Келли ошибка атрибуции

Самая
важная “добавка” к анализу социального
восприятия, которая иллюстрирует
необходимость перехода к анализу
социального познания,
—
это открытие явления каузальной
атрибу­ции. В социальной психологии
возникает особое направлена исследований,
посвященных анализу того, каким образом
люди интерпретируют причины поведения
другого человека в условиях недостаточности
информации об этих причинах [см.
9, 11 38].
При наличии достаточной информации
поступки других людей тоже, конечно,
интерпретируются, но здесь предполага­ется,
что причины известны. Когда же они
неизвестны, средством причинного
объяснения выступает приписывание,
т.е. осуществляется своеобразное
достраивание информации. При этом сфера
приписывания становится значительно
более широкой — причины приписываются
не только поведению отдельного человека,
но вообще различным социальным явлениям.
Поэтому можно сказать, что процесс
атрибуции служит человеку для того,
чтобы придать смысл окружающему.

Здесь
очевидна связь с теориями когнитивного
соответствия, где также ставился вопрос
о природе Смысла. Однако заметны
и различия
этих двух подходов. В теориях когнитивного
соответст­вия вопрос о природе смысла
ставился на высоком, почти фило­софском
уровне, здесь же подчеркивается, что,
не решая фило­софских проблем, надо
пытаться решить вопрос на операционном
уровне, а именно определить, какого рода
информацию люди берут в расчет, приписывая
кому-либо что-либо? Кроме этого, теории
атрибуции начинают с анализа мотивации
индивида по­нять причины и следствия
отношений, потребности людей понять
характер окружающего для ориентации в
нем и для возмож­ности построить
предсказание событий и поступков.
Причина, которую человек приписывает
данному явлению, имеет важные последствия
для его собственного поведения, так как
“значение” события и его реакция на
него детерминированы в большой сте­пени
приписанной причиной.

Разработка
этой проблематики не означает исследования
про­цесса приписывания причин поведения
другому человеку, как это следует делать,
а, напротив, как это на самом деле делается
обыч­ным человеком, которого Ф. Хайдер
назвал “наивным психоло­гом”. Хайдер
отмечал, что люди в своих обыденных
поступках, в обыденной жизни всегда не
просто наблюдают явления, но ана­лизируют
их с целью осмысления сути происходящего.
Отсюда их стремление прежде всего понять
причины поведения другого че­ловека,
и если не хватает информации относительно
этих при­чин, то люди приписывают их.
Обычно они стремятся приписать стабильные,
достаточно широко распространенные и
типичные причины, хотя по-разному
оценивают намеренное и ненамерен­ное
поведение. Чтобы определить в каждом
конкретном случае, какую причину следует
приписать, необходимо знать возможные
типы причин. Для Хайдера
—
это причины личностные (то есть когда
причина приписывается действию субъекта)
и причины, ко­ренящиеся в “среде”
(т.е. такие, которые приписываются
обстоя­тельствам).

Это
были первые “наброски” теорий каузальной
атрибуции. Впоследствии теории эти были
значительно обогащены, так что сегодня
иногда говорят даже не об атрибутивной
теории, а о “пси­хологическом
объяснении”. Поскольку проблематика
атрибуции связана с процессом объяснения
человеком окружающего мира, необходимо
развести понятия “научное объяснение”
и “обыден­ное объяснение”. Традиция
исследования научного объяснения
достаточна стара, особенно в логике и
философии научного ис­следования.
Объяснение рассматривается здесь как
стержень на­учного познания. Точно
так же и обыденное объяснение -~ стер­жень
обыденного познания мира, основной
способ осмысления мира “человеком с
улицы”: вся система его отношений с
миром опосредована именно обыденным
объяснением. Поэтому атрибу­тивная
теория, имеющая дело с этим обыденным
объяснением, и может быть рассмотрена
как самый яркий пример перехода от
со­циального
восприятия
к социальному познанию.

При
анализе атрибутивного процесса нужно
иметь в виду от­личия, которые существуют
между научным и обыденным объяс­нением.

Научное
объяснение выступает как бы “бессубъектным”:
не­важно, кто объясняет, важен результат.
Хотя, как справедливо по­казал А. В.
Юревич, в действительности все же
указание на то, кто объясняет, в скрытой
форме содержится: у всякого ученого,
осу­ществляющего научное объяснение,
свое “личное уравнение”, свой “жизненный
мир”, то есть своя интерпретация
объяснимого. Имен­но это и служит
причиной многочисленных ошибок, известных
в истории науки
[81].

Обыденное
объяснение, напротив, целиком “субъектно”:
здесь познает и, значит, объясняет
конкретный “наивный субъект”, ко­торый
всегда находится в общении с другим, то
есть они объясня­ют в конце концов
вместе, привнося в этот процесс всю
совокуп­ность своих отношений. В
отличие от научного объяснения, где
сначала получается знание и лишь затем
оно “накладывается” на действительность,
в случае обыденного объяснения оно
немедлен­но, несмотря на свою
несовершенную форму, схватывает
значе­ние, то есть “подводит его под
эталоны” и высвечивает смысл. Поэтому
это весьма специфическая форма объяснения,
которая существует в виде “приписывания”
—
атрибуции.

Однако
важно последовательно проследить, как
развивались идеи атрибуции. Во-первых,
с самого начала подчеркивалась потребность
человека понять окружающий его мир и
атрибуция рассматривалась как одно из
средств такого понимания. Во-вторых,
само
первичное понятие “каузальная атрибуция”
было позже заменено более широким
понятием “атрибутивные процессы”,
по­скольку было установлено, что люди
в процессе познания другого человека
приписывают ему не только причины
поведения, но час­то и определенные
личностные черты, мотивы,
потребности
и пр.
В-третьих,
в основном усилиями С. Бема, в число
атрибутивных процессов были включены
и явления самоатрибуции, то есть
про­цессы, относящиеся к восприятию
и познанию себя. Бем высту­пил против
Фестингера с его теорией когнитивного
диссонанса. По Фестингеру, как мы помним,
люди знают о несоответствии своих
мнений, установок поведению, и отсюда
у них диссонанс. Бем считает, что люди
не знают обычно свои подлинные установ­ки,
напротив, они выводят их из своего
поведения (узнают, таким образом,
задним числом), поэтому сомнительно
наличие у них дис­сонанса. Механизмы
самоатрибуции нужно поэтому изучать
спе­циально. В-четвертых, были
установлены и еще более сложные
зависимости. Например, люди часто
озабочены не столько поис­ком причин
поведения другого человека, сколько
поиском того, что в людях нам может быть
полезно: для нас часто важнее цен­ности
человека, чем понимание его природы;
действия людей поэтому мы чаще оцениваем
по их адекватности, а не по их причин­ной
обусловленности.

Все
сказанное служит доказательством того,
что при развитии теорий атрибуции в
анализ все больше и больше включается
ши­рокий круг вопросов познания, а не
только восприятия. Это поло­жение
раскрывается с особой очевидностью в
теории атрибуции, которая в последние
годы предложена рядом социальных
психологов в Европе. Эта теория получила
название “теории социальной атрибуции”.
М. Хьюстон и И. Яспарс делают акцент на
том, что в атрибутивных теориях должен
рассматриваться процесс припи­сывания
причин именно социального поведения.
В традицион­ном подходе акцент делался
на том, как индивид осуществляет
атрибутивный процесс без учета
принадлежности этого индивида к
определенной социальной группе. В новом
подходе подчерки­вается, что индивид
приписывает что-либо другому на основе
представлений о группе, к которой
принадлежит этот “другой”. Кроме того,
в атрибутивном процессе учитывается и
характер взаимодействий, которые
сложились в группе, к которой принад­лежит
субъект восприятия. Таким образом,
умножается количе­ство связей, которые
должны быть учтены при процессе
припи­сывания, и тем самым процесс
еще более удаляется от “чистого”
восприятия и дополняется целым комплексом
мыслительных опе­раций.

При
более подробном рассмотрении атрибутивных
процессов нужно обсудить как минимум
два кардинальных вопроса: как
осу­ществляется сам процесс (то есть
какой логике подчиняется, ка­ковы его
компоненты, этапы и пр.) и откуда “берутся”
приписы­ваемые причины?

1.
ЛОГИЧЕСКИЙ ПУТЬ ПРИПИСЫВАНИЯ ПРИЧИН

Наиболее
развернутый ответ на первый вопрос дан
в концеп­ции Э. Джонса и К. Дэвиса. Ими
предложена следующая схема, которая
помогает понять логический путь, которым
следует чело­век, приписывая причины
поведения другому человеку [см. 8].

Реальный
процесс осуществляется по направлению
слева на­право (см. рис. б): человек
прежде всего обладает некоторыми
лич­ностными чертами
—
диспозициями (например долей
безответст­венности), затем, намерениями
—
интенциями (например, авто­мобилист
намеревается успеть “проскочить” на
красный свет), за­тем актуализует то
и другое при помощи знаний, в нашем
случае плохой подготовкой на экзамене
по получению водительских прав, а также
способностей (например, недостаточной
быстротой реакций при виде препятствия).
Результат
—
автомобилист сшибает пешехода.

Иной
порядок следования событий раскрыт
наблюдающему: индивид прежде всего
наблюдает следствия каких-то действий
дру­гого человека (например, как
автомобилист сшиб пешехода), он может
также наблюдать и само действие (видел,
как автомобилист проехал на красный
свет). Но далее он уже ничего наблюдать
не может: он может только умозаключать
что-то относительно зна­ний совершившего
поступок или его способностей. Продолжая
это рассуждение, человек может нечто
предположить относитель­но намерений
(интенций) субъекта поступка или
даже
относительно характеристик его личности
(диспозиций). Но все это будет уже
определенной мыслительной операцией,
которую Джонс и Дэвис назвали
“корреспондентным выведением”, т.е.
осуществлением вы­вода, соответствующего
ряду наблюдаемых фактов. Наблюдатель,
таким образом, движется в своих заключениях
справа налево, на этом пути он и
осуществляет процесс приписывания.

Процесс
выведения (“вывода”) расшифровывается
более по­дробно: выделяются две его
стадии: а) атрибуция интенций, б) ат­рибуция
диспозиций. На первом этапе наблюдатель
умозаключа­ет, намеренно ли действие
или нет. (В нашем примере действие
намеренно, так как водитель, каким бы
плохим учеником на кур­сах он ни был,
знал возможные последствия и мог
совершить дей­ствие.) Второй шаг
наблюдателя
—
анализ того, какие диспозиции стоят за
этим (в нашем случае наблюдатель может
заключить о безответственности водителя).

Это
поэтапное рассуждение, естественно,
может включать в себя ряд ошибок.
Оказалось, что многие ошибки зависят
от двух показателей: а) уникально или
типично действие; б) социально желательно
оно или нет.

На
значение уникальности или типичности
наблюдаемого по­ступка в свое время
обращал внимание С.Л. Рубинштейн: “В
обыч­ных условиях процесс познания
другого человека “свернут”, лишь в
случае наблюдения отклоняющихся образцов
он “развертывает­ся”
[65].
Понятно, что при типичном поступке
атрибуция его при­чин осуществляется
более или менее автоматически, а вот
при необычном
—
резонов для его объяснения мало и тогда
открыва­ется простор для атрибуций.
Точно так же “социально нежела­тельное
поведение” (т.е. не соответствующее
принятым нормам, требованиям определенных
социальных ролей: например, воспи­тательница
детского сада ударила малыша) допускает
гораздо боль­ше возможных толкований.

Эту
идею подтверждает эксперимент Э. Джонса,
К. Дэвиса и К. Гергена. Испытуемые слушали
симулированные интервью с людьми, якобы
отбираемыми в космонавты и в подводники.
Ин­тервьюер описывал идеального
космонавта как интроверта, а под­водника
как экстраверта. Затем испытуемым дали
прослушать за­писи бесед с теми людьми,
которые якобы намеревались стать
кос­монавтами или подводниками.
Половине испытуемых предложи­ли
записи бесед с теми, кто четко
продемонстрировал интроверсию или
экстраверсию, и попросили указать, к
какой профессии пригодны данные люди.
Распределение было сделано безошибоч­но.
Другой половине испытуемых дали
прослушать ответы пре­тендующих на
роль космонавтов, но демонстрирующих
экстра­версию, и претендующих на роль
подводников, но демонстрирую­щих
интроверсию. Когда испытуемым предложили
дать характе­ристики этим людям с
точки зрения их годности к профессии,
то были получены далеко не однозначные
интерпретации: не было прямых отвержений
людей, продемонстрировавших качества,
“про­тивопоказанные” данной профессии.
Вместо этого последовали просто более
подробные описания личности отбираемых,
более сложные их интерпретации. Так,
например, экстравертированные “космонавты”
описывались как конформные и вместе с
тем склон­ные к кооперации, что якобы
и обусловило проявление качеств, принятых
за интроверсию. Интровертированные же
“подводни­ки” наделялись такими
качествами, как независимость и
несклон­ность к кооперации, что и дало
основания им высказать сужде­ния,
“похожие” на экстраверсию.

Это
позволило сделать такое заключение:
поведение, демонстрирующее явные ролевые
образцы, не нуждается в особом объяс­нении,
но отходящее от ролевых требований
нуждается в специ­альном объяснении,
ибо оно “интригует”, так как обладает
низкой социальной желательностью. Тот
факт, что для такого поведения есть мало
резонов, заставляет оценивающего в
большей степени апеллировать к интенциям
и диспозициями личности. Именно в этих
ситуациях особенно велик простор для
приписывания,

Таким
образом, в случае нетипичного поведения
(а “типич­ность” в данном случае была
задана экспериментатором) объяс­нения
поведения других людей получили весьма
развернутый ха­рактер, то есть
атрибутивный процесс здесь проявился
особенно отчетливо. При этом объяснении
уместно вернуться вновь к идее С.Л.
Рубинштейна, позволяющей выявить еще
одну важную чер­ту социального
познания. Если восприятие другого
человека есть “прочтение” его, то в
этом процессе можно усмотреть как бы
“текст” (внешние характеристики
воспринимаемого) и “смысл” (его
внутренний, психологический облик).
Воспринимающий имеет перед собой и
“текст” и “смысл”. Но текст
—
это готовые словарные характеристики,
употребляемые более или менее
авто­матически (можно сказать, что
они фиксируют типичное). Над “смыслом”
же надо работать, здесь-то и возможен
“отход” от нор­мы: здесь мало очевидных
резонов и больше простора обращать­ся
в объяснениях к интенциям и диспозициям
воспринимаемого человека.

Позже
к названным двум условиям возникновения
ошибок в атрибутивном процессе прибавились
еще два. Факторами, обу­словливающими
адекватность или неадекватность вывода,
явля­ются: тип атрибуции (насколько
“верно” в конкретном случае упот­реблен
“нужный” тип атрибуции) и позиция
субъекта восприятия (является ли он
лишь наблюдателем или участником
процесса).

Каждый
из названных факторов требует особого
рассмотрения.

2.
ТЕОРИЯ КАУЗАЛЬНОЙ АТРИБУЦИИ Г. КЕЛЛИ

Вопрос
о различных типах причин, которые могут
быть при­писываемы объекту восприятия,
это вопрос о том, “откуда” вооб­ще
берутся приписываемые причины. На этот
вопрос и отвечает развернутая теория
атрибутивного процесаа, предложенная
Г. Келли [38].
В этой теории разбираются два случая.

1.
Когда воспринимающий черпает информацию
из многих ис­точников и имеет возможность
различным образом комбиниро­вать
поведение объекта и его причины, выбрав
одну из них. На­пример, вы пригласили
кого-то в гости, а тот человек отказался.
Как объяснить, в вас ли здесь дело или
в приглашенном? Если вы знаете, что этот
человек отказал в это же время и другим
друзьям, в прошлом вас не всегда отвергал,
то вы скорее припишите причину отказа
ему, а не себе. Но это возможно лишь в
том случае, если у вас есть неоднократные
наблюдения.

2.
Когда воспринимающий имеет одно-единственное
наблюде­ние и тем не менее должен
как-то объяснить причину события, которых
может быть несколько. В нашем примере
о водителе, сбив­шем пешехода, вы
ничего более не знаете ни о водителе
(сбивал и он раньше других пешеходов
или это с ним случилось в пер­вый раз),
ни о пешеходе (может быть, он так
невнимателен, что и раньше много раз
становился жертвой автомобилистов). В
дан­ном случае воспринимающий, имея
лишь одно наблюдение, мо­жет допустить
много различных причин.

Для
каждого из этих двух случаев предназначен
специальный раздел теории Г. Келли:
первый случай рассматривается в “модели
анализа вариаций”
(ANOVA),
второй
—
в теории каузальных схем.

Модель
анализа вариаций содержит перечень
структурных эле­ментов атрибутивного
процесса: Субъект, Объект, Обстоятельст­ва.
Соответственно называются три вида
причин (а не два, как у Хайдера): личностные,
объектные (или стимульные) и
обстоя­тельственные. Три вида элементов
и три вида причин составляют “каузальное
пространство” (рис.
7).

Это
каузальное пространство изображается
при помощи куба, стороны которого
обозначают виды атрибуции
[38].

Сущность
процесса приписывания причин заключается
в том, чтобы находить адекватные варианты
сочетания причин и след­ствий в каждой
конкретной ситуации. (Надо помнить, что
в этом случае воспринимающий имеет
возможность пользоваться дан­ными
многих, а не одного наблюдения и в
результате этого опре­делить одну
причину.) Лучше всего это пояснить на
примере (ва­риант описанного в
литературе).

Петров
сбежал с лекции по социальной психологии.
В чем причина этого поступка:

— в
“личности” Петрова, и тогда мы должны
приписать личностную причину;

— в
качестве лекции, и тогда мы должны
приписать объектную при­чину;

— в
каких-то особых обстоятельствах, и тогда
мы должны приписать обстоятельственную
причину?

Для
ответа на этот вопрос необходимо
сопоставить данные других наблюдений.
Их можно свести в три группы суждений
(основанных на предшествующих наблюдениях).

1.
а) почти все сбежали с этой лекции;

б)
никто другой не сбежал с нее.

2.
а) Петров не сбежал с других лекций;

б)
Петров сбежал и с других лекций.

3.
а)
в прошлом Петров также сбегал с этой
лекции;

б)
в прошлом Петров никогда не сбегал с
нее.

Теперь,
чтобы правильно подобрать причину,
нужно ввести три “критерия валидности”:

— подобия
(консенсус), подобно ли поведение субъекта
(Пет­рова) поведению других людей?

— различия,
отлично ли поведение субъекта (Петрова)
к дан­ному объекту от отношения его
к другим объектам (лекциям);

— соответствия,
является ли поведение субъекта (Петрова)
оди­наковым в разных ситуациях.

В
приведенных выше суждениях можно
выделить пары пунк­тов, которые будут
являться проверкой на каждый из критериев.

