Ошибка и ее уголовно правовое значение реферат

Содержание

Введение……………………………………………………………………………………3

Глава
1. Понятие ошибки в уголовном праве, ее
виды и уголовно-правовое
значение……………………………………………………………………………………5

Глава
2. Юридическая ошибка………………………………………………………….13

Глава
3. Фактическая ошибка……………………………………………………………17

Заключение……………………………………………………………………………….27

Список
литературы……………………………………………………………………….29

Введение

В
условиях быстрого развития современных
общественных отношений все чаще
проявляется несогласованность между
действующим законодательством и
реальными условиями общественного
бытия. Объясняется это тем, что многие
привычные явления обретают новое
социальное значение. Сказанное относится
и к уголовному законодательству, развитие
которого наглядно показывает, что
эффективность применения уголовно-правовых
норм и институтов зависит от того,
насколько они соответствуют требованиям
современности. Актуальность проблемы
юридических ошибок в современном
отечественном уголовном праве состоит
в том, что в каждом совершенном преступлении
вина носит индивидуальный характер,
позволяя исследовать особенности
психического отношения лица к совершенному
общественно опасному деянию и вредным
последствиям. В этой связи важное
значение приобретает исследование
вопроса об уголовно-правовой ошибке,
когда лицо неверно оценивает юридические
или фактические обстоятельства
совершенного деяния, поскольку ошибка
субъекта при совершении преступления
влияет на содержание, форму, степень и
объем вины, определяет квалификацию
содеянного, пределы уголовной
ответственности и наказания, а также
применение многих институтов уголовного
права уголовного права в следственной
и судебной практике. Актуальность данной
темы заключается еще и в том, что
исследование
проблемы раскрытия содержания «ошибки»
позволит наиболее полно отграничивать
виновно совершенные преступления в
уголовном праве, не допуская объективного
вменения, что будет способствовать
дальнейшему укреплению законности в
сфере применения уголовного
законодательства.

Объектом
исследования данной курсовой работы
является ошибка, как особое обстоятельство
оценки поведения субъекта преступления.
Предметом же выступают юридические и
фактические ошибки, а также теоретические
и практические проблемы их законодательного
регулирования.

Целью
настоящего исследования является
определение понятия уголовно-правовой
ошибки как особого обстоятельства
оценки поведения субъекта преступления,
ее уголовно-правового значения, а также
построение четких правил квалификации
при наличии ошибки. Названные цели
обуславливают необходимость решения
таких важных задач, как:

-анализ
исторических особенностей законодательного
определения ошибки в российском праве;

-выявление
ее характерных признаков на основе
философского, психологического,
уголовно-правового исследования аспектов
поведения субъекта преступления;

-разграничение
видов ошибок (юридической и фактической),
их классификация и выявление влияния
на уголовную ответственность;

-анализ
спорных вопросов квалификации
преступлений, связанных с фактическими
ошибками, имеющими место в следственной
и судебной практике;

-изучение
опыта законодательного закрепления
норм об «ошибке» как в российском, так
и в зарубежном уголовном законодательстве.

В
ходе решения поставленных задач был
использован широкий спектр научных
методов, основанных на диалектическом
принципе познания, в рамках которого
применялись исторический,
сравнительно-правовой, социологический
и другие методы исследований. Теоретической
основой исследования наряду с
законодательными актами Российской
Федерации (Конституция Российской
Федерации от 12.12.1993, Уголовный кодекс
Российской Федерации от 13.06.1996 №63-ФЗ)
стали научные труды в области уголовного
права и психологии, учебная литературы
по изучению уголовного права (учебники
Батычко, Наумова, Красикова и др.), а так
же статьи ведущих юридических журналов
таких как «Уголовное право», «Российское
право в Интернете», «Вестник МГУ».
Используемые источники охватывают
промежуток времени в зависимости от
года их издания с 1999 по 2008 годы.

Глава
1. Понятие ошибки в уголовном праве, ее
виды и уголовно-правовое

Значение

Российское
уголовное право исходит из того, что
лицу, совершившему общественно опасное
деяние, могут быть вменены в вину только
такие обстоятельства, которые были ему
известны в момент совершения преступления.
Вопрос о неправильном представлении
лица относительно характера деяния и
обстоятельств его совершения должен
разрешаться по правилам ошибки.

В
уголовно-правовой литературе в различные
промежутки времени предлагались отличные
друг от друга определения ошибки. Одни
ученые определяли ее как заблуждение
лица относительно фактических и
юридических признаков содеянного,
другие – как неверное, неправильное
представление лица о фактических и
юридических признаках или свойствах
совершенного деяния и его последствий,
третьи – как неверную оценку лицом
своего поведения, четвертые – как
заблуждение лица относительно объективных
и субъективных признаков общественно
опасного деяния, которые характеризуют
это деяние как преступление. Наконец,
пятые определяют ошибку как заблуждение
лица относительно характера и степени
общественной опасности совершаемого
деяния и его уголовной противоправности.
Представляется, что при наличии
терминологического различия все эти
определения достаточно полно и правильно
раскрывают понятие ошибки, которая
заключается в неправильной оценке
лицом, совершающим преступление, своего
поведения и (или) его последствий либо
его уголовной противоправности.¹

Этимологический
анализ термина «ошибка», позволяет
вычленить ключевые исходные данные
термина «ошибка» — «неправильное
действие», «неправильные мысли». При
характеристике вины как психического
отношения виновного лица к деянию и
последствиям центральными категориями
являются сознание и воля. Уголовное
право интересует такая ошибка в сознании
виновного, которая при мобилизации воли
на совершение деяния приводит к неверному
результату. Процесс познания включает
как чувственный момент (работу органов
чувств), так и

рациональный
(мышление), поэтому справедливым является
замечание В.А. Якушина, который полагает,
что «определить ошибку как неверное,
неправильное представление лица
относительно обстоятельств содеянного
нельзя, ибо данное определение не
учитывает рационального уровня. Понимание
ее в качестве неправильной оценки этих
обстоятельств не охватывает чувственного
уровня», поэтому «определение понятия
ошибки должно включать ошибки обоих
уровней», и предлагает определить ошибку
как заблуждение. С гносеологической
точки зрения понятия «ошибка» и
«заблуждение» нетождественны. Заблуждение
– это «неадекватное представление,
понимание действительности, имеющее
для субъекта познания видимость истинного
знания. В отличие от заблуждения ошибку
следует понимать как неверное знание
о тех явлениях действительности, которые
известны объективно².
Причины же ошибки в основном субъективны,
что и отражается на уголовно-правовом
ее значении. Следует отметить, что ошибку
отличает осознанность, то есть способность
и возможность предвидения (правильного,
верного представления) лицом цепочки
развития событий (их последовательность),
а также их окончательной оценки (как
изменятся общественные отношения при
воздействии на них). При ошибке субъект
действует на основании неверного знания,
полученного на основе заблуждения
(неверного представления и оценки), и
поставленная им задача не выполняется.
Именно психологические факторы являются
основными при формировании ошибки, в
результате чего и определяется ее
уголовно-правовое значение.³

В
российском уголовном праве указания
по проблеме ошибки появились только в
Уложении о наказаниях уголовных и
исправительных 1845 года. В ст. 1456 которого
говорилось: «Кто имел намерение
нанести кому-либо смерть, вместо сего
лица, по ошибке или по иному случаю лишит
жизни другого, тот подвергается тому
же наказанию, какому он долженствовал
бы подвергнуться, если бы умертвил того,
на жизнь коего он имел умысел». Хотя
это положение и было помещено в разделе
об убийствах, однако эти основания,
согласно закону, должны были учитываться
и при рассмотрении других преступлений.
Среди причин, «по коим содеянное не
должно быть вменяемо в вину», наряду с
безумием, необходимостью обороны и
другими обстоятельствами, также была
указана «ошибка случайная или вследствие
обмана» (ч.4 ст.98 Уложения о наказаниях).
А ст.105 Уложения раскрывала данное
обстоятельство: «Кто учинит что-либо
противное закону единственно по
совершенному, от случайной ошибки или
вследствие обмана происшедшему, неведению
тех обстоятельств, от коих именно деяние
его обратилось в противозаконное, тому
содеянное им не вменяется в вину. Он
может, однако же, в некоторых случаях,
законом определяемых, быть присуждаем
к церковному покаянию».

Уголовное
уложение 1903 года (последний по времени
принятия законодательный акт Российской
империи в области материального
уголовного права) в главе «О преступных
деяниях и наказаниях вообще» содержало
ст.43 об ошибке, в которой говорилось:
«Неведение обстоятельства, коим
обусловливается преступность деяния
или которое усиливает ответственность,
устраняет вменение в вину самого деяния
или усиливающего ответственность
обстоятельства. При неосторожных деяниях
правило сие не применяется, если само
неведение было последствием небрежности
виновного».⁴

Уголовные
кодексы РСФСР 1922, 1926 и I960 годов, а также
Основы уголовного законодательства
СССР и союзных республик 1958 года положений
об ошибке не содержали. Действующее
уголовное законодательство Российской
Федерации тоже не содержит специальных
постановлений, определяющих понятие и
значение ошибки при установлении вины
и уголовной ответственности. Вопрос об
ошибке и ее влиянии на вину и уголовную
ответственность решается теорией
уголовного права и судебной практикой.⁵

Хочется
отметить, что нормы об ошибке, однако,
содержатся в уголовном законодательстве
многих зарубежных стран. В большинстве
зарубежных кодексов содержатся положения
об исключении уголовной ответственности
за умышленное преступление при наличии
фактической ошибки, если лицо не
осознавало фактические обстоятельства,
которые закон относит к обязательным
признакам этого состава преступления.
Принцип субъективного вменения
предполагает вменение виновному только
тех обстоятельств совершенного
преступления, которые им осознавались.
Причем ответственность исключается
именно за то преступление, наличие
фактических признаков которого не
осознавалось субъектом, однако
ненаказуемость за умышленное преступление
в этом случае не всегда предполагает
автоматическое освобождение от уголовной
ответственности. Зарубежным
законодательством рассматриваются
варианты привлечения виновного к
ответственности при допущенной ошибке
за неосторожное причинение вреда, если
содеянное содержит признаки неосторожного
преступления. В иных случаях уголовная
ответственность лица при фактической
ошибке исключается. Указанного алгоритма
условий уголовной ответственности в
случае совершения лицом преступления
в ситуации фактической ошибки
придерживается большинство зарубежных
государств. Наиболее кратко норма об
ошибке изложена в УК Франции: «Не
подлежит уголовной ответственности
лицо, которое может доказать, что оно в
результате заблуждения в праве, избежать
которого оно было не в состоянии, считало,
что может совершить это действие
законно».⁶

Рассматривая
нормы о юридической ошибке, заметим,
что для многих зарубежных стран остается
незыблемым доктринальное положение о
том, что незнание закона не освобождает
от ответственности. Однако ряд государств
пошли по пути серьезного исследования
данного института, предложив иное
решение вопроса об ответственности
лица в условиях ошибки в праве. Так,
согласно американскому уголовному
законодательству ответственность
исключается в случаях, если положения
уголовного закона не были известны
субъекту, либо нормативный акт не был
опубликован, либо ошибочна или
недействительна официальная формулировка
закона (Примерный Уголовный кодекс
США). В ряде зарубежных стран юридическая
ошибка является основанием смягчения
наказания (Япония, Швейцария и др.), а
если доказано незнание и добросовестность
ошибки, то лицо может быть вообще
освобождено от наказания (Австрия, Чили,
Югославия и др.). Сравнительный анализ
института ошибки в уголовном
законодательстве зарубежных стран
способствует решению проблемы разработки
нормативной конструкции положения об
ошибке в российском уголовном праве,
которая бы наиболее четко отражала
условия применения рассматриваемого
института.

Анализ
юридической литературы показывает, что
существует множество классификаций
ошибок. При этом в основу классификаций
ложатся различные признаки. Проблемой
классификации ошибок ученые активно
занимались как в дореволюционный, так
и в советский период развития уголовной
науки. В дореволюционном уголовном
праве России выделялись многие виды
ошибок. Так, в работах Н.С.Таганцева
выделяются ошибки извинительные и
неизвинительные, случайные, фактические
и юридические. П.П.Пусторослевым, помимо
фактической и юридической ошибки,
выделялась ошибка в лице или предмете.
Н-Д.Сергеевский выделял ошибку в плане
и ошибку в выполнении.⁷

Достаточно
большое внимание уделено классификации
ошибок и в послеоктябрьский период.
Так, В.Ф.Кириченко выделял заблуждения
относительно: а) общественной опасности
деяния; б) обстоятельств, являющихся
элементами состава преступления; в)
юридических факторов или юридическую
ошибку (ошибку в праве). П.С.Дагель
классифицировал ошибки по следующим
основаниям: а) по предмету — ошибка
юридическая и фактическая; б) по причинам
возникновения — ошибка извинительная
и неизвинительная; в) по своей значимости
— ошибка существенная и несущественная;
г) ошибка виновная и невиновная.⁸

В
современной теории уголовного права
также предлагаются различные классификации
ошибок: по
общественной опасности деяния;
обстоятельствам, являющимися элементами
состава преступления; юридическим
факторам (ошибки в праве); по предмету
(юридическая и фактическая); причинам
возникновения (извинительная и
неизвинительная); значимости (существенная
и несущественная); социально-психологической
природе (виновная и невиновная). Очевидно,
что изучение ошибок с точки зрения их
классификационных признаков представляет
значительный научный интерес, ведь
характер
ошибки может оказать влияние на
установление субъективной стороны
преступления. Однако
в настоящее время общепринятой
классификацией, имеющей не только
теоретическое, но и практическое
значение, признается классификация в
зависимости от заблуждения лица
относительно отдельных признаков
преступления. В соответствии с этим
различаются юридическая и фактическая
ошибки.⁹

Юридическая
ошибка (error juris) – это неправильное
представление лица о преступности или
непреступности совершенного им деяния,
его квалификации, о виде и размере
наказания, предусмотренного за данные
деяния. Эту разновидность ошибки иногда
называют ошибкой в противоправности
деяния.

Если
лицо ошибочно полагает, что оно совершает
преступление, в то время как в
действительности законодатель эти
действия к преступным не относит (мнимое
преступление), оно не может быть привлечено
к уголовной ответственности, поскольку
в этом случае отсутствует уголовная
противоправность (необходимый признак
любого преступления). И напротив,
неправильное представление лица о
непреступности деяний, в то время как
они являются таковыми, не исключает
возможности отвечать в уголовно-правовом
порядке. Неправильное представление о
квалификации содеянного (юридической
оценке), о виде и размере наказания,
которое может быть назначено за
совершенное преступление, также не
влияет на решение вопроса об ответственности
и виновности.

Фактическая
ошибка (error facti) – это неправильное
представление, заблуждение лица
относительно фактических обстоятельств
содеянного, его объективных признаков.
В уголовном праве выделяют фактические
ошибки, относящиеся к объекту, предмету,
причинной связи, средствам, квалифицирующим
обстоятельствам.¹⁰

Общее
правило, относящееся к уголовно-правовому
значению юридической ошибки в уголовном
праве, сводится к тому, что уголовная
ответственность лица, заблуждающегося
относительно юридических свойств и
юридических последствий совершаемого
деяния, наступает в соответствии с
оценкой этого деяния не субъектом, а
законодателем. Иначе говоря, такая
ошибка обычно не влияет ни на форму
вины, ни на квалификацию преступления,
ни на размер назначаемого наказания.
Фактическая ошибка, наоборот, учитывает
и форму вины и влияет на квалификацию
преступления.¹¹
Вопрос об ошибке тесно связан с принципом
субъективного вменения (ч. 2 ст.5 УК
РФ) поскольку в содержание вины входят
не только истинные, но и ошибочные
представления лица о характере
совершаемого им деяния и его социальном
значении.

Уголовное
законодательство Российской Федерации,
как упоминалось выше, не содержит статей,
определяющих понятие и значение ошибки.
Однако при
обсуждении проектов Уголовного Кодекса
РФ предложения о включении в него данной
статьи высказывались. Так, в проект УК
1995г. была включена ст. 29, озаглавленная
«Ошибка в уголовно-правовом запрете»:
«Если лицо не осознавало и по
обстоятельствам дела не могло осознавать,
что совершаемое им общественно опасное
деяние запрещено законом под угрозой
наказания, такое деяние признается
совершенным невиновно и в силу этого
лицо не подлежит уголовной ответственности.
Если лицо не осознавало, что совершаемое
им деяние как общественно опасное
запрещено законом под угрозой наказания,
но по обстоятельствам дела должно было
и могло это осознавать, такое лицо
подлежит уголовной ответственности за
совершение преступления по неосторожности
в случаях, предусмотренных соответствующими
статьями Особенной части настоящего
Кодекса».¹²

Эта
статья не была включена в УК РФ 1996 г.
вполне обоснованно, так как в ней по
существу раскрывалось не понятие ошибки,
а понятие невиновного причинения вреда.
Положения этой статьи, сформулированные
более точно и удачно, вошли в ст.28
действующего УК РФ как признаки
невиновного причинения вреда (случая).
Наличие в Уголовном Кодексе статьи,
регламентирующей условия освобождения
от ответственности или смягчения
ответственности при наличии ошибки,
безусловно, является во всех случаях
положительным моментом. В уголовно-правовой
литературе поэтому высказывались
предложения о дополнении УК следующими
статьями:
ст.281 и 282
— «Если лицо, совершая предусмотренное
уголовным законом деяние, добросовестно
заблуждалось в отношении его
противоправности, оно не подлежит
уголовной ответственности. Заблуждение
признается добросовестным, когда с
учетом всех обстоятельств содеянного
лицо не могло знать о его противоправности».
Если лицо, совершая не предусмотренное
уголовным законом деяние, ошибочно
считает его противоправным, то оно не
подлежит уголовной ответственности.
«Если лицо, совершая предусмотренное
уголовным законом деяние, заблуждается
в отношении конструктивных, ограничительных
или квалифицирующих обстоятельств
состава преступления, то вопрос об
уголовной ответственности решается на
основании и в пределах ошибочных
намерений. Если лицо, совершая
предусмотренное законом деяние,
заблуждается в отношении обстоятельств,
отягчающих наказание, то вопрос об их
вменении решается с учетом ошибочных
намерений лица»
(ст. 282 УК).¹³

Если
с формулировкой первой статьи
можно полностью согласиться, то вторая
статья требует дополнительных разъяснений
признаков, оснований и пределов ошибочных
намерений. Наличие ошибки может весьма
существенно повлиять на квалификацию
совершенного деяния, так как она
охватывается признаками субъективной
стороны преступления, определяя характер
и содержание интеллектуальных и волевых
процессов…

Глава
2. Юридическая ошибка

Юридическая
ошибка – это заблуждение лица относительно
юридической характеристики совершенного
им деяния и его правовых последствий.

Такая
ошибка может быть связана с заблуждением
лица относительно противоправности
деяния, его правовой квалификации либо
относительно вида и размера наказания.
По общему правилу, юридическая ошибка
не влияет на форму вины и уголовную
ответственность. Однако если заблуждение
лица относительно противоправности
совершенных им действий в данных
конкретных обстоятельствах было
извинительным, то такое заблуждение
может исключить вину и уголовную
ответственность. В частности, это может
быть связано с совершением таких деяний,
противоправность которых не является
очевидной, например, деяний в сфере
экономической деятельности.

В
отдельных случаях к лицу, совершившему
под влиянием такой ошибки умышленное
преступление, суд может применить
правило о назначении более мягкого
наказания, чем предусмотрено за данное
преступление.

В
тех случаях, когда, совершая деяние,
лицо полагает, что оно общественно
опасно и противоправно, а на самом деле
таковым не является, имеет место мнимое
преступление, существующее лишь в
воображении лица, совершившего
соответствующее деяние. Такое деяние
не является общественно опасным и не
влечет уголовной ответственности.¹⁴

Юридическая
ошибка – это неправильная оценка
виновным юридической сущности или
юридических последствий совершаемого
деяния, т.е. неправильное представление
лица о преступности или неприступности
совершенного им деяния и его последствий,
юридической квалификации его действий
или бездействия, о виде и размере
наказания, которое может быть за них
назначено. В
литературе такой вид ошибки иногда
называют «ошибкой в праве».

Принято
различать следующие виды юридической
ошибки:

а)
ошибочная оценка лицом совершаемого
деяния как преступного, тогда как на
самом деле закон не относит его к
преступлениям («мнимое преступление»).
В подобных случаях деяние не причиняет
и не может причинить вред общественным
отношениям, охраняемым уголовным
законом, оно не обладает свойствами
общественной опасности и противоправности,
поэтому не является объективным
основанием уголовной ответственности
и исключает ее субъективное основание.
Например, «похищение» автомобильных
покрышек, выброшенных из-за их износа,
не является преступным из-за отсутствия
объекта посягательства, поэтому в нем
нет и вины в ее уголовно-правовом
значении. Или же лицо
считает, что управление транспортным
средством в нетрезвом состоянии является
уголовно наказуемым деянием. Однако
уголовно-правовой запрет такого деяния
отсутствует, и оно признается
административным правонарушением.

б)
ошибка в наличии уголовно-правового
запрета – неверная оценка лицом
совершаемого им деяния как непреступного,
уголовно не наказуемого, тогда как в
действительности оно в соответствии с
законом признается преступлением.
Ошибка подобного рода не исключает
умышленной вины, поскольку незнание
закона не равнозначно отсутствию
осознания общественной опасности, и не
может служить оправданием лица,
совершившего деяние, запрещенное
уголовным законом.¹⁵

Так,
некий гражданин К. долгое время занимался
отловом бродячих собак. Приведя собаку
домой, он сдирал с нее шкуру, когда
животное было еще живым, изготавливая
из этих шкур шапки и рукавицы, которые
продавал на рынках. При привлечении к
ответственности по
ст. 245
УК за жестокое обращение с животными
он заявил, что не знал об уголовно-правовом
запрете таких действий и полагал, что
совершает благое дело, избавляя город
от бездомных животных.¹⁶
К. был привлечен к ответственности и
осужден не за то, что он уничтожал
бродячих животных, а за то, что применял
при этом садистские методы и совершал
это в присутствии своих малолетних
детей, которых заставлял помогать ему.
Таким образом, незнание закона не
освободило К. от уголовной ответственности.
Большинством ученых и практическими
работниками это правило признается
незыблемым. Во многих случаях так оно
и есть. Но возможны ситуации, когда лицо,
нарушившее уголовно-правовой запрет,
не только не знало о нем, но и не могло
знать в тех условиях, в которых оно
находилось в момент нарушения этого
запрета. В таких случаях уголовная
ответственность должна исключаться
вследствие отсутствия вины.

в)
неправильное представление лица о
юридических последствиях совершения
преступления, о его квалификации,
виде и размере наказания, которое
может быть назначено за совершение
этого деяния. Названные обстоятельства
не входят в содержание умысла, они не
являются обязательным предметом
сознания, поэтому их ошибочная оценка
не влияет на форму вины и не исключает
уголовной ответственности.¹⁷

Другой
вид юридической ошибки может заключаться
в неправильном представлении лица
относительно квалификации содеянного:
например, В., выдавая себя за законного
наследника, попытался получить вклад,
принадлежавший умершей, полагал, что
таким образом он совершает хищение
путем мошенничества. Однако Пленум
Верховного Суда указал, что его действия
являются не хищением, а причинением
имущественного ущерба путем обмана,
предусмотренного ст.
165
УК РФ 1996 г. По этой статье
и были переквалифицированы действия
В. В подобных случаях виновный привлекается
к ответственности за то преступление,
которое он фактически совершил.

Юридическая
ошибка может касаться также вида и
размера наказания за преступление,
которое совершил виновный. Так, лицо,
изнасиловавшее малолетнюю, наказывается
в соответствии с санкцией нормы,
включающей данный квалифицирующий
признак, даже если субъект ошибочно
полагает, что его деяние наказывается
в пределах, установленных санкцией той
нормы, где описано изнасилование без
отягчающих обстоятельств.¹⁸
Такая
ошибка не влияет на ответственность,
так как вид и размер наказания находятся
за пределами субъективной стороны.

Таким
образом, юридическая ошибка лица,
совершившего преступление, не влияет
ни на квалификацию, ни на размер и вид
определяемого судом наказания, так как
ответственность наступает вне зависимости
от мнения виновного, в
соответствии с оценкой этого деяния
не самим субъектом, а законодателем.
Иначе говоря, такая ошибка обычно не
влияет ни на форму вины, ни на квалификацию
преступления, ни на размер назначаемого
наказания. ¹⁹

Глава
3. Фактическая ошибка

Фактическая
ошибка – это заблуждение лица относительно
фактических обстоятельств, характеризующих
объективные признаки состава преступления
или квалифицирующие признаки, степень
его общественной опасности. В зависимости
от предмета неверных восприятий и
оценок, нужно различать следующие виды
фактической ошибки: в объекте
посягательства, в характере действия
или бездействия, в тяжести последствий,
в развитии причинной связи, в
обстоятельствах, отягчающих ответственность.
Помимо названных видов, в литературе
предлагается выделять в качестве
самостоятельных видов фактической
ошибки и такие, как ошибка в предмете
преступления, в личности потерпевшего,
способе и средствах совершения
преступления. Однако вряд ли выделение
таких видов фактической ошибки
оправданно, поскольку они либо
представляют разновидности ошибки в
объекте или объективной стороне
преступления, либо вообще не имеют
значения для уголовной ответственности.²⁰

Вопрос
о влиянии фактической ошибки на вину и
уголовную ответственность решается
следующим образом. Фактические
обстоятельства, характеризующие состав
или его квалифицированный вид и не
известные лицу в момент совершения им
общественно опасного деяния, не могут
быть вменены ему в умышленную вину. Это
положение относится и к деяниям,
совершенным по неосторожности. Если
только само незнание не образует
неосторожность.

