мифология

Сакральные объекты

Самопожертвование

Самопожертвование во имя близких

Самопожертвование во имя веры

Самопожертвование во имя долга

Самопожертвование во имя идеи

Самопожертвование во имя любви

Свержение

Сверхспособности

Сверхцивилизация

Семейные драмы

Скандинавская мифология

Содомия

Соперничество, противостояние

Социальное неравенство

Социум

Спасение

Спасение мира

Спецслужбы

Средневековая мифология

Стимпанк

Стихия

Судебная ошибка

Сюрреализм

Таймпанк

Тайна, загадка

Темное фэнтези

Техногенная катастрофа

Трусость

Туда и обратно

Угрызения совести

Утечка вирусов

Фатальная неострожность

Феминизм

Философское

Честолюбие и властолюбие

Школа

Экологическое

Экономическое

Экспедиции

Эпидемия

Источник

Разговор с российским историком Александром Гогуном из Свободного университета Берлина.

Несмотря на то, что со времени окончания Второй мировой войны прошло больше 70 лет, она продолжает оказывать влияние и иметь весомое значения для дня сегодняшнего. Одним из наиболее интересных и неоднозначных аспектов данного феномена, является политика памяти в отношении этого наиболее кровавого и разрушительного конфликта в истории человечества. С этой точки зрения, одну из наиболее интересных и активных исторических политик, осуществляет Российская Федерация. Для Кремля победа над гитлеровской Германией и ее союзниками, представляет собой мощный идеолого-пропагандистский инструмент ее политики.

На эту тему Назар Олийнык беседовал с российским историком Александром Гогуном из Свободного университета Берлина. Стоит отметить, что Александр Гогун, является, среди прочего, автором таких книг как: «Черный PR Адольфа Гитлера СССР в зеркале нацистской пропаганды», «Сталинские коммандос. Украинские партизанские формирования. Малоизученные страницы истории. 1941—1944» и «Между Гитлером и Сталиным. Украинские повстанцы».

Назар Олийнык: Александр, немало социологов, политологов и также историков заявляют о том, что представление о Великой отечественной войне, то есть, миф «Великой отечественной войны», как социально-культурный какой-то конструкт, во многом определяет тождественность россиян. То есть, речь о том, что это краеугольный камень бытия россиянином. Насколько Вы согласны с таким мнением? Если Вы с этим согласны, то какую именно функцию, какую роль играет Вторая мировая война, которую в России воспринимают как «Великую отечественную войну», для российской идентичности?

Александр Гогун: Бесспорно, война, Вторая мировая война для русских людей — это краеугольный камень сознания. Многие воспринимают это как основное свершение русской нации. Но, важно, что в 90-е годы, когда было в обществе и во власти восприятие ее неоднозначное, упор в основном делался на жертвы, которые понесла Россия в годы этой войны, на страшные фронтовые потери, на потери мирного населения. Потом, начиная с 99-го года, когда к власти реакция пришла, упор начал делаться на подвиг, на героическое событие, на акт, на действие, с не большим подтекстом, который все более и более увеличивался и в настоящий момент растет, о противостоянии России и Европы, которое идет из глубины веков. Апогеем, вот этого противостояния являлось столкновение с Гитлером. Радикальные идеологи выстраивают, в последние годы, линию между Гитлером и экспансионистскими устремлениями США. В Мюнхенской речи Путина про это было – очень такой прозрачный намек. Его ближний круг – это кооператив «Озеро», в частности Якунин, который сам регулярно в Германии ошивается и каким-то лоббированием занимается, крутиться там. Якунин писал о плане Маршалла, о том, что вот этот мировой гегемон, что роль гегемона от Рейха перешла к США. И войну власть очень ловко инструментализирует, использует, чтобы стравить россиян с миром нынешней демократии и рыночной экономики. Многие забывают о том, что той войне Советский Союз как раз был в союзе с демократиями и противостоял фашистским режимом. Сейчас это ушло на второй план.

Н.О.:Но, в тоже время, тоже забывается, что это был Советский Союз, а не Россия и что бремя войны несла и УССР, и БССР, то есть, нынешние Беларусь и Украина и что именно украинские и белорусские земли наиболее пострадали от нацистской оккупации. В тоже время, сейчас видно, что для Кремля, для российского руководства, победа в 45-м году является победой именно только России, а не других республик, таких важных республик как Украина и Беларусь.

А.Г.:Путин заявлял о том, что победили бы и без союзных республик, что основные потери понесли россияне. Но, с одной стороны, Гитлера ломали, не только советские народы, но еще и американцы, британцы. С другой стороны, и в 41-м году Сталин писал дипломату Майскому в Лондон о том, что, если сейчас союзники не откроют второй фронт в Америке, между нами говоря, мы можем проиграть все дело, печально, но это может стать фактом. Это еще до взятия Киева, сентябрь 41-го года. И летом 42-го года, он уже открыто об этом заявил в своем знаменитом приказе «Ни шагу назад!», о том, что мы сейчас можем проиграть войну. Путин, в этом смысле продолжает советскую традицию, когда было принято хвалить не социалистическое, не прогрессивный строй, а все то, что «свое», то, что находиться под лапой номенклатуры, именно советской, под лапой Кремля. То есть, например, не хвалили китайцев, несмотря на то, что режим маоистский. Не хвалили румын, несмотря на то, что режим был союзным, но все-такие не «свой», но нахваливали Кубу, предположим нахваливали ГДР, нахваливали Вьетнам, потому что это были верные сателлиты. Сейчас точно такой же принцип – если какая-то страна отходит потихонечку от влияния Москвы и если там происходит демократическая революция или зреет что-то, то потихонечку она превращается также в исторического врага. Современность, таким образом, ловко опрокидывается в прошлое.

Н.О.:Существует представление, что Советский Союз был «жертвой» гитлеровской агрессии и в тоже время забывается об агрессивной экспансионистской политики Советского Союза до нападения Гитлера 22 июня 41-го года. Имеется ввиду пакт Молотова-Риббентропа и Финляндия, и инкорпорация и оккупация стран Балтии.

А.Г.:Вот как раз об этом должна быть моя следующая книга, для которой я пока-что собираю материалы с вторичных источников. Я ее напишу, если смогу найти грант, найти финансирование для работы в архивах. Это должна быть военная биография Сталина или военная история сталинизма. Цель – показать и доказать – на источниках, на архивных документах, на твёрдых фактах – что Сталин был единственным лицом в мировой истории, кто вплотную подошел к захвату всего мира. Понятно, в свое время Чингисхан захватил большую часть ойкумены – это был бесспорно самый успешный военноначальник в истории. Все остальные, и в том числе Наполеон, не годятся ни в какие подметки, даже Александр Македонский. Ну, сложно сравнивать. Наполеон вообще проиграл, а Александр Македонский довольно-таки рано умер, но Чингисхан захватил тогда, ну не то, что львиную долю тогдашней мировой экономики, а почти всю цивилизацию сумел, он и его наследники, покорить. Сталин даже превысил его в плане амбиций. Его коммунистическая империя – Мао был верным союзником –треть человечества захватила. И под конец своей жизни он задумал очень твердо Третью мировою войну. Как первый этап – это захват Западной Европы, Евразии и Северной Африки, для того, чтобы обезопасить захваченные территории от американского контрудара с этих земель или с Средиземноморской акватории и Красного моря. И потом уже, в ходе войны закончить развитие стратегических ядерных вооружений и разбомбить Америку. Очень мощная была программа химического вооружения у советов, по термоядерным бомбам шли с Америкой ноздря в ноздрю, в чем-то даже опережали, программа бактериологического оружия была очень серьезная. Она еще не приобрела характер массового производства, но она строилась таким образом, что в любой момент можно было начать массовое производство вот этих вот зараз, болезней и каким-то образом их задействовать против врага, диверсии, теракты. Идеи, по крайне мере, были. Судоплатов писал о том, что, когда началась Корейская война, его ведомство, тогда МГБ, они запланировали ряд диверсий в Америке уже, в том случае, если американцы в ответ на Корейскую войну нападут на Советский Союз. То есть, акты Второй мировой войны, про которые Вы говорили, — это была лишь прелюдия к настоящему апокалипсису, каким мы его знаем, собственно говоря из Библии, который Сталин планировал совершить.