Пункты
1а и
16 —
проверка на подобие.

Пункты
2а и
26 —
проверка на различие.

Пункты
За и
36 —
проверка на соответствие.

Далее
Келли предлагает “ключ”, то есть те
комбинации, кото­рые позволяют
приписывать причину адекватно. “Ключ”
представ­ляет собой ряд правил, по
которым следует строить заключение.

Термины,
используемые в данном ключе, обозначают:
“низ­кое”
—
место, которое соответствует строке,
занимаемой суждени­ем, т.е. суждение,
обозначаемое буквой “б”; “высокое”
—
место (строка) суждения в таблице,
обозначаемое буквой “а”. Тогда воз­можные
комбинации суждений выглядят следующим
образом.

Если:
низкое подобие
(16),
низкое различие
(26),
высокое со­ответствие (За), то атрибуция
личностная (16-26-За).

Если:
высокое подобие (1а), высокое различие
(2а), высокое соответствие (За), то атрибуция
объектная (1а-2а-3а).

Если:
низкое подобие
(16),
высокое различие (2а), низкое со­ответствие
(36)
то атрибуция обстоятельственная
(1б-2а-3б).

С
этим “ключом” сопоставляются ответы
испытуемого (то есть того, кто оценивает
ситуацию). Ответы эти предлагается дать,
глядя в “таблицу” и сопоставляя их тем
самым с имевшими место ранее наблюдениями.
Например, наблюдатель знает, что никто
другой не сбежал с упомянутой лекции
(16);
он также знает, что Петров сбежал и с
других лекций
(26);
ему известно, что и в прошлом Петров
сбегал с этой лекции (За). Если в таком
случае испытуе­мый предлагает вариант
16-26-За, то есть приписывает причину
Петрову, то можно считать, что он приписал
ее правильно.

Также
правильным будет приписывание причины
“лекция” (то есть объектной) в том
случае, если наблюдатель изберет набор
1а-2а-3а. В случае с обстоятельственной
причиной дело обстоит слож­нее.
Согласно “ключу” набор суждений, дающий
основание при­писать обстоятельственную
причину, должен быть 1б-2а-3б (то есть
“Никто другой с лекции не сбежал”,
“Петров не сбежал с других лекций”, “В
прошлом Петров никогда с нее не сбегал”).
Как вид­но, здесь ситуация не очень
определенная,
во
всяком случае неяс­но, “виноват”
Петров или лекция. Очевидно поэтому
приходится трактовать причину, как
коренящуюся в обстоятельствах, хотя
это и не полностью оправданно.

Обращаясь
к кубу, на котором Келли обозначил три
типа воз­можных причин, теперь следует
показать, как на нем располага­ются
ситуации, нашего примера (рис. 8):

1.
Личностная: 16-26-За (причина
—
Петров).

2.
Объектная: 1а-2а-3а (причина
—
лекция),

3.
Обстоятельственная: 1б-2а-3б (причина
—
обстоятельства).

В
третьем случае неопределенность ситуации
очевидна.

Схему,
предложенную Келли, нельзя рассматривать
как абсо­лютную. В ряде случаев, как
отмечает и сам автор, индивид мо­жет
демонстрировать выбор и сложных причин,
например, “личностно-объектную” (когда
налицо
la-26-За).
В дальнейшем мы остановимся и на других
возражениях оппонентов Келли. Все же
важно подчеркнуть, что предложенная
схема имеет определен­ное значение
для формулирования хотя бы первых
правил, более или менее адекватного
приписывания причин. Тем более, что во
многих экспериментах схема давала
неплохие показатели. Извес­тен,
например, эксперимент Мак-Артур (“Пол
очарован карти­ной в музее”), где
85%
испытуемых сделали выбор в пользу
лич­ностной атрибуции, а
61% —
в пользу объектной [см. 9].

В
целом же вывод, который следует из
описания принципа ковариации (сочетания
вариантов), звучит так: “Эффект
припи­сывается одной из возможных
причин, с которой он ковариантен по
времени”. Иными словами, принцип
ковариации заключается в следующем:
эффект приписывается условию, которое
представ­лено, когда эффект представлен,
и отсутствует, когда эффект от­сутствует;
в нем исследуются изменения в зависимой
перемен­ной при варьировании независимой
переменной.

Вместе
с тем, существенную поправку к схеме
Келли дает анализ таких ситуаций
атрибуции, когда в них отдельно выяв­ляется
позиция участника события и его
наблюдателя. Посколь­ку при этом
обнаружены достаточно типичные ошибки
атрибутивного процесса, ситуация эта
будет рассмотрена в соответ­ствующем
разделе.

Сейчас
же необходимо рассмотреть вторую
возможность при­писывания причин,
когда многочисленных наблюдений нет и
мож­но предполагать наличие многих
причин.

Вторая
часть теории Келли получила название
“принцип кон­фигурации”. Его суть в
том, что при условии недостаточности
информации по критериям подобия, различия
и соответствия, воспринимающий должен
обрисовать для себя всю конфигура­цию
возможных причин и выбрать одну из них.
Для того чтобы облегчить задачу отбора
единственной из многих возможных причин,
предлагается следующая классификация
причин: а) обес­ценивания, б) усиления,
в) систематического искажения информации.
В совокупности эти три разновидности
причин образуют “принципы конфигурации”.
Их необходимость продиктована тем, что
предложенные в модели
AN OVA
нормативы оказываются не­достаточными.
Они представляют собой идеальный образец
схе­мы, по которой должен рассуждать
человек. В действительности, в реальных
ситуациях у субъекта часто нет времени
на “прило­жение” схемы, и чаще всего
он умозаключает о причинах на ос­новании
одного-единственного следствия, хотя
и включает при этом свой прошлый опыт.
Именно этот прошлый опыт позволя­ет
ему отдать предпочтение одной из
названных выше трех раз­новидностей
причин.

Принцип
обесценивания означает, что субъект
отбрасывает те причины, которым есть
альтернатива (ибо таковые причины
“обес­цениваются”). Пример приводится
в известном эксперименте Тибо и Риккена:
демонстрировалась “угодливость
поведения” двух лю­дей
—
с высоким и низким социальным статусом.
Испытуемых просили объяснить причины
такого поведения. Они выбирали раз­ные
причины: для “низкого” по статусу
выбиралась как внутрен­няя причина
(его бессилие в жизни), так и внешняя
(желание по­лучить помощь). Для
“высокостатусного” теоретически можно
пред­положить эти же причины. Однако
испытуемые в данном случае отбрасывали
внешнюю причину (так как, по их мнению,
высоко­статусный не нуждается в
помощи): внешняя причина обесцени­лась
наличием альтернативы (сам себе может
помочь). Поэтому во втором случае причина
приписана внутренним качествам
высо­костатусного человека (такой уж
он есть). Отсюда видно, что от­носительно
первого случая вывод неясен: могут быть
справедливы обе причины. Но по
противопоставлению второму случаю с
высо­костатусным низкостатусному в
эксперименте чаще приписыва­лась
внешняя причина.

Специфическим
вариантом принципа обесценивания
является принцип усиления. Суть его в
том, что чаще приписывается причи­на,
которая чем-нибудь усиливается: например,
она кажется более вероятной, потому что
встречает препятствие. Келли приводит
та­кой пример. Фрэнк и Тони выполняют
задание. Фрэнк
—
труд­ное, Тони
—
среднее. Оба успешны. Предлагается
ответить на во­прос, в чем причина их
успеха: в способностях того и другого
или во внешних обстоятельствах. Обычно
способности (внутренняя при­чина)
приписываются Фрэнку, так как для него
препятствие
— трудность
задания
—
лишь усиливает предположение о его
высо­ких способностях.

Оба
приведенных примера могут быть
проиллюстрированы на таких схемах (рис.
9).

Отсюда
видно, что причина “усиливается” в тех
случаях, ког­да она обладает высокой
значимостью для того, кто совершает
поступок, или когда ее наличие означает
для действующего лица самопожертвование,
или когда действие по этой причине
связа­но с риском. Все это необходимо
принимать в расчет тому, кто приписывает
причину: “Когда принуждение, ценность,
жертвы или риск включаются в действие,
то оно приписывается чаще деятелю, чем
другим компонентам схемы”
[38].
То есть, когда действие совершается
трудно, причина его чаще приписывается
субъекту, т.е. имеет место личностная
атрибуция.

Но
здесь уже вступает в силу третий из
предложенных Келли принципов конфигурации
—
систематическое искажение сужде­ний
о людях. Но этот принцип удобнее
рассмотреть в разделе, посвященном
ошибкам атрибуции.

3.
ОШИБКИ АТРИБУЦИИ

Как
мы видели, классическая теория атрибуции
склонна рас­сматривать субъекта
восприятия как вполне рациональную
лич­ность, которая, руководствуясь
моделью
ANOVA,
знает, как надо приписывать причину. Но
эта же теория утверждает, что на прак­тике
дело обстоит совсем иным образом: люди
осуществляют ат­рибуцию быстро,
используя совсем мало информации (часто
одно ­единственное наблюдение) и
демонстрируя достаточную катего­ричность
суждения. Поэтому вводится и более
“мягкая” модель —
принцип конфигурации. Но руководствоваться
и этим прин­ципом непросто: есть еще
ряд обстоятельств, которые могут
при­вести к ошибке. Поэтому полезно
как минимум дать классифи­кацию
возможных ошибок, чтобы более критично
относиться к собственным объяснениям.

Сам
термин “ошибка” употребляется в
атрибутивных теориях достаточно условно.
Это не ошибка, как она понимается в
клас­сической логике. Там “ошибка”
или “искажение”
—
это отклоне­ние от нормативной модели,
отход от принятых критериев валидности.
В исследованиях по атрибуции нет такой
четкой моде­ли, отклонение от которой
легко было бы зафиксировать. Поэто­му
здесь было бы точнее употреблять термин
“искажение” или “предубеждение”, но
по традиции в языке атрибутивных теорий
сохраняется термин “ошибка”. Итак,
какие же ошибки наиболее типичны?

В
результате многочисленных экспериментов
были выведены два класса ошибок атрибуции:
фундаментальные и мотивационные
[90].

Характер
фундаментальных ошибок описывают Э.
Джонс и Р. Нисбет на таком примере. Когда
плохо успевающий студент беседует с
научным руководителем о своих проблемах,
то часто можно зафиксировать их различные
мнения по этому поводу. Сту­дент,
естественно, ссылается на обстоятельства:
здоровье, стресс, домашние дела, потеря
смысла жизни и пр. Научный руководи­тель
хочет верить в это,
но
в душе не согласен, так как прекрасно
понимает, что дело не в обстоятельствах,
а в слабых способностях или лени,
неорганизованности студента и т.п.
Позиции в данном случае различны у
участника события (студент) и наблюдателя
(пре­подаватель). Точно так
же
замечено, что в автобиографиях вели­ких
людей, особенно политических деятелей,
часто отмечается, что их “вечно не
понимали”, они приписывали вину
обстоятельст­вам, хотя дело было не
в них. Авторы таких биографий
—
“участ­ники”, и они апеллируют не к
своей личности, а к обстоятельст­вам.
Читатели же, выступающие в качестве
“наблюдателей”, ско­рее всего усмотрят
в автобиографии прежде всего личность
автора.

На
таких наблюдениях основано, в частности,
выделение фун­даментальных ошибок
атрибуции. Главная заключается в
переоценке личностных и недооценке
обстоятельственных причин. Л. Росс
назвал это явление “сверхатрибуция”.
Он же обрисовал условия возникновения
таких ошибок.

1.
“Ложное согласие” выражается в том,
что воспринимающий принимает свою точку
зрения как “нормальную” и потому
полага­ет, что другим должна быть
свойственна такая же точка зрения. Если
она иная, значит дело в “личности”
воспринимаемого.

Феномен
“ложного согласия” проявляется не
только в пере­оценке типичсности
своего поведения, но и в переоценке
своих чувств, верований и убеждений.
Некоторые исследователи полага­ют,
что “ложное согласие” вообще является
главной причиной, по которой люди считают
собственные убеждения единственно
вер­ными. Легко увидеть, насколько
распространен такой подход в обыденной
жизни.

2.
“Неравные возможности” отмечаются в
ролевом поведении: в определенных ролях
легче проявляются собственные позитив­ные
качества, и апелляция совершается именно
к ним (т.е. опять-таки к личности человека,
в данном случае обладающего такой ролью,
которая позволяет ему в большей мере
выразить себя). Здесь воспринимающий
легко может переоценить личностные
причины поведения, просто не приняв в
расчет ролевую позицию действу­ющего
лица.

Л.
Росс продемонстрировал это положение
при помощи тако­го эксперимента. Он
разделил группу испытуемых на
“экзамена­торов” и экзаменующихся”
Первые задавали различные вопросы, и
“экзаменующиеся”, как могли, отвечали
на них. Затем Росс попросил испытуемых
оценить свое поведение. “Экзаменаторы”
оценили и себя и “экзаменующихся”
достаточно высоко, а вот последние
приписали большую степень осведомленности
“экза­менаторам”, их личности. В
данном случае не было учтено то
обстоятельство, что по условиям
эксперимента “экзаменаторы” выглядели
“умнее” просто потому, что это было
обусловлено их ролевой позицией. В
обыденной жизни именно этот механизм
включается при приписывании причин в
ситуации начальник-подчиненный.

3.
“Большее доверие вообще к фактам, чем
к суждениям”, про­является в том, что
первый взгляд всегда обращен к личности.
В наблюдаемом сюжете личность
непосредственно дана: она
— безусловный
“факт”, а обстоятельство еще надо
“вывести”.

4.
“Легкость построения ложных корреляций”.
Сам феномен ложных корреляций хорошо
известен и описан. Он состоит в том, что
наивный наблюдатель произвольно
соединяет какие-либо две личностные
черты как обязательно сопутствующие
друг другу. Особенно это относится к
неразрывному объединению внешней черты
человека и какого-либо его психологического
свойства (на­пример: “все полные люди
—
добрые”, “все мужчины невысокого роста
—
властолюбивы” и пр). “Ложные корреляции”
облегчают
процесс
атрибуции, позволяя почти автоматически
приписывать причину поведения наблюдаемой
личности, совершая произвольную “связку”
черт и причин.

5.
“Игнорирование информационной ценности
неслучившегося”. Основанием для оценки
поступков людей может явиться не толь­ко
то, что “случилось”, но и то, что “не
случилось”, т.е. и то, что человек “не
сделал”. Однако при наивном наблюдении
такая ин­формация о “неслучившемся”
нередко опускается. Поверхностно
воспринимается именно “случившееся”,
а субъект “случившегося” — личность.
К ней прежде всего и апеллирует наивный
на­блюдатель [см. подробно
70].

Существует
и еще много объяснений, почему так
распространены фундаментальные ошибки
атрибуции. Так, Д. Гилберт утверждал,
что “первая атрибуция”
—
всегда личностная, она дела­ется
автоматически, а лишь потом начинается
сложная работа по перепроверке своего
суждения о причине. По мнению Гилберта,
она может осуществляться либо “по
Келли”, либо “по Джонсу и Дэвису”.
Аналогичную идею высказывал и Ф, Хайдер,
считавший, что “причинную единицу”
образуют всегда “деятель и дей­ствие”,
но “деятель” всегда “более выпукл”,
поэтому взор вос­принимающего прежде
всего обращается именно на него.
Более глубокие объяснения феномена
фундаментальной ошибки дают­ся теми
авторами, которые апеллируют к некоторым
социаль­ным нормам, представленным
в культуре. Так, для западной тра­диции
более привлекательной идеей, объясняющей,
в частнос­ти, успех человека, является
ссылка на его внутренние, личност­ные
качества, чем на обстоятельства. С.
Московиси полагает, что это в значительной
мере соотносится с общими нормами
индивидуализма, а Р. Браун отмечает, что
такая норма предпи­сана даже в языке.
Косвенным подтверждением таких
рассужде­нии является эксперимент
Дж. Миллер, в котором вскрыто раз­личие
традиционной культуры индивидуализма
и восточной куль­туры: в ее эксперименте
индусские дети, выросшие в США, да­вали
в экспериментальной ситуации личностную
атрибуцию, а выросшие в Индии
—
обстоятельственную.

К
факторам культуры следует добавить и
некоторые индиви­дуально-психологические
характеристики субъектов атрибутивного
процесса: в частности, было отмечено,
что существует связь пред­почитаемого
типа атрибуции с “локусом контроля”.
В свое время Дж. Роттер доказал, что люди
различаются в ожиданиях позитив­ной
или негативной оценки их поведения. Те,
которые в большей степени доверяют
своей собственной возможности оценивать
свое поведение, были названы интерналами,
а те, кто воспринимают оценку своего
поведения как воздействие какой-то
внешней при­чины (удача, шанс и пр.),
были названы экстерналами. Роттер
предположил, что именно от локуса
контроля (внутреннего или внешнего)
зависит то, как люди “видят мир”, в
частности предпо­читаемый ими тип
атрибуции: интерналы чаще употребляют
лич­ностную атрибуцию, а экстерналы
—
обстоятельственную.

Исследования
фундаментальных ошибок атрибуции были
до­полнены изучением того, как
приписываются причины поведе­нию
другого человека в двух различных
ситуациях: когда тот сво­боден в выборе
модели своего поведения и когда тому
данное по­ведение предписано (т.е. он
несвободен в выборе). Казалось бы
ес­тественным ожлдать, что личностная
атрибуция будет осущест­влена
значительно более определенно в первом
случае, где наблю­даемый индивид
—
подлинный субъект действия. Однако в
ряде экспериментов эта идея не
подтвердилась.

Интересен
эксперимент Джонса и Харриса. Испытуемым,
раз­деленным на две группы, давались
тексты “речей” их товарищей с просьбой
оценить причины позиций авторов,
заявленных в этих “речах”. Одной группе
говорилось, что позиция оратора выбрана
им свободно, другой, что эта позиция
оратору предписана. Во втором случае
было три варианта: а) якобы текст “речи”
—
это работа студента по курсу политологии,
где от него требовалось дать краткую и
убедительную защиту Ф. Кастро и Кубы;
б) якобы текст “речи”
—
это выдержка из заявления некоего
участника дискуссии, где ему также была
предписана руководителем одна из позиций
(про-Кастро или анти-Кастро); в) якобы
текст
—
это магнитофонная запись психологического
теста, в котором испы­туемому была
дана точная инструкция, заявить ли ему
позицию “за” Кастро или “против”
Кастро.