В
российском уголовном законодательстве
нет специальной нормы, но вопросы
влияния фактической ошибки на
квалификацию преступления разработаны
теорией уголовного права. Практическое
значение имеет лишь серьезная
фактическая ошибка (касающаяся юридически
значимых признаков состава преступления),
а не несущественное заблуждение.

Ошибка
в объекте — это заблуждение лица в
социальной и юридической сущности
отношений, которым причиняется вред.
Возможны две разновидности подобной
ошибки.

Во-первых,
так называемая подмена объекта
посягательства
заключается в том, что субъект преступления
ошибочно полагает, будто посягает на
один объект, тогда как в действительности
ущерб причиняется другому объекту,
неоднородному с тем, который охватывался
умыслом виновного. Например, лицо,
пытающееся похитить из аптечного склада
наркотикосодержащие препараты, на самом
деле похищает лекарства, в которых
наркотические вещества не содержатся.
При такого рода ошибке преступление
следует квалифицировать в зависимости
от направленности умысла.²¹
Однако нельзя не считаться с тем, что
объект, охватываемый умыслом виновного,
фактически не потерпел ущерба. Чтобы
привести в соответствие эти два
обстоятельства (с одной стороны,
направленность умысла, а с другой —
причинение вреда другому объекту, а не
тому, на который субъективно было
направлено деяние), при квалификации
подобных преступлений применяется
юридическая фикция: преступление,
которое по своему фактическому содержанию
было доведено до конца, оценивается как
покушение на намеченный виновным объект.
В приведенном примере лицо должно нести
ответственность за покушение на хищение
наркотических средств (ст. 30 и 229 УК).
Правило о квалификации преступлений,
совершенных с ошибкой в объекте
рассмотренного вида, применяется только
при конкретизированном умысле.²²

Другим
примером ошибки в объекте может быть
такая ситуация: Л.,
полагая, что О. является женой судьи, в
производстве которого находилось дело
приятеля, применил в отношении нее
насилие, неопасное для жизни и здоровья,
требуя, чтобы судья вынес оправдательный
приговор его приятелю (ст.
296
УК). Однако О. ни к судье, ни к его семье
отношения не имела. Л. полагал, что он
таким образом сможет воспрепятствовать
правосудию. Но его действия, подпадавшие
фактически под признаки ст.
115
УК, явились преступлением против
личности. Следовательно, Л., полагавший,
что причиняет ущерб одному объекту,
фактически причинил его другому объекту.
Эти объекты не равноценны, так как
умышленное причинение легкого вреда
здоровью (ст.
115
УК) отнесено законодателем к числу
преступлений небольшой тяжести, а угроза
или насильственные действия в связи с
осуществлением правосудия или
производством предварительного
расследования (ч.
3
ст. 296
УК) — к числу преступлений средней
тяжести.²³
В подобных случаях действия должны
квалифицироваться в зависимости от
направленности умысла, но так как объект,
на причинение ущерба которому был
направлен умысел, не пострадал, содеянное
должно квалифицироваться как покушение
(ч.
3 ст. 30
и ст.
296
УК) и по совокупности как умышленное
причинение легкого вреда здоровью (ст.
115
УК).

Второй
разновидностью ошибки в объекте является
незнание обстоятельств, наличие которых
изменяет социальную и юридическую
оценку объекта. Такая разновидность
ошибки влияет на квалификацию
преступления двояко: если субъект не
знает о наличии этого обстоятельства,
хотя оно существует, то преступление
квалифицируется как совершенное без
отягчающего обстоятельства. Если же
ошибочно полагает, что, совершая
преступление, причиняет крупный ущерб,
а фактически это не имеет места, то
деяние должно квалифицироваться как
покушение на преступление с этим
квалифицирующим обстоятельством. Так,
беременность потерпевшей при убийстве
или несовершеннолетие потерпевшей при
изнасиловании повышают общественную
опасность названных преступлений и
служат квалифицирующими признаками.
Данная разновидность ошибки влияет на
квалификацию преступлений двояким
образом. Если виновный не знает о наличии
таких обстоятельств, существующих в
действительности, то преступление
квалифицируется как совершенное без
отягчающих обстоятельств. Если же он
исходит из ошибочного предположения о
наличии соответствующего отягчающего
обстоятельства, то деяние должно
квалифицироваться как покушение на
преступление с этим отягчающим
обстоятельством.²⁴

Ошибка
в предмете – ущерб причиняется именно
предполагаемому объекту, хотя
непосредственному воздействию
подвергается не намеченный преступником,
а другой предмет. Например,
желая похитить с выставки картину,
представляющую значительную художественную
ценность, лицо по ошибке похищает другую,
такой ценности не представляющую. В
этих случаях также

учитывается
направленность умысла. Фактически
субъект совершает кражу, ответственность
за которую предусмотрена
ст. 158
УК, но полагает, что совершает более
значительную, учитывая ценность предмета,
что предусмотрено ст.
164
УК (хищение предметов, представляющих
особую ценность). В этом случае фактически

совершенная
кража будет квалифицироваться как
покушение на хищение предмета, имеющего
особую ценность (ч.
3 ст. 30, ст. 164
УК), и по совокупности за хищение чужого
имущества (ст.
158
УК).²⁵

Но
неверное представление о предмете
посягательства иногда влечет ошибку
и в объекте преступления. Допустим,
виновный похищает, хранит, а затем
продает искусственные камни, принимая
их за природные драгоценные камни.
Ошибка в характере совершаемого
действия или бездействия может быть
двоякого рода. Во-первых, лицо неправильно
оценивает свои действия как общественно
опасные, тогда когда они не обладают
этим свойством. Такая ошибка не влияет
на форму вины, а деяние остается
умышленным, но ответственность наступает
не за оконченное преступление, а за
покушение на него, поскольку преступное
намерение не было реализовано
(например, приобретение испорченного
пистолета, ошибочно принимаемого за
исправный, составляет покушение на
незаконное приобретение оружия).
Во-вторых, лицо ошибочно считает свои
действия правомерными, не сознавая
их общественной опасности.²⁶
Такая ошибка устраняет умысел, а
если деяние признается преступным
только при умышленном его совершении,
то исключается и уголовная
ответственность. Если же деяние
признается преступным и при неосторожной
форме вины, то незнание его общественно
опасного характера не исключает
ответственности за неосторожное
преступление при условии, что лицо
должно было и могло сознавать
общественную опасность своего действия
или бездействия. Если объективная
сторона преступления характеризуется
в законе с помощью таких признаков,
как способ, место, обстановка или
время совершения, то ошибка относительно
этих признаков означает разновидность
ошибки в характере совершаемого
деяния. При этом квалификация
преступления определяется содержанием
и направленностью умысла виновного.
Так, если лицо считает похищение чужого
имущества тайным, не зная о том, что за
его действиями наблюдают посторонние
лица, оно подлежит ответственности не
за грабеж, а за кражу.²⁷

Ошибка
в личности потерпевшего
означает,
что виновный, наметив определенную
жертву, ошибочно принимает за нее другое
лицо, на которое и совершает посягательство.
Как и при ошибке в предмете посягательства,
здесь заблуждение виновного не касается
обстоятельств, являющихся признаком
состава преступления. В обоих случаях
страдает именно намеченный объект,
поэтому ошибка не оказывает никакого
влияния ни на квалификацию преступления,
ни на уголовную ответственность, если,
разумеется, с заменой личности потерпевшего
не подменяется объект преступления
(например, по ошибке совершается убийство
частного лица вместо убийства
государственного или общественного
деятеля с целью прекращения его
государственной или политической
деятельности — ст. 277 УК).²⁸

Ошибка
относительно общественно опасных
последствий – ошибка
относительно признаков, характеризующих
объективную сторону, может заключаться
в ошибке относительно количественной
или качественной характеристики
общественно опасных последствий.

Ошибка
относительно тяжести общественно
опасных последствий означает заблуждение
в их количественной характеристике.
При этом фактически причиненные
последствия могут оказаться либо
более, либо менее тяжкими по сравнению
с предполагаемыми. Если ошибка в
количественной характеристике
последствий не выходит за рамки,
установленные законодателем, то она
не влияет ни на форму вины, ни на
квалификацию преступления. Не оказывает
влияния на уголовную ответственность
и ошибка относительно количественной
характеристики последствий в тех
случаях, когда ответственность не
дифференцируется в зависимости от
тяжести причиненного вреда. В тех
случаях, когда уголовная ответственность
зависит от тяжести последствий, лицо,
допускающее ошибку относительно этого
признака, должно нести ответственность
в соответствии с направленностью
умысла. Так, наступление более

тяжкого
последствия, чем субъект имел в виду
(например, смерти, не охватываемой
намерением лица, стремящегося причинить
лишь телесные повреждения), исключает
ответственность за его умышленное
причинение. Если же причинение более
тяжкого последствия охватывалось
неосторожной виной, то наряду с
ответственностью за умышленное
причинение (или попытку причинения)
намеченного последствия (тяжкого вреда
здоровью) наступает ответственность
и за неосторожное причинение более
тяжкого последствия (смерти).²⁹

Заблуждение
лица относительно количественной
характеристики последствий на квалификацию
содеянного не влияет, если эта ошибка
не выходит за установленные законодателем
пределы. Так, в
примечании 2 к ст. 158 УК
установлен крупный размер хищения —
стоимость имущества, в 500 раз превышающая
минимальный
размер оплаты труда, установленный
законодательством РФ на момент совершения
преступления. Любой размер вреда,
превышающий эту сумму, рассматривается
как крупный и на квалификацию не влияет.
Однако если умысел виновного был
направлен на хищение в крупном размере,
а он фактически оказался меньшим,
содеянное должно квалифицироваться
как покушение на хищение в крупном
размере, так как осуществить таковое
виновному не удалось по обстоятельствам,
не зависящим от воли виновного.³⁰

Ошибка
относительно характера общественно
опасных последствий (качественная
характеристика), может состоять в
предвидении таких последствий, которые
фактически не наступили, либо в
непредвидении таких последствий,

которые
в действительности наступили. Такая
ошибка исключает ответственность за
умышленное причинение фактически
наступивших последствий, но может влечь
ответственность за их причинение по
неосторожности, если таковая предусмотрена
законом. Деяние, повлекшее не те
последствия, которые охватывались
умыслом субъекта, квалифицируется
как покушение на причинение последствий,
предвиденных виновным. Так,
сталкивая свою жертву с балкона пятого
этажа, субъект полагал, что таким образом
лишит ее жизни. Однако «удачное
приземление» потерпевшего в сугроб
повлекло за собой лишь причинение
незначительного вреда здоровью.

В
зависимости от направленности умысла
должен решаться вопрос и в случаях,
когда фактическая ошибка связана с
неправильным представлением о причинной
связи. Если вследствие преступных
действий наступает тот преступный
результат, который охватывался
намерением виновного, то ошибка в
причинной связи не влияет на форму вины
и уголовную ответственность. Например,
Н. и М., находящиеся в нетрезвом состоянии,
возвращались домой с вечеринки. По пути
они поссорились и подрались. Н. нанес
М. множество ударов шилом по голове.
Полагая, что М. мертв, Н. с целью скрыть
совершенное преступление бросил
потерпевшего в лужу. Согласно заключению
судебно-медицинской экспертизы, смерть
М. наступила от афлексии (попадание воды
в дыхательные пути). Н. правильно был
осужден за умышленное убийство.³¹

Иногда
ошибка в причинной связи исключает
умысел, но обосновывает ответственность
за неосторожное причинение последствий,
если субъект должен был и мог предвидеть
истинное развитие причинной связи. Так,
неопытный водитель автомобиля резко
тормозит на повороте дороги, покрытой
щебенкой, в результате заноса машина
переворачивается, пассажиры получают
телесные повреждения. В данном случае
виновный, не обладая достаточным
опытом, не предвидел, в каком направлении
будет развиваться вызванная им
причинно-следственная цепочка, хотя
должен был и мог это предвидеть. В
случаях, когда последствие, охватываемое
умыслом, фактически наступает, но
является результатом не тех действий,
которыми виновный намеревался их
причинить, а других его действий, ошибка
в развитии причинной связи влечет
изменение квалификации деяния.³²

В
судебной практике нередко возникает
вопрос об
ошибках
в обстоятельствах, отягчающих и смягчающих
наказание, заключается в неверном
представлении виновного об отсутствии
таких обстоятельств, когда они имеются,
либо об их наличии, когда фактически
они отсутствуют. В этих случаях
ответственность определяется содержанием
и направленностью умысла. Если виновный
считает свое деяние совершенным без
отягчающих или смягчающих обстоятельств,
то ответственность должна наступать
за основной состав данного преступления.
Отягчающие обстоятельства, о наличии
которых лицо, совершившее преступление,
не знало, не могут быть вменены ему в
вину. ³³

Так,
лицо не может нести ответственность за
изнасилование несовершеннолетней, если
он считал ее достигшей возраста 18 лет,
а соучастник, не знавший о том, что
взяткополучатель является главой органа
местного самоуправления, не может
отвечать за пособничество в получении
взятки, предусмотренном ч. 3 ст. 290 УК. И
наоборот, если виновный был убежден в
наличии отягчающего обстоятельства,
которое на самом деле отсутствовало,
деяние должно квалифицироваться как
покушение на преступление, совершенное
при отягчающих обстоятельствах.³⁴

Фактическая
ошибка может касаться признаков,
характеризующих объективную сторону
преступления. Это, прежде всего, ошибка
в характере совершаемого действия или
бездействия. Такого рода ошибки могут
быть двух видов. Лицо не считает свои
действия (бездействие) опасными и
влекущими уголовную ответственность,
хотя Уголовным
кодексом
они признаются преступлением. Например,
лицо расплачивается за покупку фальшивой
купюрой, не подозревая об этом. В данном
случае лицо объективно совершает
преступление, предусмотренное ст.
186
УК (изготовление или сбыт поддельных
денег и ценных бумаг). Но ответственность
по ст.
186
УК наступает лишь при наличии умышленной
вины. Отсутствие умысла исключает и
уголовную ответственность. Если же лицо
заблуждается относительно опасности
своих действий (бездействия), то
ответственность за такое поведение
предусмотрена лишь при наличии вины
(умысла или неосторожности). Лицо считает
свои действия (бездействие) общественно
опасными, но на самом деле они таковыми
не являются. В этих случаях ответственность
наступает за покушение на преступление,
так как виновный

реализует
свой умысел на совершение конкретного
преступления. Так, желая отравить своего
конкурента в бизнесе, субъект подсыпает
ему в бокал порошок, который он считал
ядом. Однако порошок был безвреден. В
таком случае действия будут квалифицироваться
по ч.
3 ст. 30
и ст.
105
УК РФ.³⁵

Помимо
рассмотренных в теории уголовного права
выделяются и другие виды ошибок. Это
ошибки в квалифицирующих признаках
преступления (заключается в ошибочном
представлении виновного об отсутствии
квалифицирующих признаков совершаемого
деяния, когда они имеются, либо, наоборот,
об их наличии, когда они фактически
отсутствуют) и ошибки в средствах
совершения преступления (ошибка этого
вида выражается в использовании иного,
чем было намечено, средства совершения
преступления). Эти ошибки могут состоять:

1)
в использовании средства, вызвавшего
более тяжкие последствия, чем полагал
виновный – ответственность должна
наступать за неосторожное причинение
фактически наступившего вреда;

2)
в использовании средства, которое
оказалось непригодным в данных конкретных
обстоятельствах – ответственность
должна наступать за покушение на то
преступление, которое намеревался
совершить виновный;

3)
использование абсолютно непригодного
средства – ответственность исключается,
так как деяние объективно не представляет
общественной опасности.

Представляется,
что ошибка в средствах совершения
преступления влияет на квалификацию
содеянного, если касается таких средств
совершения преступления, которые
отнесены законодателем к числу
обязательных элементов состава
преступления.

С
фактической ошибкой внешне сходно
отклонение действия, когда по причинам,
не зависящим от воли виновного, вред
причиняется не тому, на кого направлено
посягательство, а другому лицу. Например,
А. с целью убийства стреляет из ружья в
Б., но попадает в В. и убивает его. Выстрел
в Б. образует состав покушения на убийство
независимо от того, попала ли пуля в В.
или в дерево. Однако А. совершает еще
одно преступление — причинение смерти
В. по неосторожности. Поэтому случай
отклонения действия всегда образует
совокупность двух преступлений —
покушения на совершение намеченного
преступления и причинения по неосторожности
вреда другому лицу (разумеется, при
наличии неосторожной вины по отношению
к этому последствию).³⁶

Все
виды рассмотренных ошибок (юридической
и фактической) так или иначе характеризуют
сознание лица, поэтому вопрос об ошибке
возникает только в случаях совершения
умышленных преступлений.³⁷

Заключение

Проанализировав
все вышеизложенное, следует заметить,
что проблема ошибок (в широком смысле)
выходит за рамки их изучения только
уголовным правом. Исследованию ошибок
поведения человека уделяют внимание
различные науки: психология, социология,
философия и т.д. Никто не застрахован
от ошибки в своем поведении, но лишь
часть человеческих ошибок попадает в
сферу их изучения уголовным правом.

Итак,
подведя итоги, становится неоспоримым,
что вопрос об ошибке в уголовном праве
непосредственно связан с проблемой
вины и ее влиянием на ответственность.
Юридическая ошибка не влияет на форму
вины и уголовную ответственность, но в
некоторых случаях может играть роль
смягчающего обстоятельства. Влияние
фактической ошибки на уголовную
ответственность можно охарактеризовать
таким образом: отягчающие обстоятельства,
о наличии которых не знало лицо,
совершившее преступление, не могут быть
вменены ему в вину, уголовная ответственность
должна определяться с учетом направленности
умысла виновного. Совершая преступление,
виновный не всегда может точно представить
себе развитие события преступления,
причинную связь между деянием и
последствием, а также другие обстоятельства
преступления. Не всегда он знает о
наказуемости преступления, квалификации
и сроках наказания.

Принцип
ответственности за вину (субъективное
вменение) требует оценки не только
истинных, но и ошибочных представлений
лица о характере совершаемого деяния
и его социальном значении. В связи с
этим, рассматривая понятие вины,
необходимо дать и понятие ошибки,
определить ее влияние на уголовную
ответственность.

В
Уголовном Кодексе Российской Федерации
1996г. специальных норм, посвященных
уголовно-правовым ошибкам, не содержится.
Это обстоятельство порождает существенную
проблему, когда множество различных,
подчас диаметрально противоположных,
мнений среди специалистов относительно
уголовно-правовой характеристики деяния
лица, совершенного в условиях ошибки,
влекут его неверную юридическую оценку,
что не может не сказаться на уголовной
ответственности в целом. Разнообразие
редакций норм об ошибке в мировой
практике, тем не менее, позволяет выделить
главные моменты, которые могут стать
аксиоматическими при выработке условий,
в которых действует рассматриваемый
правовой институт.

Как
показали опросы практических сотрудников
правоохранительных органов, около 78%
от общего числа опрошенных считают
необходимым включение в действующий
УК нормы о юридической и фактической
ошибке, т.к. в практической деятельности
возникают серьезные трудности при
правовой оценке деяния лица в условиях
ошибки.

Анализ
юридической литературы показывает, что
существует множество классификаций
ошибок, которые отражают в той или иной
мере рассматриваемое явление, открывают
какие-то стороны его и уже в силу этого
имеют практическое значение, а отсюда
заслуживают и внимания науки уголовного
права. Разумеется, что практическая
значимость приведенных классификаций
неоднозначна. Одни из них раскрывают
существенные связи явления (ошибки) и,
тем самым, раскрывают его природу,
социальное и уголовно-правовое значение,
место во всеобщей взаимосвязи и т.д.
Другие классификации помогают раскрыть
лишь отдельные стороны, грани, срезы
этих явлений и как таковые носят
вспомогательный, дополнительный
характер. Практическая значимость и
социальная ценность той или иной
классификации зависит от весомости,
важности, значимости того признака,
который положен в основу этой классификации.
Приведенная классификация ошибок
позволяет разрешить не только практические,
но и теоретические вопросы уголовного
права. Например, позволяет показать
взаимосвязь и соподчиненность таких
понятий как «преступление» и «состав
преступления», определить, что является
основанием уголовной ответственности
и т.п.

Список
литературы

1. Конституция
   Российской Федерации от 12.12.1993 (с учетом
   поправок от 30.12.2008)// «Собрание
   законодательства РФ». – 26.01.2009. – №4. –
   Ст. 445.

2. Уголовный
   кодекс Российской Федерации от 13.06.1996
   №63-ФЗ (с изм. и доп. от 13.02.2009 г). – М.:
   Эксмо, 2009. – 256 с.

3. Батычко
   В.Т. Уголовное право. Общая и Особенная
   части: Курс лекций. – Таганрог: ТРТУ,
   2007. – 325 с.

4. Наумов
   А.В. Уголовное право. В 3 томах. Том 1.
   Общая часть: Курс лекций. – М.: Зерцало,
   2007. – 736 с.

5. Курс
   Уголовного права. В 5 томах. Том 1. Общая
   часть: Учение о преступлении/ Под ред.
   Кузнецовой Н.Ф., Тяжковой И.М. – М.:
   Зерцало, 2006. – 624 с.

6. Красиков
   Ю.А. Уголовное право России. В 2 томах.
   Том 1. Общая часть: Учебник для ВУЗов. –
   М.: Норма, 2005. – 592 с.

7. Уголовное
   право России. Практический курс:
   учеб.-практ. Пособие: учебник для
   Р.А.[студентов
   вузов, обучающихся по специальности
   «Юриспруденция»/ под общей ред. А.И.
   Бастрыкина;]Адельханян,
   Д.И. Аминов, Ю.Н. Ансимов и др. под науч.
   Ред. А.В. Наумова. – 3-е изд., перераб. и
   доп. – М.: Волтерс Клувер, 2007. – 808 с.

8. Уголовное
   право. Общая и Особенная части: Учебник
   для средних профессиональных учебных
   заведений/ Под ред. М.П. Журавлева, С.И.
   Никулина. – М.: Норма, 2007. – 576 с.

9. Уголовное
   право Российской Федерации. Общая
   часть: Учебник/ Под ред. Иногамовой-Хегай
   Л.В., Рарога А.И. – М.: Контракт, Инфа –
   М, 2007. – 559 с.

10. Уголовное
    право. Общая часть: Учебник/ Под ред.
    Казаченко И.А., Незамова З.А. – М.: Юрист,
    2007. – 334 с.

1. Уголовное
   право. Общая и Особенная части: Учебник/
   Под ред. Кадникова Н.Г. – М.: Городец,
   2006. – 911 с.

2. Уголовное
   право России. Общая часть: Учебник/ Отв.
   ред. Кругликов Л.Л. – 2-е изд., перераб.
   и доп. – М.: Волтерс Клувер, 2006. – 592 с.

3. Уголовное
   право России. Общая и Особенная части:
   Курс лекций/ Под ред. Рарога А.И. –
   М.:Проспект, 2005. – 480 с.

4. Захаров
   А. Глава 22 Уголовного Кодекса Российской
   Федерации: вопросы законности и
   юридической ошибки// Уголовное право.
   – 2004. – №4. – С. 23-26.

5. Якушин
   В.А., Назаров В.В. Ошибка в уголовном
   праве и ее влияние на пределы субъективного
   вменения// Вестник МГУ. – 1999. – №5. – С.
   15-25.

6. Ткачев
   И.О. Ошибка в количестве потерпевших и
   ее значение при квалификации убийств//
   Российское право в Интернете. – 2005. –
   №3. – С. 33-36.

1
Уголовное
право. Общая и Особенная части: Учебник/
Под ред. Кадникова Н.Г. – М.: Городец,
2006. – С. 153.

2
Якушин
В.А., Назаров В.В. Ошибка в уголовном
праве и ее влияние на пределы субъективного
вменения// Вестник МГУ. – 1999. – №5. – С.
19.

4
Якушин
В.А., Назаров В.В. Ошибка в уголовном
праве и ее влияние на пределы субъективного
вменения// Вестник МГУ. – 1999. – №5. – С.
21.

7
Красиков
Ю.А. Уголовное право России. В 2 томах.
Том 1. Общая часть: Учебник для ВУЗов. –
М.: Норма, 2005. – С. 264.

9
Курс
Уголовного права Том 1. Общая часть:
Учение о преступлении/ Под ред. Кузнецовой
Н.Ф., Тяжковой И.М. – М.: Зерцало, 2006. –
С. 218.

10
Уголовное
право России. Общая часть: Учебник/ Отв.
ред. Кругликов Л.Л. – 2-е изд., перераб.
и доп. – М.: Волтерс Клувер, 2006. – С. 111.

11
Батычко
В.Т. Уголовное право. Общая и Особенная
части: Курс лекций. – Таганрог: ТРТУ,
2007. – С. 32.

15
Уголовное
право Российской Федерации. Общая
часть: Учебник/ Под ред. Иногамовой-Хегай
Л.В., Рарога А.И. – М.: Контракт, Инфа –
М, 2007. – С. 125.