http://www.radiopolsha.pl/6/248/Artykul/396405?fbclid=IwAR3lsMi-zAvVVbuBDcu6mC6hLDA91qTgIOU6LaBAUwI8IObWs-XF5vUNDaM

http://ricolor.org/journal/wr/hi/pd/

Предисловие

Входят строем пионеры: кто с моделью из фанеры,

Кто с написанным вручную содержательным доносом,

С того света, как химеры, палачи-пенсионеры

Одобрительно кивают им, задорным и курносым…

Что попишешь — молодежь,

Не задушишь, не убьешь.

Иосиф Бродский Представление. 1986 г.

В советской историографии и мифологии картина нацистской оккупации СССР представлена с помощью нескольких простых схем. В частности, в отношении коммунистического партизанского движения постулирован ряд тезисов, за рамки которых до недавнего времени просто запрещалось выходить:

— советские партизаны пользовались всесторонней поддержкой мирного населения;

— главной целью партизанского движения была борьба с немцами, второй задачей была защита населения от террора и репрессий врага;

— материальное и техническое обеспечение «народных мстителей» осуществлялось за счет трофеев, добытых у противника, при этом часть добытых трофеев возвращалась местным жителям.

Эти тезисы, благодаря многократному повторению, укрепились в сознании людей и в последнее десятилетие почти не подвергались переоценке.

По словам исследователей Игоря Ермолова и Сергея Дробзянко, «о партизанах… написано много, однако в существующих советских и постсоветских источниках партизанское движение представлено далеко не таким, каким оно было на самом деле, а скорее таким, каким его хотелось бы нидеть коммунистическому руководству СССР».¹ Точнее сказать, оно представлено таким, каким, по мнению руко-иодства, его положено было видеть населению Советского Союза.

Работая над темой национального украинского Сопротивления, я столкнулся с рядом документов, свидетельствующих о провокационной и репрессивной роли советских партизан на оккупированной нацистами территории. Н принципе, подобную роль несложно предположить. Поскольку красные партизаны были инструментом тоталитарного режима, находящегося в критической ситуации, то их деятельность была продолжением политики сталинской диктатуры на территории, где коммунистической власти временно не было.

Когда же в разговорах со знакомыми я поделился результатами своих изысканий, это вызвало недоверие, в том числе не только у относительно молодых людей, но даже у исследователей II мировой войны: «Как красные партизаны народные герои — могли жечь наши деревни? Зачем? Этого не было, да и не могло быть!»

Могло.

Слово предоставляется народному писателю Белоруссии писателю Василю Быкову, на книгах которого воспитано не одно поколение советских людей: «Спонтанная во многих случаях борьба белорусов против немецких захватчиков была использована большевиками в политических целях. Партизанскoe движение с самого начала инспирировалось и контролировалось партийными органами, засланными из-за линии фронта чекистскими кадрами, которые продолжили свою обычную довоенную деятельность. Белоруссия в этой войне оказалась между огнем и полымем: с одной стороны, жестокостью оккупационной власти, с другой — не меньшей жестокостью «народных мстителей» по отношению ко всем, кто не с ними. Национальная воля белорусов к самоопределению, точно так же, как и самовыражению, не принималась во внимание; война с обеих сторон велась безжалостными методами средневековья без всякого милосердия к мирным жителям.

Каждый террористический акт или акт саботажа стоил белорусам сотен и тысяч жизней заложников — ни в чем не виноватых людей, которые не могли взять в руки оружие и на правах мирных обывателей жили в населенных пунктах. Сотни белорусских сел были уничтожены руками немцев только потому, что их уничтожение было спровоцировано партизанами».²

Это — слово художника, лично пережившего многие описываемые им события. Теперь предстоит сказать слово историкам. Поэтому и решено было написать эту работу, опираясь на доступные документы.

Репрессивно-карательная деятельность советских партизан рассмотрена на примере Украины. В отдельных случаях описываемые события происходили за ее пределами: на пограничных территориях Белоруссии и России. Добавим также, что озвученные в Латвии в ходе дела Василия Кононова материалы и ряд введенных в оборот документов об оккупационном режиме в Белоруссии³ свидетельствуют: красные партизаны грабили и терроризировали население и в других регионах СССР, находившихся под контролем немцев.

«Всенародная поддержка» советских партизан.

Для начала необходим короткий экскурс в историю партизанского движения Украины в годы советско-германской войны.

Исходя из доктрины «малой кровью на чужой территории, РККА и НКВД-НКГБ не подготовились к партизанской войне на территории СССР. В 1937-1939 гг. все то, что было подготовлено для ведения партизанской войны в западных районах Советского Союза, было уничтожено, а подготовленные партизаны либо переквалифицировались в диверсантов, либо подверглись репрессиям.

Но в 1941 году отходящие войска все же успели оставить после себя подпольные коммунистические структуры, по большей части вскрытые оккупантами, а иногда просто сдавшиеся в первые недели и месяцы оккупации. В некоторых районах, например, в Донбассе, коммунисты, зарегистрировавшиеся в полиции, спокойно прожили весь 1942-й год и были расстреляны немцами только в 1943-м — под воздействием поражения под Сталинградом.

Партизанское движение 1941 года в Украине в основном представляло собой плохо организованные группки окруженных и разбитых частей Красной армии. Они были быстро уничтожены оккупантами и местными силами, а частично просто вымерзли очень холодной зимой 1941/42 гонт 15 результате на весну 1942 г. в Украине остались лишь небольшие отряды партизан, оккупантам особого беспокойства не причинявших.

Такое положение дел не устраивало Сталина, объявившего о «всенародной борьбе с немецко-фашистскими захватчиками». Поэтому уже с 1941 года НКВД Украины в массовом порядке забрасывает за линию фронта подпольщиков, разведчиков и диверсантов.

Согласно «Докладной записке НКВД УССР о работе НКВД УССР по организации и руководству оперативной деятельностью формирований в тылу противника», с 1 августа 1941 года по 1 марта 1942 года украинские чекисты выбросили за линию фронта 1874 партизанских формирования общей численностью 29 307 человек и 830 агентов-разведчиков и связников с партизанскими отрядами.⁴ Подавляющее большинство этих «партизан», а по сути, шпионов и диверсантов, погибло или попало в плен.

Как это происходило? Как правило, эти молодые, коммунистически настроенные люди проходили краткий курс подготовки, иногда длящийся всего пару недель. Потом они пешком переходили линию фронта, или их группками по 10-20 человек сбрасывали с самолета в тыл врага. Если это замечали немцы, то к месту десанта тут же устремлялись части СС, зачастую вместе с проводниками из местного населения или совместно с местной полицией. После этого десант уничтожался, а даже если засланным с «большой земли» удавалось уйти от преследования, то диверсантам и разведчикам было очень сложно вести какую-либо деятельность на незнакомой территории, население которой отнюдь не всегда принимало сталинских посланцев с распростертыми объятиями.