В
ситуации “свободный выбор”, как и
следовало ожидать, ис­пытуемые
совершили традиционную фундаментальную
ошибку атрибуции и приписали причину
позиции оратора его личности. Но особенно
интересными были результаты приписывания
при­чин в ситуации “несвободный
выбор”. Несмотря на знание того, что
оратор во всех трех ситуациях был
принужден заявить опреде­ленную
позицию, испытуемые во всех случаях
приписали причи­ну позиции автора
его личности. Причем в первой ситуации
они были убеждены, что именно автор
конспекта по политологии “за” Кастро.
Во второй ситуации (когда он волен был
выбрать одну из позиций) испытуемые
посчитали, что если была заявлена позиция
“за” Кастро, значит автор сам “за”
Кастро, если же заявлена пози­ция
“против” Кастро, значит автор,
действительно, “против”. Так­же и в
третьей ситуации испытуемые приписали
причину позиции только и исключительно
автору речи. Результаты эксперимента
показали, таким образом, что, даже если
известен вынужденный характер поведения
воспринимаемого человека, субъект
воспри­ятия склонен приписывать
причину не обстоятельствам, а именно
личности деятеля.

Сказанное
делает тем не менее очевидным тот факт,
что фун­даментальные ошибки атрибуции
не носят абсолютного характе­ра, то
есть их нельзя считать универсальными,
проявляющимися всегда и при всех
обстоятельствах. Если бы это было так,
вообще никакие иные формы атрибуции
нечего было бы и рассматривать. В
действительности, к названным ограничениям
добавляются еще и другие. Самое важное
из них сформулировано в теориях атрибу­ции
как проблема “наблюдатель
—
участник”.

В
экспериментах (Э. Джонс и Р. Нисбет)
установлено, что пер­цептивная позиция
наблюдателя события и его участника,
как это было в приведенном примере,
существенно различны. И различие это
проявляется, в частности, в том, в какой
мере каждому из них свойственна
фундаментальная ошибка атрибуции.
Выявлено, и мы это уже видели, что она
присуща прежде всего наблюдателю.
Участник же чаще приписывает причину
обстоятельствам. Поче­му? Существует
несколько объяснений.

1.
Наблюдатель и участник обладают различным
уровнем инфор­мации’, наблюдатель в
общем мало знает о ситуации, в которой
развертывается действие. Как уже
отмечалось, он прежде всего схватывает
очевидное, а это очевидное
—
личность деятеля. Участ­ник же лучше
знаком с ситуацией и более того
—
предысторией действия. Она его научила
считаться с обстоятельствами, поэто­му
он и склонен в большей степени апеллировать
к ним.

2.
Наблюдатель и участник обладают разным
“углом зрения” на наблюдаемое, у них
различный перцептивный фокус. Это было
ярко проиллюстрировано в известном
эксперименте М. Стормса (1973).
На беседу, фиксировавшуюся камерами,
были приглашены два иностранца. Кроме
того, присутствовали два наблюдателя,
каж­дый из которых фиксировал характер
беседы (взаимодействия) “своего”
подопечного. Затем субъектам беседы
были предъявлены записи их действий.
Теперь они выступали уже как наблюдатели
самих себя. Стормс предположил, что
можно изменить интерпре­тации
поведения, изменяя “визуальную
ориентацию”. Гипотеза была полностью
подтверждена. Если сравнить суждения
А о себе (в беседе) в том случае, когда
он выступал участником, с теми суждениями,
которые он выразил, наблюдая себя, то
они сущест­венно расходились. Более
того, суждения А о себе, наблюдаемом,
практически полностью совпали с
суждениями его наблюдателя. То же
произошло и с субъектом Б (рис.
10).

Отсюда
видно, что участники, когда видят себя
на экране, дают более “личностную”
атрибуцию своему поведению, так как
теперь они не участники, а наблюдатели.
Вместе с тем и “истинные” на­блюдатели
также меняют свой угол зрения. В начале
эксперимента они были подлинными
“наблюдателями” и потому видели
лич­ностные причины поведения
подопечных (именно эту их картин­ку
повторили бывшие участники, увидев себя
на экране). Далее наблюдатели, хотя и
остались наблюдателями, но смотрели
уже не
первичные
действия своего подопечного, а как бы
вторичное их воспроизведение на экране.
Они теперь лучше знают “предысто­рию”
и начинают “походить” на участника
действия, поэтому при­писывают в
большей мере обстоятельственные причины.

Этот
эксперимент в значительной мере
приближает нас к рас­смотрению второго
типа ошибок атрибуции
—
мотивационных.

Мотивационные
ошибки атрибуции
—
это различные виды “за­щиты”,
пристрастия, которые субъект атрибутивного
процесса включает в свои действия. Сама
идея включения мотивации в атрибуцию
возникла уже при первых исследованиях
этого про­цесса. Хотя рассмотрению
фундаментальных ошибок атрибуции
уделяется обычно приоритетное внимание,
в действительности, акцент на мотивационные
ошибки имеет неменьшее значение.
Интересна история обращения к
мотивационно-обусловленным предубеждениям,
которые проявляются в атрибутивных
процес­сах. Первоначально эти ошибки
были выявлены в ситуациях, когда
испытуемые стремились сохранить свою
самооценку в ходе приписывания причин
поведения другого человека. Величина
самооценки зависела в большой степени
от того, приписывают­ся ли себе или
другому успехи и неудачи. Была выявлена
тенден­ция, свойственная человеку,
видеть себя в более позитивном свете,
чем это гарантировалось бы беспристрастной
позицей. Однако достаточных экспериментальных
данных для подтверждения этой тенденциии
получено не было, и на какое-то время
интерес к мотивационным ошибкам
утратился. Фундаментальные ошибки
оказались в фокусе интереса исследователей.
Но как только ста­ло возникать опасение,
что вообще вся проблематика атрибутив­ных
процессов слишком гипертрофирует роль
рациональных ком­понентов в восприятии
социальных объектов, обозначился но­вый
виток интереса и к проблемам мотивации
социального по­знания вообще, и к
мотивационным ошибкам атрибуции, в
част­ности. Хотя когнитивные схемы
исходят из того, что всякий “на­ивный
наблюдатель” по существу действует
как “непрофессио­нальный ученый”,
то есть более или менее рационально,
вместе с тем в действительности существует
более “теплая”
картина ат­рибутивного процесса. Она
включает так называемые “горячие
когниции”, что доказывалось уже
психологикой. Секрет этого “окрашивания”
когниции в более теплые тона, по-видимому,
нужно искать в мотивации.

Значительная
разработка этой проблемы принадлежит
Б. Вайнеру. Он предложил рассматривать
три измерения в каждой причине:

внутреннее
—
внешнее;

стабильное
—
нестабильное;

контролируемое
—
неконтролируемое.

Различные
сочетания этих измерений дают восемь
моделей (воз­можных наборов атрибуций):

1)
внутренняя
—
стабильная
—
неконтролируемая;

2)
внутренняя
—
стабильная
—
контролируемая;

3)
внутренняя
—
нестабильная
—
неконтролируемая;

4)
внутренняя
—
нестабильная
—
контролируемая;

5)
внешняя
—
стабильная
—
неконтролируемая;

6)
внешняя
—
стабильная
—
контролируемая;

7)
внешняя ~ нестабильная
—
неконтролируемая;

внешняя
—
нестабильная
—
контролируемая.

Вайнер
предположил, что каждое сочетание
включает в себя различную мотивацию.
Это можно пояснить следующим приме­ром.
Ученик плохо ответил урок. В разных
случаях он по-разному объясняет свое
поведение: если он сослался на низкие
способнос­ти к данному предмету, то
он избирает ситуацию
1;
если он при­знает, что ленился, то,
возможно, выбирает ситуацию
2;
если со­слался на внезапную болезнь
перед ответом, то выбирает ситуа­цию
3;
если отвлекся на просмотр телепередачи
—
ситуацию
4 если
обвинил школу в слишком высокой
требовательности, то выбирает ситуацию
5;
если учитель оценивается как плохой
—
то ситуацию б; если просто “не везет”,
то ситуацию
7;
наконец, если сосед ремонтирует дом и
постоянно стучит, мешая заниматься, то
это будет уместно объяснить ситуацией
8.

Как
видно, процесс объяснения причин здесь
включает в
ce6е представление
о достигаемой цели, иными словами, связан
с мотивацией достижения. Более конкретная
связь установлена Вайнером между выбором
причины и успешностью или неуспешное
или действия. Идея эта поясняется при
помощи эксперимента испытуемым обрисован
гипотетический человек, который был
либо успешен, либо неуспешен в каком-либо
задании. Трудность задания при этом
обозначалась как “внешняя” причина,
а способности человека
—
как “внутренняя” причина. Выявлено,
что если че­ловек более способный, то
его успех приписывается внутренней
причине, а неуспех
—
причине внешней. Напротив, для человека
менее способного успех приписывается
внешней причине (задание не слишком
сложное), а неуспех
—
внутренней причине (такой уж он).

Этот
же эффект был установлен и относительно
статуса человека: один тип объяснения
давался для высокостатусного и другой
тип
—
для низкостатусного. Это подтверждено
в эксперименте Тибо и Риккена (1995):
“наивному субъекту” предъявляются
два “конфедерата” (лица, находящегося
в сговоре с экспериментатором). Один из
них парадно одет, о нем сказано, что он
только что защи­тил диссертацию.
Другой одет кое-как, и сказано, что он
студент первого курса. Экспериментатор
дает “наивному субъекту” задание
—
произнести речь в пользу донорства и
убедить двух “конфе­дератов” тотчас
же сдать кровь в качестве доноров.
“Конфедераты” слушают речь и вскоре
сообщают, что они убедились и идут
сдавать кровь. Тогда экспериментатор
просит “наивного” объяснить, почему
они так поступают? Ответ различен в двух
случаях “наивный” полагает, что
защитивший диссертацию, по-видимому,
высокосознательный гражданин и сам
принял такое реше­ние, студент-первокурсник
же принял такое решение, конечно, под
влиянием “речи”, то есть воздействия
со стороны “наивно­го”. Локус
причинности в первом случае внутренний,
во втором
— внешний.
Очевидно такое распределение локусов
связано со ста­тусом воспринимаемого
лица.

Из
трех предложенных “делений” причин
лучше исследованы первые два: внутренние
—
внешние и стабильные
—
нестабиль­ные. Причем именно манипуляции
с этими двумя типами при­чин и порождают
большинство мотивационных ошибок. Как
мы видели, приписывание внутренних или
внешних причин зависит от статуса
воспринимаемого, в случае же оценивания
своего по­ведения
—
от самооценки. Приписывание стабильных
—
неста­бильных причин особенно тесно
связано с признанием успеха
— неудачи.
Если объединить все эксперименты,
касающиеся исполь­зования этих двух
пар причин, то результат везде однозначен:
в случае успеха себе приписываются
внутренние причины, в слу­чае неуспеха
—
внешние (обстоятельства); напротив, при
объяс­нении причин поведения другого
возникают разные варианты, которые
только что рассматривались.

Эта
часть исследований атрибуции особенно
богата экспери­ментами. Известный
эксперимент Кранца и Руда был использо­ван
М.Н. Николюкиной [см. 8]. При анализе
выполнения некото­рого задания
фиксировались четыре “классических”
фактора: спо­собности, усилия, трудность
задания, успех. В эксперименте Ни­колюкиной
рассматривались атрибутивные процессы
в группе: здесь всегда есть определенные
ожидания относительно успешности
— неуспешности
каждого члена группы в конкретном виде
деятель­ности. Была предложена
следующая гипотеза: успехам тех, кто на
шкале успешности по данному виду
деятельности выше испытуе­мого,
приписываются внутренние причины, а
неуспеху
—
внеш­ние; успехам тех, кто на шкале
ниже испытуемого, приписывают­ся
внешние причины, а неуспехам — внутренние.
В качестве ис­пытуемых выступили
учащиеся нескольких групп. Каждый из
них проранжировал своих соучеников по
уровню компетентности (ус­пешности)
в каком-либо предмете (например в
математике
или литературе). На построенной шкале
каждый учащийся обозначил свое место.
Затем были проведены контрольные работы
по соот­ветствующему предмету и
испытуемым сообщены полученные оцен­ки.
Далее каждый проинтерпретировал
результаты других учени­ков. Оказалось,
что если человек, помещенный мною на
шкале выше меня, получил более позитивную,
чем я, оценку, то я при­писываю это
внутренним причинам (он субъективно
воспринимался мною как более успешный,
и оценка соответствует этому представлению).
Если
же
этот ученик вдруг получал оценку ниже
“моей”, я приписываю это внешней причине
(он вообще-то силь­нее меня, значит, в
низкой оценке “повинно” какое-то
внешнее обстоятельство). Обратная логика
рассуждении присутствовала при
приписывании причин успеха и неудачи
субъектам, расположен­ным на шкале
ниже “моего” уровня. Таким образом,
гипотеза пол­ностью подтвердилась.

Можно
считать доказанным тот факт, что в тех
или иных фор­мах, но мотивация включается
в атрибутивный процесс и может порождать
ошибки особого рода,

Теперь
можно подвести итоги рассмотрения
теорий атрибуции в контексте их места
в психологии социального познания.

Итак,
атрибутивный процесс начинается с
мотивации индиви­да понять причины
и следствия поступков других людей, то
есть в
конечном
счете понять смысл человеческих
отношений. Причем у человека всегда
присутствует как потребность понять
эти отношения, так и потребность
предсказать дальнейший ход этих
отноше­ний. В отличие от теорий
когнитивного соответствия, в теории
каузальной атрибуции достижение
когнитивного соответствия не есть
необходимый и желаемый результат
когнитивной “работы”.
Соответствие
здесь есть скорее критерий для понимания
того, когда причинное объяснение кажется
достаточным. Причина, которую
индивид
приписывает явлению (или человеку),
имеет важные последствия для него
самого, для его чувств и поведения.
Значение события и реакция человека на
него детерминированы в большей степени
приписанной причиной. Поэтому сам поиск
причин, их адекватный выбор в различных
ситуациях есть важнейшее условие
ориентации человека в окружающем его
социальном мире.

Эта
ориентация есть сложнейший мыслительный
процесс, тре­бующий умения оперировать
полученной информацией, а также
“достраивать” ее в случае ее
недостаточности. Поэтому в атрибу­тивный
процесс включен целый ряд не только
познавательных, но
и
мотивационных операций, а также учет и
эмоциональных компонентов познания.
Анализ атрибутивных процессов важен
не толь­ко сам по себе, но служит
стимулом для дальнейшего углубления в
процесс социального познания. Будучи
своеобразной предтечей психологии
социального познания, исследование
атрибутивных процессов оставляет на
ее долю целый ряд нерешенных проблем и
необъясненных феноменов, касающихся
того, как человек, черпая сведения об
окружающем его мире,
строит в целом его образ, с тем чтобы
успешно в нем функционировать.

Каузальная атрибуция как социально-психологический феномен

Содержание

Введение

1. Каузальная атрибуция как социально-психологический феномен

2. Теории каузальной атрибуции Ф. Хайдера и Г. Келли

2.1 Теория каузальной атрибуции Ф. Хайдера

2.2 Теория каузальной атрибуции Г. Келли

3. Ошибки каузальной атрибуции

3.1 Фундаментальные ошибки каузальной атрибуции

3.2 Мотивационные ошибки каузальной атрибуции

Заключение

Библиография

Введение

Данная работа посвящена каузальной атрибуции как социально-психологическому феномену.

Актуальность данной темы объясняется тем, что каузальная атрибуция определяет социальное поведение, включена в структуру многих социально-психологических процессов, и поэтому ее исследование приобретает существенное теоретическое и практическое значение. Теоретический аспект состоит в том, что сейчас в социальной психологии назрела потребность в создании единой научной теории, объясняющей особенности и механизмы социального восприятия, а один из механизмов социального восприятия — это каузальная атрибуция. Помимо этого, изучение каузальной атрибуции имеет и практическое значение, так как для оптимизации совместной деятельности и межличностных отношений необходимо, помимо прочего, принимать во внимание каузальную атрибуцию как один из основных механизмов социальной перцепции.

Цель работы заключается в рассмотрении каузальной атрибуции как социально-психологического феномена.

Объект исследования: процесс социального познания.

Предмет исследования: каузальная атрибуция как социально-психологический феномен.

казуальная атрибуция социальный психологический

1. Каузальная атрибуция как социально-психологический феномен

Каузальная атрибуция (от лат. causa — причина + attribuo — придаю, наделяю) — это феномен социального восприятия, интерпретация человеком причин поведения другого человека, а также своего собственного.

Явление каузальной атрибуции имеет место быть тогда, когда люди интерпретируют причины поведения другого человека в условиях недостаточности информации об этих причинах, то есть осуществляется своеобразное достраивание информации. При этом «сфера приписывания становится значительно более широкой — причины приписываются не только поведению отдельного человека, но вообще различным социальным явлениям» и значение явления каузальной атрибуции сводится к тому, что «придать смысл окружающему» [1].

2. Теории каузальной атрибуции Ф. Хайдера и Г. Келли

2.1 Теория каузальной атрибуции Ф. Хайдера

Ф. Хайдер является основоположником исследований атрибутивных процессов. В предложенной им концепции человек стремится к формированию непротиворечивой и связной картины мира, и в процессе этого стремления у него «вырабатывается «житейская психология» как результат попыток объяснить для себя причины поведения другого человека и прежде всего вызвавшие его мотивы» [5, стр.297]. При этом важно, «объясняем ли мы то или иное явление факторами, локализованными внутри человека или вне его» [5, стр.297] (например, объяснить ошибку человека можно его низкими способностями, что будет представлять внутреннюю причину, либо трудностью задачи, что будет являться внешней причиной). Причем характер объяснения «в каждом отдельном случае определяется не только уровнем развития субъекта, его собственными побуждениями, но также необходимостью сохранить когнитивный баланс» [5, стр.298]. Примером может служить то, что при несовпадении ожидаемых действий и реакций, исходящих от знакомого человека нарушается когнитивное равновесие, и у познающего вступают в действие психологические силы, стремящиеся его восстановить.

Многие положения концепции Ф. Хайдера были проверены и подтверждены экспериментально, сам же он ссылается на эксперимент М. Циллига, проведенный еще в 1928 году. «В этом эксперименте две группы детей — популярных и непопулярных — выступали перед своими одноклассниками с гимнастическими упражнениями. Хотя «популярные» специально делали ошибки, а «непопулярные» выступали безошибочно, зрители впоследствии говорили об обратном. [5, стр.298].

2.2 Теория каузальной атрибуции Г. Келли

Теория атрибутивного процесса, предложенная Г. Келли, достаточно развернуто отвечает на вопрос о том, откуда берутся причины, приписываемые объекту восприятия. В данной теории разбираются два случая:

. Когда воспринимающий черпает информацию из многих источников и имеет возможность различным образом комбинировать поведение объекта и его причины, выбрав одну из них, при этом есть неоднократные наблюдения.

. Когда воспринимающий имеет одно-единственное наблюдение и тем не менее должен как-то объяснить причину события,

которых может быть несколько.