17
Батычко
В.Т. Уголовное право. Общая и Особенная
части: Курс лекций. – Таганрог: ТРТУ,
2007. – С. 33.

18
Курс
Уголовного права Том 1. Общая часть:
Учение о преступлении/ Под ред. Кузнецовой
Н.Ф., Тяжковой И.М. – М.: Зерцало, 2006. –
С. 219.

20
Уголовное
право России. Практический курс:
учеб.-практ. Пособие: учебник для
Р.А.[студентов
вузов, обучающихся по специальности
«Юриспруденция»/ под общей ред. А.И.
Бастрыкина;]
Адельханян, Д.И. Аминов, Ю.Н. Ансимов и
др. под науч. Ред. А.В. Наумова. – 3-е изд.,
перераб. и доп. – М.: Волтерс Клувер,
2007. – С. 405.

21
Курс
Уголовного права Том 1. Общая часть:
Учение о преступлении/ Под ред. Кузнецовой
Н.Ф., Тяжковой И.М. – М.: Зерцало, 2006. –
С. 219.

23
Уголовное
право. Общая и Особенная части: Учебник
для средних профессиональных учебных
заведений/ Под ред. М.П. Журавлева, С.И.
Никулина. – М.: Норма, 2007. – С. 121.

25
Уголовное
право России. Практический курс:
учеб.-практ. Пособие: учебник для
Р.А.[студентов
вузов, обучающихся по специальности
«Юриспруденция»/ под общей ред. А.И.
Бастрыкина;]Адельханян,
Д.И. Аминов, Ю.Н. Ансимов и др. под науч.
Ред. А.В. Наумова. – 3-е изд., перераб. и
доп. – М.: Волтерс Клувер, 2007. – С. 406.

27
Наумов
А.В. Уголовное право. Общая часть: Курс
лекций. – М.: Зерцало, 2006. – С. 261.

29
Уголовное
право. Общая и Особенная части: Учебник
для средних профессиональных учебных
заведений/ Под ред. М.П. Журавлева, С.И.
Никулина. – М.: Норма, 2007. – С. 120.

32
Уголовное
право. Общая и Особенная части: Учебник/
Под ред. Кадникова Н.Г. – М.: Городец,
2006. – С. 157.

33
Захаров
А. Глава 22 Уголовного Кодекса Российской
Федерации: вопросы законности и
юридической ошибки// Уголовное право.
– 2004. – №4. – С. 24.

36
Уголовное
право России. Общая и Особенная части:
Курс лекций/ Под ред. Рарога А.И. –
М.:Проспект, 2005. – С. 186.

Понятие, виды и значение ошибки в уголовном праве

НЕГОСУДАРСТВЕННОЕ ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ

ВЫСШЕГО ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ

«БАЙКАЛЬСКИЙ ЭКОНОМИКО-ПРАВОВОЙ ИНСТИТУТ»

ЮРИДИЧЕСКИЙ ФАКУЛЬТЕТ

ВЫПУСКНАЯ КВАЛИФИКАЦИОННАЯ РАБОТА

Выполнила:

СОДЕРЖАНИЕ

ВВЕДЕНИЕ

ГЛАВА I. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ОШИБКИ В УГОЛОВНОМ ПРАВЕ

1.1 Становление и развитие научных взглядов на проблему ошибки в науке уголовного права

1.2 Понятие ошибок в российском уголовном праве и их классификация

ГЛАВА II. ЮРИДИЧЕСКАЯ ОШИБКА: ВИДЫ И ВЛИЯНИЕ НА УГОЛОВНУЮ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ

.1 Юридическая ошибка относительно преступности деяния

.2 Юридическая ошибка относительно квалификации деяния и возможного наказания

ГЛАВА III. ФАКТИЧЕСКАЯ ОШИБКА: ВИДЫ, УГОЛОВНО-ПРАВОВОЕ ЗНАЧЕНИЕ, ПРОБЛЕМЫ КВАЛИФИКАЦИИ

.1 Фактическая ошибка в объекте преступления

.2 Фактическая ошибка в признаках объективной стороны состава преступления

.3 Фактическая ошибка в квалифицирующих признаках состава преступления

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ ИНФОРМАЦИИ

ошибка преступность наказание деяние

ВВЕДЕНИЕ

Уголовное право как совокупность юридических норм, устанавливающих преступность и наказуемость деяний, является нормативной базой для борьбы с преступлениями. Несомненно, что успешное решение этой проблемы зависит от правильного применения уголовно-правовых норм на основании серьезного исследования и оценки всех признаков совершенного лицом преступного деяния.

В соответствии с ч. 1 ст. 49 Конституции Российской Федерации [1, С.17] «каждый обвиняемый в совершении преступления считается невиновным, пока его виновность не будет доказана в предусмотренном федеральным законом порядке и установлена вступившим в законную силу приговором суда». Часть 1 ст. 5 Уголовного кодекса Российской Федерации 1996 г. [2] (далее по тексту — УК РФ) устанавливает уголовную ответственность лица только за те деяния и наступившие общественно опасные последствия, в отношении которых установлена его вина. Это означает, что уголовная ответственность за невиновное (случайное) причинение вреда не допускается.

В каждом совершенном преступлении вина носит индивидуальный характер, позволяя исследовать особенности психического отношения лица к совершенному общественно опасному деянию и вредным последствиям. В этой связи важное значение приобретает исследование вопроса об уголовно-правовой ошибке, когда лицо неверно оценивает юридические или фактические обстоятельства совершенного деяния. Ошибка лица при совершении им преступления влияет на содержание, форму, степень и объем вины. В силу этого она определяет границы субъективного вменения при рассмотрении каждого уголовною дела, она определяет квалификацию содеянного, применение многих институтов уголовного права, пределы уголовной ответственности и наказания.

В УК РФ специальных норм, посвященных уголовно-правовым ошибкам, не содержится. Отсутствие четкого и непротиворечивого определения понятия ошибки и специальных норм об ошибках вызывает в правоприменительной деятельности серьезные трудности при квалификации деяния лица в условиях совершения ошибки. Множество различных, подчас диаметрально противоположных, мнений среди специалистов относительно уголовно-правовой характеристики деяния лица, совершенного в условиях ошибки, влекут его неверную юридическую оценку, что не может не сказаться на уголовной ответственности в целом.

Вышесказанное подтверждает актуальность темы, необходимость ее специального изучения и разработки на этой основе теоретических положений и практических рекомендаций для правоохранительных органов. Раскрытие содержания ошибки, ее причин и истоков должно также способствовать дальнейшему укреплению законности и правопорядка, усилению охраны интересов личности.

Целью настоящего исследования является комплексное исследование института ошибки субъекта в современном уголовном праве и разработка предложений по совершенствованию законодательства, направленных на нормативное закрепление правил квалификации деяния, совершенного в условиях ошибки.

Содержание указанной цели предопределяет следующие задачи исследования:

) проследить историю становления и развития научных взглядов на проблему ошибки в уголовном праве;

) раскрыть понятие ошибки в российском уголовном праве;

) провести сравнительный анализ доктринальных взглядов по проблеме классификации ошибок в уголовном праве;

) выявить характерные признаки юридической ошибки, построить видовую классификацию и показать ее влияние на уголовную ответственность;

5) сформулировать понятие фактической ошибки и построить видовую классификацию;

) проанализировать спорные вопросы квалификации деяний, совершенных в условиях фактической ошибки лица;

7) разработать предложения, направленные на нормативное закрепление правил квалификации деяния, совершенного в условиях ошибки.

Теоретическую основу выпускной квалификационной работы составили труды отечественных ученых в области уголовного права. В частности, были изучены работы З. Г. Алиева, Т. И. Безруковой, С. В. Бородина, Ф. Г. Гилязева, П. С. Дагеля, В. Ф. Кириченко, А. Б. Лисюткина, Л. И. Коптяковой, Н. И. Коржанского, В. В. Назарова, А. B. Наумова, А. А. Пионтковского, А. И. Рарога, М. П. Редина, Н. C. Таганцева, А. А. Тер-Акопова, М. Б. Фаткуллиной, В. А. Якушина, П. С. Яни и других.

Объектом исследования является ошибка, как особое обстоятельство оценки поведения субъекта преступления.

Предметом исследования выступает отечественное уголовное законодательство, в различные периоды времени регламентирующее рассматриваемую сферу отношений, а также судебная практика и научные публикации по теме выпускной квалификационной работы.

Нормативную основу исследования составили Конституция РФ и действующее уголовное законодательство РФ. Кроме того, в работе использовалось уголовное законодательство дореволюционной России, а также советское уголовное законодательство.

Эмпирическую базу исследования составили опубликованная практика высших судебных инстанций СССР и РФ (РСФСР) и неопубликованная региональная судебная практика.

Методологическую основу исследования составили диалектический метод познания явлений и сущности объективной действительности, общенаучные методы − дедукция и индукция, анализ и синтез; широко использовались исторический, сравнительно-правовой и логико-юридический методы исследования. Совокупность этих методов позволила осуществить всесторонний, комплексный анализ предмета исследования, сделать теоретические обобщения, сформулировать выводы.

Научная новизна исследования заключается в том, что в работе проведено комплексное исследование ошибок в уголовном праве и вопросов квалификации преступлений, совершенных в условиях различных ошибок; выявлен положительный исторический опыт развития законодательства и теоретических исследований по поводу рассматриваемой в настоящей работе темы; предложены подходы к решению проблем законодательной регламентации уголовно-правовой ошибки.

Теоретическая и практическая значимость исследования заключается в том, что работа позволяет углубить и расширить имеющиеся знания об ошибках в уголовном праве, обозначить направления возможного совершенствования законодательства и правоприменительной практики.

Сформулированные на основе исследования выводы и предложения, позволяют определить правовую природу ошибок, а также разработать правила оценки поведения лица в условиях совершения ошибки. Содержащиеся в работе понятие ошибки и правила квалификации могут иметь значение для дальнейших уголовно-правовых исследований по обозначенной проблематике и использоваться в правоприменительной деятельности.

ГЛАВА I. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ОШИБКИ В УГОЛОВНОМ ПРАВЕ

1.1 Становление и развитие научных взглядов на проблему ошибки в науке уголовного права

В уголовно-правовой литературе издавна большое внимание уделяется проблеме ошибки в уголовном праве, которая возникает в сознании лица, совершающего общественно опасное деяние, относительно юридических или фактических обстоятельств содеянного. Неправильное представление преступника о наличии обстоятельств, характеризующих состав преступления, оказывает существенное влияние на установление его вины, ее форм, что в свою очередь предопределяет установление пределов уголовной ответственности, а также влияет во многом на назначение наказания. В некоторых случаях ошибка может послужить основанием для признания деяния лица непреступным, хотя на первый взгляд, оно и содержит все необходимые признаки состава преступления.

Ошибка как категория стала объектом изучения со времен древнегреческого философа Аристотеля, который был одним из первых, кто обратился к ним. Аристотель впервые систематизировал ошибки (чаще называя их «логическими пороками софистических рассуждений») посвятив этому вопросу трактат «О софистических опровержениях» [24, С.535]. Основанием логических пороков или ошибок Аристотель считал неправильное применение словесных выражений либо нарушение правил логических операций. Главное заключается в том, что уже в то время ученый проследил связь порока или ошибки с психической деятельностью индивида, происходящей в его сознании.

Как правовая категория ошибка впервые стала объектом исследования в древнем Риме. Римское право устанавливало, что «под ошибкой понимается расхождение между волей и ее выражением или между манифестированной волей и подлежащим интересом, вызванное неосведомленностью субъекта об обстоятельствах дела» [5, С. 314]. Из приведенного определения можно вычленить основу понятия ошибки, которую составляет незнание об обстоятельствах дела на основе заблуждения.

Римляне не разработали общую теорию ошибки и рассматривали каждый случай в отдельности. Однако именно древнеримские юристы впервые подняли вопрос о влиянии ошибки на ответственность лица, ее допустившего, заметив специфичность некоторых случаев. Те деяния, в которых присутствовала ошибка субъекта, признавались безнаказанными, однако при этом пропагандировался принцип: незнание закона не освобождает от уголовной ответственности. По словам М. Б. Фаткуллиной, это было вызвано тем, что «государство и общество в тот период старались блюсти интересы личности в области соблюдения её прав и свобод, насколько это было возможно. Обязанности и права граждан были регламентированы. Поэтому законодательство предусматривало положение, определяющее, каким образом ошибка в праве может повлиять на ответственность человека, совершившего противоправный поступок, и возможные последствия» [51, С. 12].

Положения древнеримской науки были восприняты теорией уголовного права многих стран средневековой Европы, хотя и не носили характер аксиомы: в случае возникновения затруднений при разрешении уголовно-правовых вопросов по этой проблеме могли обратиться к римскому праву. Вместе с тем более глубокие исследования тогда не проводились, поскольку в период абсолютизма, всевластия церкви приоритет в иерархии ценностей отдавался интересам монарха, феодалов, духовенства, но не человека и гражданина.

Только в начале-середине XIX века, во времена бурного развития буржуазных отношений, у ученых-правоведов вновь проявился интерес к изучению проблемы ошибки в уголовном праве. Ими была поставлена цель выработки и законодательного закрепления общих положений о порядке привлечения к уголовной ответственности лица, ошибавшегося в том или ином признаке преступления. Идеи и теоретические разработки юристов по данной проблематике впоследствии нашли отражение в уголовных кодексах многих стран. Так, В 1903 году в Норвегии был принят уголовный кодекс, ст. 57 которого закрепила право суда освобождать лицо, совершившее преступление, от наказания или значительно его уменьшать в случае ошибки в праве [41, С. 215]. Право суда уменьшать наказание было закреплено и в уголовном кодексе Японии [27, С. 494].

В Российской империи относительно проблемы ошибки в уголовном праве наблюдалась та же тенденция, что и в Европе. Долгое время этим вопросом никто особо не интересовался, каких-либо конкретных положений об ошибке в законодательстве также не содержалось. Вместе с тем, уже при Петре I в основных законах находит закрепление правило, гласившее, что «никто не может отговариваться неведением закона, если только закон был обнародован установленным порядком» [21, С. 494]. Позднее Екатериной II также был издан наказ, в котором говорилось, что «уложение, все законы в себе содержащее, должно быть книгою весьма употребительною, и которую бы за малую цену достать можно было, наподобие букваря. Преступления не столь часты будут, чем большее число людей уложение читать и разуметь станут. И для этого предписать надлежит, чтобы во всех школах учили детей грамоте попеременно из церковных книг, и из тех книг, кои законодательство содержат» [21, С. 494].

Современные правоведы отмечают, что в теории уголовного права и в практике применения уголовного закона на протяжении XVII-XVIII веков вопрос об ошибке возникал не так часто и, криминалисты того времени не выделяли, не обособляли случаи ошибки. Так, например, в преступлениях, при наличии ошибки в объекте и при отклонении действия, вместо покушения и совокупности преступлений в вину вменялось оконченное умышленное правонарушение [37, С. 29].

Представители российской юридической мысли начали проявлять особо выраженный интерес к проблеме ошибки в уголовном праве только к середине XIX века, когда насущным стал вопрос об отмене крепостного права. При этом научная мысль того времени, осознав важность проблемы ошибки для установления вины лица, совершившего преступление, склонилась к тому, что требуется не просто теоретическая разработка проблематики, но и законодательное закрепление положений об ошибке в уголовном законе. Это привело к тому, что в 1845 году в Уложении о наказаниях уголовных и исправительных появилась ст. 99, посвященная данному вопросу. В ней говорилось: «Кто учинит что-либо противоправное закону единственно по совершенному, от случайной ошибки или вследствие обмана происшедшему, неведению тех обстоятельств, от коих именно деяние его обратилось в противозаконное, тому содеянное им не вменяется в вину. Включение в Уложение ст. 99 повлекло изменения в ст. 92. Кроме перечисленных в ней обстоятельств, исключающих преступность деяния, в п. 4 данной статьи включили также еще одно — случайную ошибку или обман» [68, С. 18].

В дальнейшем в Уложение вносились поправки и дополнения. Так, 9 марта 1864 года был принят закон о негодном покушении, вошедший в ст. 115 Уложения издания 1866 года. В нем говорилось, что покушение признавалось оконченным и в том случае, когда предположенное зло не воспоследовало только по безвредности употребляемых средств. Ненаказуемым являлось покушение, если негодные средства были выбраны виновным по его крайнему невежеству или суеверию (наговоры, нашептывания, заклинания и т. п.). Лицо в данном случае подвергалось наказанию за преступный умысел в соответствии со ст. 111 Уложения [21, С. 725]. В 1884 году была принята ст.1456 Уложения, закрепляющая положения о частном виде ошибки — ошибке в личности: «Кто, имея намерение нанести кому-либо смерть, вместо сего лица, по ошибке или иному случаю лишит жизни другого, тот подвергается тому же самому наказанию, какому, на основании предшедших 1449-1455, он должен бы подвергнуться, если бы умертвил того, на жизнь которого он имел умысел. На точном основании 1456 статьи Уложения; виновный в том, что, задумав убить своего отца, по ошибке лишил жизни другое лицо, подвергается наказанию определенному за отцеубийство» [18, С. 325]. Анализируя данную статью, следует констатировать, что она посвящена ошибке в личности (в Уложении же ее рассматривали как ошибку в объекте). Ответственность за убийство не того лица, которое предполагалось убить, наступает на общих основаниях — за убийство человека, предусмотренными ст. ст. 1449-1455. Исключение составляет ситуация, при которой имелся умысел на убийство отца, а в результате пострадал другой человек. В этом случае ответственность наступает в зависимости от направленности умысла, а именно за отцеубийство. Подобное исключение применялось вследствие того, что уголовное законодательство того времени содержало указание о большей виновности убийцы родителя, жизнь которого охранялась более строго, чем жизнь другого гражданина. В отношении иных случаев ч. 2 ст. 1456 Уложения применяться не могла, а действовала ч. 1.

Были внесены изменения и в Уголовное Уложение издания 1903 года. Ст. 43 гласила, что неведение обстоятельства, коим обуславливается преступность деяния или которое усиливает ответственность, устраняет вменение в вину самого деяния или усиливающего ответственность обстоятельства; при неосторожности деяния правило сие не применяется, если самое деяние было последствием небрежности виновного. О негодном покушении говорилось в ст. 47: «Не почитается преступным деяние, направленное на предмет несуществующий или очевидно негодный для учинения того рода преступного деяния, которое замышлено» [20, С. 316]. Основным достижением данного издания Уголовного Уложения является то, что негодное покушение уже рассматривается как частный вид ошибки, а не как частный случай покушения.

Анализ приведенных статей Уложения, позволяет сделать следующие выводы. Доктрина уголовного права конца XIX-начала XX века стояла на позиции невменения в вину деяния, которое произошло в результате случайной ошибки или обмана. Ошибка обязательно должна быть выражена в неведении тех обстоятельств, в силу наличия которых деяние субъекта стало противозаконным. Следует также из этих положений признание влияния ошибки на установление уголовной ответственности. Уже тогда начинают вырабатывать правило ее определения: уголовная ответственность зависит от направленности умысла, хотя в тот момент, это правило применялось только в отношении случая об убийстве иного человека при желании умертвить отца.

В целом следует признать, что основные доктринальные положения по проблеме ошибки в отечественном уголовном праве разрабатывались в научных трудах теоретиков уголовного права именно дореволюционного периода. Это А. Ф. Кони, Н. С. Таганцев, А. Ф. Кистяковский, Н. Д. Сергиевский, П. П. Пусторослев, И. З. Геллер, В. Спасович, Э. Я. Немировский. Их труды относятся ко второй половине ХIХ века — началу ХХ века. По справедливому замечанию М. Б. Фаткуллиной, работы указанных авторов индивидуальны и ценны каждая по-своему, но среди выдвигаемых ими точек зрения все же можно найти и общие взгляды [51, С. 16].

В частности ни у кого из указанных авторов не вызывала сомнений правота принципа: незнание закона не освобождает от ответственности. Все они без исключения также сходились на том, что ссылка на незнание закона не может служить основанием для непривлечения лица к уголовной ответственности за совершаемое преступление. Все юристы соглашались с данным мнением, так как иначе его игнорирование могло привести к несоблюдению всех законов, принимаемых органами государства, а значит любой преступник, совершивший противозаконное деяние смог бы избежать заслуженного наказания, сославшись на незнание закона, и в дальнейшем общество ждал произвол и анархия, так как человеку было бы дозволено совершать неприемлемые для коллектива людей деяния.

Также все ученые ХIХ века, занимавшиеся проблемой ошибки в уголовном праве, на ряду с другими видами, выделяли юридическую и фактическую ошибки. Ими обращалось внимание на три подвида юридической ошибки:

) ошибочное представление о преступности деяния, хотя оно на самом деле таковым не является;

) ошибочное представление о непреступности деяния, когда деяние это отнесено законом к преступлениям;

) ошибка относительно размера и вида наказания.

) ошибка в объекте;

) отклонение действия;

) ошибка в характере деяния;

) ошибка в последствиях;

) ошибка в причинной связи.

Тот или иной ученый данный перечень расширял или сокращал.

Кроме разделения ошибки на юридическую и фактическую, дореволюционная доктрина уголовного права России содержала и иные классификации ошибок:

) извинительные и неизвинительные;

) отвратимые и неотвратимые;

) которые можно избежать и неизбежные.

Данные виды ошибок были положены в основу привлечения субъекта, совершившего общественно опасное деяние, к уголовной ответственности и назначения наказания или же освобождения от неблагоприятных последствий за деяние, совершенное при наличии ошибки.

Идеи теоретиков уголовного права дореволюционного периода получили дальнейшее развитие в трудах советских и российских правоведов, однако их разработки носили уже сугубо теоретический характер и не нашли отражения в уголовных законах. Уголовные кодексы РСФСР 1922, 1926 и 1960 годов, а также Основы уголовного законодательства СССР и союзных республик 1958 года в отличие от дореволюционного законодательства положений об ошибке не содержали, что обусловливалось сложившейся исторической обстановкой.

В действующем УК РФ также отсутствует норма, определяющая ошибку, хотя при обсуждении проектов УК РФ предложения о включении в УК РФ статьи, определяющей ошибку, высказывались. Так, в проект УК 1995 г. была включена ст. 29, озаглавленная «Ошибка в уголовно-правовом запрете» [32, С. 14]. Однако положения данной статьи были сформулированы не вполне удачно, поэтому она не была включена в УК РФ. На сегодняшний день вопрос об ошибке и ее влиянии на вину и уголовную ответственность решается исключительно теорией уголовного права и судебной практикой.

1.2 Понятие ошибок в российском уголовном праве и их классификация

Как указывалось в параграфе первом настоящей главы, в УК РФ отсутствует легальное определение ошибки. Единого научного определения ошибки субъекта преступления в теории, к сожалению, также не выработано.

В уголовно-правовой литературе имеются различные определения ошибки.

В.Ф. Кириченко в своей монографии, посвященной значению ошибки в уголовном праве, под ошибкой понимает неправильное представление лица относительно общественной опасности совершаемого им деяния и о тех обстоятельствах, которые являются для него существенными, будучи элементами соответствующего состава преступления [43, С. 13].

П. С. Дагель, В. Я. Таций, Б. С. Утевский и другие авторы под ошибкой подразумевают неправильное представление лица о фактических или юридических признаках или свойствах совершаемого деяния и его последствий [39, С. 210].

Ошибка определяется и как «неверная оценка лицом, совершившим преступление, своего поведения, его последствий или фактических обстоятельств содеянного» [15, С. 449].

По справедливому замечанию В. А. Якушина, определять ошибку как неправильное представление лица относительно фактических и юридических обстоятельств деяния и его последствий нельзя, поскольку здесь акцент сделан на то, что ошибка возможна лишь на чувственном уровне процесса познания. Данное определение не учитывает, что ошибка возможна и на рациональном уровне. По мнению автора недопустимо рассматривать ошибку и как неверную оценку обстоятельств дела или всего поведения в целом, поскольку это определение, напротив, не охватывает те ошибки, которые возможны на чувственном уровне. Под понятие ошибки должны подпадать ошибки как чувственного, так и рационального уровня [54, С. 251].

Л. И. Коптякова понимает ошибку как заблуждение лица относительно фактических и юридических признаков содеянного [64, С.105], а Т. В. Кондрашова полагает, что это «заблуждение лица относительно характера и степени общественной опасности совершенного им деяния и его противоправности» [47, С. 63].

По мнению Ф. Г. Гилязева ошибка — это заблуждение относительно как объективных, так и субъективных признаков общественно опасного деяния, которые характеризуют его как преступление. При этом под субъективными признаками автор понимает как признаки личностного свойства, например, потерпевшего (его возраст, особенность профессиональной деятельности и т. д.) или соучастника (признан ли соучастник особо опасным рецидивистом, является ли он малолетним и т.д.), так и признаки субъективной стороны иных соучастников, в отношении которых лицо ошибается. Например, ошибка в содержании мотива и цели соучастника [38, С. 20].

Другие под ошибкой понимают заблуждение лица или относительно юридической характеристики деяния, или относительно фактических обстоятельств, определяющих характер и степень общественной опасности совершенного деяния [29, С. 247].