Нередко парашютистов или диверсантов, пришедших из-за линии фронта пешком, выдавали оккупантам или даже уничтожали сами местные жители, знавшие: за мосты, склады и комендатуры, которые подорвут и подожгут «свалившиеся с неба», придется отвечать всем окрестным селам. Многие крестьяне ненавидели коммунистическую власть и готовы были выдавать ее агентов хоть черту. Кто-то помогал немцам и за обещанную награду.

Цифровых данных именно за этот период в моем распоряжении нет, есть за чуть более поздний период. В 1942-м году 4-м управлением НКВД УССР в тыл врага было направлено 2027 разведчиков-одиночек и 595 разведгрупп. Обратно вернулось 400 разведчиков (20%) и 34 группы (6%).⁵ Остальные погибли или пропали без вести.

Если, исходя из этих данных за период с 01.08.41 по 01.03.42, предположить, что средний состав разведгруппы в И) 12 году составлял 15 человек, то получается, что за 1942-й год на оккупированную территорию Украины НКВД УССР наслал 11 000 агентов и шпионов, а всего за 1941-1942 годы — около 41 000 человек.

Очевидно, что руководители подполья и партизанского движения абсолютно не ценили жизни своих подчиненных. Одними лишь сложными условиями потери в 80-94% личного состава объяснить нельзя — сыграл роль и такой фактop, как плохая подготовка большинства выбрасываемых в тыл людей и столь же плохое обеспечение операции.

Те же партизанские отряды, которые возникали стихийно по из окруженцев или местных жителей, Москва стремилась взять под контроль, в том числе и с помощью офицерских кадров, засылаемых с «большой земли».

Для руководства «народными мстителями» 30 мая 1942 года и создается Центральный штаб партизанского движения ( ЦШПД), а 20 июня — подчиненный ему Украинский штаб партизанского движения (УШПД). Оба штаба организовывались с участием НКВД СССР и НКВД УССР, поэтому большинство руководящих постов в них занимали сотрудники репрессивно-карательных органов. Партийная номенклaтypa также играла ведущую роль в руководстве красными партизанами. Например, ЦШПД возглавлял Первый секретарь ЦК КП(б) Белоруссии Пантелеймон Пономаренко, а Первый секретарь ЦК КП(б) Украины Никита Хрущев курировал деятельность УШПД.

Красными партизанами руководили также и армейские структуры — некоторые партизанские отряды подчинялись штабам отдельных фронтов, которые ставили перед ними конкретные задачи — как правило, добыча разведданных и, реже, уничтожение определенных объектов: мостов, переправ, железных дорог, складов.

Руководство — партийное, чекистское и военное — сыграло не последнюю роль в превращении «народных мстителей» в грозу украинских деревень. Партноменклатура стремилась не допустить ухода населения из-под своего политического влияния, репрессивно-карательные органы решали те же задачи, что стояли перед ними до и после войны. А военным было важно проведение боевой операции, и судьба населения оккупированных территорий их особо не занимала, даже если своими действиями партизаны провоцировали нацистский террор против мирных жителей.

В середине-конце 1942 года в лесах северо-востока Украины и приграничной Брянщины постепенно активизируются насчитывавшие по 1000-1500 человек отряды Ковпака, Федорова, Сабурова и полковника Якова Мельника. Эта активизация, как мы увидим, натолкнулась на противодействие немцев.

Какова же была численность просоветских партизан Украины в тот период?

Советские историки сообщали, что за годы войны через партизанское движение Украины прошло около полумиллиона человек. Безусловно, это сильное преувеличение. Вызвано оно было желанием местной номенклатуры в послевоенные годы показать свою республику «самой партизанской из всех». Историкам дали соответствующие указания, и они выдали «на-гора» соответствующие «исследования» и цифры.

Мы же обратимся к документам штабов партизанского движения.

В «Плане действий партизанских отрядов Украины на зимний период 1942/43 гг.», подписанном главой УТТТПД майором госбезопасности Тимофеем Строкачом 22 ноября 1942 года, значилось:

«По состоянию на 15 ноября 1942 года состоит на учете действующих на территории Украины 55 партизанских от рядов общей численностью 6350 человек, из них имеют постоянную радиосвязь с Украинским штабом партизанского движения 38 партизанских отрядов общей численностью 5027 человек».⁶

Как видим, не так уж и много: шесть с половиной тысяч человек. Учтем, что во время переписки с Центром командиры партизанских отрядов нередко сознательно завышали численность своих подчиненных. Во-первых, это происходило из соображений банального очковтирательства: «…за третий квартал текущего года наш отряд вырос на 16,4%, таким образом, задание партии и правительства перевыполнено на 12%…». Кроме того, преувеличение собственной численности делалось при попытках получить от Центра побольше боеприпасов, так как ЦШПД рекомендовал добывать их у врага.

Но, с другой стороны, эта цифра не учитывает участников отрядов, не имеющих никакой связи с Центром. И в данной работе такие партизаны не рассматриваются, поскольку их трудно назвать «красными» или «советскими». Эти партизанские отряды состояли из простых крестьянских парней, к которым нередко присоединялись окруженцы или бежавшие военнопленные. Этим партизанам было наплевать на всевозможные штабы, высокую политику, судьбы Третьего рейха и «Советской Родины», но было отнюдь не наплевать на судьбу собственной деревни. Они прятались в лесах недалеко от прежнего места жительства и старались немцев особо не злить и не тревожить, чтобы не навлечь репрессии на своих родственников и односельчан. Но зато представители оккупационной администрации отлично знали: рядом партизаны, и если у этой деревни отнять последнюю корову или всех жителей попытаться выслать на принудительную работу в рейх — тут же из кустов раздадутся пулеметные очереди, а полицейская комендатура сгорит на следующую ночь.

Эти партизаны, которых советские партизаны называли «дикими», часто не любили «героев невидимого фронта», направляемых Центром, поскольку пришельцы были чужаками, ломавшими и без того хрупкое равновесие между оккупационной администрацией и населением, чужаками, своими действиями провоцировавшими нацистский террор. К тому же прибывшие товарищи тут же стремились взять под контроль партизан местных, что последним, понятно, не всегда очень нравилось.

По подсчетам украинского исследователя Анатолия Кентия, за все годы нацистской оккупации сквозь ряды советских партизан, подчиненных Центру, прошло 50-70 тысяч человек. Число же не антисоветских, но и не подчиненных УШПД партизан было в 2-3 раза больше.⁷

Кроме партизан, были еще и откровенные бандиты, никому не подчинявшиеся и ни с кем особо не ладившие — таковых бы и следовало назвать дикими без кавычек. С ними боролись и местные жители, и гитлеровцы, и коммунисты.

Но в общем следует сказать, что это деление довольно условное. Часто по своей деятельности красные напоминали «диких», «дикие» — красных, беспощадно и бесстрашно истребляя немцев, а неформальная крестьянская самооборона погрязала в безделье и грабежах.

С бывшими партизанами встретился в 1944 году на курсах усовершенствования командного состава капитан Георгий Климов. Правда, не в Украине, а в Ленинграде. Вот, как он их описывает: «Здесь можно встретить сравнительно молодых людей, обросших бородами и усами самых диковинных фасонов. Эти угрюмые типы даже в жаркую погоду таскают на голове меховую шапку-кубанку с красной шелковой лентой наискосок — знак партизанского звания.