Для каждого из этих двух случаев предназначен специальный раздел теории Г. Келли: первый случай рассматривается в «модели анализа вариаций» (ANOVA), второй — в теории каузальных схем [1].

Модель анализа вариаций включает в себя такие структурные элементы атрибутивного процесса, как: Личность, Стимул (объект), Обстоятельства. «Соответственно называются три вида причин (а не два, как у Хайдера): личностные, стимульные (или объектные) и обстоятельственные» [1], при этом «три вида элементов и три вида причин составляют «каузальное пространство», которое изображается при помощи куба, где стороны обозначают виды атрибуции» [1], а сущность процесса приписывания причин заключается в том, чтобы «находить адекватные варианты сочетания причин и следствий в каждой конкретной ситуации» [1]. В данном случае, «когда воспринимающий имеет возможность пользоваться данными многих, а не одного наблюдения, он «подбирает» причину к тем факторам, с которыми, как ему кажется, будет ковариировать результат» [1]. Важно отметить то, что данную схему нельзя рассматривать как абсолютную, так как в ряде случаев «индивид может демонстрировать выбор и сложных причин, например «личностно-объектную»» [4].

Суть принципа конфигурации заключается в том, что «если в реальных ситуациях человек не располагает никакой информацией о реакциях субъекта на аналогичные стимулы или о реакциях других людей на тот же самый стимул (т.е. не может использовать критерии подобия, различия и соответствия), то он должен обрисовать для себя всю конфигурацию возможных причин и выбрать одну из них» [1], и для облегчения этого процесса предлагается учитывать следующие возможные характеристики причин: а) обесценивания (субъект отбрасывает те причины, которым есть альтернатива по причине их «обесценивания»), б) усиления (чаще приписывается причина, которая чем-нибудь усиливается: например, она кажется более вероятной, потому что встречает препятствие), в) систематического искажения информации (ошибки атрибуции), образующих в совокупности «принципы конфигурации» [1].

3. Ошибки каузальной атрибуции

3.1 Фундаментальные ошибки каузальной атрибуции

В целом фундаментальные ошибки представляют собой «склонность людей игнорировать ситуационные причины действий и их результатов в пользу диспозиционных» [1], то есть их характер представляет собой переоценку личностных и недооценку обстоятельственных причин.Л. Росс, назвавший это явление «сверхатрибуцией», обрисовывает условия возникновения подобных ошибок:

«Ложное согласие» выражается в том, что воспринимающий принимает свою точку зрения как «нормальную» и потому полагает, что другим должна быть свойственна такая же точка зрения, иначе вина ложится на «личность» воспринимаемого.

«Неравные возможности» отмечаются в ролевом поведении: в определенных ролях легче проявляются собственные позитивные качества, и апелляция совершается именно к ним, то есть так же к личности человека, но в данном случае обладающего такой ролью, которая позволяет ему в большей мере выразить себя, что приводит к переоценке личностных причин поведения без принятия в расчет ролевой позиции действующего лица.

«Большее доверие вообще к фактам, чем к суждениям», проявляется в том, что первый взгляд всегда обращен к личности.

«Легкость построения ложных корреляций» состоит в том, что наивный наблюдатель произвольно соединяет какие-либо две личностные черты как обязательно сопутствующие друг другу, тем самым автоматически приписывая причину поведения наблюдаемой личности посредством произвольной «связки» черт и причин.

3.2 Мотивационные ошибки каузальной атрибуции

Мотивационные ошибки «представлены различными «защитами», пристрастиями, которые субъект атрибутивного процесса включает в свои действия» [1]. Первоначально эти ошибки были выявлены в ситуациях, когда испытуемые стремились сохранить свою самооценку в ходе приписывания причин поведения другого человека. Величина самооценки зависела в большой степени от того, приписываются ли себе или другому успехи или неудачи. [1]. Значительная разработка этой проблемы принадлежит Б. Вайнеру, предложившему рассматривать три измерения в каждой причине:

внутреннее — внешнее;

стабильное — нестабильное;

контролируемое — неконтролируемое.

Так различные сочетания этих измерений дают восемь моделей — возможных наборов причин. Вайнер предположил, что выбор каждого сочетания обусловлен различной мотивацией [1].

При рассмотрении всех экспериментов, касающиеся использования первых двух пар причин (наиболее изученных), то «результат везде однозначен: в случае успеха себе приписываются внутренние причины, в случае неуспеха — внешние (обстоятельства); напротив, при объяснении причин поведения другого возникают разные варианты» [1], описанные Б. Вайнером.

Заключение

В ходе данной работы был рассмотрен социально-психологический феномен каузальной атрибуции, для чего было составлено представление о происхождении и сущности такого понятия, как каузальная атрибуция в социальной психологии, рассмотрены наиболее значимые теории каузальной атрибуции, а также выявлены виды и суть ошибок каузальной атрибуции. Из всего вышеизложенного можно сделать следующие выводы.

Атрибутивный процесс представляет собой феномен социального восприятия, который мотивирован желанием индивида понять причины и следствия поступков других людей, то есть смысл человеческих отношений, а также потребностью предсказать дальнейший ход этих отношений, что являются важнейшим условием ориентации человека в окружающем его социальном мире.

Наиболее значимые теории по данной теме включают в себя теорию каузальной атрибуции Ф. Хайдера, теорию корреспондентского выведения Э. Джонса и К. Дэвиса, а также теорию каузальной атрибуции Г. Келли. Но все эти теории, несмотря на интересные находки в описании атрибутивных процессов, рассматривают их вне социального контекста, что приводит к многочисленным разногласиям. Данное упущение пытается преодолеть теория социальной атрибуции, где атрибуция рассматривается с учетом принадлежности познающего и познаваемого индивидов к определенной социальной группе.

Ошибки каузальной атрибуции включают в себя фундаментальные (переоценка личностных и недооценка обстоятельственных причин) и мотивационные (представлены различными «защитами», пристрастиями, которые субъект атрибутивного процесса включает в свои действия) и являются скорее не «ошибками», а искажением воспринимаемого.

Библиография

1.Андреева Г.М. Психология социального познания: Учеб. пособие для студентов высших учебных заведений. — Изд. 2-ое, перераб. и доп. — М.: Аспект Пресс, 2000. — 288 с. [Электронный ресурс]. URL: #»justify»>2.Почебут Л.Г., Мейжис И.А. Социальная психология. — СПб: Питер, 2010. — 672 с. [Электронный ресурс]. URL: #»justify»>.Семечкин Н.И. Социальная психология на рубеже веков: истории, теория, исследования: Часть 1. — Владивосток: Изд-во Дальневосточного университета, 2001. — 152 с. [Электронный ресурс]. URL: #»justify»>.Современная зарубежная социальная психология. Тексты / Под ред.Г.М. Андреевой, Н.Н. Богомоловой, Л.А. Петровской. — М.: Изд-во Моск. ун-та, 1984. — 256 с. [Электронный ресурс]. URL: #»justify»>.Степанов С.С. Популярная психологическая энциклопедия. — М.: Изд-во «Эксмо», 2005. — 672 с.

.Юревич А.В. К анализу исследований каузальной атрибуции в зарубежной социальной психологии / А.В. Юревич // Вопросы психологии. — 1986. — № 5. — С. 168-175.

Келли Г.
ПРОЦЕСС КАУЗАЛЬНОЙ АТРИБУЦИИ

Современная зарубежная социальная психология. Тексты. Под ред. Г.М.Андреевой, Н.Н.Богомоловой, Л.А.Петровской. М.: Изд-во МГУ, 1984, С. 127-137.

Атрибутивная теория является теорией, пытающейся объяснить, как люди дают логические объяснения ответов на вопросы, начинающиеся с «почему». Это касается той информации, которую они используют, устанавливая причинные связи, и того, что они делают с этой информацией для ответа на вопросы о причинах.

Эта теория развивалась в русле социальной психологии в основном как средство разрешения проблем, связанных с социальной перцепцией: если человек своим поведением демонстрирует агрессивное стремление к победе, то свидетельствует ли это о том, что он вообще такой человек, или о том, что он таким образом реагирует на давление ситуации. Если человек отстаивает определенную политическую позицию, отражает ли это его действительную позицию или это должно быть объяснено каким-то другим образом? Если человек не справился с тестом, свидетельствует ли это о том, что у него низкие способности, или о том, что тест слишком труден? Во всех подобных случаях вопросы, касающиеся причин наблюдаемого поведения, и ответы, представляющие для нас интерес, – это ответы, которые бы дал «человек с улицы». Таким образом, атрибутивная теория связана с тем, что Хайдер называл «наивной психологией».

Эта теория также имеет дело с проблемами, связанными с восприятием самого себя. Этот интерес прежде всего основывается на теории социального сравнения Фестингера (1954) и последовавшей затем работы Шахтера об эмоциях (Шахтер, 1959; Шахтер и Зингер, 1962). Следующий крупный вклад был сделан Бемом (1965, 1967, 1972): он выявил условия, при которых собственные установки становятся знаемыми для самого индивида. Общепризнанной проблемой в этой области является вопрос о том, как индивид судит о своих собственных способностях, чувствах, привлекательности и т. д.

Помимо этих проблем социального восприятия и самовосприятия, атрибутивная теория связана с более общей областью, которая может быть названа психологической эпистемологией. Это относится к процессам, благодаря которым человек познает свой мир и, что более важно, осознает то, что он знает, т. е. чувствует, что его убеждения и суждения соответствуют действительности. Приписывание какого-либо качества некой целостности означает конкретное причинное объяснение эффектов, связанных с этой целостностью, – реакций или ответов на нее, оценок, и суждений о ней и т. д. Так, все суждения типа «качество X характеризует целостность Y» рассматриваются как каузальные атрибуции.

Эти примеры поясняют, почему атрибутивная теория развивается внутри социальной психологии, так как именно здесь обнаруживаются представления об интерпретации поведения другого человека. Но также ясно, что атрибутивная теория релевантна другим областям психологии, особенно тем, в которых «я»-концепции представляются важными. И в качестве общей концепции о том, как люди размышляют и анализируют причинно-следственные связи, атрибутивная теория могла возникнуть в любой из классических областей психологии, связанных с восприятием, ощущением и мышлением.

Если я повторно буду обращаться к термину «атрибутивная теория», то это не должно вызывать у читателя излишних ожиданий систематического набора допущений, предположений и выводов. Термин «теория» используется здесь в широком и, как я буду настаивать, в основном соответствующем смысле, указывающем на более или менее определенный набор общих принципов, привлекаемых для объяснения определенных наблюдаемых феноменов. Примеры, упомянутые выше, обозначают круг вопросов и проблем, к которым атрибутивная теория применяет общий подход.

ДВА СИСТЕМАТИЗИРОВАННЫХ ПОЛОЖЕНИЯ АТРИБУТИВНОЙ ТЕОРИИ

Идеи атрибутивной теории распространяются на два различных случая, отличающихся по количеству информации, имеющейся у атрибутора, т. е. у человека, приписывающего некие качества.

Случай I: Атрибутор имеет информацию, полученную на основе множества наблюдений.

Случай II: Атрибутор имеет информацию, полученную на основе лишь единственного наблюдения.

Для того, чтобы разобраться в этих различных случаях, выделены два набора принципов. Первый случай позволяет атрибутору наблюдать и отвечать на различия между наблюдаемым эффектом и его возможными причинами.

Во втором случае от атрибутора требуется отвечать на ряд условий, представленных в данный момент времени. Ему необходимо учитывать конфигурацию факторов, которые являются возможной причиной наблюдаемого феномена. Эти два случая будут сейчас рассмотрены последовательно.

ПОНЯТИЕ СОВМЕСТНОГО ИЗМЕНЕНИЯ

Этот случай может быть лучше всего проиллюстрирован следующим ковариационным принципом: эффект приписывается одной из возможных причин, одновременно с которой он изменяется. Принцип применим в том случае, когда атрибутор имеет информацию об эффекте в два (или более) различные момента времени. В некоторых исследованиях минимальная длительность серии наблюдений два действия. Например, в исследовании Келли и Стахельского (1970) о проявлениях кооперативности на основании выборов в «дилемме узника» задаются только два действия человеку, выступающему в качестве «стимула»: его первое действие и, после того как он узнает действие партнера, второе действие.

Подразумеваемой в понятии совместного изменения является важная и мало исследованная проблема точных временных связей, существование которых предполагается между причиной и ее следствием. Понятие совместного изменения предполагает временную согласованность, т. е. случаи, когда даны и причина, и ее следствие. Выдающиеся исследования Мишотта (1963) по изучению восприятия причинности свидетельствуют, что не только тесные временны?е связи существенны для интерпретации причинности, но также важны и порядковые связи. Хайдер и Симмел (1944) наблюдали, что «элемент, который двигается первым, с большей вероятностью воспринимается как основной». Логично предположить, что следствия происходят вскоре после их причин. Первое исследование того, как эти временные факторы функционируют в межличностном восприятии, было проведено Бейвеласом и его коллегами (Бейвелас. Хастроф, Гросс и Кит, 1965).

Допустимо предположить, что обсуждаемый процесс построения вывода о причине на основании наблюдаемых изменений в терминах анализируемых различий используется в психологии для интерпретации экспериментальных результатов. Следуя утверждению Хайдера, причинный анализ является «своего рода аналогией экспериментальных методов». Предположение состоит в том, что «человек с улицы», наивный психолог, использует в своем мышлении методы, сходные с теми, которые используются в науке. Несомненно, что этот наивный вариант является слабым подобием научного – он не полон, субъективен при установлении связей, готов развиваться, основываясь на неочевидных фактах и т. д. Тем не менее он имеет определенные общие качества, сходные с тем анализом, который используем мы, исследователи поведения.

В этом анализе различий соответствующие возможные причины составляют независимые переменные, а следствие – зависимую переменную. Для широкого круга атрибутивных проблем классы возможных причин показаны на рис. 1: личности, объекты, время.

Рис. 1. Анализ вариаций концептуальной рамки: О₁-О₄ – отдельные объекты; В₁-В₄ – отрезки времени; Л₁-Л₄ – отдельные личности.

Предлагаемый пример проиллюстрирует данную модель. Зададим следующую информацию, частично взятую из исследования Мак-Артур (1972): «Пол очарован картиной, которую он видит в художественном музее. Едва ли найдется еще кто-либо, кто, видя эту картину, был бы очарован ею. Пол так же восхищается практически любой другой картиной. В прошлом Пол всегда восхищался этой картиной». Испытуемому дается информация, и его спрашивают о том, что послужило причиной возникновения этого события – очарование Пола картиной. Было ли это связано с самим Полом (его личностью), чем-либо, связанным с картиной (объектом) или чем-то, связанным с конкретной ситуацией (временем) или с какой-либо комбинацией этих факторов?

Информация, обеспечивающая контекст для интерпретации этого следствия, может быть проиллюстрирована образцами данных на рис. 2. Следствия происходят только для Л₂ (Пол), но они имеют место в разное время и для разных предметов. Этот образец предполагает, что такое следствие как «очарование» зависит только от Пола. Оно «вызвано» неким качеством Пола, его характеристикой, или предрасположенностью. (По данным Мак-Артур, 85% студентов из ее колледжа отвечали на подобный вопрос, связывая эффект с «личностью», и практически никто из ее испытуемых не объяснял его характеристикой «объекта».)

Рис. 2. Образец данных, указывающих на личностную атрибуцию.

Рис. 3. Образец данных, указывающих на объективную атрибуцию.

Напротив, рассмотрим следующий образец информации: «Сью смеялась во время комедии, которую она смотрела вчера вечером. Практически все, кто смотрел эту комедию, много смеялись. Сью не смеялась ни на одной другой комедии. В прошлом Сью всегда смеялась во время этой комедии». Суммарные данные по этому образцу различения, приведенные на рис. 3, показывают, что следствие расположено по верхнему краю куба анализа совместных изменений. В данном образце предполагается, что смех Сью был вызван комедией (O₁). Очевидно, что она является причиной, вызвавшей смех. (В данных Мак-Артур 61% испытуемых дали объяснение этого случая как относящееся к объекту и только 12% как связанное с личностью.)

Одно из следствий этого анализа различий состоит в том, что не все образцы данных будут одинаково легки для интерпретации атрибутора. Некоторые образцы (соответствующие «основным эффектам») указывают ему на следствия, связанные одновременно с конкретной личностью и объектом. Образец Объект X Личность представляется вполне доступным для интерпретации. «Франк постоянно получает удовлетворение от определенной рок-пластинки и только от этой пластинки, в то время как никто из его друзей ее не любит». Это предполагает странное сродство между Франком и определенной пластинкой. Более сложные образцы подразумевают и более сложные связи. Например, следующая связь предполагает, что атрибутор встречает довольно значительные трудности, приходя к единственно возможной интерпретации такой информации: «Стив восхищается своим учителем математики в определенном случае, хотя он никогда не думал о нем хорошо в прошлом. Тем не менее он восхищается всеми остальными учителями, а все остальные ученики восхищаются конкретно этим». Это не тот случай, когда ни одно объяснение эффекта не приходит в голову. Как раз наоборот, несколько различных объяснений, конкурируя друг с другом, привлекают внимание атрибутора.

Среди случаев, где может быть применен анализ различных вариантов атрибутивного процесса, один из наиболее важных связан с феноменологией атрибутивной валидности. Здесь мы имеем дело с частным аспектом знания о себе, который вслед за леди Верток, может быть сформулирован так: мудрый человек – это тот, кто знает, и знает, что он знает. Как человек узнаёт, что его восприятие, суждение и оценка мира правильны и достоверны? На это можно ответить, что это происходит тогда, когда он может с уверенностью делать выводы о своем восприятии, суждениях и оценке, основываясь на качествах, приписываемых предмету. Более конкретно, ответ определяется при помощи Личностно Х Объектно Х Временных ориентаций: я знаю, что мой ответ на конкретный стимул является валидным в том случае, если а) мой ответ особым образом связан со стимулом, б) мой ответ сходен с ответами других на этот же самый стимул (существует согласие) и в) мой ответ постоянен во времени – при последовательном предъявлении стимула и при взаимодействии с ним при помощи различных органов чувств. Критерий различия, консонанса и согласия соответствует образцу, данному на рис. 3, который подкрепляет объектную атрибуцию.

Большинство приемов в этом формулировании субъективной валидности хорошо знакомы. Консонанс был продемонстрирован во многих экспериментах на получение подтверждения собственному мнению. Поддержка от других обычно подкрепляет приверженность собственному убеждению, а несогласие с другими обычно уменьшает уверенность в нем и повышает вероятность изменения.

Три критерия валидности – различие, консонанс и согласие – представляют собой средства для определения индивидуального уровня информированности относительно любого элемента внешнего мира. Точный индекс атрибутивности определяется отношением количества различий между объектами, на которые способен атрибутор, к количеству различий между его собственными ответами и ответами других людей – коэффициент, аналогичный известному коэффициенту в статистике. Информационный уровень, определенный таким образом, обеспечивает удобный переход ко многим классическим проблемам межличностного влияния, основанного на информации или экспертизе. Детали этого процесса подробно обсуждены в других работах (Келли, 1967; Келли и Тибо, 1969).