У В. А. Якушина понятие ошибки раскрыто более подробно: «ошибка это возможное на различных уровнях сознательной деятельности заблуждение лица относительно общественной опасности и противоправности деяния, фактических обстоятельств, а также наступления общественно опасных последствий, влияющее на содержание и форму вины и уголовную ответственность» [52, С. 79].

В целом анализ уголовно-правовой литературы показал, что при определении понятия ошибки в уголовном праве, наиболее последовательны те ученые, которые раскрывают ее через заблуждение. Однако, как видим, даже среди тех ученых, которые понимают под ошибкой в уголовном праве своеобразный вид заблуждения, нет единства мнений о том, относительно каких обстоятельств существует это заблуждение.

А. В. Наумов во всех случаях раскрывает ошибку через оборот: «неправильное представление» [16, С.235].

М. Б. Фаткуллина в своем исследовании под ошибкой понимает неверное знание, полученное под влиянием заблуждения лица о фактических или юридических обстоятельствах совершаемого им деяния [51, С. 15].

Из приведенных определений можно увидеть, что ошибка характеризуется как «неправильное представление», либо «неверная оценка», либо «заблуждение лица» относительно юридических или фактических обстоятельств совершаемого им общественно опасного деяния (или относительно общественной опасности и противоправности совершенного деяния). Это свидетельствует о том, что при определении ошибки юристы используют разные понятийные категории.

Более того, анализ юридической литературы показывает, что некоторые ученые при определении того или иного вида ошибки отходят от своего же общего понятия ошибки. Так, например, А. И. Рарог юридическую ошибку определяет как неправильную оценку юридической сущности или юридических последствий совершаемого деяния. В то же время фактическая ошибка — это неверное представление лица о фактических обстоятельствах. В других источниках под ошибкой автор понимает «…заблуждение лишь относительно фактических обстоятельств, определяющих характер и степень общественной опасности совершенного деяния, либо относительно юридической характеристики деяния» [28, С. 194]. Подобное отождествление понятий при определении ошибки допускается в одном из учебных пособий по Общей части Уголовного права России. Так, определив ошибку в целом как неверное представление, юридическая ошибка раскрывается как неверная оценка [23, С. 55].

По мнению З. Г. Алиева все указанные выше формулировки понятия ошибки не могут претендовать на полное соответствие правилам определения понятий, так как не содержат каких-либо признаков, которые свидетельствовали бы о наличии именно уголовно-правовой ошибки [30, С. 35]. Он вполне обоснованно, на наш взгляд, рассматривает вопрос о понятии ошибки субъекта с позиций философии и психологии в сочетании с уголовным правом и выделяет следующие признаки уголовно-правовой ошибки:

) ошибка в уголовном праве — есть, прежде всего, психическое отношение лица к своему деянию и его общественно опасным последствиям;

) наличие порока в интеллектуальном и (или) волевом моменте.

При ошибке порок в интеллектуальном моменте состоит в том, что лицо в силу заблуждения либо неспособно правильно осознавать свое поведение и предвидеть его последствия, либо хотя и способно осознавать свое поведение, но неспособно предвидеть последствия, либо такое лицо предвидит иные последствия, которые объективно не могут наступить. В волевом моменте порок при ошибке состоит в неправильном направлении умственных и физических усилий на достижение поставленных целей (неправильный выбор и неправильное осуществление определенного варианта поведения);

3) заблуждение, которое является следствием порока в интеллектуальном и (или) волевом моментах и которое выступает как неправильная мыслительная деятельность, связанная с совершением преступления. В уголовном праве заблуждение проявляется в неправильной интерпретации либо неправильной оценке субъектом преступления положений уголовного закона, а также объективных свойств, относящихся к элементам состава преступления, либо обстоятельств, исключающих преступность деяния.

По мнению З. Г. Алиева все указанные признаки характеризуют уголовно-правовую ошибку и должны рассматриваться в совокупности. Отсутствие хотя бы одного из этих признаков, свидетельствует об отсутствии ошибки в целом.

Установление признаков ошибки дало возможность З. Г. Алиеву сформулировать общее определение понятия ошибки субъекта преступления: ошибка в уголовном праве есть психическое отношение лица к своему поведению и его последствиям, имеющее в интеллектуальном и (или) волевом моменте порок, обусловленный заблуждением относительно положений уголовного закона, касающихся преступности деяния, а также объективных свойств, относящихся к элементам состава преступления, либо обстоятельств, исключающих преступность деяния [30, С. 39].

Полагаем, что такое определение понятия уголовно-правовой ошибки вполне соответствует сущности ошибки.

Уголовно-правовые ошибки как любые явления социальной действительности можно разделить на определенные классы. В зависимости от того, какой признак положен в основу разделения, получают те или иные классы этих явлений. Сам процесс разделения по классам и система полученных классов называются классификацией. Классификация представляет собой устойчивую группировку «исследуемых явлений по атрибутному признаку» [13, С. 56].

Любая классификация есть определенное обобщение. Как таковая она, с одной стороны, показывает близость, единство чего-то, с другой — подчеркивает отличие этого единого от иных явлений или свойств этих явлений. «Классификация, — отмечает К. Е. Игошев, — основана на сходстве предметов и явлений в пределах каждой группы, определяющемся наличием некоторых общих свойств. При этом сходство противопоставляется несходству, тождество — различию» [13, С. 56]. Как определенное обобщение классификация в известной мере может углублять наши представления о явлении, раскрывать его новые грани и стороны. В то же время классификация есть вычленение, выделение чего-то из всеобщей связи и взаимодействия. Чтобы познать явление в целом, нужно рассмотреть его частности, пока они нам не известны, невозможно дать и общую картину явления. С учетом этого необходимо рассматривать классификацию ошибок в уголовном праве.

Анализ юридической литературы показывает, что существует множество классификаций ошибок в уголовном праве.

А. Б. Лисюткин предлагает классифицировать ошибки по источнику их возникновения, как обусловленными внешними, объективными или внутренними, субъективными факторами [48, С. 78]. В. А. Якушев и В. В. Назаров с учетом источника заблуждения при рассмотрении социально-психологической природы ошибки выделяют ошибку на уровне рационального отражения объективной реальности и ошибку на уровне чувственного отражения действительности [53, С. 8].

Н. С. Таганцевым по этому основанию выделялась ошибка в силу неведения и в силу неправильного представления [21, С. 232].

П.С. Дагель, в своих научных работах, выделил следующие возможные классификации ошибок в уголовном праве:

) по причинам и условиям возникновения — извинительные и неизвинительные ошибки;

) по характеру — ошибочное представление о наличии признаков, которые фактически отсутствуют, и ошибочное представление об отсутствии признаков, которые фактически имеются в наличии;

) по значимости — существенные и несущественные;

) по предмету заблуждения — юридические и фактические;

) по влиянию на привлечение лица к уголовной ответственности — виновные и невиновные [63, С. 16].

В. Ф. Кириченко выделил следующие виды ошибок:

) относительно общественной опасности деяния;

) относительно обстоятельств, являющихся элементами состава преступления;

) юридическую ошибку или ошибку в праве [43, С. 15].

В отличие от В. Ф. Кириченко многие ученые считают, что нужно выделять не три, а два вида ошибок. При этом одни считают, что таковыми являются фактическая и юридическая ошибка [64, С. 55], другие полагают, что ими выступают ошибки в объекте и в обстоятельствах, относящихся к объективной стороне [40, С. 164], по мнению третьих это ошибка относительно объективных или субъективных признаков общественно опасного деяния, которые характеризуют его как преступление [38, С.25].

Рассмотренные классификации ошибок, несомненно, отражают в той или иной мере рассматриваемое явление и имеют, следовательно, практическую значимость. При этом практическая значимость той или иной классификации ошибок определяется значимостью того признака, который положен в основу этой классификации. Одни из них носят вспомогательный, дополнительный характер, другие направлены на то, чтобы посредством классификации раскрыть сущность явления, определить его место в кругу других явлений.

Так, например, деление ошибок по источнику их возникновения имеет ценность только для теории уголовного права. Существенной помощи в определении виновности лица и установлении для него уголовно-правовых последствий она оказать не может. Другими словами данная классификация применительно к содержанию ошибки и влиянию ее на вину и уголовную ответственность будет иметь лишь вспомогательный, дополнительный характер.

Не имеет практического значения, по мнению большинства исследователей, деление ошибки на извинительную и неизвинительную. Л. И. Коптякова вполне справедливо, на наш взгляд, отмечает, что для уголовного права подобное разделение ошибки едва ли оправдано, поскольку извинительная ошибка есть случай, а неизвинительная ошибка охватывается категорией неосторожности [64, С. 107]. Против данной классификации ошибок возражал еще Н. С. Таганцев, который писал, что если ошибка неизвинительна, то устраняется умысел, а если ошибка извинительна, то устраняется всякое вменение [21, С. 236]. По нашему мнению, подобная классификация ошибки уместна лишь при разграничении преступного и непреступного, ибо каждая из видов ошибки данной классификации подчеркивает, раскрывает различные юридические полюса социально-значимой деятельности.

Выделение отвратимых и неотвратимых ошибок, избежных и неизбежных, виновных и невиновных определяющей роли в настоящее время также не играет.

Не велика, по нашему мнению, и практическая ценность деления ошибок на существенные и несущественные. Дело в том, что данная классификация может быть полезна только на начальном этапе оценки ошибки в уголовном праве. С её помощью правоприменитель получает возможность определить ошибки, имеющие уголовно-правовое значение и безразличные для уголовного права. Данное их разделение позволяет провести четкую границу между заблуждениями лица, которые оказывает весомое влияние на установление пределов уголовной ответственности и на квалификацию преступления, и тем неправильным представлением в сознании субъекта об окружающей его действительности, которое не учитывается уголовным правом. В. А. Якушин указывал, что существенной признается лишь та ошибка, которая влияет на содержание прав и обязанностей гражданина в правовых отношениях его с государством и, которая вследствие этого, изменяет содержание его вины, её форму, а, следовательно, и пределы уголовно-правового воздействия [55, С. 50]. Это, например, ошибка в объекте, являющаяся существенной, когда террорист, желая вызвать международные осложнения, покушается, как он считает, на жизнь представителя иностранного государства, а на самом деле устраняет постороннее лицо. В то же время большое количество ошибок можно отнести к несущественным. Это, например, случаи, когда преступник, совершая кражу автомобиля, имеет неправильное представление о стране-производителе средства передвижения, или же он заблуждается относительно количества охранников на стоянке машин. Несущественными ошибками следует также считать неправильное представление преступника о некоторых характеристиках жертвы общественно опасного деяния (национальность, внешние данные и так далее). Установив, какие ошибки относятся к существенным, в дальнейшем не представляется возможным использовать данную классификацию как практически ценную, так как из выделенной совокупности значимых для уголовного права неправильных представлений лица о содеянном не представляется возможным выделить более или менее значимые ошибки, так как все они равноценны (существенны). Поэтому помощи при квалификации деяния эта классификация оказать не может.

По мнению большинства правоведов, наибольшее теоретическое и практическое значение имеет классификация ошибок относительно юридических предписаний права и фактических обстоятельств преступления, в которой они разделяются на юридические и фактические [66, С. 10].

При юридической ошибке лицо неправильно интерпретирует, либо неправильно оценивает положения уголовного закона, касающиеся преступности деяния, а также квалификации и возможного наказания. В этой связи различают:

1) юридические ошибки относительно преступности или непреступности деяния;

) юридическую ошибку относительно квалификации деяния;

) юридическую ошибку относительно возможного наказания.

При фактической ошибке лицо неверно оценивает объективные свойства, относящиеся к элементам состава преступления. В зависимости от характера обстоятельств, по поводу которых у субъекта имеется ошибочное представление, различают следующие виды фактической ошибки:

) фактическая ошибка в объекте посягательства;

) фактическая ошибка в признаках объективной стороны;

) фактическая ошибка в квалифицирующих признаках.

Некоторые авторы помимо названных видов выделяют в качестве самостоятельных видов фактической ошибки ошибку в предмете преступления, в личности потерпевшего, способе и средствах совершения преступления [53, С. 20]. Как представляется, выделение их в качестве отдельных видов фактической ошибки лишено смысла, так как они входят в такие элементы состава преступления как объект и объективная сторона преступления и если они имеют значение при совершении преступления, то в любом случае будут учтены.

ГЛАВА II. ЮРИДИЧЕСКАЯ ОШИБКА: ВИДЫ И ВЛИЯНИЕ НА УГОЛОВНУЮ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ

В уголовно-правовой науке принято выделять две разновидности юридической ошибки относительно преступности деяния:

) юридическая ошибка относительно собственно преступности деяния;

) юридическая ошибка относительно непреступности деяния.

Юридическая ошибка относительно собственно преступности деяния имеет место в случае, когда лицо считает свое действие (бездействие) преступным, в то время как в реальной действительности оно преступлением не является. Такой вид ошибки получил название «мнимое преступление» [С. 172]. Например, А., выходя из квартиры Б., где находился в гостях, по ошибке надел вместо своей дубленки чужую, которой некоторое время пользовался. Считая, что совершил хищение, он явился в милицию и рассказал о случившемся. На самом деле неосторожное завладение чужим имуществом, что имело место в действиях А., образует не преступление, а гражданско-правовое нарушение. Имеет место т. н. мнимое преступление, поскольку преступления в действительности не было, оно существовало лишь в воображении лица, совершившего фактически нейтральный по отношению к уголовному закону поступок. Такое деяние не влечет уголовной ответственности из-за отсутствия в нем состава преступления [49, С. 102].

При юридической ошибке относительно собственно преступности деяния уголовная ответственность наступить не может. Как обоснованно указывают Ш. Х. Нургалеев и Г. Б. Чинчикова, в данном случае «деяние, совершенное лицом, является безразличным для уголовного права и считается преступным лишь с точки зрения мнимого преступника, однако это обстоятельство не может превратить деяние в преступление» [69, С. 48]. Такая разновидность юридической ошибки может иметь только криминологическое значение для характеристики личности, ее допустила.

Юридическая ошибка относительно непреступности деяния имеет место в том случае, когда лицо ошибочно считает свое деяние непреступным, в то время как уголовный закон признает его преступлением.

По общему правилу, такая ошибка не оказывает влияния на квалификацию содеянного [49, С. 172]. Это связано с принципом «незнание закона не освобождает от ответственности», предполагающим, что на каждого гражданина возложена обязанность знать законы своей страны [67, С. 27].

Действительно, действующий УК РФ не требует от лица осознания противоправности содеянного, а говорит о необходимости осознания лишь общественной опасности, в связи с чем А. Рарог отмечает, что оценка лицом деяния как непреступного, в то время как оно является преступным, «не исключает умышленной вины, ибо незнание закона не равнозначно непониманию общественной опасности деяния и не может оправдать лицо, совершившее запрещенное уголовным законом деяние» [49, С. 172]. В то же самое время уже многие отечественные специалисты в наши дни не согласны с категоричностью упомянутой презумпции и рассматривают осознание противоправности содеянного в качестве обязательного признака интеллектуального элемента умысла. В частности, П. С. Яни считает, что констатацию наличия всех признаков состава преступления, несмотря на недоказанность осознания лицом противоправности содеянного, следует рассматривать как грубую ошибку, поскольку правило «незнание закона не освобождает от ответственности» давно уже не является принципом уголовного права и нормативно в действующем законодательстве не закреплено [76, С. 236].

Анализ юридической литературы показывает, что большинство исследователей в качестве оснований непривлечения лица к уголовной ответственности вследствие негативной юридической ошибки предлагает рассматривать следующие случаи:

) лицо не знает о существовании уголовно-правового запрета, если оно выросло вне социальных условий, т. е. по объективным причинам (географическая удаленность, отсутствие социальных контактов) было оторвано от цивилизации [73, С. 127]. Ш. Х. Нургалеев и Г. Б. Чинчикова дополняют данное условие случаем, когда лицо обладает особыми психофизиологическими признаками (например, отстает в психическом развитии) и в силу этого не способно осознать противоправность совершаемого деяния [69, С. 48]. По нашему мнению, относить последний случай к субъективным ошибкам недопустимо, т. к. непременным условием существования ошибки является наличие у лица принципиальной возможности правильно воспринимать и оценивать тот или иной фрагмент объективной реальности. В описанном же случае речь идет либо о невменяемости, либо о возрастной невменяемости, и лицо в этом случае не обладает способностью правильно оценивать характер совершаемых действий. В тех же случаях, когда лицо в силу длительного отсутствия социальных контактов не имеет представления об уголовно-правовых запретах, это может служить основанием для непривлечения его к уголовной ответственности;

) компетентное должностное лицо правоохранительных органов разъяснило виновному лицу, что его деяние является правомерным, в то время как оно носило преступный характер [49, С. 173]. Однако сказанное не относится к деяниям, общественная опасность которых является очевидной, например, убийство, разбой и т.п.;

) ложное официальное толкование уголовного закона [69, С. 48]. Так, например, если лицо, совершая объективно преступное деяние, считало его непреступным, основываясь на акте официального толкования (например, Постановлении Пленума Верховного Суда), который неверно истолковывал ту или иную уголовно-правовую норму, то такая ошибка может послужить основанием для непривлечения к уголовной ответственности;

) лицо совершило преступление, находясь в иностранном государстве непродолжительное время, не успев четко уяснить все уголовно-правовые запреты, предусмотренные уголовным законом данного государства. При этом следует учитывать, что имеющаяся разница в национальной или религиозной культуре может привести к тому, что лицо, находясь в стране временного пребывания, будет привлечено к уголовной ответственности за совершение деяния, которое на его родине не считается не только преступным, но даже не порицается моралью. В данном случае ошибка относительно противоправности деяния основывается на культурных особенностях субъекта [67, С. 29].

Отечественная правоприменительная практика знает примеры, когда пребывающие на территории России иностранные граждане совершают преступления «по незнанию», даже не догадываясь о том, что их действия нарушают уголовный закон. Так, Рамонский районный суд Воронежской области приговорил гражданку Республики Чили К. к штрафу 15000 руб., признав ее виновной в совершении преступления, предусмотренного ст. 324 УК РФ (приобретение или сбыт официальных документов и государственных наград). Находясь в Воронеже, К. совершенно беспрепятственно приобрела на рынке города несколько государственных наград СССР, считая свою покупку абсолютно легальной. При таможенном досмотре в аэропорту эти награды были обнаружены, а К. задержана и привлечена к уголовной ответственности.

В ходе рассмотрения уголовного дела подсудимая и ее адвокат заявили, что К. не знала и не понимала, что приобретает государственные награды, а это означает, что у нее не было умысла на совершение противоправного деяния, предусмотренного ст. 324 УК. Суд с такими доводами не согласился, сославшись на то, что порядок обращения государственных наград, включая советские, на территории Российской Федерации и возникающие в связи с этим у лиц права и обязанности установлены Указом Президента РФ от 2 марта 1994 г. Как указано в приговоре, «поскольку подсудимая… своими действиями желала приобрести государственные награды и впоследствии ее желание было реализовано, т. к. она приобрела… государственные награды СССР, и это желание являлось добровольным, то суд считает, что в действиях подсудимой имеется умысел на приобретение государственных наград, т.е. имеется состав преступления. Факт того, что подсудимая не знала, что приобретение государственных наград СССР запрещено законом — Уголовным кодексом РФ, не может свидетельствовать об отсутствии в ее действиях состава преступления, предусмотренного ст. 324 УК РФ» [10]. Видимо, беспечной иностранке даже не могло прийти в голову, что можно абсолютно свободно покупать ордена и медали в центре города средь бела дня и совершать при этом преступление, на которое почему-то местные власти никак не реагируют. В связи с этим нельзя не вспомнить объявления в Интернете, в которых предлагается приобрести или продать государственные награды России и СССР;

) уголовный закон, который вступил в законную силу, не был опубликован или не был доведен до сведения граждан иным способом;

) криминализация деяния состоялась незадолго до его совершения, при этом доказано, что лицо не знало о новом уголовно-правовом запрете и, что особенно важно, не могло о нем знать [17, С. 397];

Например, 10 февраля 1941 г. был издан Указ Президиума Верховного Совета СССР «О запрещении продажи, обмена и отпуска на сторону оборудования и материалов и об ответственности по суду за эти незаконные действия». В соответствии с этим Указом к двум годам лишения свободы был осужден З. за то, что, будучи начальником карьера, продал 19 февраля 1941 г. 3420 кг каменного угля совхозу. Пленум ВС СССР прекратил дело за отсутствием в действиях З. состава преступления, указав при этом: «Материалами дела установлено, что газеты, в которых опубликован Указ от 10 февраля 1941 г., были получены в карьере 22 февраля 1941 г. Об издании Указа не могли узнать и по радио, так как на карьере радиоустановки не было. Таким образом, в момент продажи угля, 19 февраля 1941 г., З. не мог знать о существовании Указа» [74, С. 141]. Конечно же, в наше время стремительно развивающихся информационных технологий, Интернета, все новых средств связи такой случай может быть крайне редким, и, тем не менее, учитывая техническую и коммуникационную отсталость некоторых отдаленных российских территорий, подобное может произойти;

) были изменены нормативные акты других отраслей права (появились новые правила, нормы, инструкции), нарушение которых формирует основу преступлений с бланкетными диспозициями, при этом субъект не знаком и не имел возможности ознакомиться с новыми правилами (нормами, инструкциями), которые изменили содержание уголовно-правового запрета.

А. Наумов отмечает по этому поводу следующее: «Разумеется, относительно многих (и наиболее опасных) преступлений ошибка практически не возникает. Вряд ли кто может ссылаться на незнание уголовно-правовой запрещенности таких преступлений, как, например, кража, убийство, изнасилование. Иногда же преступное деяние связывается с нарушением определенных специальных правил (норм), и уголовная ответственность обязательно предполагает в этих случаях знание субъектом соответствующих инструкций, правил и других нормативных установлений… В этих случаях изменение уголовно-правового запрета может происходить и без изменения уголовного закона как такового, а в связи с изменением нормативных актов других отраслей права. При этом если субъект не ознакомлен с новыми правилами или инструкциями, изменяющими содержание уголовно-правового запрета, он не может быть привлечен к уголовной ответственности, так как в его действиях отсутствует как умышленная, так и неосторожная вина» [17, С. 396];

В литературе высказывалось мнение, что основанием для непривлечения лица к уголовной ответственности может служить ошибка относительно противоправности деяния при совершении преступлений, предусмотренных статьями УК РФ, носящими бланкетный характер [73, С. 128]. Например, П. Яни указывает, что если уголовно-правовой запрет для лица вовсе не очевиден в связи с тем, что этому лицу не знакомы конкретные правила, к которым отсылает статья УК РФ и которые лицо нарушает, у этого лица отсутствует прямой умысел как конститутивный признак состава преступления, независимо от того, соблюдено ли установленное ст. 15 Конституции РФ требование об обязательной публикации нормативных актов, затрагивающих права, свободы и обязанности человека и гражданина.

Сторонники данной точки зрения приводят в качестве примера нормы, предусматривающие уголовную ответственность за преступления в сфере экономической деятельности, утверждая, что законодательство в данной области отличается многоуровневостью и повышенной сложностью [58, С. 25]. По мнению сторонников данной позиции, на правоприменителе лежит обязанность доказывать знание лицом, совершившим преступление, соответствующих законов и иных нормативных актов, относящихся к той или иной сфере деятельности [75, С. 198].

По словам П. Яни в следственно-судебной практике немало примеров, когда правоприменитель не считает нужным доказывать заведомую противоправность содеянного, хотя это является необходимым условием привлечения лица к уголовной ответственности, поскольку иное нарушало бы принцип вины (ст. 5 УК РФ). В качестве примера автор приводит некоторые дела о контрабанде культурных ценностей, поскольку в таких преступлениях необходимо устанавливать прямой умысел содеянного и, следовательно, доказывать осознание виновным того факта, что перемещаемый им через таможенную границу предмет является культурной ценностью, вывоз которой с территории России требует, специального разрешения, выдаваемого уполномоченным органом.

Как следует из материалов уголовных дел, в большинстве случаев причина контрабандного вывоза культурных ценностей — элементарное незнание действующего на территории РФ законодательства, причем вывозимые предметы приобретались гражданами законным путем: перешли по наследству, куплены в букинистических и других специализированных магазинах, получены в результате обмена между коллекционерами и т.д. Поэтому задержанные по подозрению в контрабанде культурных ценностей искренне недоумевали, почему их задержали, ведь купля-продажа, обмен, дарение и другие действия аналогичного характера в отношении этих предметов на территории страны не запрещены.

Так, при таможенном досмотре на железнодорожной станции в дорожной сумке, принадлежащей Т., сотрудники таможни обнаружили книгу «О вкусной и здоровой пище» (М.: Пищепромиздат, 1952). Согласно заключению эксперта эта книга была признана культурной ценностью, в отношении которой установлены специальные правила перемещения через таможенную границу РФ. Т. не задекларировал книгу, сокрыл ее от таможенного контроля в нарушение требований законодательства. По этому факту дознаватель таможни 9 августа 2005 г. возбудил уголовное дело. После некоторых пертурбаций (следствие приостанавливалось, затем возобновлялось) 22 декабря в отношении Т. выносится постановление о привлечении в качестве обвиняемого. Мерой пресечения избирается подписка о невыезде. 27 декабря транспортный прокурор утверждает обвинительное заключение по факту совершения преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 188 УК РФ.