Это бывшие офицеры и командиры партизанских отряды, из которых теперь выколачивают партизанский дух и приучают к армейской дисциплине.

Вскоре после освобождения Ленинграда из кольца блокады и январе 1944 года в городе торжественным парадом было отмечено вступление партизан Ленинградской области.Через месяц в Ленинград с фронта были поспешно отозваны несколько спецбригад НКВД для разоружения расходившихся лесных вояк. Партизаны вели себя в городе, как завоеватели во вражеской крепости, и с пытающимися призвать их к порядку милиционерами разговаривали не иначе, как на языке ручных гранат и автоматных очередей. Милиционеров они считали своими потомственными врагами и открыто хвастались, кто сколько «лягашей» уложил.

После парада и последующего разоружения всех партизан пел особого шума загнали в телячьи вагоны и переправили и спецлагеря НКВД.

«Диким партизанам поют гимны в газетах как национальным героям-патриотам, но, когда они из лесов попадают на свет Божий, то их первым делом зовут перед ясные очи НКВД. Чем вы, собственно, занимались, граждане партизаны? Одно дело регулярные партизанские отряды из переодетых частей Красной Армии или полурегулярные, имеющие присланных из центра командиров и центральную радио- и авиасвязь. Мо если вы околачивались в лесах и выходили на «продразверстку» только, когда кончались самогон да сало… Тогда держитесь — не помогут вам и красные ленточки на лбу!»⁸

Как мы увидим далее, не только «дикие» партизаны вели такой образ жизни. Но вожакам подчиненных центру отрядов, бездельничавших и при этом беспощадно грабивших и терроризировавших население, высокое начальство давало не «десять лет без права переписки», а звезды Героев Советского Союза…

Возвращаясь к событиям на Украине. Зимой 1942/43 года немцы обеспокоились активизацией партизанского движения, поэтому разгромили и выгнали большинство «народных мстителей» УССР в Белоруссию и Россию. Об этом свидетельствуют документы УШПД:

«Состояние партизанского движения на Украине к 1.1.43 года характеризуется следующими цифрами:

а) Действующих отрядов — 60 с общей численностью 9199 чел., из них вытеснено [противником] с территории Украины — 24 отряда с общей численностью 5533 чел.

б) С начала войны зарегистрировано отрядов 675, общей численностью 25 223 человек».

То есть на начало 1943 г. на Украине осталось 3 666 партизан. А с подавляющим большинством из бывших ранее 25 тыс. связь или утрачена, или вообще не была установлена. Очевидно, они были либо уничтожены, либо не горели желанием восстанавливать связь с УШПД. Документ подводит итог:

«Таким образом, в настоящее время на Украине почти нет ни одного крупного активного отряда, имеющего связь с центром».⁹

Кстати, цифра в 9 200 человек советских партизан Украины подтверждает безоглядность действий УШПД и НКВД УССР. За полтора года войны в тыл врага выброшено около 40 000 разведчиков, подпольщиков, диверсантов, террористов и партизан, обратно вернулось ничтожное меньшинство, а всех «народных мстителей», подчиненных Центру, почему-то на начало 1943-го года насчитывалось менее 10 000. То есть даже к своим, тщательно отобранным кадрам руководители партизанского движения относились как к пушечному мясу, десятками тысяч высылая свою агентуру на смерть или прямиком в лапы СС и СД.

А то, что население УССР оказывало поддержку красным партизанам и в массовом порядке вступало в их ряды, — очередной коммунистический миф.

Судите сами.

Перед войной население Украины было почти 30 миллионов человек. То есть число красных партизан на конец 1942 г. составляло около 0,01% от этого количества. В последующее время численность партизан Украины при активной поддержке Центра и из-за усиления нацистского террора выросла до 30 тыс. человек— 0,1% от довоенной численности населения республики. Как видим, цифры очень скромные. Ведь партизанские отряды создавались и росли не только и, может быть, не столько за счет местного населения. Да и какого местного населения? Тех, кто сознательно «хату покинул, пошел воевать, чтоб землю Украины у немцев отнять», было немного. В красных партизанах оказывались окруженцы, бывшие военнопленные, засланные с «большой земли» кадры, «искупавшие вину» бывшие коллаборанты (русские, украинцы, кавказцы, словаки и др.), евреи, спасавшиеся от нацистского геноцида, партсовактив, убегавший от террора немцев, крестьяне, ушедшие в лес во время и «охоты на остарбайтеров» для того, чтобы не быть сосланными на немецкую неволю, а с 1943 года — поляки, обозленные террором украинских повстанцев.

Например, согласно советским данным, в пяти крупнейших партизанских отрядах, действовавших на Украине, украинцев насчитывалось лишь 46%, а в дивизии Ковпака – только треть.¹⁰ В некоторых красных партизанских отрядах, оперировавших в Западной Украине, украинцы вообще отсутствовали, или их было незначительное меньшинство. Например, уроженец Вильнюса Илья Йонес, проведший в Восточной Галиции большую часть войны, в своих воспоминай и их указывает: в их партизанском отряде были только польские, русские и еврейские части.¹¹

Но в этом случае Украина — не совсем типичный пример. Цифры, приводимые на основе партизанских отчетов генерал-полковником Г.Ф.Кривошеевым, свидетельствуют, что партизанское движение в СССР имело большие региональные отличия:

«Вот, например, сообщение из Орловской области. К 1 июля 1942 г. на территории Орловщины вели вооруженную борьбу против оккупантов 9 693 чел. К 15 апреля 1943 г. это количество возросло до 14 142 чел.».¹²

То есть на всей территории Украины к концу 1942 года партизан было в полтора раза меньше, чем летом 1942 года в одной Орловской области РСФСР. К весне 1943 года это соотношение несколько изменилось. Теперь на одного партизана Орловщины приходился один партизан Украины:

«На 1 апреля 1943 года ЦК КП(б)У и УШПД поддерживает регулярную радиосвязь с 74-мя отрядами, насчитывающими свыше 15 000 бойцов».¹³

К этим данным следует подходить осторожно, так как часть отрядов Брянщины, Орловщины и Курской области находились в оперативном подчинении УШПД. Таким образом получается: часть «украинских партизанских отрядов» — на самом деле русские партизанские отряды, в Украине и не бывавшие.

Большая часть красных партизан, подчиненных УШПД, дислоцировались к весне 1943 года на северо-востоке Украины, а также в РСФСР и Белоруссии, в лесах Житомирской области — там, где были леса.

На рубеже 1942/43 гг. ЦШПД и подчиненный ему УШПД в силу ситуации, складывавшейся на фронте, решили передислоцировать крупные партизанские отряды в западную Украину. А население этих районов, сравнившее и 1939-1941 гг. польские «буржуазно-помещичьи» порядки со сталинской «самой демократической в мире республикой», любовью к последней явно не воспылали.