ПОНЯТИЕ КОНФИГУРАЦИИ

Атрибутивный процесс, описываемый на основе анализа различительной модели, несомненно, является чем-то идеализированным. Было бы глупо предполагать, что что-то сходное с большой матрицей данных заполняется наблюдаемыми следствиями до того, как делается вывод. Такая ориентация должна рассматриваться лишь как контекст, внутри которого интерпретируется небольшое количество наблюдений. Кроме того, очевидно, что у индивида часто отсутствует время и мотивация, необходимые для выполнения множества наблюдений. В этих обстоятельствах он может сделать вывод о причинах на основе единственного наблюдения следствий. Действуя так, он редко действует в полном неведении. Обычно он наблюдал сходные следствия прежде и имел некоторые представления о возможных релевантных причинах и о том, как они связаны со следствиями такого рода. И, конечно же, его информация об обстоятельствах в данном отдельном случае скорее всего указывает на наличие определенных допустимых причин.

Первое простое утверждение о том, как думает атрибутор в таких случаях, исходит из принципа обесценивания. Роль некоторой причины в осуществлении данного эффекта обесценивается, если в наличии имеются другие допустимые причины. Этот принцип продемонстрирован во многих экспериментах, начиная с того, в котором Тибо и Рикен (1955) продемонстрировали, что «угодливость в поведении» более низкого по статусу вымышленного человека испытуемые в меньшей степени склонны приписывать ему, чем угодливость в поведении более высокого по статусу вымышленного человека. Возможно, в ситуации такого рода испытуемый предполагает, что существуют два различных набора возможных причин для угодливости у двух вымышленных людей.

Он предполагает, что угодливость человека с низким статусом вызвана либо его внутренними установками, диспозициями (например, его бессилием), либо внешним давлением (желанием получить помощь), либо тем и другим. С другой стороны, последний фактор(внешнее давление) не предполагается в качестве возможной причины угодливости человека с высоким статусом, так как он имеет большую власть. Соответственно, угодливость приписывается его внутренним качествам. Исходя из принципа обесценивания, можно предположить, что соответствующие внутренние качества человека с низким статусом приписываются ему в большей степени за счет внешних причин. Многочисленные другие исследования в основном подтвердили эту зависимость.

Парадигма обесценивания по существу эквивалентна бемовскому расчету самовосприятия в экспериментах на принуждение – подчинение. Анализируя свое подчинение, а именно, выступление с информацией, которая противоречит его собственному мнению, испытуемый делает выводы о зависимости своих взглядов от обстоятельств. Если существовало весомое внешнее оправдание этого подчинения, то внутренние причины (его собственные установки) как возможные причины подчинения обесцениваются. При незначительном внешнем оправдании подчинение рассматривается как следствие собственных установок испытуемого.

При более внимательном рассмотрении, принцип обесценивания включает множество более тонких и сложных элементов, чем это может быть объяснено здесь, но один пример является наиболее ярким. Внешняя причина может быть подавляющей причиной наблюдаемого эффекта, т. е. причиной, которая, действуя, усиливает наблюдаемый эффект. В этом случае присутствие внешней причины (данной очевидно) служит для усиления впечатления о том, что внутренняя обесценивающая причина присутствует в качестве потенциальной силы. Например, представим себе Франка, который успешно работает над заданием большой трудности, и сравним его с Тони, который также успешно работает над заданием средней трудности. Наличие причины, противостоящей успеху (трудное задание), обеспечивает основу для более сильного и уверенного приписывания способностей Франку, а не Тони. Принцип усиления основывается на известной идее о том, что в случае высокой значимости, самопожертвования или риска, связанных с выполнением какой-либо акции, причина поступка в большей степени приписывается деятелю, чем в других случаях.

Одно из интересных следствий различения обесценивающих и усиливающих внешних причин состоит в том, что мы осознаем существование целого класса явлений, с которыми связана неоднозначность по вопросу, к какому виду относится атрибутором данная причина. В зависимости от того, какое значение ей придается, выводы о следствиях будут абсолютно различными.

Использование принципа обесценивания и его варианта – принципа усиления, предполагает, что атрибутор, наблюдая следствие, замечает сопутствующие факторы, которые, возможно, вызвали его, и затем берет их в расчет при интерпретации следствия. Вопрос заключается в том, каким образом он берет это в расчет? Кажется, что два принципа означают два различных пути того, как это делается. Естественно спросить, а) существуют ли другие пути принятия в расчет возможных причин, б) каковы могут быть все возможные формы «такого принятия в расчет».

Каузальная схема рисует путь размышлений человека о возможных причинах в связи с данным следствием. Это обеспечивает его средствами делать причинные атрибуции на основе только такой ограниченной информации, которая предполагается предыдущими примерами. Например, принцип обесценивания указывает на схему, состоящую из множества допустимых причин. В исследовании Тибо и Рикена испытуемый предполагает, что либо внешнее давление, либо внутренняя диспозиция вызывают угодливость. Из конфигурации связи следствий и причин, устанавливаемой этим утверждением, как показано на рис. 4, делаются известные выводы. При наличии следствия и отсутствия внешней причины делается вывод о наличии внутренней причины, как показано сплошной стрелкой. При наличии данного следствия и наличии внешней причины существует неуверенность в том, присутствует или нет внутренняя причина (что показано пунктирной стрелкой).

Принцип усиления подразумевает несколько другую, хотя и связанную с этой, конфигурацию: то, что я назвал схемой компенсаторной причины. Как видно из рис. 5, он описывает противостояние между двумя количественно неравными причинами. В этом случае успех зависит от высоких способностей и легкого задания. Успех имеет место, либо если причина максимально благоприятна, либо если и то, и другое сравнительно одинаково. Если даны успех и наличие усиливающей причины (трудное задание), то внутренняя причина (способность) представляется не только присутствующей, но и очень сильной (что показано сплошной стрелкой). В отсутствие усиливающей причины (среднее задание) успех трудно однозначно приписать предполагаемым способностям (что обозначено пунктирной стрелкой).

Рис. 4. Каузальная схема множественных причин.

Рис. 5. Каузальная схема компенсаторных причин (У – успех).

ПРИМЕНЕНИЕ СХЕМАТИЧЕСКОГО АНАЛИЗА

Предыдущие примеры иллюстрируют возможное использование схематического анализа. Если мы знаем, какой информацией относительно причин располагает атрибутор, можно предсказать для различных ситуаций, какие выводы он сделает и с какой определенностью. Как показывают примеры, ему может быть предложено следствие и одна причина, а затем его спросят о наличии и силе другой причины. Альтернативно ему могут сообщить данные только о следствии (и, возможно, о его силе) и спросят о причинах, наконец, ему может быть дана информация только о причинах и попросят вывести следствие.

Читатель, возможно, сочтет допустимым предположить, что у всякого человека есть некий репертуар мыслительных моделей для анализа причин, некий репертуар каузальных схем. Это допущение кажется приемлемым при рассмотрении опыта обыденного человека, обладающего представлением о широком круге причинных феноменов. Оно становится еще более приемлемым, если осмыслить ряд исследований, в которых изучались причинные допущения и выводы. В контексте последних 15-летних размышлений в русле социальной психологии, представление о репертуаре мыслительных моделей представляется довольно реальным для применения. В течение этого периода было выявлено, что обыденный человек может продемонстрировать функционирование каждой модели. Утверждалось, что типичное мышление характеризуется балансом, или предполагаемым сходством, или иерархической организацией, или предполагаемой однородностью, так что обыденный человек воспринимает межличностные отношения как сбалансированные. Он ожидает, что в случае, если они характеризуются этим качеством, он будет видеть их и помнить именно таковыми, а если это качество будет отсутствовать или находиться под угрозой, он будет ощущать дискомфорт. С другой стороны, предполагалось, что индивид склонен видеть у других людей взгляды, сходные с его собственными, он стремится видеть их таковыми и испытывает неудобство, если у него это не получается. И так же относительно его допущения, что другой человек будет вести себя соответственно в различных ситуациях; относительно его допущения о том, что с точки зрения влияния людей можно расположить в простом линейном порядке и т. д. Суть данной концепции состоит в утверждении того, что каждая из моделей и все они, вместе взятые, даны в мышлении человека – каждая в особое (и специфичное) время и по различному поводу. Не все из возможных связей и параллелей были здесь проанализированы, но можно надеяться, что вопрос этот ясен, так же как и пути дальнейшего исследования.

Наша первоначальная задача состоит не в одобрении или неодобрении функционирования одной или другой модели. В большей степени она состоит в определении общего набора моделей, которые обычно или главным образом используются. Мы должны определить условия, при которых каждый из наборов возникает, последствия и значение этого возникновения. При этом будут интересными некоторые из теоретических проблем, например те, которые возникают при наличии множества подходов, когда два или более подходов используются одновременно. Я имею в виду такие случаи, когда человек предполагает, что по данному вопросу наблюдается согласие, или когда согласие различно внутри различных групп. Тесно связанной с этой является проблема объективной истины против субъективной истины – предмета, вызывающего одинаковые реакции у всех, против предмета, на который разные люди реагируют по-разному, включая «проблему вкуса». Эти вопросы стремятся обходить, поскольку ответы на них зависят от специфики места и времени. Возможно, по этой причине они являются частью наиболее неуловимых проблем социальной психологии. Хорошим примером является никогда не удовлетворяемый ответом вопрос о том, кто составляет референтную группу для данного человека по данному вопросу.

Если это вопросы, к которым не обращаются исследователи, то это не означает, что они не являются важными. Социальный психолог должен иметь дело с конкретными проблемами и содержанием мышления, а не только с его формой, если он хочет выполнять свою миссию наряду с другими исследователями поведения. Эта миссия, как я ее понимаю, должна обеспечивать необходимыми орудиями и данными для предсказания того, как конкретный человек в конкретном месте и в конкретное время будет реагировать на свое социальное окружение.

АТРИБУЦИЯ СОВМЕСТНЫХ ИЗМЕНЕНИЙ ПРИЧИН

Главное содержание атрибутивной теории, как это описывается в данной статье, состоит в том, что вывод о причинах делается при условии принятия в расчет общего вклада многочисленных причин, производящих данный эффект. Если, как это будет показано дальше, атрибутор иногда и основывает свой вывод на простейших допущениях, следует предположить, что в других случаях он основывает его на более сложных допущениях. Гипотеза, предлагаемая здесь, состоит в том чтобы обходиться с различными возможными причинами так, как если бы они были зависимыми друг от друга и испытывали взаимное влияние. Атрибутор же не всегда обращается с ними, как со взаимозависимыми причинами, как это подразумевается в схематической парадигме и парадигме совместных изменении.

Как ученые, мы знаем, что причины не действуют независимо и в любой комбинации. Мы проводим эксперименты в основном для создания таких обстоятельств, когда идентифицируем независимые переменные, манипулируем ими и рассматриваем их отдельно от зависимых переменных, В то же время известно, что такое отделение и независимость не свойственны реальной жизни. Именно по этой причине, как ученые, мы часто бываем в затруднении при интерпретации естественных данных в терминах причины и следствия. Можно предположить, что обыденный атрибутор также оказывается в затруднении перед возможной взаимосвязью причинных факторов и часто допускает, что определенные причины данного следствия являются сами следствиями других причин такого же следствия.

Если неспециалист и делает такие допущения и выводы из имеющихся у него образцов информации, то они могут очень сильно варьировать. Например, следуя схеме компенсаторных причин, мы представим нашего атрибутора как неуверенного в сложности задания, если единственное, на что он опирается, это факт выполнения задания способным человеком. Способные люди склонны выполнять любые задания, поэтому фиксация подобного факта не дает никакой информации о специфике задания. Тем не менее наш атрибутор может сделать допущение о том, что способности и трудность задания зависят друг от друга, имеют тенденцию изменяться вместе: большие способности встречаются чаще при трудном задании, а слабые способности – при легких заданиях. На этой основе, без всякого отношения к успеху или неудаче, информация о том, что человек обладает способностями, может привести к выводу о трудности задания.

Существуют две причины, почему человек может допустить совместные изменения таких внутренних и внешних причин, как способности и трудность задания:

а) один фактор влияет на другой: например, человек выбирает задание, которое соответствует его способностям, и б) некий третий причинный фактор влияет на обе причины: например, социальная система – учителя, родители, работодатели – создает такие «пары» из людей и заданий, когда способности сталкиваются с трудностями.

Другой пример является дальнейшей иллюстрацией различий, которые возникают у атрибутора при допущении совместного изменения причин. В соответствии с множественной схемой допустимых причин человек, демонстрирующий определенную установку при наличии внешних причин, воспринимается как менее приверженный этой установке, чем человек, демонстрирующий ту же самую установку в отсутствие таких внешних причин. Бем (1967) считает это основой обратных отношений между побуждением выразить установку и последующим самоотчетом о ней. Эти обратные отношения являются следствием, предсказуемым теорией диссонанса, и были обнаружены в ряде экспериментов. Напротив, если атрибутор допускает, что внутренние и внешние причины изменяются вместе, тогда может ожидаться позитивная связь между побуждением и отчетом об установке. Например, атрибутор может допустить, что сильное побуждение вызывает более благоприятную установку, и на этой основе выводить установку непосредственно из внешней причины безотносительно к утверждаемому мнению.

Здесь снова возникает проблема для общей теории атрибутивного процесса. Его описание должно включать такие сложные допущения, которые обычно делают атрибуторы, и характеристику условий, при которых делаются различные допущения. Перед нашей методологией поставлены и более трудные проблемы. Разработка теории в этих направлениях будет возможна только в том случае, если мы будем иметь точные представления о тех допущениях, которые фактически делают люди в различных атрибутивных ситуациях.

Валентина Николаевна Норина

Эксперт по предмету «Психология»

преподавательский стаж — 38 лет

Задать вопрос автору статьи

Человеческая психика – одно из сложнейших творений природы. Конечно же, она не может всегда работать идеально, и некоторые её функции часто действуют не совсем так, как следовало бы, способствуя когнитивным искажениям и прочим феноменам восприятия. Одним из таких феноменов является каузальная атрибуция – свойство психики, заставляющее нас делать неправильные выводы об окружающих и их мотивах. Сегодня мы поговорим о том, что она собой представляет, как проявляется, чем объясняется и как часто влияет на нашу жизнь.

Что такое каузальная атрибуция?

Каузальная атрибуция – это психологический феномен, проявляющийся в том, что мы объясняем поступки окружающих, исходя из того, что о них знаем и как их воспринимаем. Данная особенность восприятия может работать в отношении одного человека, некой общности людей или социальной группы. При этом выводы, которые мы делаем, обычно основываются на наших ожиданиях, обусловленных жизненным опытом.

Термин «каузальная атрибуция» имеет латинское происхождение. Он образован от слов causa (переводится как «причина») и attributio (присвоение, приписать свойство). То есть, буквально его можно прочитать как «приписывание причин».

Данный феномен связан с восприятием и с мышлением. Он основывается на достраивании картины и воссоздании недостающей информации. Человек непроизвольно находит простые объяснения поступков, совершаемых другими людьми и им самим. При этом логическому мышлению часто мешают эмоции, поэтому каузальная атрибуция ярче всего проявляется, когда человек объясняет успехи и неудачи (как чужие, так и собственные).

Термин «атрибуция» применяется для обозначения приписывания различных свойств, а слово «каузальный» подразумевает, что речь идёт о причинах. Впервые данное словосочетание использовал австрийский психолог Фриц Хайдер, исследовавший особенности того, как люди интерпретируют информацию при недостатке данных.

Пример каузальной атрибуции

Каузальная атрибуция – это особенность восприятия, свойственная всем людям, и вы наверняка так или иначе с ней сталкивались. Она проявляется в том, что мы находим такое объяснение чужим поступкам, которое соответствовало бы нашим собственным ожиданиям. При этом ожидания часто продиктованы эмоциями и отношением к человеку. Вспомните ситуацию, когда кто-то из ваших знакомых опаздывал на встречу с вами. В таких ситуациях причина может быть любой, и мы ничего о ней не знаем, однако делаем выводы, исходя из того, как воспринимаем опаздывающего человека.

Если мы привыкли, что этот человек часто опаздывает, то мы сразу полагаем, что он, как обычно, опаздывает из-за собственной безответственности. Если же мы привыкли считать его ответственной личностью, то начинаем волноваться, предполагая, что у него что-то случилось. Также на наши преждевременные выводы влияет наше психоэмоциональное состояние. Если мы спешим и нервничаем, то возрастает вероятность упрекнуть человека в безответственности.

Типичные ошибки каузальной атрибуции

Как было отмечено выше, ключевая особенность данного феномена заключается в том, что найденные объяснения чужим или своим поступкам не всегда соответствуют действительности. Рассмотрим несколько типичных ошибок, возникающих вследствие этого.

1. Фундаментальная ошибка атрибуции

Психологи считают, что данная ошибка свойственна всем, хотя у этой точки зрения есть и противники. Суть ошибки заключается в том, что мы неосознанно объясняем свои успехи личными качествами, а неудачи – влиянием обстоятельств. В то же время, глядя на чужие успехи, мы предпочитаем объяснять их везением или чьим-то покровительством, а неудачи других людей часто объясняем их собственными недостатками и ошибками.

Американский социальный психолог Ли Росс выделил следующие причины фундаментальной ошибки атрибуции:

• Ложное согласие. Всем людям свойственно в любых обстоятельствах считать самой правильной собственную точку зрения, а также собственные представления о морали и нравственности. Если чьё-то поведение противоречит данным представлениям, это объясняют его личными особенностями.
• Неравные возможности. При оценке чужого поведения недооценивается влияние ролевой позиции, в которой находится этот человек.
• Приоритет доверия к фактам, не требующим осмысления. Личность – самый заметный факт, на который обращают внимание в первую очередь. В то же время обстоятельства, в которых находится личность, ещё нужно оценить. Поэтому при оценке чужого поведения происходит фокусировка на фактах, а обстоятельства остаются малозаметным фоном.
• Игнорирование важности не случившихся событий. Мы склонны воспринимать только то, что случилось, но не придаём значения не случившимся событиям, даже если знаем, что они были предотвращены благодаря чьим-то усилиям.
• Ложные корреляции. Наблюдая за другим человеком, мы можем объединять не связанные личностные качества, полагая, что они всегда сопутствуют друг другу. Это часто проявляется в приписывании людям определенных черт характера или интеллектуальных способностей на основании их внешности.