В процессе предварительного следствия не было получено достаточных данных, подтверждающих прямой умысел Т. на перемещение через таможенную границу РФ именно культурной ценности. Как показал на допросах сам Т., он, гражданин Молдовы, регулярно выезжал на заработки в Москву. Подрабатывая на частной квартире в Москве, он выносил мусор и старые вещи, среди которых обнаружил злополучную книгу, которую хозяин хотел выбросить. Зная о том, что жена увлекается кулинарией, Т. решил привезти и подарить ей эту книгу, не представляя, что она может иметь культурную ценность. Как видно из обстоятельств дела, обвиняемый не только не рассматривал книгу как предмет, представляющий культурную ценность, но и не предполагал, что она имеет какую-нибудь материальную ценность вообще. В рассматриваемом примере и следователь, и утвердивший обвинительное заключение прокурор формально ограничились выводом эксперта о том, что книга является культурной ценностью. При этом не было учтено, что книга не является редкой, уникальной, выпущена большим тиражом, и поэтому Т. мог и не предполагать и, судя по всему, не предполагал о ее относимости к культурным ценностям.

Таким же образом поступил Володарский районный суд г. Брянска, признав виновным Н. в контрабанде двух икон, относящихся согласно заключению эксперта к культурным ценностям. В ходе судебного следствия Н. пояснил, что эти иконы были семейной реликвией и передавались из поколения в поколение, он «считал их ценностью только для своей семьи».

На сегодняшний день контрабанда декриминализирована, однако, на наш взгляд, на примере этих дел наиболее наглядно проиллюстрирована невозможность в ряде случаев осознать преступный характер совершенного деяния, запрещенного бланкетной уголовно-правовой нормой.

На основании вышеизложенного нами сделан вывод, что, утверждение «незнание закона не освобождает от ответственности» не может быть оправданным для всех без исключения случаев. Мы считаем необходимым закрепление в УК РФ положения о том, что добросовестное незнание лицом запретности совершенного исключает его виновность в совершении того или иного преступления в следующих случаях:

а) в отношении тех деяний, при которых наказывается только умышленное посягательство на охраняемый интерес;

б) в отношении тех посягательств, совершая которые обвиняемый не только не знал запрет деяния, но и не мог и не должен был знать о ней.

2.2 Юридическая ошибка относительно квалификации деяния и возможного наказания

Юридической ошибкой лица в квалификации преступления следует считать ошибку относительно юридической значимости обстоятельств, предусматривающих наличие либо отсутствие в деянии лица состава преступления с большей или меньшей мерой уголовной ответственности. Содержание указанной ошибки составляет разграничение основного, квалифицированного и привилегированного составов.

Анализ литературы по рассматриваемой проблематике позволил выделить три разновидности юридической ошибки относительно уголовно-правовой квалификации.

) Ошибка, при которой лицо считает, что действия следует квалифицировать по нескольким статьям, тогда как оно подлежит квалификации только по одной статье уголовного закона.

Указанный вид ошибки в литературе именуют «мнимой идеальной совокупностью преступлений» [53, С. 48]. Например, виновный считает, что, совершая изнасилование и высказывая при этом угрозу убийством как средство преодоления сопротивления потерпевшей, он совершает два преступления, предусмотренные различными статьями УК РФ (ст. 131 и ст. 119 УКРФ). На самом же деле содеянное квалифицируется по п. «в» ч. 2 ст. 131 УК РФ, поскольку такая угроза охватывается диспозицией части ст. 131 УК РФ и «дополнительной квалификации» по ст. 119 УК РФ не требует.

Вместе с тем, в случае рассматриваемой ошибки субъекта, может иметь место не только «мнимая идеальная совокупность», но и «мнимая реальная совокупность» (например, при сложных преступлениях, преступлениях, которые осложнены дополнительными тяжкими последствиями и т.п.) и даже «воображаемая повторность» преступлений (например, совершая продолжаемое преступление, лицо считает, что совершает несколько самостоятельных преступлений);

) ошибка, при которой лицо считает, что действия следует квалифицировать по одной статье уголовного закона, тогда как оно подлежит квалификации по нескольким («мысленное единичное преступление»). Например, виновный считает, что совершая хулиганство и при этом умышленно уничтожая чужое имущество путем поджога, он совершает преступление, предусмотренное ч. 1 ст. 213 УК РФ, в то время как его действия необходимо квалифицировать по совокупности преступлений как хулиганство и умышленное уничтожение чужого имущества, совершенное путем поджога (соответственно, ч. 1 ст. 213 и ч. 2 ст. 167 УК РФ), поскольку более тяжкие, чем хулиганство, преступления (например, умышленное уничтожение и повреждение имущества при отягчающих обстоятельствах), совершенные из хулиганских побуждений, следует квалифицировать по совокупности с хулиганством;

) ошибка при разграничении смежных составов преступлений, при которой лицо считает, что совершает преступление, предусмотренное одной статьей уголовного закона, а на самом деле его действия квалифицируются по другой статье УК РФ. В качестве примера можно привести следующее дело.

Ш., занимая должность судебного пристава-исполнителя отдела судебных приставов по Северо-Восточному административному округу государственного управления Федеральной службы судебных приставов России по городу Москве, являясь должностным лицом, при исполнении решения Мещанского районного суда г. Москвы о взыскании с Е. в пользу ОАО АКБ «Банк Москвы» денежных средств на основании исполнительного листа возбудил исполнительное производство. Одновременно с этим Ш. на основании письменного обращения взыскателя вынес постановление о наложении ареста на принадлежащую Е. автомашину, являющуюся предметом залога по кредитному договору.

Ш. в рамках возложенных на него служебных полномочий при совершении исполнительных действий по обеспечению указанного судебного решения, с целью получения взятки, не принял необходимых мер для установления места нахождения автомашины, стал склонять Е. и его представителей к передаче ему взятки за неисполнение решения суда в рамках исполнительного производства. Реализуя умысел, направленный на получение взятки в крупном размере, Ш. составил не соответствующий действительности акт об отсутствии у Е. имущества, подлежащего взысканию, в том числе автомашины, затем составил заведомо незаконный акт описи находящегося в квартире имущества, подлежащего аресту и, склоняя Е. к передаче взятки в размере 20% от цены иска в сумме 59209 долларов США, получил от Е. черезего представителя в счет требуемой суммы часть оговоренной взятки. После этого Ш. выдвинул окончательное условие о передаче оставшейся суммы и 13 февраля 2013 г. в принадлежащей ему автомашине лично получил от представителя Е. оставшуюся сумму взятки за неисполнение решения суда в размере 11 тысяч долларов США, эквивалентных 289755 руб. по курсу Банка России, после чего был задержан сотрудниками милиции.

Московским городским судом Ш. осужден по п. «г» ч. 4 ст. 290 УК РФ. Однако в кассационной жалобе Ш. попросил изменить квалификацию его действий на мошенничество, поскольку он полагал что совершает именно мошенничество, а не получает взятку. Однако Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ оснований для удовлетворения ходатайства не нашла, указав: «…оценив все доказательства по делу в их совокупности, суд обоснованно пришел к выводу о доказанности вины Ш. в получении взятки в крупном размере… за действия в пользу взяткодателя и правильно квалифицировал содеянное им по п. «г» ч. 4 ст. 290 УК РФ… С доводами, содержащимися в жалобах, о необходимости квалифицировать действия Ш. как мошенничество нельзя согласиться, поскольку судом установлено, что деньги, которые были переданы в виде взятки, Ш. получил за совершение незаконных действий при исполнении судебного решения, которые входили в его служебные полномочия…» [6].

В подобных случаях виновный привлекается к ответственности за то преступление, которое он фактически совершил.

Рассматриваемая ошибка возможна не только по смежным составам преступления, но и по таким, которые не являются смежными, а например, являются конкурентными между собой (например, лицо, посягающее на жизнь сотрудника правоохранительного органа, считает, что его действия составляют простое умышленное убийство). Поэтому целесообразнее было бы назвать его ошибкой в ​​конкретной уголовно-правовой норме.

Лицо, допускающее юридическую ошибку в квалификации деяния, не ошибается в том, что совершаемые ею действие или бездействие является преступлением. Поэтому такая ошибка никоим образом не должна влиять на форму его вины и ответственности, поскольку презумпция знания закона заключается в том, что граждане должны знать, какое деяние является преступным, а что не является таким, т.е. знать об уголовно-правовые запреты. Однако эта презумпция не требует от них знания содержания конкретных уголовно-правовых норм, относится к специальным знаниям, ведь выяснения содержания норм является прерогативой профессиональных юристов, которые устанавливают соответствие между совершенным лицом действием (действиями) и теми составами преступлений, которые закреплены в УК РФ.

Последним видом юридической ошибки является ошибка относительно наказуемости деяния, которую также можно делить на подвиды.

В частности, лицо может ошибаться:

1) относительно вида наказания, которое предусмотрено законом за совершенное деяние. Например, лицо полагает, что совершенное им деяние наказывается штрафом или исправительными работами. Однако в санкции статьи, предусматривающей ответственность за данное преступление, предусмотрено лишение свободы.

2) относительно размера наказания, которое предусмотрено законом за совершенное деяние. Например, лицо, изнасиловавшее малолетнюю, наказывается в соответствии с санкцией нормы, включающей данный квалифицирующий признак, даже если субъект ошибочно полагает, что его деяние наказывается в пределах, установленных санкцией той нормы, где описано изнасилование без отягчающих обстоятельств;

в) относительно возможности назначения дополнительного наказания. Так, например, лицо, совершая преступления, не предполагало, что в качестве наказания ему может быть назначен не только штраф, но и лишение права заниматься определенным видом деятельности или лишение специального звания и государственных наград. Так, чиновник, получивший взятку, не предполагал, что в качестве наказания помимо штрафа, ему будет запрещено в течение определенного времени занимать должности государственной и муниципальной службы.

Как и ошибка в квалификации преступления, такая ошибка не влияет на вину лица, поскольку осознание вида и размера (срока) наказания, которое может быть назначено за совершенное преступление, не охватывается содержанием ни умысла, ни неосторожности, и, следовательно, не влияет на уголовную ответственность и квалификацию. То, что виновный не знал, что за воровство с проникновением в жилище, предусмотрено наказание в виде лишения свободы на срок от трех до шести лет, ни в коем случае не влияет на ответственность за его совершение. Каждый должен соблюдать требования права только потому, что такое требование существует, а не потому, что за ее невыполнение предусмотрено наказание. То обстоятельство, что виновный в своем сознании рассматривает различные варианты наказаний, как раз и свидетельствует о понимании общественной опасности совершенного им деяния. Хотя санкции в статьях УК РФ и выражают степень опасности тех или иных преступлений, однако они являются признаком вторичным. Опасность заключена не в санкциях статей, а в деяниях, предусмотренных этими статьями. Поэтому лицо, совершающее преступление, в первую очередь оценивает социальную значимость самого деяния. И только при понимании его общественной опасности у него и может возникнуть мысль о возможном наказании. Эта мысль всегда будет производной от сознания опасности совершенного деяния.

ГЛАВА III. ФАКТИЧЕСКАЯ ОШИБКА: ВИДЫ, УГОЛОВНО-ПРАВОВОЕ ЗНАЧЕНИЕ, ПРОБЛЕМЫ КВАЛИФИКАЦИИ

3.1 Фактическая ошибка в объекте преступления

Под фактической ошибкой в объекте преступления понимают ошибку лица относительно качественной характеристики объекта посягательства, а также количества объектов, которым фактически причиняется вред [53, С. 60].

Ошибка в объекте — собирательное понятие, включающее несколько разновидностей ошибок. В уголовно-правовой литературе все многообразие проявления ошибок в объекте сводится к пяти видам [43, С. 42]:

) причинение вреда с точки зрения уголовно-правовой охраны менее важному объекту, чем тот, на который посягал субъект;

) причинение вреда с точки зрения уголовно-правовой охраны более важному объекту, чем тот, на который посягал субъект;

) причинение вреда другому, но однородному объекту;

) причинение вреда одному объекту при посягательстве на несколько объектов;

) причинение вреда нескольким объектам при посягательстве на один.

Первый вид ошибки заключается в том, что субъект совершает преступление, которое наказывается менее строго, чем преступление, которое он намеревался совершить. Например, субъект намеревался причинить смерть сотруднику правоохранительного органа в связи с его деятельностью по охране общественного порядка, жизнь которого находится по уголовно-правовой охраной (ст. 317 УК РФ). Фактически же сотрудник правоохранительного органа не пострадал, а погиб гражданин, ложно принятый за сотрудника правоохранительного органа. Посягательство на жизнь сотрудника правоохранительного органа в связи с его деятельностью по охране общественного порядка — это преступление против порядка управления, предусмотренное ст. 317 УК РФ. Причинение смерти гражданину — это преступление против жизни, предусмотренное ч. 1 ст. 105 УК РФ. Санкция за первое преступление — лишение свободы на срок от 12 до 20 лет, либо пожизненное лишение свободы, либо смертная казнь; санкция за «простое» убийство — лишение свободы на срок от 6 до 15 лет. Понятно, что в данном случае виновный хотел совершить более тяжкое преступление, чем это произошло фактически.

В литературе подобного рода ошибки чаще всего предлагают квалифицировать по направленности умысла виновного, т. е. как покушение на то преступление, которое он намеревался совершить [72, С. 58].

Иногда в подобных случаях предлагается двойная квалификация, т. е. как посягательство на жизнь сотрудника правоохранительного органа и убийство, поскольку посягательство на жизнь сотрудника правоохранительного органа — это двуобъектное преступление. Это посягательство на нормальную деятельность сотрудника правоохранительного органа и одновременно на жизнь человека. И если первый объект не пострадал по независящим от виновного причинам, то на второй объект посягательство фактически окончено, человек убит [71, С. 32].

Представляется, что в данном случае все же более правильно квалифицировать содеянное как оконченное посягательство на жизнь сотрудника правоохранительного органа, т. е. по ст. 317 УК РФ. Уголовный закон предусмотрел повышенную ответственность за сам факт посягательства на жизнь сотрудника правоохранительного органа независимо от последствий. Следовательно, пострадал или нет сотрудник правоохранительного органа в результате преступного посягательства, для закона безразлично. Поскольку виновный совершил покушение на преступление, которое признается оконченным независимо от наступления преступных последствий, то и квалификация неудавшегося покушения должна быть соответствующей.

При втором виде ошибки субъект заблуждается относительно тяжести совершенного преступления. Рассмотрим приведенный выше пример, только несколько изменим условия: виновный посягал на жизнь А. из личных неприязненных отношений, а фактически причинил смерть сотруднику правоохранительного органа Б., которого он ошибочно принял за А.

Привлечь виновного к ответственности по ст. 317 УК РФ только на основании фактически наступившего результата, без учета его намерений, нельзя. Это будет объективное вменение, которое законом запрещено. Остается единственное решение: ошибка подобного рода не должна влиять на оценку действий виновного и содеянное следует квалифицировать как «простое» умышленное убийство, предусмотренное ч. 1 ст. 105 УК РФ.

Ошибки третьего вида, по мнению большинства исследователей не должны влиять на уголовную ответственность субъекта, поскольку объекты посягательства юридически равнозначны [60, С. 152].

Ошибка четвертого вида возникает, например, в случае, когда виновный посягал на жизнь нескольких лиц, уголовно-правовая охрана которых осуществляется неодинаково. Так, субъект последовательно стрелял из ружья, заряженного дробью, сначала в жену, а затем в сотрудника полиции. В жену он стрелял из ревности во время скандала, а в сотрудника полиции, который прибыл по вызову соседей, из-за того, что тот мешал ему выяснять отношения с женой. Квалификация будет зависеть от того, кому субъект причинил смерть. Если в результате погибла женщина, а сотрудник полиции не пострадал, то в этом случае действия виновного должны квалифицироваться по совокупности двух оконченных преступлений: убийство (ч. 1 ст. 105 УК РФ) и посягательство на жизнь сотрудника полиции(ст. 317 УК РФ). Если погиб сотрудник полиции, а женщина осталась жива, то квалифицировать действия виновного следует также по совокупности преступлений, но в отношении сотрудника полиции — по ст. 317 УК РФ, а в отношении женщины — по ч. 3 ст. 30 и ч. 1 ст. 105 УК РФ, т. е. как покушение на «простое» убийство.

Квалификация при ошибках пятого вида зависит от наступивших последствий и вины субъекта. По отношению к основному объекту, на который посягал виновный, содеянное должно квалифицироваться как покушение или оконченный состав в зависимости от преступного результата. По отношению к иным объектам уголовно-правовая оценка может быть троякой: содеянное квалифицируется или как умышленное преступление, или как неосторожное, или не подлежит квалификации. Последнее имеет место в том случае, когда по отношению к наступившим последствиям отсутствует вина или когда причинение последствий по неосторожности не признается преступлением.

Таким образом, проведенное исследование показало, что общим правилом при ошибке в объекте посягательства, если эти объекты охраняются различными уголовно-правовыми нормами или даже одними и теми же нормами, но значимость объекта как-то сказывается на пределах ответственности, является то, что вменяется личности тот объект воздействия, который охватывался сознанием лица при совершении им общественно опасных действий. Если это объекты разных составов, то содеянное нельзя квалифицировать как оконченное преступление, поскольку те общественные отношения, которые охватывались намерением лица, не претерпели какого-то воздействия, то есть не были «разорваны» те связи, которые должны быть, по мнению лица, разорваны совершаемым им преступлением. Вменять же лицу фактически наступивший результат без учета психического отношения к нему недопустимо. По справедливому замечанию В. А. Якушина и В. В. Назарова, это означало бы признание объективного вменения в уголовном праве России. А это прямой путь к судейскому усмотрению и нарушению принципа законности [54, С. 48].

Ошибка в однородном объекте, как указывалось выше, не изменяет юридической оценки содеянного. Убийство не перестанет быть убийством если, например, вместо одного гражданина по ошибке убит другой.

В уголовно-правовой литературе порой ошибку в разнородном объекте, как конструктивном признаке состава преступления, отождествляют с ошибкой в предмете посягательства. Так, Н. И. Коржанский подчеркивает, что уголовно-правовое значение имеет ошибка в разнородном предмете посягательства, поскольку законодатель с учетом особенностей предметов, их свойств и признаков выделил их в различные группы: «…имущество, валютные ценности, ценные породы рыб и зверей, оружие, наркотики, крепкие спиртные напитки домашней выработки, документы, порнографические предметы»[65, С. 23]. Эта позиция была развита автором в его монографических исследованиях [14; 45].

С Н. И. Коржанским согласны не все исследователи вопросов квалификации фактической ошибки. Так, например, В. А. Владимиров и Ю. И. Ляпунов пишут: «Предметы материального мира исключительно разнообразны. Однако, несмотря на это, им свойственно что-то общее, то, что объединяет их. Факторами объединения могут выступать различные признаки или группа признаков. Объединение может быть на основе экономических, социальных, правовых и иных признаков. Предметами одного рода мы их называем не в силу их идентичности, а потому, что по поводу этих благ возникают близкие, однотипные общественные отношения. С другой стороны, разнородные предметы отличаются друг от друга не индивидуально определенными качествами, а социально-экономической природой этих предметов. Следовательно, если лицо по ошибке совершает преступление не против того предмета, который охватывался его сознанием и который относится к другому роду отношений, то здесь мы имеем дело не с ошибкой в предмете, а с ошибкой в объекте посягательства»[36, С.174].

Из современных правоведов аналогичных взглядов придерживается Т. И. Безрукова, которая в обоснование своей позиции приводит следующий пример: «…лицо полагает, что совершает кражу наркотических средств, в то время как в действительности им похищены лекарственные средства, только внешне похожие на наркотические. Виновный, имея умысел на совершение преступления предусмотренного ст. 229 УК РФ и полагая его оконченным, фактически совершает деяние, содержащее признаки ст. 158 УК РФ. Действия лица, совершившего это преступление, все равно будут квалифицировать по ст. 229, а не по ст. 158 УК РФ. Хотя и совершается изъятие имущества, но деяние посягает не на интересы собственности (разумеется, они тоже ущемляются), а на интересы общественной безопасности и здоровья населения»[32, С. 21].

Мы согласны с В. А. Владимировым, Ю. И. Ляпуновым и Т. И. Безруковой, поскольку считаем, что законодатель, распределяя предметы по группам, осуществлял это не в силу их индивидуальных свойств, а в силу социальных отношений, которые сложились относительно и по поводу их. Из-за того, что различна социально-экономическая природа этих предметов возникают различные отношения между их участниками. В одних это отношения собственности, в других — общественной безопасности, а в третьих — отношения по использованию, например, лесных богатств России.

Много ошибок в теории и практике вызывает вопрос понимания, так называемого покушения на негодный объект. При этом следует отметить, что некоторые авторы вполне справедливо отмечают некорректность термина «негодный объект», так как общественные отношения не могут быть негодными [53, С. 76]. Однако данный термин является весьма распространенным и в науке уголовного права, и в судебной практике.

Покушение на негодный объект имеет место в тех случаях, когда по умыслу виновного его посягательство совершается на реальный объект, но фактически его действия не затрагивают этого объекта и не могут причинить ему ущерб. Таковы, например, случаи выстрела в труп, ошибочно принятый за живого человека. К покушению на негодный объект можно отнести также хищение фальшивого камня, принятого за драгоценный, взлом сейфа, в котором нет денег и т. п.

Покушение на «негодный объект» всегда наказуемо в тех же пределах, что и обычное покушение, так как действия виновного хотя и не способны были в данном конкретном случае причинить вред объекту, но, тем не менее, бесспорно представляют по своему характеру общественную опасность.

Так, в заголовке определения судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ указано: «Лицо, покушавшееся на убийство негодного объекта (трупа), признано общественно опасным. Осужденный по данному делу Василенко убил в общежитии рабочего лесопункта Д. Оровайнен, находясь в состоянии алкогольного опьянения, зашел в комнату, где лежал на полу уже мертвый Д., и, не подозревая, что Д. убит, острием топора нанес ему по лбу удар. Судебно-медицинская экспертиза установила, что смерть Д. наступила от острой кровопотери в результате множественных ножевых ранений сердца и верхушки правого легкого. Рубленная рана в области лба нанесена после смерти Д.

Суд правильно признал, что Оровайнен действовал с умыслом на убийство Д., но преступный замысел не был осуществлен, поскольку потерпевший был убит ранее другим лицом. Совершенное Оровайненом деяние является общественно опасным, влекущим уголовную ответственность» [66, С. 12].

В целом как показало исследование, ошибка в отношении объекта преступления имеет исключительно большое значение для квалификации преступлений. Этот вид ошибки, как правило, не меняет форму вины. Она проявляется в рамках умысла и определяет лишь его содержание и направленность, а отсюда определяется и уголовно-правовая оценка содеянного.

3.2 Фактическая ошибка в признаках объективной стороны состава преступления

Общеизвестно, что объективная сторона преступления характеризуется целым комплексом юридически значимых признаков, указывающих на внешнюю сторону общественно опасного деяния. Такими признаками являются: действия или бездействие, способ совершения преступления, вредные последствия, причинная связь, а также время, место, обстановка, орудия и средства преступления. В этой связи в литературе можно выделить следующие ошибки в признаках объективной стороны:

) ошибка отклонением действия;

) ошибка в средствах;

) ошибка в развитии причинной связи;

) ошибка в факультативных признаках объективной стороны.

Ошибка отклонением действия имеет место в том случае, когда осуществление преступного намерения в отношении другого потерпевшего происходит не вследствие того, что виновный ошибочно принимает его за человека, которого, например, он намерен лишить жизни, а вследствие каких-то других причин, которые от него не зависят.

Как справедливо отмечают некоторые авторы, ошибка отклонением действия несколько напоминает ошибку в личности потерпевшего [61, С. 17]. Здесь также вред причиняется не тому лицу, на которое посягал обвиняемый. Но в отличие от ошибки в личности при ошибке отклонением действия опасности причинения вреда одновременно подвергаются два лица: то, на которое совершено посягательство, и то, которому фактически причинен вред. Например, виновный выстрелил в человека, но промахнулся, так как потерпевший в момент выстрела шагнул в сторону, и пуля попала в другого, находившегося здесь же, причинив ему вред средней тяжести. В данном случае содеянное должно квалифицироваться как покушение на то преступление, которое хотел совершить виновный, и как неосторожное фактическое причинение вреда.

К-н был осужден за неосторожное убийство Ш. и покушение на убийство О. и К. Было установлено, что О. и К. напали на улице на К-на, избили его, а позже пришли к его дому, кричали, вызывали его для расправы, разбили стекло в окне. К-н схватил ружье, зарядил его одним патроном, выбежал на улицу и выстрелил в убегавших О. и К. В это время к дому К-на по склону оврага поднималась группа молодежи, среди которой находилась Ш. Она-то и была убита картечью. По обстоятельствам, которые изложены, К-н не предвидел, но мог и должен был предвидеть причинение смерти не только О. и К., но и другим лицам. В данном случае умышленное действие, направленное на убийство О. и К., повлекло смерть Ш. Эта смерть явилась результатом неосторожности К-на [35, С. 159].

Таким образом, при отклонении действия причина наступления последствий по отношению к иному потерпевшему, чем к предполагаемому, обусловлена не заблуждением в свойствах личности потерпевшего, а в результате иных, внешних обстоятельств, отношение к которым у виновного требует самостоятельной уголовно-правовой оценки, в связи с чем ситуации отклонения действия всегда будут оказывать влияние на квалификацию действий виновного.