«Диверсант по призванию» Илья Старинов в шифротелеграмме, посланной заместителю начальника УШПД Тимофею Строкачу 17 марта 1944, сообщал: « [В] освобожденных районах Тарнопольской области население спрятало часть скота, свиней, создав тайные склады для банд националистов, которые пока ушли в подполье, леса, территорию, занимаемую немцами. На работы по ремонту дорог выходит незначительный процент. Есть случаи отравления, убийств, обстрелов. Чувствуется явная враждебность к нам. К немцам эта враждебность еще большая. Действовать партизанам Тарнопольской области будет труднее, чем [в] Германии, такое же положение, видимо, и [в] Львовской области… Четнертую войну воюю, но никогда не встречал такой враждебном среды, как [в] освобожденных районах Тарнопольской области».¹⁴

Западные украинцы обиделись на коммунистов не только из-за вакханалии советизации 1939-1941 годов. В первой половине 1944 года в Галиции (Станиславская, Тернопольская, Львовская, Дрогобычская области) рейдами проходили «народные мстители». Об их действиях свидетельствует донесение, написанное тоже 17 марта 1944 года из того же региона — Галиции, той ее части, что еще была занята немцами. Только отправлено послание было не в Москву, а в Лондон — польскому эмигрантскому правительству. Автор — офицер подпольной польской Армии крайовой (АК) «Лавина» (Тадеуш Комаровский). Авторство не оставляет сомнения в объективности оценки: в тот момент АК сражалась против немцев и украинских повстанцев, а Советы воспринимались как вынужденный, но ненавистный союзник, пять лет назад совместно с гитлеровцами растоптавши и Польшу. Документ называется «Отряды советских партизан в округе Львова», в нем, среди прочего, указано: «…советские отряды сражаются хорошо, вооружены очень хорошо, обмундированы убого. Отношение к полякам безукоризненное, украинцев и немцев расстреливают».¹⁵

Повторим: враждебность украинцев в значительной мере объясняется поведением самим партизан на территории Украины. И дело не только в том, что к одним «народные мстители» относились безупречно, а других — убивали. При знакомстве с документами опровергается советский миф о том, что партизаны обеспечивали себя продовольствием за счет добытой в бою с немцами провизии, которую ранее нацисты реквизировали у крестьян.

Примечания

(1) Ермолов И., Дробязко С. Антипартизанская республика. — М., 2001. С. 62.

(2) Дуда А., Старик В. Буковинский Куршь в боях за украшску державшсть. 1918-
1941-1944. Кшв-ЧершвцД, 1995. С. 126.

(3) См., например: Александров К.М. Против Сталина. Восточные добровольцы во
Второй мировой войне. Сборник статей и материалов. — СПб., 2003. С. 99.

(4) Органы Государственной безопасности СССР в Великой Отечественной войне / Сб. докум. Том. III. Книга 1. Крушение «блицкрига». 1 января — 30 июня 1941 года. — М., 2003. С. 210-211.

(5) Без мертя: Книга пам’яти Украши, 1941-1945. — Кшв, 2000. С. 224.

(6) IЩАГОУ. Ф. 57, оп. 4 , спр. 190, арк. 193.

(7) Кентш А.В. Украшска повстанська армия в 1942-1943 pp. — Киiв, 1999, С. 124; См. также: Безсмертя: Книга пам’яти Украши…, С.391; Украша партизанська. Партизансыа формирування та органи керiвництва ними (1941-1945 pp.): Науково-до-вщне видання /Автори-упорядники: О. В. Бажан, А. В. Кентш, В. С. Лозицький та ш.; Редкол.: В. А.Смолш та ш. — Киев, 2001, passim.

(8) Климов Г. Песнь победителя. — Краснодар, 1994. С.6-7.

(9) Билас I. Репрессивно-каральна система в ykpaiни. 1917-1953. В 2 кн. Книга друга. — Кит, 1994. С. 357.

(10) Субтельный О. Украина: история. — Киев, 1994. С. 596.

(11) Yones,Eliyahu Die Strasse nach Lemberg: Zwangsarbeit und Widerstand in Ostgalizien 1941-1944 / Bearbeitet von Susanne Heim. Aus dam Hebraeischen uebersetzt im Auftrag der Zentralen Stelle der Landesjustizverwaltungen zur Verfolgung der NS-Verbrechen, Luilwigsburg. — Frankfurt/Main, 1999. S. 156.

(12) Россия и СССР в войнах XX века. Потери вооруженных сил. Статистическое
исследование / Под общей редакцией кандидата военных наук, профессора АВН
генерал-полковника Г. Ф. Кривошеева. — М., 2001. // www.soldat.ru/doc/casualities/book/chapter5_13_07.html

(13) ЦДАГОУ. Ф.57, оп.4, спр. 190, арк.77.

(14) Сергичук В. Десять буремних лгг. Захвдноукрашсью земли у 1944-1953 pp. Hoви документе и материали. — Kиев, 1998. С.32.

(15) Armia Krajowa w dokumentach, 1939-1945. Τοm.III. Kweizen 1943-lipiec 1944.-Wroclaw-Warszawa-Krakow, 1990, doc. N.570.c359

Александр Гогун Две книги о сталинских войнах

Александр Гогун

Две книги о сталинских войнах

С войной следует бороться, безусловно, всеми доступными нам средствами, так как она является несчастьем человечества. […] Прошло лишь два десятилетия со времени мировой войны, а уже некоторые государства, забыв о сделанных 20 лет назад ошибках, провозглашают войну как фатальную неизбежность в совместной жизни.

Генерал Владислав Сикорский, 1935 г.

Самим ходом исторического революционного процесса рабочий класс будет вынужден перейти к нападению, когда для этого сложится благоприятная обстановка. Мы очень сожалеем, что не можем доказать нашим соседям искренность наших мирных настроений.

Михаил Фрунзе

Кому война, а кому — мать родна.

Народная мудрость

Дискуссия о роли СССР на начальном этапе Второй мировой войны, открытая выходом в конце 80-х книги В. Суворова «Ледокол», едва ли не завершена. Если до 2000 года принято было спорить о том, готовил ли Сталин нападение на Германию в 1941 году или нет, то сейчас спорить осталось только о примерных сроках нападения — 6 июля или, скажем, 15 июля 1941 года.

В 2000 г. в Москве вышла книга историка Михаила Мельтюхова «Упущенный шанс Сталина» о попытке СССР захватить Европу в 1939–1941 гг. Интересно, что публикация этой работы дискуссии практически не породила — с автором не спорят. После выхода этой книги те, кто сомневался в том, что такая попытка предпринята была, сомневаться перестали. Не верившим в это не поможет поверить, наверное, ни, предположим, добытый план с подписью Сталина, ни какой-либо другой подобный документ.

Это исследование — лучшее из тех, что вышли по указанной проблеме не только в России, но и за границей — так плотно в российских архивах не работал ни один непредвзятый зарубежный исследователь. Прочие работы постсоветского периода не достигали уровня рецензируемой книги либо в силу меньшего профессионализма авторов, либо в силу худшей источниковой базы, вызванной засекреченностью советских архивов. Отдельные публикации очень высокого качества были посвящены весьма узким вопросам рассматриваемого периода. В данной же монографии Мельтюхов умело сочетает полноту исследования с детальной проработкой ключевых вопросов. Материал в книге прекрасно организован — это умение доступно даже не всем хорошим аналитикам.

Одних ссылок на сборники документов, мемуары, журнальные и газетные публикации, монографии, архивы и т. п. в книге насчитывается свыше полутора тысяч.

Рассматриваются предвоенная ситуация в Европе и мире, экономические связи, политические противоречия. В деталях описана дипломатическая борьба 20—30-х гг., по неделям и дням расписаны предвоенные события 1939 г. Со ссылками на архивы приведены данные о титанических арсеналах советского вооружения, численности войск РККА, РККФ и НКВД.

Довольно подробно, с использованием новых документов исследованы советско-польская война 1939 г., финская кампания 1939–1940 гг., оккупация СССР стран Прибалтики и Бессарабии. Эти действия внятно названы Мельтюховым агрессией и аннексиями (с. 444).

В деталях рассмотрено советское военное планирование 1940–1941 гг. На карте приведены планы советских ударов по Румынии и оккупированной немцами Польше.