Пример фундаментальной ошибки атрибуции:

Давайте представим следующую ситуацию: вы и ваш коллега начинаете работать над похожими проектами. Если проект вашего коллеги развивается не так успешно, вы объясняете это тем, что он менее талантлив, хуже подготовлен и вкладывает в работу меньше усилий. Вы не задумываетесь о том, что ему могут мешать внешние обстоятельства, как связанные с работой, так и не связанные.

Объяснение успехов или неудач человека личностными качествами называется внутренней диспозицией. Если же проект вашего коллеги развивается успешнее, чем ваш, вы с большой вероятностью объясните это тем, что вам мешают какие-то обстоятельства. Это явление называется внешней диспозицией. По сути, это защитный механизм, помогающий избежать руминации и не отягощать ситуацию излишними переживаниями.

2. Разное восприятие участника и наблюдателя

Человек по-разному оценивает роль личностных качеств и обстоятельств в зависимости от того, является ли он непосредственным участником событий или наблюдает за ними со стороны.

В первом случае он детальнее анализирует обстоятельства и придаёт им большее значение. Во втором – практически не замечает их или считает несущественными.

3. Культурное предубеждение

Существует немало стереотипов, связанных с различными национальными особенностями. Эти предубеждения не обязательно связаны с шовинизмом, и всё же есть определенные черты характера, которые принято приписывать представителям различных наций. К примеру, считается, что азиаты более склонны к коллективизму, тогда как европейцы в большинстве своём являются индивидуалистами.

На постсоветском пространстве также существует немало стереотипов, связанных с особенностями поведения тех или иных народов. Большинство этих предубеждений передаётся преимущественно через анекдоты, но это не мешает людям воспринимать их всерьёз и позволять им влиять на своё отношение к окружающим.

4. Диспозиционная атрибуция

Это суждение о личности человека по его поведению. Например, если в какой-то ситуации человек повёл себя грубо по отношению к нам, мы полагаем, что у него скверный характер. При этом мы не задумываемся, что прямо сейчас у него плохое настроение, он куда-то опаздывает или сам раздражен чьим-то поведением. Таким образом, мы делаем выводы о личности человека, совершенно игнорируя ситуационные факторы.

5. Своекорыстная атрибуция

Получая поощрение на работе, человек объясняет его своими заслугами и профессионализмом. В то же время отсутствие ожидаемого поощрения он объясняет тем, что начальство его недолюбливает. Раньше психологи считали, что это защитная реакция, позволяющая сохранить самооценку. Но сейчас считается, что люди склонны считать своими заслугами те обстоятельства, которые соответствуют их ожиданиям («Я работал над этим и получил это!»).

6. Защитная атрибуция

Любому человеку тяжело признавать, что именно его оплошность привела к потерям. Поэтому, защищая себя от лишних переживаний, он считает, что в его неудаче виноваты внешние обстоятельства. Защитная атрибуция может быть направлена и на окружающих.

В частности, большинству людей свойственна внутренняя убежденность, что плохие происшествия случаются лишь с теми людьми, которые их заслуживают (этим объясняется, например, виктимблейминг). Это помогает им чувствовать себя в безопасности, будучи уверенными, что они не заслуживают плохих событий.

Теории каузальной атрибуции

Существует несколько разных теорий, объясняющих механизм действия каузальной атрибуции. При этом наиболее популярными являются две из них, каждую из которых следует рассмотреть подробно.

Теория корреспондентских отношений

Данную теорию создали психологи Эдвард Джонс и Кит Дэвис. Они выдвинули предположение, что люди склонны считать любое поведение окружающих преднамеренным и объяснять его личностными качествами. Это должно помогать нам лучше понимать, чего можно ждать от людей в будущем. Если человек повёл себя дружелюбно, мы полагаем, что он доброжелателен и впредь будет вести себя так же.

Таким образом, согласно данной теории, каузальная атрибуция – это склонность делать естественные умозаключения о том, что поступки человека полностью соответствуют его внутреннему миру. Для обозначения ситуации, когда наблюдатель делает вывод о личности человека по его поведению, авторы ввели понятие «корреспондентский вывод». Они утверждают, что данный вывод мы делаем, опираясь на такие источники информации как:

• Свобода выбора. Если человек имел возможность выбирать и выбрал именно это действие, значит, оно объясняется его личностными особенностями.
• Случайность или преднамеренность поведения. Если определенные действия совершены человеком намеренно, мы пытаемся объяснить их внутренними факторами, если же что-то получилось случайно, мы ищем внешние причины.
• Социальная желательность. Если кто-то совершает поступки, характеризующиеся низкой социальной желательностью (то есть, «неправильные»), их объясняют личностными качествами.
• Персонализм. Если чьи-то поступки влияют на нас, мы полагаем, что они обусловлены личностными качествами человека.
• Гедонистическая релевантность. Также на наши выводы о личных качествах другого человека влияет то, принесли нам его действия пользу или вред.

Модель ковариации Келли

Автором данной теории атрибуции является американский социальный психолог Гарольд Келли (Harold Kelley), опубликовавший её в 1967 году. Она представляет собой логическую модель, в соответствии с которой люди объясняют определенное поведение внутренними мотивами или внешними факторами.

В математической статистике термином «ковариация» называют взаимную зависимость двух случайных величин. В рамках модели Келли под ковариацией подразумевается зависимость атрибуции от случайных факторов, которые замечает и учитывает наблюдатель.

По мнению Келли, интерпретируя поведение другого человека, люди неосознанно используют те же принципы, что и ученые в своих исследованиях. В частности, он выделил три критерия:

• Консенсус (подобие). Соответствует ли поведение человека типичному поведению, свойственному большинству людей?
• Отличительность. Отличаются ли поступки человека по отношению к наблюдателю от поступков по отношению к другим людям?
• Согласованность. Во всех ли ситуациях человек ведёт себя по отношению к наблюдателю одинаково, или его поведение зависит от ситуации?

В качестве примера рассмотрим реакцию человека (пусть его зовут Сергей), на рассказанный в компании анекдот. Если все, включая Сергея, смеются, можно сделать вывод о высоком консенсусе. Если засмеялся только Сергей, консенсус низок.

Если Сергей смеётся, когда анекдоты рассказывает этот рассказчик, но не хуже воспринимает других, отличительность высокая. Если смешными ему кажутся все анекдоты, отличительность низкая. Если Сергей всегда смеется, когда анекдоты рассказывает этот человек, согласованность высока, если нет – согласованность низка.

Теперь представим ситуацию, в которой шутки конкретного человека вызывают смех у всей компании, но при этом они не так охотно смеются в ответ на шутки другого. В таком случае мы полагаем, что Сергей смеётся, поскольку рассмешивший его рассказчик действительно талантливо рассказывает анекдоты. Если смеется только Сергей, и при этом он смеется вообще над каждой шуткой, мы можем прийти к выводу, что его просто легко рассмешить.

В описанном выше примере мы исходим из того, что у нас есть возможность понаблюдать, как Сергей ведёт себя в разных ситуациях, как он реагирует на разных рассказчиков, как ведут себя остальные участники. Однако в действительности мы часто не обладаем такой полнотой информации, и всё равно находим для себя удобное объяснение любой ситуации, которое считаем достаточно точным.

В 1972 году Келли опубликовал работу, расширяющую его теорию. Он дополнил её принципами, объясняющими, как мы делаем выводы, при недостатке информации. В частности, данный недостаток восполняется за счёт личных убеждений и накопленного жизненного опыта. В опубликованной работе Келли предложил 2 схемы:

1. Множество достаточных причин. Может существовать несколько факторов, каждого из которых достаточно, чтобы оказать необходимое влияние. Интересным побочным эффектом этой схемы является обесценивание отдельных факторов, если мы предполагаем, что у сложившейся ситуации несколько причин (если человек опоздал на работу, поскольку в кране не было воды, а его автобус задержался, он не придаёт значения тому, что проспал).
2. Множество необходимых причин. Данная схема подразумевает, что мы искусственно объединяем несколько факторов для объяснения определенного события, поскольку только такая комплексная причина выглядит достаточной.

Также Келли описал «Принцип усиления», согласно которому роль причины значительно преувеличивается при наличии отрицательных факторов. Например, если человек справился с задачей, несмотря на непредвиденные сложности, он гораздо выше оценивает свои заслуги.

Заключение

Каузальная атрибуция – это феномен восприятия, связанный с нашей природной потребностью понимать чужие мотивы, чтобы иметь возможность строить дальнейшие ожидания в отношении данного человека. Она проецируется на вторую ступеньку пирамиды Маслоу (потребность в стабильности и безопасности), поскольку только понимая причины чужих поступков и зная, чего от них можно ожидать в дальнейшем, мы можем быть уверены, что находимся в безопасности.

Ваш
друг сделал вам комплимент по поводу
вашего вида. Что- то выбило вас из ритма,
и дела пошли плохо. Вы делали важный
доклад, но реакция аудитории оказалась
негативной. Попадая в подобные ситуации,
как вы объясняете их?

Теория
атрибуции — психологическая теория,
объясняющая то, как люди создают
«каузальные атрибуции», т.е. объясняют
причины действий и событий. Эта теория
была впервые систематизирована и описана
психологом Гарольдом Келли в 1967 году,
который основывался во многом на
классических работах Фрица Хайдера
(1958), Неда Джоунза и Кейт Дейвис (1965). Так
же, как и в случае с теорией ожидаемой
полезности, теория атрибуции стала
нормативной теорией оценки (идеализированной
теорией о том, как люди должны поступать),
но в отличие от первой, она применяется
и как описательная модель повседневного
поведения. В своей оригинальной
формулировке Келли разработал модель
атрибуции, которую он назвал «анализ
переменной структуры» (назван в честь
статистической методики, известной как
анализ переменной, или

AN
OVA).

Согласно
этой модели, люди обычно объясняют
поведение, исходя из трех возможных
причин: 1)

личность
—

что-
то в самой личности определило ее
поведение; 2)

объект
—

какое-
то объективное обстоятельство могло
повлиятьн а поведение; 3)

время
—

что-то,
связанное с данной ситуацией и временным
отрезком, так же могло повлиять на
поведение. Келли говорит о том, что эти
три атрибуции во многом происходят из
трех видов информации:

1.
Консенсус:

Так
ли поведут себя другие люди в такой
ситуации?

2.
Характерность:

Порождают
ли другие ситуации или стимулы такое
же поведение?

3.
Постоянство:

Случается
ли такое постоянно?

Общее
теоретическое направление в социальной
психологии, занимающееся проблемами
социального восприятия. Акт атрибуции
представляет собой приписывание или
наделение человеком какими-то
характеристиками (или чертами, эмоциями
или мотивами и т.д.) себя или другого
человека.

Таким
образом, термин представляет не столько
формальную теорию, сколько общий подход
в социальной психологии и психологии
личности, согласно которому поведение
изучается в свете этой концепции. Корни
этого подхода обнаруживаются в положении
гештальтпсихологии о том, что информация,
приобретенная в ходе прошлого опыта
наблюдателя, играет важную роль в
обработке новых данных.

Современная
теория атрибуции происходит из положений
казуальной атрибуции Хайдера и пытается
объяснять, каким образом люди приписывают
характеристики и качества другим людям.
Кратко говоря, эта теория утверждает,
что в социальных ситуациях наблюдается
следующая последовательность: человек
наблюдает поведение другого человека,
делает логический вывод о намерениях
этого человека, основываясь на воспринятых
действиях, и затем приписывает ему
какие-то скрытые мотивы, которые
согласуются с этим поведением. Имеется
много вариаций на эту тему, включая
теорию самовосприятия, в которой
представление человека о самом себе
рассматривается в рамках этого
теоретического подхода. См. восприятие
личности.

Фундаментальная
ошибка атрибуции (атрибуций) — в
социальной психологии склонность
человека объяснять поступки и поведение
других людей их личностными особенностями
(так называемой «внутренней диспозицией»),
а собственное поведение — внешними
обстоятельствами (так называемой
«внешней диспозицией»).

Так,
причину чужого опоздания часто объясняют
непунктуальностью или несобранностью
опоздавшего. Причину собственного
опоздания объясняют пробками или,
например, тем, что «вчера спать лег
поздно».

Причиной
блестящей сдачи экзаменов сокурсником
указывают «он умный», причиной собственного
успеха называют «я всю ночь не спал,
хорошо подготовился» или «мне повезло».

Причины
фундаментальной ошибки атрибуции:

 Ложное
согласие — представление о своём
поведении как типичном, а отличающемся
от него как ненормальном.

 Неравные
возможности — игнорирование особенностей,
обусловленных ролевой позицией.

 Игнорирование
информационной ценности неслучившегося
— несделанное должно также быть
основанием для оценки поведения.

 Большее
доверие к фактам, чем к суждениям — это
обусловлено механизмом «фигура — фон»

 Лёгкость
построения ложных корреляций — черты
ошибочно соединяются как обязательно
сопутствующие друг другу.

Соседние файлы в предмете [НЕСОРТИРОВАННОЕ]

• #
• #
• #
• #
• #
• #
• #
• #
• #
• #
• #

Обновлено: 04.06.2023

Теоретические и эмпирические исследования каузальной атрибуции выявили несколько разнообразных тенденций в области данного процесса, свойственных большинству людей, осуществляющих каузальную атрибуцию. Эти тенденции были названы типичными ошибками каузальной атрибуции.

Кроме принципов усиления и обесценивания, выделенных Г. Келли (см. п. 3.2.), различают следующие типичные ошибки каузальной атрибуции:

Фундаментальная ошибка каузальной атрибуции – зависимость каузальной атрибуции от позиции наблюдателя: при объяснении чужого поведения причины поведения чаще приписываются обстоятельствам (ситуативная каузальность), при объяснении собственного поведения причины чаще приписываются личностным особенностям (личностная каузальность).
К причинам фундаментально ошибки каузальной атрибуции относят следующие факторы:

Защитная и контрзащитная ошибки каузальной атрибуции связаны с психологической защитой личности и с потребностью в самоуважении. Защитная атрибуция позволяет сохранить позитивную самооценку как таковую, а контрзащитная атрибуция предупреждает критику со стороны, и тем самым так же служит для сохранения положительного отношения к себе.

Каузальная атрибуция (от лат. causa — причина лат. attributio — приписывание) — феномен межличностного восприятия. Заключается в интерпретации, приписывании причин действий другого человека в условиях дефицита информации о действительных причинах его действий.

Мера и степень атрибуции зависят от двух показателей:

соответствие поступка ролевым ожиданиям — чем больше соответствие, тем меньше дефицит информации, следовательно степень приписывания будет меньше; соответствие действия культурным нормам.

Классификация

Г. Келли выделил три типа атрибуции:

-личностная атрибуция (причина приписывается человеку, совершающему действие);

-объектная атрибуция (причина приписывается объекту, на который направлен поступок);

-обстоятельственная атрибуция (причина приписывается обстоятельствам).

В ходе исследований было выявлено, что участник событий чаще использует обстоятельственную атрибуцию, а наблюдатель личностную.

Ошибки атрибуции.

В экспериментах было установлено, что различные люди демонстрируют по преимуществу совершенно различные виды атрибуции, т. е. разную степень “правильности” приписываемых причин. Для того чтобы определить степень этой правильности, вводятся три категории:

1) подобия, т. е. согласия с мнением других людей

2) различия, т. е. отличия от мнения других людей

3) соответствия, т. е. постоянства действия причины во времени и пространстве.

Кроме ошибок, возникающих из-за различной позиции субъекта восприятия, выявлен еще целый ряд достаточно типичных ошибок атрибуции. Келли суммировал их следующим образом : 1-й класс — мотивационные ошибки, включающий в себя различного рода “защиты”: пристрастия, асимметрия позитивных и негативных результатов ( успех — себе, неуспех — обстоятельствам ); 2-й класс — фундаментальные ошибки ( свойственные всем людям ), включающие в себя случаи переоценки личностных факторов и недооценки ситуационных. Более конкретно фундаментальные ошибки проявляются в ошибках “ложного согласия”, когда “нормальной” интерпретацией считается такая, которая совпадает с “моим” мнением и под него подгоняется); ошибках, связанных с неравными возможностями ролевого поведения ( когда в определенных ролях гораздо “легче” проявить собственные позитивные качества, и интерпретация осуществляется при помощи апелляции к ним ); ошибках, возникающих из-за большого доверия конкретным фактам, чем к общим суждениям и т. д.

Мнение психологов.

Вывод по 1 главе

Из первой главы я выяснила, что социальная перцепция — это восприятие, понимание и оценка людьми социальных объектов, прежде всего самих себя, других людей, социальных групп. Термин ввел американский психолог Дж. Брунер для обозначения факта социальной обусловленности восприятия, его зависимости не только от характеристик объекта, но и от прошлого опыта субъекта, его целей, намерений, от значимости ситуации.

Перцептивная сторона общения включает в себя процесс формирования образа другого человека, что достигается «прочтением» за физическими характеристиками партнера его психологических свойств и особенностей поведения.

Социальными психологами установлено, что восприятие социальных объектов качественно отличается от восприятия материального мира. Это происходит потому, что, во-первых, социальный объект не пассивен и не безразличен по отношению к воспринимающему субъекту. Воздействуя на субъект восприятия, воспринимаемый человек стремиться трансформировать представление о себе в благоприятную для своих целей сторону.

Каузальная атрибуция (от лат. causa — причина лат. attributio — приписывание) — феномен межличностного восприятия. Заключается в интерпретации, приписывании причин действий другого человека в условиях дефицита информации о действительных причинах его действий.

Мера и степень атрибуции зависят от двух показателей:

соответствие поступка ролевым ожиданиям — чем больше соответствие, тем меньше дефицит информации, следовательно степень приписывания будет меньше; соответствие действия культурным нормам.

Классификация

Г. Келли выделил три типа атрибуции:

-личностная атрибуция (причина приписывается человеку, совершающему действие);

-объектная атрибуция (причина приписывается объекту, на который направлен поступок);

-обстоятельственная атрибуция (причина приписывается обстоятельствам).

В ходе исследований было выявлено, что участник событий чаще использует обстоятельственную атрибуцию, а наблюдатель личностную.

Ошибки атрибуции.

В экспериментах было установлено, что различные люди демонстрируют по преимуществу совершенно различные виды атрибуции, т. е. разную степень “правильности” приписываемых причин. Для того чтобы определить степень этой правильности, вводятся три категории:

1) подобия, т. е. согласия с мнением других людей

2) различия, т. е. отличия от мнения других людей

3) соответствия, т. е. постоянства действия причины во времени и пространстве.