Можно согласиться с В. А. Якушиным, который считает, что в подобных случаях никакого отклонения в действиях самого виновного нет, отклоняется лишь объект преступного воздействия (потерпевший). По мнению этого ученого, правильнее было бы говорить не об отклонении в действии виновного, а об отклонении объекта воздействия (потерпевшего) [53, С. 88].

Ошибка в средствах выражается в использовании лицом иного, чем было запланировано, средства для совершения преступления [26, С. 210].

Можно выделить следующие подвиды ошибки в средствах:

а) по ошибке используется другое средство, столь же пригодное для достижения преступного результата. Например, если при намерении совершить убийство виновный вместо одного яда использовал другой яд. Подобная ошибка в средствах не меняет сущности деяния и его квалификации. Для уголовного права в принципе безразлично, совершено, например, убийство с помощью яда или пистолета;

б) для совершения преступления используется средство, сила которого, по ошибочному представлению субъекта, представляется заниженной. Если использовано средство, сила которого по ошибке лицом занижена, содеянное квалифицируется как неосторожное причинение вреда. Например, желая причинить телесные повреждения, виновный стреляет в потерпевшего, уверенный, что ружье заряжено солью, хотя там фактически находится боевой заряд, в результате чего потерпевшему причиняется смертельное ранение [22, С. 68];

в) для совершения преступления по ошибке используется средство, оказавшееся непригодным. Средства, непригодные для совершения преступлений и ошибочно принятые субъектом за те, с помощью которых можно достичь преступного результата, именуются в литературе непригодными средствами или покушением с негодными средствами.

Так, Лопатина на почве личных неприязненных отношений решила убить своего знакомого Чурикова. Реализуя возникший умысел, она вооружилась газовым револьвером марки «РГ-9», будучи уверенной, что оружие боевое. Предложила Чурикову лечь на диван, накрыла его голову подушкой для снижения шума и с целью лишения жизни произвела выстрел в голову потерпевшего. В результате произведенного выстрела произошло возгорание подушки, после чего Чуриков обезоружил Лопатину, вырвав из ее руки газовый револьвер. Довести до конца свой умысел на убийство Лопатина не смогла по независящим от нее причинам, поскольку выстрел был произведен через подушку газом, содержащимся в патроне заряженного револьвера. Суд признал, что Лопатина совершила покушение на убийство. Она в силу своего возраста (19 лет) и жизненного опыта сознавала, что выстрелом из револьвера лишает потерпевшего жизни, желала этого, но не достигла преступного результата вследствие заблуждения относительно свойств применяемого оружия [8].

Покушение с негодными средствами по общему правилу влечет за собой уголовную ответственность. Только в ряде случаев негодное покушение не влечет уголовной ответственности (когда оно не представляет общественной опасности в силу малозначительности, а также в силу суеверия или явного невежества субъекта, пытавшегося посредством сверхъестественных сил причинить кому-либо вред, расценивается как своеобразное обнаружение умысла, что ненаказуемо) [7].

Ошибка в развитии причинной связи имеет место, когда совершенное лицом деяние вызывает наступление желаемых им вредных последствий, но не в силу тех факторов, на которые рассчитывал виновный.

Как отмечает В. А. Якушин, общим при ошибке лица в развитии причинной связи является то, что, правильно сознавая характер действий и тот результат, который лицо должно или может получить, им неправильно оцениваются промежуточные звенья этого процесса, которые имеют место между действием и результатом [53, С. 87]. Поэтому если лицо, предвидит и желает последствия, которое должно наступить в результате его действий, но ошибается в развитии причинной связи, то содеянное следует квалифицировать как оконченное преступление, которое и охватывалось умыслом виновного.

Например, лицо, желая убить человека, сбрасывает его с двигавшегося с большой скоростью поезда, полагая, что тот умрет от полученных при падении ударов. Однако смерть потерпевшего наступила не от ударов, а от разрыва сердца. В данном случае ошибка в развитии причинной связи (в развитии ее промежуточных звеньев) не имеет значения для квалификации совершенного преступления — ответственность наступает как за оконченное преступление по направлению умысла. Виновный подлежит ответственности за убийство. Или, например, если лицо, желая убить человека, стреляет в участок грудной клетки и считает, что смерть настанет от ранения сердца, а в действительности пострадавший умер от сильной кровопотери вследствие ранения артерии, то такое несоответствие предвиденного и действительного развития причинной связи не исключает умысла на убийство и ответственность наступает именно за умышленное убийство, так как виновный не ошибался в общих закономерностях наступления смерти от ранения жизненно важных органов.

В других же случаях, когда лицо, имея соответствующий умысел, совершает дополнительные действия для достижения своего намерения и ошибается в том, какие именно действия привели к желаемому результату, содеянное, как считает большинство авторов, должно квалифицироваться по совокупности преступлений. Так, например, если виновный с умыслом на убийство наносит потерпевшему несколько ранений в жизненно важные органы и, думая, что он умер, с целью скрыть преступление сбрасывает его в реку, то ошибка в развитии причинной связи будет иметь место в том случае, если потерпевший умер не от ранений, а от утопления. При этом содеянное подлежит квалификации как покушение на убийство и причинение смерти по неосторожности.

Ошибка в причинной связи исключает ответственность лица за преступное следствие, которое настало, только в том случае если имеет место важное расхождение между тем результатом, что предполагался, и фактическим развитием причинной связи. Так, если виновный дал вместе с пищей пострадавшему яд с целью убийства, а потерпевший, выйдя из дома, попал под машину и погиб, то виновный должен отвечать только за покушение на убийство, так как смерть пострадавшего не находилась в причинной связи с предоставлением яда: действительное развитие причинной связи существенным образом разошелся с тем, как его воображал виновный.

Ошибка относительно причиненных последствий касается качественной либо количественной характеристики причиненного вреда. Например, может быть ошибка в характере вреда или ошибка в размерах наступивших последствий.

Ошибка в последствиях будет влиять на квалификацию содеянного только тогда, когда последствия выступают в качестве конструктивных признаков состава преступления. Например, человек в ссоре разбил какую-то попавшуюся под руки вещь, а она оказалась очень ценной. В данном случае нельзя привлекать лицо к уголовной ответственности по ч. 1 ст. 167 УК РФ, поскольку нет умысла на причинение значительного ущерба. Лицо не знало, что брошенная и разбитая им вещь составила значительный ущерб для потерпевшего. И наоборот, если, лицо, уничтожая или повреждая чужое имущество, намеревалось причинить вред собственнику в крупном размере, а фактически размер причиненного вреда оказался незначительным, его действия подлежат квалификации как покушение на уничтожение или повреждение имущества, повлекшие причинение ущерба в крупном размере.

Ошибка в способе совершения преступления квалифицируется следующим образом:

) если лицо ошибалось относительно своего способа совершения преступления, то ответственность наступает как за оконченное преступление, совершенное тем способом, который охватывался умыслом виновного. Так, если лицо, при хищении имущества изымает его открыто, на глазах у всех, но полагает, что действует тайно, то в таких случаях содеянное нужно вменять исходя из намерений и представлений лица, его совершившего.

В подобных ситуациях для квалификации преступления первоочередное значение «…имеет субъективное представление о характере совершаемых действий» [46, С. 104]. В нашем примере действия нужно квалифицировать по ст. 158 УК РФ (при этом не имеет значения, понимают факт открытого похищения имущества окружающие или нет). Грабеж будет вменяться личности лишь тогда, когда она сознает, что «окружающие понимают характер его действий, но игнорируют данное обстоятельство». Эта позиция нашла отражение в постановлении Пленума Верховного Суда РФ «О судебной практике по делам о грабеже и разбое» [3].

) если в результате ошибки в способе причинен больший вред, чем было задумано, то ответственность наступает по совокупности преступлений за умышленное совершение преступления осознаваемым способом и неосторожное причинение дополнительного вреда.

Ошибка в отношении иных признаков объективной стороны (время, место, обстановка совершения преступления) оценивается в соответствии с ранее изложенными правилами квалификации.

.3 Фактическая ошибка в квалифицирующих признаках состава преступления

Квалифицирующие обстоятельства — специальные признаки, влекущие изменение юридической оценки содеянного и увеличение наказуемости в сравнении с основным составом [29, С. 213]. Они могут относиться к различным элементам состава преступления. Следовательно, уже это позволяет говорить о различных видах ошибки в квалифицирующих обстоятельствах.

В юридической литературе высказано мнение и о том, что вряд ли обосновано выделение такого вида ошибки поскольку она, в конечном итоге, предстает фактической ошибкой в одном из элементов состава [16, С. 241]. Однако значительная часть ученых исходит из того, что ошибка в квалифицирующих обстоятельствах, хотя и касается, в конечном итоге, какого-либо элемента состава преступления, имеет свою специфику и самостоятельное юридическое значение [38, С. 78-80; 56, С. 62].

Применительно к квалифицирующим признакам выделяются ошибки, связанные с их наличием или отсутствием [53, С. 80-81; 44, С. 47-52].

Ошибка лица относительно отсутствия квалифицирующего обстоятельства является такой ошибкой, при которой лицо полагает, что оно совершает преступление без квалифицирующих обстоятельств, когда такие, фактически имеющиеся признаки, не охватываются сознанием виновного. Иными словами, к этим квалифицирующим признакам у лица нет психического отношения, то есть его интеллект не формирует в этой части содержание вины. Поэтому при таком заблуждении в квалифицирующих обстоятельствах действия виновного нужно квалифицировать как оконченное преступление без квалифицирующих признаков. Если, к примеру, лицо при уничтожении имущества заблуждается в свойствах и особенностях того, что применяемый способ является общественно опасным, то его действия нельзя квалифицировать по ч. 2 ст. 167 УК РФ.

Подобные ошибки, не меняют характер содеянного, не предопределяют степень общественной опасности преступлений, поскольку квалифицирующие обстоятельства, с наличием которых в составе того или иного общественно опасного деяния законодатель связывает пределы уголовной ответственности, и если они характеризуют это деяние, только тогда могут быть вменены лицу в вину, когда они охватывались его сознанием, были известны ему. В судебной практике это положение порой не учитывается, что влечет за собой отмену или изменение приговора.

Ошибка лица относительно наличия квалифицирующего обстоятельства -это такая ошибка, когда лицо полагает, что оно совершает преступление с квалифицирующими признаками, а в действительности они отсутствуют. Квалифицирующие признаки имеются лишь в воображении лица, которое находит проявление в социально-значимой действительности. Поскольку не сами квалифицирующие признаки, а лишь психические образы относительно их, образуют содержание вины [62, С. 25], то для этого содержания, в принципе, безразлично, являются ли эти образы результатом действительного или ошибочного отражения объективной реальности.

Деяние, в основе которого лежит ошибка подобного рода, в уголовно-правовой литературе квалифицируется неоднозначно.

Некоторые ученые предлагают квалифицировать по совокупности, то есть, как оконченное преступление без квалифицирующих обстоятельств и как покушение на преступление с квалифицирующими обстоятельствами [43, С. 58; 57, С. 7-8]. Другие исходят из того, что в таких случаях содеяное следует квалифицировать как оконченное преступление с квалифицирующими обстоятельствами [35, С. 108]. По мнению третьих, если при совершении умышленного убийства лицо ошибочно считает, что есть какие-то квалифицирующие обстоятельства, то содеянное нужно квалифицировать как покушение на преступление с квалифицирующими признаками [44, С. 36]. С точки зрения четвертых, действия виновного при подобной ошибке нужно квалифицировать оконченное преступление без квалифицирующих признаков [57, С. 15; 47, С. 75].

В судебной практике содеяное в условиях фактической ошибки относительно наличия квалифицирующего обстоятельства также квалифицируется по разному.

В частности, в своем постановлении «О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое» Пленум Верховного Суда РФ указал, что в случаях, когда лицо, совершившее грабеж или разбойное нападение, имело цель завладеть имуществом в крупном или особо крупном размере, но фактически завладело имуществом, стоимость которого не превышает двухсот пятидесяти тысяч рублей либо одного миллиона рублей, его действия надлежит квалифицировать, соответственно, по ч. 3 ст. 30 УК РФ и п. «д» ч. 2 ст. 161 или по п. «б» ч. 3 ст. 161 как покушение на грабеж, совершенный в крупном размере или в особо крупном размере, либо по ч. 3 ст. 162 или по п. «б» ч. 4 ст. 162 УК РФ как оконченный разбой, совершенный в крупном размере или в целях завладения имуществом в особо крупном размере [3].

В другом случае деяние, в основе которого лежит ошибка в квалифицирующих признаках, суд квалифицировал как оконченное преступление без квалифицирующих обстоятельств.

Так, Г., являясь уверенным, что его сожительница Б. находится в состоянии беременности, на почве ссоры взял охотничье ружье и выстрелил потерпевшей в голову, в результате чего наступила ее смерть. Суд квалифицировал действия Г. по ч. 3 ст. 30, п. «г» ч. 2. ст. 105 УК РФ и ч. 1 ст. 105 УК РФ, признав что умысел на убийство заведомо беременной женщины Г. не довел до конца по независящим от него обстоятельствам, так как потерпевшая не находилась в состоянии беременности, о чем он не знал. Президиум Верховного Суда РФ исключил из состоявшихся по этому делу судебных решений указание на ч. 3 ст. 30, п. «г» ч. 2. ст. 105 УК РФ по следующим основаниям. Согласно ч. 2 ст. 17 УК РФ, совокупностью преступлений может быть признано одно действие (бездействие), содержащее признаки преступлений, предусмотренных двумя или более статьями УК РФ. Таким образом, суд ошибочно квалифицировал действия Г. по совокупности преступлений. Но поскольку умысел на лишение жизни потерпевшей был им полностью реализован и в результате его действий наступила смерть потерпевшей, содеянное было квалифицировано только по ч. 1 ст. 105 УК РФ [4].

Мы согласны, что квалифицировать такое общественно опасное деяние по совокупности нельзя. В противном случае это означало бы одно из двух: либо то, что совершено два общественно опасных деяния, либо то, что совершено одно деяние, но посягающее на два объекта. В действительности же, при ошибке подобного рода, в деянии не проявляется ни то, ни другое. Кроме того, это нарушает, по нашему мнению, требования ч. 2 ст. 6 УК РФ, согласно которой «никто не может нести уголовную ответственность дважды за одно и то же преступление». Однако, как справедливо отмечает Г. Н. Борзенков, «скоропалительным был бы вывод, что во всех подобных случаях предпочтение должно отдаваться квалификации по ч. 1 ст. 105 УК РФ… При таком подходе игнорируется субъективный критерий повышенной степени общественной опасности данного вида убийства» [33, С. 72].

Аналогичного мнения придерживаются и другие авторы, например Т. Н. Нуркаева, М. Бавсун, Н. Вишнякова, которые заключают: «…если виновный убежден, что убивает беременную женщину и желает этого (т.е. осознает данное квалифицирующее обстоятельство), то это значительно повышает степень общественной опасности содеянного и должно быть отражено в квалификации» [70, С.10].

Следует согласиться с доводами С. В. Бородина о том, что покушение на убийство при отягчающих обстоятельствах в любой стадии его развития является покушением на квалифицированное убийство. И оно, следовательно, ни в какой стадии не может быть квалифицировано по ч.1 ст. 105 УК РФ [35, С. 108]. Так, если виновный ошибочно полагает, что убивает женщину, находящуюся в состоянии беременности, его действия нужно квалифицировать как покушение на убийство женщины, заведомо для виновного находящейся в состоянии беременности. Здесь нельзя квалифицировать деяние как оконченное преступление — по п. «г» ч.2 ст. 105 УК РФ, на том основании, что потерпевшей причинена смерть [34, С. 143].

В данной ситуации должна применяться так называемая юридическая фикция: фактически оконченное преступление квалифицируется как покушение. Эта фикция оправдана тем, что хотя общественно опасное последствие и наступило, но все же в реальной действительности оно не сопровождалось тем квалифицирующим обстоятельством, которое охватывалось сознанием виновного и которое в соответствии с направленностью умысла обосновывает усиление наказания [49, С. 183]. Виновный ошибся не в личности, как носителе каких-то общесоциальных качеств, а в особенностях тех признаков, которые присущи только данной личности, в данный момент ее физиологического состояния. И коль скоро на эти квалифицирующие свойства потерпевшего фактического воздействия не было, то и вменять их нельзя, а значит нельзя квалифицировать это деяние как оконченное преступление. Норма о неоконченной преступной деятельности в данном случае наиболее правильно отражает существо дела. Она показывает направленность действий виновного и то, что результат, к которому он стремился, не наступил по причинам, не зависящим от его воли. Воля же виновного была направлена не только на лишение жизни взрослого человека, но и на «уничтожение другой жизни, жизни плода человека» [42, С. 173].

В случае ошибки относительно наличия квалифицирующего признака определяющим является отражение в сознании посягателя отягчающего обстоятельства, а не его фактическое наличие либо отсутствие. Поэтому деяние должно квалифицироваться в соответствии с содержанием и направленностью умысла. Однако оно не может квалифицироваться как оконченное, поскольку фактически совершенное преступление не обладает тем квалифицирующим признаком, который повышает опасность деяния, и, таким образом, совершение подобного деяния представляет собой покушение на преступление с соответствующим квалифицирующим обстоятельством.

Подробно рассмотревший данный вопрос С. В. Бородин заключил, что к обсуждаемому деянию должно быть применено правило: «Если умысел виновного был направлен на совершение более общественно опасного преступления, чем фактически им содеянное, то действия виновного квалифицируются по направленности его умысла» [35, С. 197].

В некоторых случаях для уголовно-правовой оценки содеянного безразлично, осознавалось ли виновным вменяемое ему квалифицирующее обстоятельство или нет. Дело в том, что законодателем в качестве квалифицирующих, выделяются не только такие признаки, которые относятся к характеристике совершаемого деяния (оттеняющие, объект, предмет посягательства и т. п.), но и такие, которые отражают личностные свойства субъекта преступления (например, наличие судимости, неоднократности совершения преступления). В последнем случае ошибка относительно наличия или отсутствия квалифицирующего признака не окажет влияния на квалификацию. Подобные признаки объективно характеризуют субъекта преступления, и не имеет значения, как они осознавались виновным, преломлялись в его психике. Так, если лицо, имеющее судимость за ранее совершенное преступление против половой неприкосновенности несовершеннолетнего, совершит изнасилование несовершеннолетней, не достигшей четырнадцатилетнего возраста, его действия будут квалифицированы как оконченное преступление по ч. 5 ст. 131 УК РФ независимо от того, осознавало ли оно факт наличия в своем деянии квалифицирующего признака или нет.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Подводя итог проведенному исследованию проблемы ошибки в уголовном праве, можно сформулировать следующие общие выводы.

Ошибку субъекта преступления следует определять как психическое отношение лица к своему поведению и его последствиям, имеющее в интеллектуальном и (или) волевом моменте порок, обусловленный заблуждением относительно положений уголовного закона, касающихся преступности деяния, а также объективных свойств, относящихся к элементам состава преступления.

В юридической литературе предлагаются разные основания для классификации ошибок субъекта преступления, однако наибольшую теоретическую и практическую значимость имеет классификация по предмету ошибки, в соответствии с которой выделяются юридические и фактические ошибки.

Если лицо неправильно оценивает юридические обстоятельства совершенного деяния, к которым следует отнести общественную опасность и уголовную противоправность деяния, квалификацию содеянного, вид или размер (срок) наказания, назначаемого за совершенное преступление, то, согласно общепринятой российским уголовным правом терминологии, следует говорить о юридической ошибке субъекта.

Анализ действующего законодательства показал, что ошибка такого рода не оказывает влияния на квалификацию содеянного, что связано с принципом «незнание закона не освобождает от ответственности». Полагаем, что этот принцип нельзя безапелляционно применять на практике. В ряде случаев юридическая ошибка субъекта преступления является обстоятельством, способным устранять вину лица, совершившего объективно-противоправное деяние. В этой связи считаем необходимым ввести в УК РФ норму-исключение, устанавливающую право суда признать лицо невиновным в силу неосознания им противоправности деяния, сформулировав ее следующим образом: «Незнание закона не освобождает от уголовной ответственности. Однако суд вправе с учетом всех обстоятельств дела признать деяние совершенным невиновно, если будет установлено, что лицо, его совершившее, не осознавало противоправности своих действий (бездействия) и не могло ее осознавать либо имело достаточные основания полагать, что оно действует (бездействует) правомерно».

Фактическая ошибка имеет место быть в тех случаях, когда лицо неверно оценивает объективные свойства, относящиеся к элементам состава преступления. Уголовно-правовое значение фактической ошибки определяется тем, относительно какого фактического обстоятельства совершаемого деяния у лица имелось виновное отношение.

Одним из пробелов уголовного законодательства является отсутствие правил квалификации деяний, совершенных в условиях фактической ошибки. Вместе с тем, отсутствие норм, закрепляющих правила квалификации деяния, совершенного при допущенной лицом фактической ошибке, порождает нарушение общепринятых принципов уголовного права.

Во-первых, нарушается принцип вины, согласно которому лицо подлежит уголовной ответственности только за то общественно опасное действие (бездействие) и наступившие общественно опасные последствия, в отношении которых установлена его вина (ч. 1 ст. 5 УК РФ).

Во-вторых, нарушается принцип равенства граждан перед судом, поскольку на практике суды придерживаются различных позиций при разрешении одинаковых ситуаций в нарушение ст. 4 УК РФ, устанавливающей, что лица, совершившие преступление, равны перед законом, для всех без исключения устанавливаются одни основания и пределы уголовной ответственности, одинаковые виды и размеры наказания.

Судебная практика по этому вопросу не отличается единообразием. Проведенное исследование показало, что преступления с фактической ошибкой разными правоприменителями квалифицируются по-разному:

) как идеальная совокупность преступлений;

) как оконченное преступление, исходя из фактически совершенного общественно опасного деяния;

) как покушение на преступление в соответствии с направленностью умысла.

Совершенное в условиях фактической ошибки деяние может содержать признаки разных статей Особенной части кодекса, в то же время ни одну из них, в соответствии с правилом, указанным в ст. 8 УК РФ, вменить не представляется возможным, поэтому автором сделан вывод, что для квалификации содеянного при фактической ошибке необходимо применение юридической фикции: квалифицировать содеянное при фактической ошибке следует как покушение на преступление по направленности умысла. Квалификация деяния по правилам совокупности преступлений исключается, поскольку действия виновного, направленные на достижение одного преступного результата, квалифицируются одновременно как умышленное и как неосторожное преступление. Квалификация как оконченного преступления, исходя из фактически совершенного, также не соответствует действующему законодательству: для наступления уголовной ответственности необходимо виновное совершение деяния, содержащего все признаки состава преступления, предусмотренного УК РФ. В отношении же совершенного преступного деяния при фактической ошибке отсутствует как умысел, так и неосторожность.

Выявленный в процессе исследования темы выпускной квалификационной работы пробел в отношении правил квалификации фактической ошибки обусловливает необходимость включения в УК РФ нормы, содержащей правила квалификации деяния, совершенного в условиях фактической ошибки. Норма может быть сформулирована следующим образом: «Ответственность лица при допущенной фактической ошибке наступает как за покушение на преступление в соответствии с направленностью умысла лица».

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ ИНФОРМАЦИИ

1. Нормативные правовые акты

. Конституция Российской Федерации : принята всенародным голосованием 12 декабря 1993 г. (с учетом поправок, внесенных Законами РФ о поправках к Конституции РФ от 30.12.2008 № 6-ФКЗ, от 30.12.2008 № 7-ФКЗ) // Рос.газ. — 2009. — 26 января.

. Уголовный кодекс Российской Федерации от 13 июня 1996 г. № 63-ФЗ (в ред. ФЗ от 03.02.2014 г. № 312-ФЗ) // Собрание законодательства РФ. — 1996. — № 25. — Ст. 2954.

. Судебная практика

. «О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое» : Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 27 декабря 2013 г. № 29 (ред. от 23.12.2013) // Бюллетень Верховного Суда РФ. — 2013. — № 2

3. Специальная литература

А) Учебники, учебно-методические пособия

. Андреева, Л. А. Квалификация убийств, совершенных при отягчающих обстоятельствах : учебное пособие / Л. А. Андреева. — СПб. : Юридический институт Генеральной прокуратуры РФ, 1998. — 56 с.

. Дождев, Д. В. Римское частное право : учебник для вузов / Д. В. Дождев. — М. : Инфра М-Норма, 1996. — 704 с.

. Игошев, К.Е.Типология личности преступника и мотивация преступного поведения : учебное пособие / К. Е. Игошев. — Горький : Изд-во ГВШ МВД СССР, 1974. — 168 c.

. Коржанский, Н. И. Предмет преступления (понятие, виды и значение для квалификации) : учебное пособие / Н. И. Коржанский. — Волгоград : НИиРИО ВСШ МВД СССР, 1976. — 56 c.

. Курс советского уголовного права. Часть общая: в 2-х томах / отв. ред. : Н. А. Беляев, М. Д. Шаргородский. — Л. : Изд-во Ленингр. ун-та, 1968. — Т. 1.

9. Наумов, А. В. Российское уголовное право. Общая часть : курс лекций / А.В. Наумов. — М : БЕК, 1997. — 550 с.

. Наумов, А. В. Российское уголовное право. Общая часть : курс лекций : в 3-х томах / А. В. Наумов. — М. : Волтерс Клувер, 2007. — Т. 1. — 736 c.