Вывод Мельтюхова однозначен: советское вторжение было запланировано на лето 1941 г., предположительно на 15 июля. Первоначально удар планировали нанести 12 июня, но из-за не совсем проясненных причин нападение было отложено.

Что же касается весьма актуальной проблемы превентивной войны, то на основе разнообразного документального материала автор делает следующий вывод: поскольку ни Гитлер, ни Сталин не знали о скорой агрессии противоположной стороны, то все разговоры об «упреждающих ударах» беспочвенны. С точки зрения Мельтюхова, обе стороны готовили агрессию чистой воды.

Пожалуй, значение выхода в свет этой работы таково, что отныне, не читая этой книги, уже никакой российский историк не сможет заявить: «Я хорошо знаю историю Второй мировой войны…» Наряду с достоинствами книги отметим и спорные моменты.

Спорен тезис Мельтюхова о военно-политическом единстве советского народа в начале Второй мировой и советско-германской войн. Тем более что на с. 450–453 приводятся многочисленные высказывания жителей СССР после 22 июня 1941 г. о том, что война спровоцирована или развязана Советским Союзом, что это советские самолеты бомбят советские города. Интересно, в какой еще стране мира в тот момент так доверяли собственному правительству, что ожидали бомб от него, а не от врага?

В некоторых пассажах заметно желание автора оправдать агрессии СССР: «…советско-финские переговоры окончились провалом, и перед советским руководством встала проблема «сохранения лица». Следовало либо признать невозможность повлиять на Финляндию, что могло негативно (sic! — А.Г.) сказаться на поведении Прибалтийских стран и сделать СССР объектом насмешек в мировой прессе, либо заставить финнов признать Советский Союз великой державой и принять советские предложения. Понятно, что демонстративная неуступчивость Финляндии и развернутая в мировой прессе кампания поддержки ее позиции не оставляла Москве иного выбора, кроме войны» (с. 174).

Итак, чтобы не ударить перед строптивыми финнами лицом в грязь, СССР просто необходимо было залить кровью Карельский перешеек.

Далее, Мельтюхов не проводит коренных различий между государственными системами Англии, Франции, США, Германии, Японии, Италии и как-то не учитывает специфику СССР, просто относя все эти страны скопом в разряд «великих держав». Что наглядно показывает следующая цитата: «Чтобы убедиться в несостоятельности этого утверждения (прямая зависимость внешней политики СССР от идеологии и государственного устройства. — А. Г.), достаточно вспомнить хотя бы такие известные фигуры мировой истории, как Тутмос III, Ашшурбанапал, Рамзес II, Навуходоносор II, Кир II, Александр Македонский, Юлий Цезарь, Траян, Аттила, Карл Великий, Чингисхан, Наполеон и т. д. Никто из них не только не являлся членом коммунистической партии, но даже не был знаком ни с одним коммунистом, что, впрочем, нисколько не мешало им создавать великие империи» (с. 11–12).

Автор не берет в расчет, что Чингисхан не проводил в завоеванном Китае «кочевнизацию», Александр Македонский не планировал включить Вьетнам в орбиту эллинизма, а в самые смелые замыслы Ашшурбанапала и Рамзеса III не входили интервенция в Анголу или обязательная мировая «фараонизация».

Из опубликованных заявлений политических лидеров СССР, военачальников и пропагандистов о том, каким образом и почему необходимо захватить всю Землю без остатка, можно составить не один том интересного чтива.

В исследованиях советологов, политологов, историков и экономистов (например, Михаила Вселенского) можно найти вполне простые и логичные доказательства тому, что у советской системы был только один шанс выжить: в случае «советизации» планеты. И лидеры СССР это прекрасно понимали, неоднократно заявляя: «Либо они — нас, либо мы — их». Внешняя политика государства являлась органическим продолжением как идеологии, так и государственного строя СССР, и сложно определить, что было в данном случае более сильным побудительным мотивом безграничной советской экспансии.

Поэтому Мельтюхов явно не видит коренных различий между Российской империей и СССР, внешнеполитические цели которому сам ставит произвольно, зачастую проводя прямую преемственность между исторической Россией и Советией. По Мельтюхову, внешнеполитические интересы СССР заключались в восстановлении статуса великой державы. (Представим такую картину: Троцкий с Лениным или Сталин с Молотовым собираются и говорят: «Надо вернуть СССР статус Российской империи — без этого русскому народу тяжело. Для этого используем коммунистическую идею».) Цитируя высказывания советских политиков, автор (вопреки словам Ленина, Сталина и K°) приходит к следующему выводу, никак им не подтвержденному: «В данном случае идеологическая догма о «мировой революции» оказалась тесно связанной с национально-государственными интересами Советского Союза…» (с. 419).

Такое определение интересов СССР несколько странно. Понятие «национальные интересы» неприменимо к внешней политике Советского Союза. Пожалуй, точнее их было бы назвать антинационально-государственными. Даже не совсем так. Дореволюционные русские юристы понимали под словом «государство» только правовое государство, носящее правовой характер либо в силу традиции, либо в силу легитимации от народа. Еще св. Августин (354–430 гг.) писал о том, что государство, лишенное правосудия, есть не что иное, как шайка разбойников. То есть интересы СССР и государственными-то назвать сложно.

Тем более что бандитский характер правления прослеживался и в словах, и в делах советского руководства: «Вероятно, никто так не символизирует террористические основы советского режима, как сам Сталин.

Его ранняя карьера профессионального революционера, включая многолетнее участие в сомнительных мероприятиях на Кавказе, наложила сильный отпечаток на стиль его руководства. Несмотря на все попытки скрыть свое прошлое, оно проявлялось в патологичности его личности и действий. Президент США Франклин Рузвельт заметил, что, хотя он ожидал увидеть во главе Советского государства джентльмена, в Кремле он нашел бывшего кавказского бандита. В проведении своих фантастических планов по формированию жизни и умов сверху Сталин полагался на помощь своих подчиненных, чьи опыт, идеология и психология смогли полностью воплотить все свои устремления при сталинизме, который нуждался в их помощи снизу. А Сталин, типичный революционер нового типа, оказавшийся обладателем почти абсолютной власти, сумел «успешно» закончить беспрецедентный эксперимент построения сложнейшей репрессивной системы, основанной на государственном терроризме».

Далее в совершенно марксистском духе автор пытается объяснить причины возникновения Второй мировой войны.

В книге действительно подробно рассматривается мировая экономика в период 1918–1939 гг., противоречия между сверхдержавами. И для науки очень полезна попытка доказать, что война возникла из-за экономических противоречий между различными государствами. Потому что эта попытка полностью провалилась, несмотря на то, что была предпринята ученым такого уровня, как Мельтюхов. В книге сделан вывод о том, что война возникла из-за экономических противоречий, но автор его никак не подтверждает. Уровень доказательств примерно следующий: Америка конкурировала на рынках с Англией, поэтому Германия напала на Польшу.

Более справедливым кажется тезис о том, что война явилась результатом попыток воплощения в жизнь безумных идей нескольких диктаторов и их клик.

При всем научном позитивизме исследователя странными кажутся его постоянные сожаления по поводу неудач советского руководства, армии и разведки (с. 298, 301, 306, 323, 324,510,511 и др.). Наверное, было бы лучше, если бы РККА начала вторжение в 1941 г. первой? И россыпями костей русских, и не только русских, солдат было бы щедро усеяно не только пространство «от Сталинграда до Берлина», но и Евразия с Африкой, острова Океании, Австралия, а то и Америка.