Кроме ошибок, возникающих из-за различной позиции субъекта восприятия, выявлен еще целый ряд достаточно типичных ошибок атрибуции. Келли суммировал их следующим образом : 1-й класс — мотивационные ошибки, включающий в себя различного рода “защиты”: пристрастия, асимметрия позитивных и негативных результатов ( успех — себе, неуспех — обстоятельствам ); 2-й класс — фундаментальные ошибки ( свойственные всем людям ), включающие в себя случаи переоценки личностных факторов и недооценки ситуационных. Более конкретно фундаментальные ошибки проявляются в ошибках “ложного согласия”, когда “нормальной” интерпретацией считается такая, которая совпадает с “моим” мнением и под него подгоняется); ошибках, связанных с неравными возможностями ролевого поведения ( когда в определенных ролях гораздо “легче” проявить собственные позитивные качества, и интерпретация осуществляется при помощи апелляции к ним ); ошибках, возникающих из-за большого доверия конкретным фактам, чем к общим суждениям и т. д.

Мнение психологов.

Вывод по 1 главе

Из первой главы я выяснила, что социальная перцепция — это восприятие, понимание и оценка людьми социальных объектов, прежде всего самих себя, других людей, социальных групп. Термин ввел американский психолог Дж. Брунер для обозначения факта социальной обусловленности восприятия, его зависимости не только от характеристик объекта, но и от прошлого опыта субъекта, его целей, намерений, от значимости ситуации.

Перцептивная сторона общения включает в себя процесс формирования образа другого человека, что достигается «прочтением» за физическими характеристиками партнера его психологических свойств и особенностей поведения.

Социальными психологами установлено, что восприятие социальных объектов качественно отличается от восприятия материального мира. Это происходит потому, что, во-первых, социальный объект не пассивен и не безразличен по отношению к воспринимающему субъекту. Воздействуя на субъект восприятия, воспринимаемый человек стремиться трансформировать представление о себе в благоприятную для своих целей сторону.

Человеческая психика – одно из сложнейших творений природы. Конечно же, она не может всегда работать идеально, и некоторые её функции часто действуют не совсем так, как следовало бы, способствуя когнитивным искажениям и прочим феноменам восприятия. Одним из таких феноменов является каузальная атрибуция – свойство психики, заставляющее нас делать неправильные выводы об окружающих и их мотивах. Сегодня мы поговорим о том, что она собой представляет, как проявляется, чем объясняется и как часто влияет на нашу жизнь.

Что такое каузальная атрибуция?

Каузальная атрибуция – это психологический феномен, проявляющийся в том, что мы объясняем поступки окружающих, исходя из того, что о них знаем и как их воспринимаем. Данная особенность восприятия может работать в отношении одного человека, некой общности людей или социальной группы. При этом выводы, которые мы делаем, обычно основываются на наших ожиданиях, обусловленных жизненным опытом.

Данный феномен связан с восприятием и с мышлением. Он основывается на достраивании картины и воссоздании недостающей информации. Человек непроизвольно находит простые объяснения поступков, совершаемых другими людьми и им самим. При этом логическому мышлению часто мешают эмоции, поэтому каузальная атрибуция ярче всего проявляется, когда человек объясняет успехи и неудачи (как чужие, так и собственные).

Пример каузальной атрибуции

Каузальная атрибуция – это особенность восприятия, свойственная всем людям, и вы наверняка так или иначе с ней сталкивались. Она проявляется в том, что мы находим такое объяснение чужим поступкам, которое соответствовало бы нашим собственным ожиданиям. При этом ожидания часто продиктованы эмоциями и отношением к человеку. Вспомните ситуацию, когда кто-то из ваших знакомых опаздывал на встречу с вами. В таких ситуациях причина может быть любой, и мы ничего о ней не знаем, однако делаем выводы, исходя из того, как воспринимаем опаздывающего человека.

Если мы привыкли, что этот человек часто опаздывает, то мы сразу полагаем, что он, как обычно, опаздывает из-за собственной безответственности. Если же мы привыкли считать его ответственной личностью, то начинаем волноваться, предполагая, что у него что-то случилось. Также на наши преждевременные выводы влияет наше психоэмоциональное состояние. Если мы спешим и нервничаем, то возрастает вероятность упрекнуть человека в безответственности.

Типичные ошибки каузальной атрибуции

Как было отмечено выше, ключевая особенность данного феномена заключается в том, что найденные объяснения чужим или своим поступкам не всегда соответствуют действительности. Рассмотрим несколько типичных ошибок, возникающих вследствие этого.

1. Фундаментальная ошибка атрибуции

Психологи считают, что данная ошибка свойственна всем, хотя у этой точки зрения есть и противники. Суть ошибки заключается в том, что мы неосознанно объясняем свои успехи личными качествами, а неудачи – влиянием обстоятельств. В то же время, глядя на чужие успехи, мы предпочитаем объяснять их везением или чьим-то покровительством, а неудачи других людей часто объясняем их собственными недостатками и ошибками.

Американский социальный психолог Ли Росс выделил следующие причины фундаментальной ошибки атрибуции:

• Ложное согласие. Всем людям свойственно в любых обстоятельствах считать самой правильной собственную точку зрения, а также собственные представления о морали и нравственности. Если чьё-то поведение противоречит данным представлениям, это объясняют его личными особенностями.
• Неравные возможности. При оценке чужого поведения недооценивается влияние ролевой позиции, в которой находится этот человек.
• Приоритет доверия к фактам, не требующим осмысления. Личность – самый заметный факт, на который обращают внимание в первую очередь. В то же время обстоятельства, в которых находится личность, ещё нужно оценить. Поэтому при оценке чужого поведения происходит фокусировка на фактах, а обстоятельства остаются малозаметным фоном.
• Игнорирование важности не случившихся событий. Мы склонны воспринимать только то, что случилось, но не придаём значения не случившимся событиям, даже если знаем, что они были предотвращены благодаря чьим-то усилиям.
• Ложные корреляции. Наблюдая за другим человеком, мы можем объединять не связанные личностные качества, полагая, что они всегда сопутствуют друг другу. Это часто проявляется в приписывании людям определенных черт характера или интеллектуальных способностей на основании их внешности.

Пример фундаментальной ошибки атрибуции:

Давайте представим следующую ситуацию: вы и ваш коллега начинаете работать над похожими проектами. Если проект вашего коллеги развивается не так успешно, вы объясняете это тем, что он менее талантлив, хуже подготовлен и вкладывает в работу меньше усилий. Вы не задумываетесь о том, что ему могут мешать внешние обстоятельства, как связанные с работой, так и не связанные.

Объяснение успехов или неудач человека личностными качествами называется внутренней диспозицией. Если же проект вашего коллеги развивается успешнее, чем ваш, вы с большой вероятностью объясните это тем, что вам мешают какие-то обстоятельства. Это явление называется внешней диспозицией. По сути, это защитный механизм, помогающий избежать руминации и не отягощать ситуацию излишними переживаниями.

2. Разное восприятие участника и наблюдателя

Человек по-разному оценивает роль личностных качеств и обстоятельств в зависимости от того, является ли он непосредственным участником событий или наблюдает за ними со стороны.

В первом случае он детальнее анализирует обстоятельства и придаёт им большее значение. Во втором – практически не замечает их или считает несущественными.

3. Культурное предубеждение

Существует немало стереотипов, связанных с различными национальными особенностями. Эти предубеждения не обязательно связаны с шовинизмом, и всё же есть определенные черты характера, которые принято приписывать представителям различных наций. К примеру, считается, что азиаты более склонны к коллективизму, тогда как европейцы в большинстве своём являются индивидуалистами.

На постсоветском пространстве также существует немало стереотипов, связанных с особенностями поведения тех или иных народов. Большинство этих предубеждений передаётся преимущественно через анекдоты, но это не мешает людям воспринимать их всерьёз и позволять им влиять на своё отношение к окружающим.

4. Диспозиционная атрибуция

Это суждение о личности человека по его поведению. Например, если в какой-то ситуации человек повёл себя грубо по отношению к нам, мы полагаем, что у него скверный характер. При этом мы не задумываемся, что прямо сейчас у него плохое настроение, он куда-то опаздывает или сам раздражен чьим-то поведением. Таким образом, мы делаем выводы о личности человека, совершенно игнорируя ситуационные факторы.

5. Своекорыстная атрибуция

6. Защитная атрибуция

Любому человеку тяжело признавать, что именно его оплошность привела к потерям. Поэтому, защищая себя от лишних переживаний, он считает, что в его неудаче виноваты внешние обстоятельства. Защитная атрибуция может быть направлена и на окружающих.

В частности, большинству людей свойственна внутренняя убежденность, что плохие происшествия случаются лишь с теми людьми, которые их заслуживают (этим объясняется, например, виктимблейминг). Это помогает им чувствовать себя в безопасности, будучи уверенными, что они не заслуживают плохих событий.

Теории каузальной атрибуции

Существует несколько разных теорий, объясняющих механизм действия каузальной атрибуции. При этом наиболее популярными являются две из них, каждую из которых следует рассмотреть подробно.

Теория корреспондентских отношений

Данную теорию создали психологи Эдвард Джонс и Кит Дэвис. Они выдвинули предположение, что люди склонны считать любое поведение окружающих преднамеренным и объяснять его личностными качествами. Это должно помогать нам лучше понимать, чего можно ждать от людей в будущем. Если человек повёл себя дружелюбно, мы полагаем, что он доброжелателен и впредь будет вести себя так же.

Модель ковариации Келли

Автором данной теории атрибуции является американский социальный психолог Гарольд Келли (Harold Kelley), опубликовавший её в 1967 году. Она представляет собой логическую модель, в соответствии с которой люди объясняют определенное поведение внутренними мотивами или внешними факторами.

По мнению Келли, интерпретируя поведение другого человека, люди неосознанно используют те же принципы, что и ученые в своих исследованиях. В частности, он выделил три критерия:

• Консенсус (подобие). Соответствует ли поведение человека типичному поведению, свойственному большинству людей?
• Отличительность. Отличаются ли поступки человека по отношению к наблюдателю от поступков по отношению к другим людям?
• Согласованность. Во всех ли ситуациях человек ведёт себя по отношению к наблюдателю одинаково, или его поведение зависит от ситуации?

В качестве примера рассмотрим реакцию человека (пусть его зовут Сергей), на рассказанный в компании анекдот. Если все, включая Сергея, смеются, можно сделать вывод о высоком консенсусе. Если засмеялся только Сергей, консенсус низок.

Если Сергей смеётся, когда анекдоты рассказывает этот рассказчик, но не хуже воспринимает других, отличительность высокая. Если смешными ему кажутся все анекдоты, отличительность низкая. Если Сергей всегда смеется, когда анекдоты рассказывает этот человек, согласованность высока, если нет – согласованность низка.

Теперь представим ситуацию, в которой шутки конкретного человека вызывают смех у всей компании, но при этом они не так охотно смеются в ответ на шутки другого. В таком случае мы полагаем, что Сергей смеётся, поскольку рассмешивший его рассказчик действительно талантливо рассказывает анекдоты. Если смеется только Сергей, и при этом он смеется вообще над каждой шуткой, мы можем прийти к выводу, что его просто легко рассмешить.

В описанном выше примере мы исходим из того, что у нас есть возможность понаблюдать, как Сергей ведёт себя в разных ситуациях, как он реагирует на разных рассказчиков, как ведут себя остальные участники. Однако в действительности мы часто не обладаем такой полнотой информации, и всё равно находим для себя удобное объяснение любой ситуации, которое считаем достаточно точным.

В 1972 году Келли опубликовал работу, расширяющую его теорию. Он дополнил её принципами, объясняющими, как мы делаем выводы, при недостатке информации. В частности, данный недостаток восполняется за счёт личных убеждений и накопленного жизненного опыта. В опубликованной работе Келли предложил 2 схемы:

1. Множество достаточных причин. Может существовать несколько факторов, каждого из которых достаточно, чтобы оказать необходимое влияние. Интересным побочным эффектом этой схемы является обесценивание отдельных факторов, если мы предполагаем, что у сложившейся ситуации несколько причин (если человек опоздал на работу, поскольку в кране не было воды, а его автобус задержался, он не придаёт значения тому, что проспал).
2. Множество необходимых причин. Данная схема подразумевает, что мы искусственно объединяем несколько факторов для объяснения определенного события, поскольку только такая комплексная причина выглядит достаточной.

Заключение

Каузальная атрибуция – это феномен восприятия, связанный с нашей природной потребностью понимать чужие мотивы, чтобы иметь возможность строить дальнейшие ожидания в отношении данного человека. Она проецируется на вторую ступеньку пирамиды Маслоу (потребность в стабильности и безопасности), поскольку только понимая причины чужих поступков и зная, чего от них можно ожидать в дальнейшем, мы можем быть уверены, что находимся в безопасности.

Виды каузальной атрибуции

Википедия определяет термин так: каузальная атрибуция (от лат. causa – причина лат. attributio – приписывание) – феномен межличностного восприятия. Заключается в интерпретации, приписывании причин действий другого человека в условиях дефицита информации о действительных причинах его действий.

Вот примеры когнитивных искажений вследствие каузальной атрибуции.

Фундаментальная ошибка атрибуции

Причины фундаментальной атрибуции:

• Неравные возможности: игнорирование особенностей, обусловленных ролевой позицией.
• Ложное согласие: представление о своем поведении как о типичном, а об отличном от него – как о ненормальном.
• Большее доверие к фактам, чем к суждениям.
• Игнорирование информационной ценности неслучившегося: несделанное должно также быть основанием для оценки поведения.

Пример первый: ваш друг не сдал экзамен, который вы оба сдавали. Кажется, у него всегда был низкий уровень знаний. Вы начинаете думать, что он ленив, занимается чем угодно, но только не учебой. Однако возможно, что у него проблемы с запоминанием информации или какие-нибудь сложные обстоятельства в семье, которые мешают готовиться к экзаменам.

Пример второй: у незнакомого человека не заводится машина. Вы решаете ему помочь, дав пару дельных советов. Он не соглашается с ними или просто игнорирует их. Вы злитесь и начинаете считать этого человека грубым и отвергающим искреннюю помощь. Однако, вероятно, ему уже давали те же советы, и они не сработали. В конце концов, он просто лучше знает свой автомобиль. Или у него выдался плохой день.

Заметим, что речь идет о внутренней диспозиции. Если говорить о внешней, то если вы не сдадите экзамен, то, скорее всего, объясните это не низким уровнем своих знаний, а невезением – попался самый сложный билет. И если это у вас не заводится машина, то виноват будет человек, который пытается помочь/умничает, хоть его и не просили.

Внешняя диспозиция не обязательно плоха. Это в некоторой мере защитный механизм, потому что вы не чувствуете вины, не портите себе настроение и оптимистически смотрите на мир. Но она же может привести к постоянному поиску оправданий и деградации личности.

Культурное предубеждение

Оно случается, когда кто-то делает предположение о поведении человека на основе его культурных обычаев, происхождении и убеждений. Например, считается, что люди из западных стран индивидуалисты, в то время как азиаты являются коллективистами. Ну и о евреях, армянском радио и представителях многих других национальностей вы наверняка слышали не один анекдот.

Разница между участником и наблюдателем

Как уже было замечено, мы склонны приписывать поведение других людей своим диспозиционным факторам, причисляя собственные действия к ситуационным. Поэтому атрибуция может различаться от человека к человеку в зависимости от их роли как участника или наблюдателя – если мы являемся главным действующим лицом, то склонны иначе смотреть на ситуацию, чем когда просто наблюдаем со стороны.

Диспозиционная (характерная) атрибуция

Таким образом, клиент поддался диспозиционный атрибуции, приписывая поведение официанта непосредственно его личности, не рассматривая ситуационные факторы, которые могли вызвать эту грубость.

Своекорыстная атрибуция

Когда человек получает повышение, то считает, что это связано с его способностями, навыками и компетенцией. А если не получает, то думает, что босс его не любит (внешний, неконтролируемый фактор).

Первоначально, исследователи думали, что человек таким образом хочет защитить свою самооценку. Однако позже появилось мнение, что когда результаты соответствуют ожиданиям, люди склонны приписывать это внутренним факторам.

Гипотеза защитной атрибуции

При этом все доходит до крайности. Когда человек слышит, что кто-то разбился в автомобильной аварии, он может предположить, что водитель был пьян или купил права, а с ним лично этого точно никогда не случится.

Все перечисленные выше примеры каузальной атрибуции очень похожи на когнитивный диссонанс – состояние психического дискомфорта человека, вызванное столкновением в его сознании конфликтующих представлений: верований, идей, эмоциональных реакций и ценностей. Эта теория была предложена Леоном Фестингером. Он формулирует две гипотезы этого явления:

1. Когда у человека возникает диссонанс, он стремится всеми силами снизить степень несоответствия между двумя установками, чтобы достичь консонанса, то есть соответствия. Таким образом он избавляется от дискомфорта.
2. Человек будет обходить стороной ситуации, в которых этот дискомфорт может усилиться.

Раз уж вы получили двойку на экзамене, зачем еще и чувствовать дискомфорт от того, что вы совершенно не готовились, верно? Не верно. Чтобы понять это, поговорим о локусе контроля.

Каузальная атрибуция и локус контроля

Следует сказать, что каузальная атрибуция тесно связана с локусом контроля.

Локус контроля – это характеризующее свойство личности приписывать свои успехи или неудачи только внутренним, либо только внешним факторам.

В случае с каузальной атрибуцией имеют место двойные стандарты. Тогда как локус контроля показывает, что человек сам выбирает свою реакцию. Получив двойку на экзамене, он может проявить этот локус двумя разными способами:

1. Я сам виноват в том, что получил двойку. Мало готовился, гулял, думал совершенно не о том. Я исправлюсь и начну прямо сейчас.
2. Виноват билет, сложный предмет или преподаватель. Если бы не это, я бы получил то, чего заслуживаю.

Разница между каузальной атрибуцией и локусом контроля заключается в наличии силы воли во втором случае.

Чтобы изменить локус контроля, нужно в первую очередь избавиться от синдрома жертвы. Берите на себя полную ответственность даже в том случае, если внешние факторы действительно очень сильно повлияли на результат.

Каузальная атрибуция и выученная беспомощность

Каузальную атрибуцию, что любопытно, часто используют для того, чтобы понять суть феномена выученной беспомощности.

Выученная/приобретенная беспомощность – это состояние человека, при котором он не предпринимает попыток улучшить свое состояние (не пытается получить позитивные стимулы или избежать негативных), хотя имеет такую возможность. Это случается, когда он несколько раз пытался изменить ситуацию, но потерпел неудачу. И теперь привык к своей беспомощности.

Селигман считает, что люди, получив неудовлетворительные результаты, начинают думать, что дальнейшие попытки тоже не приведут ни к чему хорошему. А вот теория каузальной атрибуции говорит, что люди не пытаются удвоить усилия, чтобы не понизить свою самооценку, потому что иначе они свяжут неудачу со своими внутренними личностными характеристиками. Если не пытаться – то гораздо легче обвинить во всем внешние факторы.

Теории каузальной атрибуции

Наиболее популярны две из них.

Теория корреспондентских отношений Джонса и Дэвиса

Ученые Джонс и Дэвис в 1965 году представили теорию, в которой предположили, что люди уделяют особое внимание преднамеренному поведению (в отличие от случайного или бездумного).