. Отечественное законодательство XI-XX веков : пособие для семинаров : в 2-х ч. / авторы-сост. : Г. А. Кутьина, Т. Е. Новицкая, О. И. Чистяков ; под ред. проф. О. И. Чистякова. — М. : Юристъ, 2009. — Ч. I (XI-XIX вв.). — 464 с.

12. Российское законодательство X — XX веков: Судебная реформа : в 9-ти томах / отв. ред. : Б. В. Виленский ; под общ. ред. О. И. Чистякова. — М. : Юрид. лит., 1991. — Т. 8. — 496 c.

13. Российское законодательство X — XX веков: Законодательство эпохи буржуазно-демократических революций : в 9-ти томах/ отв. ред. : О. И. Чистяков (под общ. ред.).- М. : Юрид. лит., 1994. — Т. 9 — 352 c.

. Таганцев, Н. С. Русское уголовное право. Часть общая : в 2 томах / Н. С. Таганцев. — Тула : Автограф, 2001. — Т. 1 — 800 с.

. Уголовное право. Часть общая: Пределы и виды дифференциации уголовной ответственности : учебное пособие : в 4-х томах / П. А. Волостнов, А. В. Грошев, И. Я. Козаченко [и др.] ; отв. ред.: И. Я. Козаченко. — Екатеринбург : Изд-во Свердл. юрид. ин-та, 1992. — Т. 2 — 216 c.

. Уголовное право России (Особенная часть) : учеб. пособие / под ред. В. С. Комиссарова. — М. : Юридический колледж МГУ, 1994. — 271 с.

. Уголовное право Российской Федерации. Общая часть / С. В. Афиногенов, Л. Д. Ермакова, Б. В. Здравомыслов [и др.] ; отв. ред. : Б. В. Здравомыслов. — М. : Юристъ, 1996. — 509 c.

. Уголовное право. Общая часть : учебник / А. В. Наумов, С. И. Никулин, А. И. Рарог [и др.] ; под ред. проф. А. И. Рарога. — М. : ИМПЭ, 1997. — 320 с.

. Уголовное право. Общая часть : учебник для вузов / М. И. Ковалев, И. Я. Козаченко, Т. В. Кондрашова [и др.] ; отв. ред. : И. Я. Козаченко, З. А. Незнамова. — М. : Норма, Инфра-М, 1998. — 516 c.

. Уголовное право зарубежных государств. Общая часть : учебное пособие / Н. А. Голованова, В. И. Еремин, М. Л. Игнатова [и др.] ; под ред. и с предисл. И. Д. Козочкина. — М. : Омега-Л ; Институт международного права и экономики им. А.С. Грибоедова, 2003. — 576 с.

. Уголовное право России. Части общая и особенная : учебник / М. П. Журавлев, А. В. Наумов, С. И. Никулин ; под ред. А.И. Рарога. — М. : ТК Велби ; Проспект, 2007. — 704 с.

. Уголовное право : учебник : в 3-х томах / О. Л. Дубовик, А. Э. Жалинский, С. М. Корабельников ; под ред. : А. Э. Жалинского. — М. : Городец, 2011. — Том 1 : Общая часть. — 864 с.

Б) Монографии, авторефераты, диссертации

. Алиев, З. Г. Ошибка как особое обстоятельство оценки поведения субъекта преступления и ее уголовно-правовое значение : дис. … канд. юрид. наук : 12.00.08 / З. Г. Алиев. — Сургут, 2007. — 213 с.

. Аристотель. О софистических опровержениях // Сочинения : в 4 томах / Аристотель. — М. : Мысль, 1978. — Т. 2. — С.535-593.

25. Безрукова, Т. И. Фактическая ошибка: вопросы классификации и квалификации : дис. … канд. юрид. наук : 12.00.08 / Т. И. Безрукова. Екатеринбург, 2008. — 148 с.

. Борзенков, Г. Н. Преступления против жизни и здоровья: закон и правоприменительная практика / Г. Н. Борзенков. — М. : Зерцало, 2008.

27. Бородин, С.В. Квалификация преступлений против жизни / С. В. Бородин. — М. : Юрид. лит-ра, 1977. — 237 с.

. Бородин, С.В. Ответственность за убийство: квалификация и наказание по российскому праву / С. В. Бородин. — М.: Юрист, 1994. — 216 с.

. Владимиров, В. А. Социалистическая собственность под охраной закона / В. А. Владимиров, Ю. И. Ляпунов. — М. : Юрид. лит-ра, 1979. — 191 с.

30. Геллер, И.З. Ошибка человека и её значение при вменении деяния этого лица ему в вину / И. З. Геллер. — М. : Книга по Требованию, 2012. — 145 с.

31. Гилязев, Ф. Г. Особенности вины и значение ошибки в уголовном праве / Ф. Г. Гилязев. — Уфа : Изд-во Башкир.ун-та, 1993. — 187 с.

3. Дагель, П.С. Субъективная сторона преступления и ее установление / П. С. Дагель, Д. П. Котов. — Воронеж : Изд-во Воронеж. ун-та, 1974. — 243 с.

. Дурманов, Н. Д. Стадии совершения преступления по советскому уголовному праву / Н. Д. Дурманов. — М. : Госюриздат, 1955. — 211 c.

. Дусаев, Р. Н. Эволюция уголовного права стран Западной Европы и США / Р. Н. Дусаев. — Петрозаводск : Изд-во Петрозавод. гос. ун-та, 1999. — 344 с.

. Загородников, Н. И. Преступления против жизни / Н. И. Загородников. — М. : Госюриздат, 1961. — 276 с.

Кириченко, В. Ф. Значение ошибки по советскому уголовному праву / В. Ф. Кириченко ; отв. ред. : Б. С. Маньковский. — М. : Изд-во АН СССР, 1952.

36. Козаченко, И. Я. Преступления с квалифицированными составами и их уголовно-правовая оценка / И. Я. Козаченко, Т. А. Костарева, Л. Л. Кругликов. — Екатеринбург : Изд-во Урал.юрид. акад., 1994. — 59 c.

.Коржанский, Н. И. Объект посягательства и квалификация преступлений / Н. И. Коржанский. — Волгоград : НИиРИО ВСШ МВД СССР, 1976. — 120 с.

.Кригер, Г. А. Квалификация хищений социалистического имущества / Г. А. Кригер. — М. : Юрид. лит-ра, 1974. — 360 с.

.Кондрашова, Т.В. Проблемы уголовной ответственности за преступления против жизни, здоровья, половой свободы и половой неприкосновенности / Т. В. Кондрашова. — Екатеринбург : Изд-во Гуманитар. ун-та, 2000. — 123 с.

.Лисюткин, А. Б. Вопросы методологии исследования категории «ошибка» в правоведении / А. Б. Лисюткин. — Саратов : Изд-во СГАП, 2001. — 140 с.

.Рарог, А. И. Квалификация преступлений по субъективным признакам / А. И. Рарог. — СПб. : Юридический центр Пресс, 2002. — 304 с.

42.Тер-Акопов, А. А. Преступление и проблемы нефизической причинности в уголовном праве / А. А. Тер-Акопов. — М. : Юркнига, 2003. — 480 с.

43.Фаткуллина, М. Б. Юридические и фактические ошибки в уголовном праве (проблемы квалификации) :дис. … канд. юрид. наук: 12.00.08 / М. Б. Фаткуллина. — Екатеринбург, 2001. — 199 c.

.Якушин, В. А. Ошибка и ее влияние на вину и ответственность по советскому уголовному праву : дис. … канд. юрид. наук: 12.00.08 / В. А. Якушин. — Казань, 1985. — 213 c.

45.Якушин, В. А. Ошибка в уголовном праве и ее влияние на пределы субъективного вменения (теоретические аспекты) / В. А. Якушин, В. В. Назаров. — Ульяновск : Изд-во УлГУ, 1997. — 62 с.

46.Якушин, В. А. Субъективное вменение и его значение в уголовном праве / В. А. Якушин. — Тольятти : Изд-во ТолПИ, 1998. — 296 с.

47.Якушин, В. А. Ошибка и её уголовно-правовое значение / В. А. Якушин. — Казань : Изд-во Казанского ун-та,1988. — 128 с.

В) Комментарии к законодательству

.Комментарий к уголовному кодексу Российской Федерации. Общая часть / В. Клейн, В. Мальцев, Н. Мальцева [и др. ] ; под ред. Ю.И. Скуратова, В. М. Лебедева. — М. : Норма, 1996. — 320 с.

Г) Научные статьи

49.Андреева, Л. А. Влияние ошибки обвиняемого в личности потерпевшего на квалификацию преступлений / Л. А. Андреева // Советская юстиция. — 1970. — № 21. — С. 7-8.

.Андриенко, К. К. Вопросы законности при наличии юридической ошибки / К. К. Андриенко // Актуальные вопросы гуманитарно-правовых и социально-экономических исследований : сб. науч. тр. КузИЭПа / редкол. : С. В. Серебренников, А. С. Червинский, А. И. Щербаков. — Кемерово : Изд-во КузИЭП, 2007. — Вып. 3. — С. 24-28.

51.Бавсун, М. Влияние направленности умысла на квалификацию убийств, совершаемых при отягчающих обстоятельствах / М. Бавсун, Н. Вишнякова // Уголовное право. — 2006. — № 1. — С. 7-10.

53.Гонтарь, И. Отклонение действия и ошибка в причинной связи в уголовном праве / И. Гонтарь // Уголовное право. — 2009. — № 4. — С. 17-20.

.Дагель, П. С. Динамика умысла и ее значение для квалификации преступлений / П. С. Дагель // Советская юстиция. — 1971. — № 17. — С. 25-26.

.Дагель, П. С. Обстоятельства, исключающие виновность субъекта и влияющие на форму вины / П. С. Дагель // Советская юстиция. — 1973. — № 3. — С.14-16.

.Коптякова, Л. И. Понятие ошибок в советском уголовном праве и их классификация / Л. И. Коптякова // Проблемы права, социалистической государственности и социального управления : межвуз. сборник науч. тр. — Свердловск : Изд-во Свердл. ун-та, 1978. — Вып.73. — С. 104-105.

.Коржанский, Н. И. Квалификация преступлений при ошибке в объекте и предмете посягательства / Н. И. Коржанский // Советская юстиция. — 1974. — № 5. — С. 22-23.

.Курченко, В. Н. Проблемы квалификации преступлений в условиях фактической ошибки / В. Н. Курченко // Российский судья. — 2003. — № 9. — С. 10-13.

59.Малиновский, А. А. Принципы уголовного права (сравнительно-правовой анализ) / А. А. Малиновский // Международное уголовное право и международная юстиция. — 2008. — № 4. — С. 27-30.

60.Михайлов, В. И. Свод законов 1832 г. и Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г.: общая характеристика и ситуации правомерного вреда (обстоятельства, исключающие преступность деяния) / В. И. Михайлов // История государства и права. — 2010. — № 24. — С. 16 — 21.

61.Нургалеев, Ш. Х. К вопросу о юридических ошибках / Ш. Х. Нургалеев, Г. Б. Чинчикова// Безопасность бизнеса. -2006. — № 3. — С. 46-48.

.Нуркаева, Т. Н. Некоторые проблемы квалификации убийства, совершенного с отягчающими обстоятельствами / Т. Н. Нуркаева // Российский судья. — 2004. — № 7. — С. 60-61.

63.Редин, М. П. О понятии посягательства на жизнь и конструкции составов преступлений, предусмотренных статьями 277, 295, 317 Уголовного кодекса Российской Федерации / М. П. Редин // Безопасность бизнеса. — 2007. — № 3. — С. 35-39.

.Спиридонова, Л. Э. Уголовно-правовое значение фактической ошибки личности потерпевшего при квалификации преступлений против жизни / Л. Э. Спиридонова // Криминалист. — 2012. — № 2 (11). — С. 58-66.

.Фаткуллина, М. Б. Юридическая ошибка лица относительно непреступности совершаемого деяния / М. Б. Фаткуллина // Правовые исследования : сб. науч. ст./ отв. ред.: В. П. Ляушин, С. Н. Сабанин. — Екатеринбург: Изд-во УрЮИ МВД России, 2001. — Вып. 6. -С. 125-129.

.Черепанова, Е.В. Уголовное право в годы Великой Отечественной войны: основные тенденции развития / Е. В. Черепанова // Журнал российского права. — 2010. — № 10. — С. 139-145.

.Шелевая, Л.С. Ошибка и ее значение в уголовном праве / Л. С. Шелевая // Право. Свобода. Личность : сб. науч. тр. / под ред.: Г. Б. Романовский. — Пенза : Изд-во ПензГу, 2008.- С. 196-201.

.Яни, П. С. О значении принципа «Ignorantia Juris Nocet» для вменения составов экономических преступлений / П. С. Яни // Уголовное право в XXI веке : материалы междунар. науч. конференции, состоявшейся на юрид. фак-те МГУ им. М.В. Ломоносова 31 мая — 1 июня 2001 г. — М. : ЛексЭст, 2002. — С. 234-238.

Реферат: Понятие вины. Понятие ошибки и ее правовое значение

Понятие вины

Российское законодательство, теория уголовного права и судебная практика последовательно исповедуют принцип субъективного вменения. Вина представляет собой особое психическое отношение лица к совершаемому им общественно опасному деянию и преступным последствиям, выраженное в форме умысла или неосторожности.

В теоретическом плане вину необходимо рассмотреть в нескольких аспектах, каждый из которых высвечивает определенную грань этого понятия.

1. Психологический аспект. Раскрывая сущность вины, юристы пользуются такими психологическими понятиями умысла и неосторожности, как интеллектуальный и волевой: сознание, предвидение последствий и т. п.

2. Уголовно-правовой аспект подчеркивает то обстоятельство, что понятия умысла и неосторожности используются лишь применительно к преступлениям.

В принципе умысел либо неосторожность связаны с любым поведением человека. Однако уголовно-правовое значение они приобретают только в тех случаях, когда совершается общественно опасное деяние, признанное преступлением.

3. Предметный аспект тесно связан с уголовно-право-вым. Он означает, что вины как абстрактного понятия не существует, она должна связываться с совершением конкретного деяния. Лицо признается не вообще виновным, а виновным в совершении, например, кражи, хулиганства или другого какого-либо конкретного преступления.

Только при таком предметном рассмотрении вины уменьшается риск вынесения неправосудного приговора за мысли и убеждения, а также деяния, хотя объективно и связанные с преступлением, но совершенные при отсутствии вины.

4. Социальный аспект вины означает, что лицо, совершая преступление, посягает на важнейшие социально-политические ценности, существующие в Российской Федерации на основе Конституции и потому охраняемые уголовным законом.

Совершая преступление умышленно, лицо сознает, что посягает на указанные ценности, предвидит общественно опасные последствия своих действий и желает либо сознательно допускает их наступление. Такое психическое отношение лица к совершаемому им деянию, опасному для отдельных лиц, их прав и свобод либо в целом для общества и государства, заслуживает морально-политического порицания со стороны общества и государства.

При неосторожном совершении деяния, опасного для личности, общества, государства, лицо признается виновным потому, что проявляет недопустимое легкомыслие или недостаточную внимательность и осмотрительность в своем поведении, вследствие чего существенно страдают названные объекты уголовно-правовой охраны. Отсутствие должной внимательности и осторожности, приведшее к наступлению общественно опасных последствий, также заслуживает морального осуждения.

Правовой формой социального порицания (осуждения) является приговор суда, в котором именем Российской Федерации общественно опасное деяние признается преступлением, а лицо — виновным в его совершении с назначением вида и размера наказания. (Мнение о ненужности включения данного аспекта в понятие вины высказано в правовой литературе.)1

С учетом всех названных аспектов можно дать следующее определение: вина — это психическое отношение лица к совершаемому им конкретному общественно опасному деянию и к его общественно опасным последствиям, выраженное в форме умысла или неосторожности, в котором проявляется антисоциальность деятельности виновного, порицаемая судом от имени Российской Федерации.

Развитие учения о вине в науке уголовного права проходило не прямолинейно. В разные периоды высказывались различные точки зрения. Наиболее острой была дискуссия 50-х годов, которую принято характеризовать как дискуссию между сторонниками «психологического» и «оценочного» понимания вины. Вкратце суть взглядов сторонников психологической теории вины состояла в том, что вина существует объективно, вне сознания юристов. Она познаваема. Познать форму вины правоохранительные органы могут по действиям преступника. Сознание и воля лица, совершающего преступление, находятся в определенном сочетании друг с другом, и в зависимости от этого вину можно определить как умысел или неосторожность. В итоге дискуссии «оценочная» теория, сторонники которой виной считали оценку, данную общественно опасному деянию судом, была отвергнута2.

В УК РФ глава 5 «Вина» значительно расширена. Базируясь на достижениях науки уголовного права и практике законодательного применения, она содержит пять норм. Из них три новые и две — обновленные как терминологически, так и по существу. Новыми являются нормы о понятии вины, двойной форме вины, невиновном причинении вреда. Важное достижение УК 1996 г. — определение сущности и значения вины через ее формы, указанные в законе.

Формы вины

Формы вины, с достаточной полнотой регламентированные в законе, имеют большое значение для квалификации преступления. Они позволяют оценить степень общественной опасности однородных преступлений (умышленное убийство при отягчающих обстоятельствах наказывается лишением свободы до двадцати лет либо смертной казнью, причинение смерти по неосторожности без квалифицирующих признаков наказывается ограничением свободы на срок до трех лет или лишением свободы на тот же срок).

Форма вины является важным критерием криминали-зации деяния. Так, в соответствии с УК 1996 г. за деяние, совершенное по неосторожности, виновный привлекается к уголовной ответственности только в том случае, когда это специально предусмотрено соответствующей статьей Особенной части (ст. 24 УК). Отсюда следует, что нормы, в которых нет прямого указания на неосторожную форму вины, предусматривают ответственность лишь за умышленные деяния. Это правило относится и к составам с двойной формой вины. В составах с умышленной формой вины, квалифицированных наступлением тяжких последствий, вносится указание на неосторожность по отношению к этим последствиям (например, ч. 4 ст. 111 УК).

Общественно опасное деяние, совершаемое преступником, — всегда проявление его сознания и воли, в связи с чем понятие вины необходимо рассматривать с учетом интеллектуального и волевого критериев.

Интеллектуальный критерий заключается в сознании виновным общественно опасного характера совершаемого им деяния и в предвидении его общественно опасных последствий (для материальных составов), в сознании виновным общественно опасного характера деяния (для формальных составов).

Волевой критерий характеризует отношение субъекта преступления к совершаемому деянию и его последствиям. Он выражается в желании, либо сознательном допущении вредных последствий, либо легкомысленном или небрежном отношении к этим последствиям.

Учет обоих критериев, а также соотношения между ними дает основание делить вину на две формы — умышленную и неосторожную. В свою очередь, умышленная форма может быть с прямым или косвенным видом умысла. Неосторожная форма вины подразделяется на преступное легкомыслие и преступную небрежность.

Формы вины в конкретных преступлениях либо прямо указываются в диспозициях статей Особенной части УК, либо подразумеваются и устанавливаются при анализе конструкции нормы УК. Так, если в законе называется цель преступления, то оно может совершаться только с прямым умыслом (поставив цель, добиться ее осуществления можно лишь при желании, что характерно именно для прямого умысла). Об умышленной форме вины свидетельствуют и такие признаки, как злостность деяния, специальный мотив (особая жестокость при убийстве, например), заведомость, незаконность действий и т. д.

Правовое значение форм вины состоит в следующем:

1) они позволяют разграничить преступление и проступок;

2) разграничивают преступления, сходные по объекту и объективной стороне (ст. 105 и 106 УК);

3) влияют на индивидуализацию наказания;

4) в сочетании со степенью общественной опасности деяния служат критерием законодательной классификации преступлений (в соответствии со ст. 15 УК к особо тяжким отнесены только умышленные преступления);

5) форма вины влияет на назначение вида исправительного учреждения при отбытии наказания в виде лишения свободы (ст. 58 УК);

6) умышленная форма вины влияет на признание рецидива преступлений (ст. 18 УК);

7) формы вины влияют на условно-досрочное освобождение (ст. 79 УК).

Умышленная форма вины и ее виды

Преступлением, совершенным умышленно, признается деяние (действие или бездействие), совершенное с прямым или косвенным умыслом (ст. 25 УК).

Прямой умысел. Преступление признается совершенным с прямым умыслом, если лицо осознавало общественную опасность своего деяния, предвидело возможность или неизбежность наступления общественно опасных последствий и желало их наступления. Данное законодательное определение прямого умысла относится к преступлениям с материальным составом, в котором наказуемым является не только деяние, но и общественно опасные последствия, указанные в диспозиции конкретной статьи в качестве обязательного признака. Поэтому в характеристику прямого умысла включается предвидение последствий и желание их наступления.

Преступление с формальным составом признается совершенным с прямым умыслом, если лицо осознавало общественную опасность своего деяния и желало его выполнить. Предвидение последствий здесь не является обязательным признаком умысла, так как они лежат за рамками состава преступления.

Интеллектуальный критерий прямого умысла характеризуется двумя понятиями: сознанием и предвидением. Лицо, совершающее преступление с прямым умыслом, сознает общественно опасный характер своего действия или бездействия, предвидит неизбежность либо реальную возможность наступления общественно опасных последствий. Сознание общественной опасности деяния означает понимание его фактической сути и общественной значимости. Лицо сознает, где и какое именно преступление оно совершает, кому причиняет вред, каким способом, в какое время и при какой обстановке. Предвидение — это отражение в сознании лица, совершающего преступление, тех событий, которые произойдут в будущем. Предвидением преступника охватывается в общих чертах тот вред (ущерб), который наступит от совершенного им деяния.

Прямой умысел предусматривает два варианта предвидения: неизбежность или реальную возможность наступления общественно опасных последствий. Конкретизация вариантов зависит от обстановки совершаемого преступления, способа и степени подготовленности лица к его совершению (стреляя в упор из надлежащего, проверенного оружия, виновный предвидит неизбежность смерти жертвы; тот же выстрел на значительном расстоянии от потерпевшего создает лишь реальную возможность лишения жизни).

Волевой критерий прямого умысла указывает на то, что лицо желает наступления задуманных им общественно опасных последствий. Желание — это воля, мобилизованная на достижение конкретно поставленной цели, стремление достигнуть определенного результата.

Косвенный умысел в соответствии с законом означает, что лицо осознавало общественную опасность своего деяния (действия или бездействия), предвидело возможность наступления общественно опасных последствий, не желало, но сознательно допускало эти последствия либо относилось к ним безразлично.

По сознанию общественной опасности деяния прямой и косвенный умыслы схожи между собой. Различие между ними проводится по предвидению (вторая часть интеллектуального критерия) и в основном по волевому критерию. Предвидение в прямом умысле охватывает возможность либо неизбежность наступления общественно опасных последствий. В косвенном умысле имеется в виду предвидение только реальной возможности их наступления.

Волевой критерий косвенного умысла характеризуется нежеланием наступления общественно опасных последствий. Вместе с тем лицо, предвидя реальную возможность их наступления, сознательно допускает последствия либо относится к ним безразлично. Нежелание последствий объясняется тем, что при косвенном умысле общественно опасное последствие выступает как побочный результат преступного акта. Субъект направляет свои усилия на достижение иной цели, находящейся за рамками данного состава преступления. Сознавая, что ее достижение чревато причинением вреда другим социальным ценностям, он не предпринимает никаких активных действий для предотвращения побочных последствий, т. е. сознательно допускает возможность их наступления.

В отдельных случаях лицо, совершающее преступление с косвенным умыслом и не желающее наступления побочных вредных последствий, надеется на какие-то неконкретизированные, абстрактные обстоятельства, которые, по его мнению, могут их предотвратить (на удачу, судьбу, везение и т. п.). В теории уголовного права это принято называть надеждой на «авось». По существу такое отношение виновного к возможности наступления последствий есть не что иное, как сознательное их допущение, ибо надежда виновного не связывается с какими-либо реальными обстоятельствами, которые могут предотвратить наступление последствий. Сам он не предпринимает для этого никаких активных действий.

Второй разновидностью проявления воли при косвенном умысле является безразличное отношение к возможности наступления побочных общественно опасных последствий от целенаправленных действий. По существу оно мало чем отличается от сознательного их допущения. Например, пьяный хулиган, умышленно открыв беспорядочную стрельбу из ружья на остановке автобуса, убил двух человек и ранил одного. Умысла на убийство у него не было, однако безразличное отношение к наступившим последствиям свидетельствует об особом эгоизме, черствости виновного, полном равнодушии к интересам других людей, общества в целом.

Косвенный умысел при совершении преступления может проявляться двояко: 1) лицо совершает какое-либо преступление с прямым умыслом, сознает, что при этом возможно наступление общественно опасных последствий другим объектам уголовно-правовой охраны и сознательно допускает их наступление. Так, заложив взрывное устройство в автомашину с целью лишения жизни ее владельца, виновный сознает, что жизни и здоровью других пассажиров грозит реальная опасность, и, не испытывая к ним враждебных чувств, сознательно допускает возможность наступления любых последствий; 2) в отдельных случаях совершаемое лицом деяние само по себе еще не является преступлением. Оно становится таковым лишь при наступлении общественно опасных последствий от неправильного, аморального, легкомысленного поведения человека. Например, туристы, которые разожгли в ветреную засушливую пору костер в лесу, предвидят возможность возникновения лесного пожара. Они не желают этого, но, не принимая никаких мер, сознательно допускают либо безразлично относятся к возможным последствиям.