Далее автор, как и многие журналисты, публицисты и ученые, смешивает и путает два понятия: мировое господство (о чем мечтал Гитлер) и мировое владычество (идея-фикс лидеров СССР).

Сожаление о несостоявшейся мировой революции просматривается и в этой цитате: «В случае же полного охвата Земли социалистической системой была бы полностью реализована сформулированная в либеральной европейской традиции задача создания единого государства Человечества. Это, в свою очередь, позволяло создать достаточно стабильную социальную систему и давало бы большие возможности для развития» (с. 506). Глобальная паутина концлагерей, голодоморы, неурожаи и дефицит не только в плодороднейших (как в СССР), но и во всех остальных районах планеты, безусловно, давали бы просто беспредельные возможности для развития человечества. И, наверное, именно о такой картине мечтали европейцы-либералы.

Философ-солидарист Роман Редлих пишет о том, что: «…опыт советско-китайских отношений ясно показывает, что, если бы коммунизм овладел всем миром, опасность термоядерного конфликта стала бы еще более острой, а хищническая эксплуатация природы еще более безответственной».

Так что вряд ли стоит сожалеть о том, что было и что есть. Могло быть и хуже. Или вообще не быть.

* * *

Через год после издания первой книги Мельтюхов, благодаря работе «Упущенный шанс Сталина», вписавший свое имя серебряными буквами в новейшую российскую историографию, казалось бы, порадовал читателя новым изданием — «Советско-польские войны». За полвека в СССР и России по этому вопросу не было ни одной стоящей монографии, что вызывает сожаление. Вопрос действительно важный, но из-за идеологического диктата советского времени не разработанный. И появление подобной книги, казалось бы, можно только приветствовать.

В издательской аннотации к монографии скромно говорится, что «историк сумел непредвзято взглянуть на советско-польские отношения в их динамике».

К сожалению, в этот раз Мельтюхов не написал объективное исследование.

Начнем с самого простого — с асимметрии в использовании терминологии.

Так, описывая действия сторон в конфликтах 1918–1920 гг., автор использует следующую терминологию: Киев, Минск и Барановичи Красная Армия «освобождает» (с. 20, 49,70 и др.) или «занимает». Поляки же в монографии города и территории «захватывают» и «оккупируют» (с. 20, 24,26,28 и др.), только в отдельных случаях — «занимают».

Неоднократно описываются случаи жестокости польских войск и только один раз — советских. В последнем случае подтверждающая информация для чего-то взята из официального польского коммюнике. Очевидно, что подобную асимметрию при подаче материала нельзя объяснить незнанием — никому несложно взять с полки «Конармию» Бабеля или «Красный террор» Мельгунова и привести соответствующую информацию о том, что творили «освободители» на занятой территории. По терминологии Мельтюхова, даже украинцы из петлюровских соединений «захватывают» собственные западно-украинские города, а РККА эти города «освобождает».

Описание самого хода столкновения носит характер не исследования, а компиляции. При этом в оценке действий бойцов противоборствующих армий опять присутствует субъективность. Прилагательные автора таковы: красноармейцы воюют «мужественно», «стойко», «упорно», «ожесточенно», «героически», «умело» (с. 47, 59 и др.). Поляки же в описании автора просто воюют, как машины, не проявляя ни храбрости, ни трусости — вообще никаких человеческих чувств. Единственное найденное автором рецензии в книге Мельтюхова описание качеств поляков, которые мы можем отнести к человеческим чертам, — «мстительный вандализм» (с. 62).

Из исследования мы узнаем о сложностях Красной Армии со снабжением, тылами и коммуникациями, о каких-либо подобных сложностях Войска Польского данных нет.

Про заградотряды в армии Польши Мельтюхов упоминает, хотя они существовали короткое время в действительно критический период войны, а о таковых же в Красной Армии — нет, хотя там они были распространены на протяжении всей Гражданской войны.

Автор и не скрывает своего сожаления по поводу того, что РККА неудачно закончила поход на и за Вислу (с. 79).

В общем, прямо по Чапеку: «Их чудовищные зенитки стреляют по нашим доблестным летчикам, мирно бомбящим их поганые города».

Методология, которой пользовался автор, только в ряде случаев может быть признана научной. В отдельных случаях описание событий и явлений носит просто реферативный характер, обычно же авторская оценка неотделима от фактов повествования. Ряд оценок действий и мотиваций польской стороны, звучащих в изложении Мельтюхова как обвинение, вообще не подкреплены ссылками на источники и литературу (с. 20, 24, 26 и др.). Это может вызвать удивление, поскольку в книге «Упущенный шанс Сталина» метод Мельтюхова был классическим: факт, его разносторонняя историографическая оценка, рассмотрение разных точек зрения с опорой на документы, вывод, подкрепленный соответствующей ссылкой. В рецензируемой же книге позитивистский подход (сначала факты — потом теория и оценки) — редкое исключение.

Самый яркий пример однобокости подачи фактов и их замалчивания: при описании советско-польской кампании 1920 года не только не цитируется, но и не упоминается знаменитый приказ № 1423 Западному фронту от 2 июля 1920 года о «трупе белой Польши» и «счастье на штыках для трудящегося человечества». А ведь приказ является одним из ключевых документов, характеризующих суть войны, цели и задачи сторон.

В книге приводится непроверенная информация, взятая из советской литературы, о массовой гибели пленных красноармейцев в 1919–1922 гг. в польском плену — их якобы погибло 60 тысяч из 136 тысяч (с. 104). Вероятно, несложно было использовать соответствующую польскую литературу и документальные публикации по данному вопросу, в которых приводятся совсем иные цифры.

Декларации советского правительства в монографии всегда подаются как реальные побудительные мотивы действий и приказов верхушки РКП (б). Поляки же в книге, наоборот, почти всегда двуличны и коварны, постоянно прикрывают свои империалистические амбиции пространными красивыми заявлениями. Сейчас практически у любого исследователя есть возможность сравнить внешнеполитическую пропаганду и дипломатические маневры большевиков с их действительными замыслами в 1918–1920 гг. Необходимо подчеркнуть, что внешнеполитическая ложь вовсе не является какой-то специфической особенностью коммунистов: «Все государства маскируются, «с волками жить — по-волчьи выть» (И. Сталин, 1938 г.). Поэтому весьма странно, что эта «погрешность» не была применена к внешнеполитическим действиям и заявлениям соратников Ленина и Троцкого.

Вероятно, субъективность и односторонность оценок автора вызваны в том числе и совершенной недостаточностью историографической базы исследования. Всего в работе 898 ссылок, из которых только 29 на литературу на польском языке. Отсюда, например, и сожаление Мельтюхова о том, что «о потерях сторон в советско-польской войне 1920 г. нет данных». По примерным подсчетам польских историков, безвозвратные потери польской стороны составили в 1920 году 112 тыс. человек убитыми (теперь слово за российскими исследователями.) При написании книги вообще не использована литература на украинском и белорусском языках, что недопустимо: эти регионы служили как непосредственным местом боевых действий, так и объектом притязаний Варшавы и красной Москвы.

Недостаточно подтвержден тезис исследователя о том, что инициатива советско-польской войны 1920 г. исходила из Варшавы — борьба шла за действительно спорные территории, которые каждая сторона готова была отстаивать военной силой, в одном случае — вплоть до уничтожения национальной Польши и попытки развязать мировую революцию.