Эта теория помогает понять процесс возникновения внутренней атрибуции. Ученые полагали, что человек склонен совершать эту ошибку, когда видит несоответствия между мотивом и поведением. Например, считает, что если кто-то ведет себя дружелюбно, то он дружелюбен.

Итак, что заставляет нас делать корреспондентский вывод? Джонс и Дэвис говорят, что мы используем пять источников информации:

Модель ковариации Келли

Модель ковариации Келли (1967) – самая известная теория атрибуции. Келли разработал логическую модель для оценки того, должно ли какое-то конкретное действие приписываться какому-либо характеристическому (внутреннему) мотиву или окружающей среде (внешнему фактору).

Он утверждает, что, пытаясь обнаружить причины поведения, люди действуют как ученые. В частности, они учитывают три вида доказательств.

• Консенсус: степень, в которой другие люди ведут себя одинаково в аналогичной ситуации. Например, Александр курит сигарету, когда отправляется на обед со своим другом. Если его друг тоже курит, его поведение имеет высокий консенсус. Если курит только Александр, то низкий.
• Отличительность: степень, в которой человек ведет себя одинаково в подобных ситуациях. Если Александр курит только когда общается с друзьями, его поведение характеризуется высокой отличительностью. Если же в любом месте и в любое время, то она низкая.
• Согласованность: степень, в которой человек ведет себя так каждый раз, когда происходит ситуация. Если Александр курит только когда общается с друзьями, согласованность высока. Если же только по особым случаям, то низка.

Давайте рассмотрим пример, который поможет понять эту теорию атрибуции. Наш субъект – Алексей. Его поведение – смех. Алексей смеется над стенд-ап выступлением комика вместе с друзьями.

1. Если все в комнате смеются, консенсус высок. Если только Алексей, то низок.
2. Если Алексей смеется только над шутками конкретного комика, отличительность высока. Если же над всеми и всем, то низка.
3. Если Алексей смеется только над шутками конкретного комика, согласованность высока. Если он редко смеется над шутками этого комика, она низка.

• все смеются наш шутками этого комика;
• и не будут смеяться над шутками следующего комика, учитывая то, что обычно смеются;

то мы имеем дело с внешней атрибуцией, то есть предполагаем, что Алексей смеется, потому что комик очень смешной.

С другой стороны, если Алексей – человек, который:

• единственный, кто смеется над шутками этого комика;
• смеется над шутками всех комиков;
• всегда смеется над шутками конкретного комика;

то мы имеем дело с внутренней атрибуцией, то есть предполагаем, что Алексей такой человек, который любит посмеяться.

Итак, существуют люди, которые приписывают причинность корреляции. То есть они видят, что две ситуации идут друг за другом, и поэтому предполагают, что одна вызывает другую.

Одна из проблем, однако, состоит в том, что у нас может не быть достаточной информации для принятия такого решения. Например, если мы не очень хорошо знаем Алексея, то не обязательно будем точно знать, будет ли его поведение последовательным с течением времени. Так что же нужно делать?

По словам Келли, мы возвращаемся к прошлому опыту и:

• Многократно увеличиваем количество необходимых причин. Например, мы видим, что спортсмен побеждает в марафоне, и считаем, что он должен быть очень сильным спортсменом, много тренироваться и быть мотивированным. Ведь все это необходимо, чтобы побеждать.
• Или увеличиваем количество достаточных причин. Например, мы видим, что спортсмен не прошел допинг-тест, и полагаем, что он либо пытался обмануть всех или случайно принял запрещенное вещество. А может его вовсе обманули. Одной причины было бы достаточно.

Вывод

Очень важно избегать каузальной атрибуции, особенно когда она портит жизнь и приводит к неприятностям. Остановите свой поток мыслей на мгновение и поймите причину поведения конкретного человека – этого обычно бывает достаточно, чтобы не делать скоропостижных выводов. Это улучшит наблюдательные способности и научит сопереживать другим.

Кроме того, следует понять, что нет проблемы в том, чтобы приписывать свои неудачи внешним факторам, а удачи – внутренним (особенно, если это заслуженно). Просто не делайте из этого слепой привычки, а смотрите по ситуации.

Желаем вам удачи!

Читайте также:

  

• Новоуральск история города кратко

  

• Теория производства и предложения благ кратко

  

• История русского делового письма кратко

  

• Каково отношение ельцина к действиям гкчп ответ кратко

  

• Окситоцин фармакологическое действие кратко

Даже (или именно поэтому) такое сложное устройство как человеческая психика «барахлит» – подвергается когнитивным искажениям. Некоторые из них очевидны, поэтому бороться с ними легко, достаточно осознать. Но другие запутаны и быстро с ними не разберешься. Одно из таких сложных явлений – каузальная атрибуция – феномен человеческого восприятия.

Гештальт-психолог Фриц Хайдер считается «отцом» каузальной атрибуции, о которой он писал еще в 1920-х. В своей диссертации Хайдер задается проблемой восприятия информации и того, как человек ее интерпретирует. После него многие ученые стали подробнее изучать феномен. Об их теориях мы поговорим позже, а сначала разберемся с самим понятием.

Виды каузальной атрибуции

Википедия определяет термин так: каузальная атрибуция (от лат. causa – причина лат. attributio – приписывание) – феномен межличностного восприятия. Заключается в интерпретации, приписывании причин действий другого человека в условиях дефицита информации о действительных причинах его действий.

Пытаясь найти причины чужого поведения, люди часто попадают в ловушки предубеждений и ошибок. Как говорил Фриц Хайдер: «Наше восприятие причинности часто искривляется нашими потребностями и некоторыми когнитивными искажениями».

Вот примеры когнитивных искажений вследствие каузальной атрибуции.

Фундаментальная ошибка атрибуции

Фундаментальная ошибка атрибуции – объяснение чужих действий внутренними факторами («этот человек – зануда» – внутренняя диспозиция), а своих собственных – внешними обстоятельствами («события разворачивались так, что по-другому я поступить не мог» – внешняя диспозиция). Она становится наиболее очевидной, когда люди объясняют и предполагают поведение других.

Причины фундаментальной атрибуции:

• Неравные возможности: игнорирование особенностей, обусловленных ролевой позицией.
• Ложное согласие: представление о своем поведении как о типичном, а об отличном от него – как о ненормальном.
• Большее доверие к фактам, чем к суждениям.
• Игнорирование информационной ценности неслучившегося: несделанное должно также быть основанием для оценки поведения.

Пример первый: ваш друг не сдал экзамен, который вы оба сдавали. Кажется, у него всегда был низкий уровень знаний. Вы начинаете думать, что он ленив, занимается чем угодно, но только не учебой. Однако возможно, что у него проблемы с запоминанием информации или какие-нибудь сложные обстоятельства в семье, которые мешают готовиться к экзаменам.

Пример второй: у незнакомого человека не заводится машина. Вы решаете ему помочь, дав пару дельных советов. Он не соглашается с ними или просто игнорирует их. Вы злитесь и начинаете считать этого человека грубым и отвергающим искреннюю помощь. Однако, вероятно, ему уже давали те же советы, и они не сработали. В конце концов, он просто лучше знает свой автомобиль. Или у него выдался плохой день.

Заметим, что речь идет о внутренней диспозиции. Если говорить о внешней, то если вы не сдадите экзамен, то, скорее всего, объясните это не низким уровнем своих знаний, а невезением – попался самый сложный билет. И если это у вас не заводится машина, то виноват будет человек, который пытается помочь/умничает, хоть его и не просили.

Внешняя диспозиция не обязательно плоха. Это в некоторой мере защитный механизм, потому что вы не чувствуете вины, не портите себе настроение и оптимистически смотрите на мир. Но она же может привести к постоянному поиску оправданий и деградации личности.

Культурное предубеждение

Оно случается, когда кто-то делает предположение о поведении человека на основе его культурных обычаев, происхождении и убеждений. Например, считается, что люди из западных стран индивидуалисты, в то время как азиаты являются коллективистами. Ну и о евреях, армянском радио и представителях многих других национальностей вы наверняка слышали не один анекдот.

Разница между участником и наблюдателем

Как уже было замечено, мы склонны приписывать поведение других людей своим диспозиционным факторам, причисляя собственные действия к ситуационным. Поэтому атрибуция может различаться от человека к человеку в зависимости от их роли как участника или наблюдателя – если мы являемся главным действующим лицом, то склонны иначе смотреть на ситуацию, чем когда просто наблюдаем со стороны.

Диспозиционная (характерная) атрибуция

Это склонность приписывать поведение людей их диспозициям, то есть их личности, характеру и способностям. Например, когда официант грубо относится к своему клиенту, тот может предположить, что у него скверный характер. Идет мгновенная реакция: «Официант – плохой человек».

Таким образом, клиент поддался диспозиционный атрибуции, приписывая поведение официанта непосредственно его личности, не рассматривая ситуационные факторы, которые могли вызвать эту грубость.

Своекорыстная атрибуция

Когда человек получает повышение, то считает, что это связано с его способностями, навыками и компетенцией. А если не получает, то думает, что босс его не любит (внешний, неконтролируемый фактор).

Первоначально, исследователи думали, что человек таким образом хочет защитить свою самооценку. Однако позже появилось мнение, что когда результаты соответствуют ожиданиям, люди склонны приписывать это внутренним факторам.

Гипотеза защитной атрибуции

Гипотеза защитной атрибуции – это социально-психологический термин, относящийся к набору убеждений, которых придерживается человек для функции защиты себя от беспокойства. Говоря проще: «Не я являюсь причиной своей неудачи».

Защитная атрибуция также может проявляться и в отношении других людей. Выразим ее фразой: «Хорошие вещи случаются с хорошими людьми, а плохие – с плохими». Мы верим в это, чтобы не чувствовать себя уязвимыми в ситуациях, когда не контролируем их.

При этом все доходит до крайности. Когда человек слышит, что кто-то разбился в автомобильной аварии, он может предположить, что водитель был пьян или купил права, а с ним лично этого точно никогда не случится.

Все перечисленные выше примеры каузальной атрибуции очень похожи на когнитивный диссонанс – состояние психического дискомфорта человека, вызванное столкновением в его сознании конфликтующих представлений: верований, идей, эмоциональных реакций и ценностей. Эта теория была предложена Леоном Фестингером. Он формулирует две гипотезы этого явления:

1. Когда у человека возникает диссонанс, он стремится всеми силами снизить степень несоответствия между двумя установками, чтобы достичь консонанса, то есть соответствия. Таким образом он избавляется от дискомфорта.
2. Человек будет обходить стороной ситуации, в которых этот дискомфорт может усилиться.

Раз уж вы получили двойку на экзамене, зачем еще и чувствовать дискомфорт от того, что вы совершенно не готовились, верно? Не верно. Чтобы понять это, поговорим о локусе контроля.

Каузальная атрибуция и локус контроля

Следует сказать, что каузальная атрибуция тесно связана с локусом контроля.

Локус контроля – это характеризующее свойство личности приписывать свои успехи или неудачи только внутренним, либо только внешним факторам.

В случае с каузальной атрибуцией имеют место двойные стандарты. Тогда как локус контроля показывает, что человек сам выбирает свою реакцию. Получив двойку на экзамене, он может проявить этот локус двумя разными способами:

1. Я сам виноват в том, что получил двойку. Мало готовился, гулял, думал совершенно не о том. Я исправлюсь и начну прямо сейчас.
2. Виноват билет, сложный предмет или преподаватель. Если бы не это, я бы получил то, чего заслуживаю.

Разница между каузальной атрибуцией и локусом контроля заключается в наличии силы воли во втором случае.

Чтобы изменить локус контроля, нужно в первую очередь избавиться от синдрома жертвы. Берите на себя полную ответственность даже в том случае, если внешние факторы действительно очень сильно повлияли на результат.

Каузальная атрибуция и выученная беспомощность

Каузальную атрибуцию, что любопытно, часто используют для того, чтобы понять суть феномена выученной беспомощности.

Выученная/приобретенная беспомощность – это состояние человека, при котором он не предпринимает попыток улучшить свое состояние (не пытается получить позитивные стимулы или избежать негативных), хотя имеет такую возможность. Это случается, когда он несколько раз пытался изменить ситуацию, но потерпел неудачу. И теперь привык к своей беспомощности.

Отец позитивной психологии Мартин Селигман продемонстрировал в своих экспериментах, что люди прилагают меньше усилий на решение «решаемой» проблемы после того, как они потерпели серию неудач в «нерешаемых» проблемах.

Селигман считает, что  люди, получив неудовлетворительные результаты, начинают думать, что дальнейшие попытки тоже не приведут ни к чему хорошему. А вот теория каузальной атрибуции говорит, что люди не пытаются удвоить усилия, чтобы не понизить свою самооценку, потому что иначе они свяжут неудачу со своими внутренними личностными характеристиками. Если не пытаться – то гораздо легче обвинить во всем внешние факторы.

Теории каузальной атрибуции

Наиболее популярны две из них.

Теория корреспондентских отношений Джонса и Дэвиса

Ученые Джонс и Дэвис в 1965 году представили теорию, в которой предположили, что люди уделяют особое внимание преднамеренному поведению (в отличие от случайного или бездумного).

Эта теория помогает понять процесс возникновения внутренней атрибуции. Ученые полагали, что человек склонен совершать эту ошибку, когда видит несоответствия между мотивом и поведением. Например, считает, что если кто-то ведет себя дружелюбно, то он дружелюбен.

Диспозиционные (то есть внутренние) атрибуты предоставляют нам информацию, из которой мы можем делать прогнозы о будущем поведении человека. Дэвис использовал термин «корреспондентский вывод» для обозначения случая, когда наблюдатель думает, что поведение человека соответствует его личности.

Итак, что заставляет нас делать корреспондентский вывод? Джонс и Дэвис говорят, что мы используем пять источников информации:

1. Выбор: если поведение свободно выбирается, считается, что оно обусловлено внутренними (диспозиционными) факторами.
2. Случайное или преднамеренное поведение: поведение, которое преднамеренно, скорее всего, будет связано с личностью человека, а случайное поведение, скорее всего, будет связано с ситуацией или внешними причинами.
3. Социальная желательность: вы наблюдаете, как кто-то сидит на полу, притом, что есть свободные стулья. Такое поведение имеет низкую социальную желательность (несоответствие) и, вероятно, соответствует индивидуальности личности.
4. Гедонистическая релевантность: когда поведение другого человека прямо направлено на то, чтобы принести пользу или навредить нам.
5. Персонализм: когда поведение другого человека, как представляется, должно повлиять на нас, мы предполагаем, что оно «личное», а не просто побочный продукт ситуации, в которой находимся.

Модель ковариации Келли

Модель ковариации Келли (1967) – самая известная теория атрибуции. Келли разработал логическую модель для оценки того, должно ли какое-то конкретное действие приписываться какому-либо характеристическому (внутреннему) мотиву или окружающей среде (внешнему фактору).

Термин «ковариация» попросту означает, что человек имеет информацию из нескольких наблюдений в разное время и в разных ситуациях и может воспринимать ковариацию наблюдаемого эффекта и его причин.

Он утверждает, что, пытаясь обнаружить причины поведения, люди действуют как ученые. В частности, они учитывают три вида доказательств.

• Консенсус: степень, в которой другие люди ведут себя одинаково в аналогичной ситуации. Например, Александр курит сигарету, когда отправляется на обед со своим другом. Если его друг тоже курит, его поведение имеет высокий консенсус. Если курит только Александр, то низкий.
• Отличительность: степень, в которой человек ведет себя одинаково в подобных ситуациях. Если Александр курит только когда общается с друзьями, его поведение характеризуется высокой отличительностью. Если же в любом месте и в любое время, то она низкая.
• Согласованность: степень, в которой человек ведет себя так каждый раз, когда происходит ситуация. Если Александр курит только когда общается с друзьями, согласованность высока. Если же только по особым случаям, то низка.

Давайте рассмотрим пример, который поможет понять эту теорию атрибуции. Наш субъект – Алексей. Его поведение – смех. Алексей смеется над стенд-ап выступлением комика вместе с друзьями.

1. Если все в комнате смеются, консенсус высок. Если только Алексей, то низок.
2. Если Алексей смеется только над шутками конкретного комика, отличительность высока. Если же над всеми и всем, то низка.
3. Если Алексей смеется только над шутками конкретного комика, согласованность высока. Если он редко смеется над шутками этого комика, она низка.

Теперь, если:

• все смеются наш шутками этого комика;
• и не будут смеяться над шутками следующего комика, учитывая то, что обычно смеются;

то мы имеем дело с внешней атрибуцией, то есть предполагаем, что Алексей смеется, потому что комик очень смешной.

С другой стороны, если Алексей – человек, который:

• единственный, кто смеется над шутками этого комика;
• смеется над шутками всех комиков;
• всегда смеется над шутками конкретного комика;

то мы имеем дело с внутренней атрибуцией, то есть предполагаем, что Алексей такой человек, который любит посмеяться.

Итак, существуют люди, которые приписывают причинность корреляции. То есть они видят, что две ситуации идут друг за другом, и поэтому предполагают, что одна вызывает другую.

Одна из проблем, однако, состоит в том, что у нас может не быть достаточной информации для принятия такого решения. Например, если мы не очень хорошо знаем Алексея, то не обязательно будем точно знать, будет ли его поведение последовательным с течением времени. Так что же нужно делать?

По словам Келли, мы возвращаемся к прошлому опыту и:

• Многократно увеличиваем количество необходимых причин. Например, мы видим, что спортсмен побеждает в марафоне, и считаем, что он должен быть очень сильным спортсменом, много тренироваться и быть мотивированным. Ведь все это необходимо, чтобы побеждать.
• Или увеличиваем количество достаточных причин. Например, мы видим, что спортсмен не прошел допинг-тест, и полагаем, что он либо пытался обмануть всех или случайно принял запрещенное вещество. А может его вовсе обманули. Одной причины было бы достаточно.

Если ваш уровень английского выше среднего, можете посмотреть следующий ролик, в котором преподаватель из Khan Academy простыми словами объясняет термин «ковариация».

Вывод

Очень важно избегать каузальной атрибуции, особенно когда она портит жизнь и приводит к неприятностям. Остановите свой поток мыслей на мгновение и поймите причину поведения конкретного человека – этого обычно бывает достаточно, чтобы не делать скоропостижных выводов. Это улучшит наблюдательные способности и научит сопереживать другим.

Кроме того, следует понять, что нет проблемы в том, чтобы приписывать свои неудачи внешним факторам, а удачи – внутренним (особенно, если это заслуженно). Просто не делайте из этого слепой привычки, а смотрите по ситуации.

Желаем вам удачи!

Понравилась статья? Присоединяйтесь к нашим сообществам в соцсетях или каналу в Telegram и не пропускайте выход новых полезных материалов:
TelegramВконтактеFacebook