Издание, с одной стороны, неполно, с другой — содержит массу сопутствующей информации, косвенно относящейся к теме исследования. Читая название «Советско-польские войны. Военное и политическое противостояние 1918–1939 гг.», можно рассчитывать найти в работе подробный анализ военного планирования в межвоенные годы как той, так и другой стороны, планы политиков и военных в Москве и Варшаве относительно друг друга и спорных территорий, политико-теоретические разработки сторон, пропагандистское обеспечение тех или иных действий действительно враждебных друг другу государств. Этого в книге нет. Нет в книге и анализа политики Коминтерна по отношению к Польше, описания действий советской разведки во Второй Речи Посполитой и польской разведки в СССР, позиции польских коммунистов в 1918–1939 гг. по важнейшим вопросам межгосударственных отношений. Нет хотя бы краткого описания положения населения Восточной Европы непосредственно по обе стороны линии противостояния. (Вопрос более чем существенный — как жилось гражданам Речи Посполитой и СССР по обе стороны советско-польской границы, в чем были сходства и различия в их положении?) Зато зачем-то по дням и часам с подробностями описана военная кампания вермахта в Польше, Судетский кризис и позиция Варшавы по вопросу о чешско-немецком и польско-чешском пограничье.

Пожалуй, самой важной и, несомненно, позитивной стороной исследования, его научной новацией является более подробное, нежели в предыдущей книге Мельтюхова, рассмотрение военных сторон советско-польской кампании 1939 года (в терминологии Мельтюхова — «миротворческая операция» (с. 408). При написании данного раздела автор использовал ранее недоступные архивные документы из советских архивов. Однако за подробным описанием советско-польской войны 1939 года следует вывод, явно не выдерживающий критики: «…Не соответствует действительности утверждение о том, что Красная Армия помогла вермахту разгромить Польшу» (с. 403). Понятно, что к 17 сентября года польские войска были в целом разбиты вермахтом, а организованного фронта обороны далее не предвиделось. Однако и завершение операции потребовало бы значительных усилий со стороны гитлеровцев, так как боеприпасы у немцев по некоторым важнейшим типам вооружения подходили к концу, а коммуникации были растянуты. Кроме того, возможности движения Сопротивления на оккупированных территориях были в случае войны на один фронт несравненно лучше. Сложно как-то количественно оценить, но нельзя не учитывать шок, который получило население Второй Речи Посполитой от событий второй половины сентября 1939 года — это было существенной, однако не подсчитываемой помощью Берлину. Важно помнить, что Польша не перестала существовать с 28 сентября 1939 года — она была только оккупирована. Функционировало эмигрантское правительство, тысячи поляков сражались против немцев на стороне союзников. СССР внес и тут свой вклад — вместо ухода на Западный фронт десятки тысяч солдат Войска Польского насильственно депортировались в глубь СССР, а тысячи офицеров были расстреляны весной 1940 года.

Объективно это было непосредственной помощью немцам в разгроме их восточного соседа.

При описании событий сентября—октября 1939 года упоминается о десятках тысяч беженцев из находящегося под нацистской оккупацией «генерал-губернаторства» в СССР, а беженцы из СССР — якобы только десятки поляков (с. 367). На самом же деле в сентябре—октябре 1939 года тысячи людей устремились через советско-германскую границу в обе стороны. С 28 сентября 1939 года по 22 июня 1941 года из Западной Украины и Западной Белоруссии убежали десятки тысяч человек.

Точно так же тенденциозно краткое описание советизации Западной Украины и Западной Белоруссии. Оценка «радости» населения приводится по выборочным документам, воспоминаниям коммуниста Константина Симонова, а явно сфальсифицированные результаты «выборов» 1939 и 1940 годов подаются как мнение народа (с. 381–384, 408–413). Тезис о том, что в 1939–1941 гг. польское меньшинство на новых землях не ущемлялось в своих правах, абсолютно неверен. Многочисленные независимые друг от друга свидетельства, а также исследования как российских, так и зарубежных авторов говорят о том, что методы притеснений поляков были разнообразны: от непосредственной национальной дискриминации при приеме на работу, разделах земли, репрессиях и «выборах» в органы власти до оскорблений личного достоинства и прямых репрессий. Хотя, конечно, собственно дискриминация не достигла таких масштабов, как в «Генерал-губернаторстве» под Гитлером.

Поражает заявление автора о судьбе осадников — польских крестьян, бывших бойцов Войска Польского, расселенных в 1920—1930-х годах в Западных Украине и Белоруссии и Виленском крае. Якобы их депортация в Сибирь и Среднюю Азию была благом для самих осадников, поскольку уводила из-под удара местного населения (с. 415). При этом совершенно упускается из виду, что никакого межнационального конфликта в условиях интернационалистской советской тоталитарной системы просто не могло быть.

Конфликт разгорелся при нацистах в 1943–1944 годах и быстро прекратился с вторичным появлением в регионе Красной Армии и советских карательных органов.

Нельзя сказать, чтобы полностью неверен, но, несомненно, сомнителен также тезис о том, что национализм на занятых территориях подавлялся и не поощрялся. В специальном исследовании польского историка Богдана Мусиаля на основании массы разнообразного, прежде всего документального, материала делается вывод, что межнациональные отношения, бывшие в регионе и во времена Второй Республики не слишком теплыми, за время советского владычества испортились вконец, что и послужило одной из причин рек крови, пролившихся в бывшей Восточной Польше в 1941–1949 гг..

В книге есть и утверждение, которое можно толковать либо как грубую фактическую ошибку, либо как полуправду на грани фальсификации. СССР якобы стремился «поддержать национально-освободительное движение белорусского и украинского населения на территории Польши» (с. 113). В первой половине 1920-х годов Советский Союз действительно поддерживал определенные политические круги западных украинцев и белорусов, а также содействовал просоветской диверсионно-партизанской борьбе в тогдашней Восточной Польше. Поддержка Коминтерном местных коммунистов не прекращалась и в определенные периоды в 1930-х годах. Можно ли эти движения назвать национально-освободительными — вопрос спорный. Однако все люди, выступавшие за реальную, полную независимость Белоруссии или Украины, до которых дотягивались длинные руки людей с холодными головами, отправлялись либо в места не столь отдаленные, либо вообще в мир иной.

Во второй книге автор упорно и эмоционально развивает по меньшей мере спорную идею об отстаивании коммунистической властью национальных интересов России, о преемственности СССР от России, или даже тождественности этих двух явлений. Это, к сожалению, вообще довольно распространенная точка зрения в современной историографии, получившая совсем недавно неожиданную официальную поддержку.

Похожие авторы

Александр Гогун Две книги о сталинских войнах

Читайте также

Книга III Из [книги] о войнах с самнитами

Александр Гогун Съезд воинствующих

Александр Гогун «Освободительные походы» 1939–1940 гг.: акты красной геополитики

Приложение 1 Статистика сталинских репрессий

H.A. Клепинин Святой и благоверный Великий князь Александр Невский[132] (отрывки из книги)

Александр Гогун Документы НКВД о подготовке СССР к войне

НЛО против «сталинских соколов»?

Александр Гогун [230] Две книги о сталинских войнах

Судьба сталинских чекистов

XX Цели сталинских амальгам

«Я, ОСТ — Остаток Сталинских Тварей»

Книги о войнах

МЫСЛИ, АФОРИЗМЫ, ЦИТАТЫ ИЗ ПРОЗЫ И ПОЭЗИИ НА ТЕМЫ КНИГИ: О ВОЙНАХ И МИРЕ, ВЛАСТИ И СВОБОДЕ, БОГАТСТВЕ И НИЩЕТЕ И ДРУГИХ ПРОБЛЕМАХ ЛЮДЕЙ