Общественная опасность деяний, совершенных с косвенным умыслом, может быть не меньшей, чем при умысле прямом. Этим объясняется тот факт, что при конструкции многих составов преступлений законодатель не дифференцирует ответственность по видам умысла и не устанавливает пониженного наказания за преступление с косвенным умыслом. Вид умысла, как и обстоятельства совершения преступления, могут быть учтены судом при индивидуализации наказания.

В связи с тем, что косвенный умысел определяется отношением к последствиям, он невозможен в формальных составах, где само деяние образует оконченный состав преступления. Например, изготовление или сбыт поддельных денег или ценных бумаг, хулиганство, вандализм и т. п., где состав преступления считается выполненным независимо от наступления или ненаступления общественно опасных последствий. Волевое же отношение виновного к самому деянию в таких преступлениях может быть только в виде прямого умысла. Субъект желает совершить хулиганские действия либо незаконно сбывать наркотические средства. Невозможно, совершая названные действия, одновременно не желать их совершения.

Разграничение прямого и косвенного умыслов проводится по интеллектуальному и волевому критериям: интеллектуальный критерий прямого умысла заключается в предвидении неизбежности или реальной возможности наступления преступных последствий, а косвенного — в предвидении только реальной возможности их наступления; волевой момент прямого умысла выражается в желании наступления общественно опасных последствий, а косвенного умысла — в нежелании, но сознательном их допущении, безразличном к ним отношении или надежде на «авось».

Кроме прямого и косвенного умыслов, предусмотренных непосредственно в законе, теория и практика знает другие виды умысла, влияющие на квалификацию преступления и индивидуализацию наказания.

Так, в зависимости от времени формирования различаются заранее обдуманный и внезапно возникший умыслы. При заранее обдуманном умысле между возникновением намерения совершить преступление и его реализацией есть определенный, иногда весьма продолжительный период времени. Данный вид умысла следует воспринимать в совокупности с другими обстоятельствами дела: характером и степенью общественной опасности готовящегося преступления, его способом и орудиями, мерами, предпринимаемыми лицом для последующего сокрытия преступления, и т. п. Длительный период подготовки преступления может в одних случаях свидетельствовать о большой степени его общественной опасности (например, при подготовке террористического акта, создании банды и т. д.), а в других — о сомнениях и терзаниях лица, готовящего, например, убийство супруга по мотивам ревности, о чувстве жалости к потерпевшему и т. п. Лишь всесторонняя оценка всех обстоятельств по делу позволит суду правильно определить значение такого умысла. Заранее обдуманный умысел в принципе может быть как прямым, так и косвенным. Первый встречается чаще, так как длительная подготовка обычно свидетельствует о том, что лицо не только поставило цель, но и желает наступления последствий.

Внезапно возникший умысел характерен для тех случаев, когда между возникновением и реализацией умысла на совершение преступления практически нет разрыва во времени или этот разрыв крайне незначителен. Данный вид умысла свойствен неврастеникам, лицам со склонностью к истерическим реакциям, несовершеннолетним, особенно с такими аномалиями в психике, как невротия. Он свойствен также рецидивистам, у которых выработался в процессе многократного совершения преступлений и отбытия наказания. В местах лишения свободы устойчивый стереотип поведения — стремление совершать тождественные либо однородные преступления (квартирные и карманные кражи, мошенничество при азартных играх и т. п.) при удачно складывающихся для этого обстоятельствах. Внезапно возникший умысел характерен также для лиц с низким общеобразовательным и культурным уровнем, у которых в конфликтных ситуациях «кулак опережает мысль». Сюда относятся все разновидности хулиганов, а также убийц, способных лишить жизни человека, который не дал им закурить или сделал замечание.

Разновидностью внезапно возникшего умысла является аффектированный умысел, к признакам которого относятся внезапность возникновения, кратковременность протекания. В отличие от других видов этот умысел возникает как реакция на неправомерность поведения потерпевшего в отношении виновного или его близких. Внезапно возникающее сильное душевное волнение служит побудительным мотивом к преступному акту. Аффектированный умысел оценивается законодателем как обстоятельство, существенно влияющее на снижение общественной опасности преступления и, соответственно, снижение наказания.

В зависимости от степени предвидения общественно опасных последствий в теории уголовного права принято делить умысел на конкретизированный и неконкретизированный (неопределенный).

Конкретизированный — это такой вид умысла, при котором лицо четко и ясно представляет последствия своего деяния. Этот вид умысла подразделяется в свою очередь на простой и альтернативный.

При простом конкретизированном умысле виновный предвидит, что в результате совершенного им деяния наступит одно конкретное (определенное) последствие — например, смерть жертвы от сильного удара топором по голове.

При альтернативном конкретизированном умысле лицо предвидит, что в результате совершенного им деяния может наступить одно или другое вполне определенное последствие. Каждое из них ему одинаково желательно. Например, ударяя топором по голове потерпевшего, виновный предвидит, что от этого удара может наступить смерть или тяжкие телесные повреждения. Каждое из этих последствий преступнику одинаково желательно, так как способно удовлетворить чувство мести, которое является побудительным мотивом данного действия. Преступления, совершенные с альтернативным умыслом, следует квалифицировать в зависимости от фактически наступивших последствий.

Неконкретизированный умысел необходимо устанавливать и анализировать по тем уголовным делам, где виновный, удовлетворяя чувство мести, ненависти, ревности путем совершения противоправных действий, в общих чертах предвидит наступление общественно опасных последствий, но не представляет, в чем они конкретно выразятся. Сознанием виновного в этом случае охватывается комплекс последствий от самого тяжелого до незначительного, каждое из которых ему одинаково желательно. Вместе с тем у него нет прямого умысла на причинение какого-либо точного, конкретного последствия. Данный вид умысла чаще всего встречается в преступлениях против жизни и здоровья и дает, судя по опубликованной практике Верховного Суда РФ, значительный процент ошибок при квалификации преступлений.

Следует иметь в виду, что при неконкретизированном умысле виновный отвечает за фактически наступившее последствие его действий, но при обязательном условии, что он это последствие сознавал, желал либо сознательно допускал.

Неосторожная форма вины и ее виды

Преступлением, совершенным по неосторожности, признается деяние, совершенное по легкомыслию или небрежности (ст. 26 УК).

По общему правилу, преступление с неосторожной формой менее опасно, чем умышленное, ибо лицо вообще не намеревается совершать преступление. Чаще происходит нарушение каких-либо инструкций (по технике безопасности, противопожарных, обращения с оружием, безопасности движения на автотранспорте и т. п.), которое влечет общественно опасные последствия, превращающие проступок в преступление.

Однако необходимо иметь в виду, что, во-первых, неосторожная форма вины — это одна из опасных разновидностей невнимательности, неосмотрительности, а иногда и равнодушия, неуважения к интересам личности и общества в целом. Во-вторых, в условиях научно-технического прогресса заметно увеличивается число неосторожных преступлений практически во всех сферах деятельности человека. Лица, обязанные по роду своей службы (работы) соблюдать определенные требования, из-за беспечности, легкомыслия, недисциплинированности нарушают их, причиняя огромный ущерб жизни, здоровью людей, окружающей среде. Поэтому уголовно-правовая реакция на совершение неосторожных преступлений вполне оправданна и социально необходима’.

Преступление признается совершенным по легкомыслию, если лицо предвидело возможность наступления общественно опасных последствий своих действий (бездействия), но без достаточных к тому оснований самонадеянно рассчитывало на предотвращение этих последствий.

Интеллектуальный критерий преступного легкомыслия состоит из:

осознания виновным общественной опасности совершаемого действия (бездействия);

предвидения абстрактной возможности наступления общественно опасных последствий. Абстрактное предвидение означает, что лицо сознает неправомерность своих действий, понимает (предвидит), что такие действия вообще, в принципе, могут повлечь за собой общественно опасные последствия, но считает невозможным их наступление в данном конкретном случае.

Волевой критерий. Лицо не желает наступления последствий, более того, стремится не допустить их с помощью каких-то реально существующих факторов (сил). Прежде всего виновный имеет в виду собственные личные качества — опыт, мастерство, силу, ловкость, профессионализм; далее — действия других лиц, механизмов, даже силы природы. Однако расчеты его оказываются легкомысленными, самонадеянными. Виновный либо не знает законов развития причинной связи между деянием и грозящими последствиями, либо, что чаще встречается в судебной практике по делам с этим видом вины, не учитывает каких-то привходящих обстоятельств, которые существенно меняют развитие причинной связи. Не срабатывают механизмы, не включаются силы, на которые рассчитывало лицо.

Эта надежда, хотя и необоснованная, самонадеянная, существенно отличает преступное легкомыслие от косвенного умысла, при котором такой расчет вообще отсутствует. (При косвенном виновный может рассчитывать «на авось», т.е. на удачу, везение, судьбу, но не на конкретные реальные обстоятельства и силы.) По этой причине преступное легкомыслие является менее общественно опасным, чем косвенный умысел.

Преступное легкомыслие отграничивается от косвенного умысла по интеллектуальному и волевому критериям.

Интеллектуальный критерий проводит различие по характеру предвидения. При косвенном умысле лицо предвидит реальную возможность наступления преступных последствий, а при легкомыслии — только их абстрактную возможность.

Волевой момент как косвенного умысла, так и легкомыслия заключается в нежелании наступления последствий, однако при косвенном умысле лицо относится к этому безразлично, либо сознательно их допускает, либо надеется на «авось», тогда как при легкомыслии оно рассчитывает на конкретные жизненные обстоятельства, которые способы предотвратить наступление последствий, но этот расчет оказывается легкомысленным.

Преступная небрежность как вид неосторожной вины в законе характеризуется тем, что лицо не предвидит возможности наступления общественно опасных последствий своих действий (бездействия), хотя при необходимой внимательности и предусмотрительности должно было и могло их предвидеть. Таким образом, интеллектуальный критерий состоит в том, что лицо не сознает общественной опасности совершаемых им действий (бездействия). Происходит это потому, что оно не намеревается совершать преступление. Оно нарушает какие-либо нормы, запреты (строительные нормы, правила обращения с оружием, спортивными снарядами, санитарно-эпидемиологические правила) либо всем понятные житейские правила предосторожности. Отсюда — лицо не предвидит общественно опасных последствий своего деяния, причем непредвидение вовсе не означает отсутствия всякого психического отношения к происходящему, а представляет особую форму этого отношения. Непредвидение последствий при небрежности свидетельствует о пренебрежении лица к требованиям закона, правилам общежития, интересам других лиц’.

Волевой критерий — лицо при необходимой внимательности и предусмотрительности должно было и могло предвидеть эти последствия. По существу лицо, действующее с преступной небрежностью, упрекают за то, что оно, имея реальную возможность предвидеть общественно опасные последствия своих действий, не проявляет должной внимательности, осмотрительности, заботы, направленной на то, чтобы не допустить общественно опасные последствия.

Обязанность предвидеть последствия своих поступков теоретически является характерным признаком для всех дееспособных здравомыслящих людей. Но, коль скоро в законе говорится об уголовной ответственности за проявленное кем-то преступно небрежное отношение к объектам, охраняемым именно уголовным законом, то и условия ответственности следует оговорить с предельной точностью.

Вопрос о возможности человека сознавать факт нарушения им каких-то правил и предвидеть наступившие в результате этого общественно опасные последствия должен решаться с учетом конкретной обстановки и индивидуальных особенностей лица, привлекаемого к уголовной ответственности. В соответствии с этим в законе и науке уголовного права выделяются два критерия преступной небрежности:

объективный и субъективный.

Объективный критерий носит нормативный характер и означает, что обязанность предвидеть общественно опасные последствия возлагается на определенных лиц, которые должны выполнять свои обязанности, строго соблюдая предписанные правила поведения, проявляя должную внимательность и предусмотрительность. Обязанность предвидеть основывается на прямом указании закона либо вытекает из профессиональных обязанностей лица, договорных, семейных отношений, правил общежития.

Однако для привлечения к уголовной ответственности одного объективного критерия недостаточно. Необходимо еще выяснить, мог ли конкретный человек, привлекаемый к уголовной ответственности, предвидеть общественно опасные последствия своего неправомерного поведения.

Субъективный критерий преступной небрежности означает индивидуальную способность лица по своим личностным качествам предвидеть наступление общественно опасных последствий. Личностными (сугубо индивидуальными) качествами виновного считаются образовательный, интеллектуальный уровень, наличие или отсутствие отклонений в психике, профессиональный и жизненный опыт, состояние здоровья на момент выполнения данных действий, состояние опьянения и другие. Выяснение названных качеств и сопоставление их с особенностями ситуации, в которой совершается деяние, позволяет установить, могло ли данное лицо предвидеть общественно опасные последствия.

Являясь видом неосторожной вины, небрежность имеет некоторое сходство с преступным легкомыслием. Общее для них в интеллектуальном критерии — отсутствие предвидения реальной возможности наступления общественно опасных последствий. Вместе с тем они различаются по целому ряду признаков, относящихся как к интеллектуальному, так и волевому критерию.

Интеллектуальный критерий:

при легкомыслии лицо осознает общественно опасный характер своих действий, тогда как при небрежности — нет;

при легкомыслии лицо предвидит абстрактную возможность наступления последствий, а при небрежности — не предвидит, однако должно (объективный критерий) и могло (субъективный критерий) их предвидеть.

Волевой критерий:

в легкомыслии он характеризуется легкомысленным расчетом на предотвращение преступных последствий, основанном на реальных жизненных обстоятельствах, при небрежности — непроявлением должного напряжения психических процессов, которое не позволяет ему предвидеть последствия своего поведения.

Преступную небрежность как вид неосторожной вины необходимо отграничивать также от случайного, невиновного причинения вреда. Случай, «казус» может характеризоваться либо полным отсутствием как объективного, так и субъективного критерия преступной небрежности, либо отсутствием одного из них. При невиновном причинении вреда лицо не предвидит, не должно и не могло предвидеть наступления общественно опасных последствий либо должно было, но не могло их предвидеть. Например, рабочий мясокомбината, играя в обеденный перерыв со своим приятелем, из озорства надел ему на голову бумажный мешок из-под костной муки. Остатки муки попали в глаза потерпевшему, в результате чего он ослеп. Объективный критерий в этом случае имеется — все рабочие названного предприятия должны знать свойства костной муки и не допускать нарушения правил безопасности при обращении с мешком. Однако субъективный критерий небрежности — лицо могло предвидеть наступление вредных последствий — здесь отсутствовал. Рабочий ранее не имел дела с костной мукой, не знал ее свойств, не прошел соответствующего инструктажа по технике безопасности.

Таким образом, если отсутствуют объективный и субъективный критерии преступной небрежности либо нет одного из них, лицо, допустившее наступление последствий, считается невиновным, а сами последствия расцениваются как несчастный случай.

Двойная форма вины

Двойная форма вины — это соединение в одном составе двух различных ее форм, из которых одна характеризует психическое отношение лица к непосредственному, а вторая- к отдаленному общественно опасному последствию.

Необходимость ее теоретического обоснования и законодательного воплощения возникла в связи с тем, что в уголовном законодательстве существуют нормы, которые устанавливают повышенную ответственность за отдаленные последствия от умышленного общественно опасного действия (бездействия). Наступления этих последствий виновный не предвидел, хотя должен был и мог предвидеть либо предвидел абстрактно (нечетко, неясно), не желая их наступления, самонадеянно рассчитывая на их предотвращение. Иными словами, совершая умышленное преступление с материальным составом, лицо иногда приводит в движение какие-то силы, которые помимо его воли влекут наступление дополнительных более тяжких, не желаемых им последствий. Эти последствия, превращающие простой состав в квалифицированный, инкриминируются лицу лишь при установлении неосторожной вины по отношению к ним. В противном случае наказуемость за отдаленные последствия наступала бы на основе объективного вменения, что чуждо нашему уголовному праву.

Длительное время проблема двойной формы вины обсуждалась лишь на теоретическом уровне, и только УК 1996 г. закрепил это понятие в следующей редакции: «Если в результате совершения умышленного преступления причиняются тяжкие последствия, которые по закону влекут более строгое наказание и которые не охватывались умыслом лица, уголовная ответственность за такие последствия наступает только в случае, если лицо предвидело возможность их наступления, но без достаточных к тому оснований самонадеянно рассчитывало на их предотвращение, или в случае, если лицо не предвидело, но должно было и могло предвидеть возможность наступления этих последствий. В целом такое преступление признается совершенным умышленно» (ст. 27 УК).

Действующий уголовный закон содержит около тридцати составов с двойной формой вины. Все они по конструкции относятся к сложным составам с квалифицирующими признаками. Например, ч. 3 ст. 227 УК — пиратство. Это умышленное деяние, состоящее в нападении на морское или речное судно с целью завладения чужим имуществом, совершенное с применением насилия либо угрозой его применения. Если совершенное нападение повлекло по неосторожности смерть человека или иные тяжкие последствия, простой состав (ч. 1 ст. 227) превращается в квалифицированный (ч. 3 ст. 227) со значительным увеличением срока наказания. В этом случае основное действие (нападение) совершается умышленно, а к отдаленному последствию — смерти человека психическое отношение субъекта выражено в неосторожной форме вины. В целом это — один состав с усложненной субъективной стороной — двойной формой вины.

Все составы с двойной формой вины конструируются законодателем (а не судом или другими правоприменяющи-ми органами). Задача следствия и суда состоит в правильном определении вида состава с двойной формой вины и правильной квалификации действий виновного.

Из анализа норм, содержащихся в Особенной части УК, можно назвать два вида составов с двойной формой вины. Первый вид -материальные составы с двумя последствиями, причем вторые (отдаленные) последствия более тяжкие, чем первые, являющиеся обязательными признаками простого состава. Отдаленные последствия выступают в качестве квалифицирующего признака, существенно повышающего общественную опасность деяния. К ним можно отнести ч. 2 ст. 167 УК — умышленное уничтожение или повреждение имущества, повлекшее по неосторожности смерть человека; ч. 4 ст. 111 УК — умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, повлекшее по неосторожности смерть человека; ч. 3 ст. 205 УК — терроризм, повлекший по неосторожности смерть человека, и др.

Общими, характерными для этого вида составов признаками являются:

1) это преступление с материальным составом;

2) умыслом виновного (прямым или косвенным) охватывается деяние и близкие (обязательные для этого состава) последствия его;

3) отдаленные последствия являются более тяжкими и выступают в роли квалифицирующего признака;

4) психическое отношение виновного к обязательным последствиям выражается в форме умысла, а к отдаленным — в неосторожной форме вины. В целом такое преступление считается умышленным;

5) квалифицирующее последствие причиняет вред другому непосредственному объекту (не тому, которому причиняется вред в основном составе). Так, если основным непосредственным объектом в ч. 1 ст. 205 УК (терроризм) является общественная безопасность, то по ч. 3 этой статьи объектом будет жизнь и здоровье человека.

Второй вид преступлений с двойной формой вины характерен для формальных составов. Общими признаками для этих составов являются:

1) основной состав законодательно сконструирован как формальный. Ответственность устанавливается за сам факт совершения общественно опасного деяния;

2) общественно опасное действие (бездействие) совершается умышленно;

3) квалифицированный вид преступления конструируется как материальный состав, повышающий общественную опасность деяния за счет наступления тяжких последствий. Например, ч. 1 ст. 220 УК устанавливает наказание за незаконное приобретение, хранение, использование, передачу или разрушение радиоактивных материалов, ч. 2 — за те же деяния, повлекшие по неосторожности смерть человека. Здесь в ч. 2 — материальный состав с неосторожной формой вины. В целом это — умышленное преступление.

Последствия от преступлений с формальным составом в законе описываются двумя способами. В некоторых статьях они прямо называются (смерть человека по ч. 3 ст. 206 УК — захват заложника или по ч. 3 ст. 230 УК — склонение к потреблению наркотических средств или психотропных веществ). В других законодатель использует оценочные понятия, такие, как тяжкий вред (ч. 3 ст. 123 — незаконное производство аборта); иные тяжкие последствия (ч. 2 ст. 128 — незаконное помещение в психиатрический стационар и т. п.). Во многих нормах в виде отдаленного последствия указывается лишение жизни по неосторожности. Такая конструкция состава наглядно дает понятие двойной формы вины с ее характерным признаком — умышленно совершаемым деянием и допущением последствий по неосторожности.

Обратимся к правовому значению двойной формы вины.

1. Анализ субъективного отношения виновного к отдаленным последствиям своего действия (бездействия) позволяет решить вопрос о наличии или отсутствии состава преступления (если, умышленно причинив тяжкий вред здоровью, лицо не предвидело, не должно было и не могло предвидеть наступления смерти потерпевшего, то его нельзя привлечь по ч. 4 ст. 111 УК).

2. Исследование субъективного содержания преступлений с двумя формами вины необходимо для их отграничения от умышленных, с одной стороны, и неосторожных — с другой в тех случаях, когда они сходны по объективным признакам, т. е., в конечном счете, для правильной квалификации. Например, умышленное нанесение множества тяжких повреждений потерпевшему с целью лишить его жизни, от которых наступила смерть, следует квалифицировать как умышленное убийство. Здесь наличествует одна умышленная форма вины как к действиям, так и к последствиям. Далее, если при неосторожном лишении жизни не установлен умысел на причинение тяжкого вреда здоровью, также нет двух форм вины и деяние следует квалифицировать как лишение жизни по неосторожности. Лишь сочетание умысла на причинение тяжкого вреда здоровью с неосторожностью в отношении наступившей смерти дает возможность квалифицировать деяние по ч. 4 ст. 111 УК и говорить о составе с двойной формой вины.

3. Наличие двойной формы вины в деянии, вменяемом лицу, позволяет оценить степень опасности совершаемых им действий (бездействия), что влияет на размер наказания.

4. Учет особенностей психического отношения виновного к деянию, его основному и дополнительному последствиям влияет, с учетом мотивов преступления, на индивидуализацию наказания.

Завершая разговор о формах и видах вины, следует остановиться еще на одной новелле уголовного закона. УК 1996 г. специальной нормой выделяет вопрос о невиновном причинении вреда как обстоятельстве, исключающем уголовную ответственность: «Деяние признается совершенным невиновно, если лицо, его совершившее, не сознавало и по обстоятельствам дела не могло осознавать общественной опасности своих действий (бездействия) либо не предвидело возможности наступления общественно опасных последствий и по обстоятельствам дела не должно было или не могло их предвидеть» (ч. 1 ст. 28 УК). На первый взгляд — это законодательно оформленное теоретическое положение о случае (казусе), исключающем уголовную ответственность. Однако следует обратить внимание на то, что в ч. 1 ст. 28 УК подчеркивается возможность освобождения от уголовной ответственности при отсутствии хотя бы одного (объективного или субъективного) критерия преступной небрежности. Такая четкая уголовно-правовая трактовка данного обстоятельства позволит практическим работникам более точно, со ссылкой на закон решать вопросы об освобождении от уголовной ответственности лиц, причинивших вред невиновно. Лишь совокупность объективного и субъективного критериев позволяет установить в действиях лица преступную небрежность.

В ч. 2 ст. 28 УК предусмотрена разновидность случая (казуса): «Деяние признается также совершенным невиновно, если лицо, его совершившее, хотя и предвидело возможность наступления общественно опасных последствий своих действий (бездействия), но не могло предотвратить эти последствия в силу несоответствия своих психофизиологических качеств требованиям экстремальных условий или нервно-психическим перегрузкам».

Включение такой новеллы в уголовный закон вызвано все ускоряющимся темпом деятельности людей в эпоху технического прогресса, нарастающим увеличением нервно-психических перегрузок. Психические качества и физические силы людей подчас не могут противостоять наступлению общественно опасных последствий, вызванных действиями самих этих лиц в экстремальных ситуациях. Например, водитель трамвая, оставшийся за пультом управления из-за неявки сменщика после 8 часов работы, сознает возможность аварии из-за чрезмерной усталости. Если суд придет к выводу, что водитель нарушил правила движения из-за нервно-психических перегрузок, не позволивших ему избежать общественно опасных последствий в экстремальных условиях, его освободят от уголовной ответственности за отсутствием вины.

Аналогичное решение может быть принято и на стадии предварительного следствия. Для применения ч. 2 ст. 28 УК необходимы следующие условия:

1. Лицо не намеревается совершать преступление, но действует в экстремальной ситуации или в условиях нервно-психических перегрузок.

2. Лицо предвидит абстрактную возможность наступления общественно опасных последствий от своих действий.

3. Лицо не может предотвратить общественно опасные последствия из-за несоответствия своих психофизиологических качеств требованиям экстремальных условий или нервно-психическим перегрузкам.

33. Факультативные признаки субъективной стороны состава преступления

Любое волевое действие вменяемого человека, в том числе и преступное, исходит из определенных мотивов и направляется на достижение определенной цели. Кроме того, деяния имеют различную эмоциональную окраску. В связи с этим, расследуя уголовное дело или рассматривая его в суде, следователи и судьи должны всегда выяснять мотивы, цели и эмоции, проявившиеся при совершении преступления, в качестве самостоятельных элементов субъективной стороны. Вместе с тем надо иметь в виду, что указанные факультативные признаки имеют различное правовое значение.

Мотив преступления — это обусловленное определенными потребностями и интересами внутреннее побуждение, вызывающее у лица решимость совершить преступление. Мотив — побуждение осознанное, обусловленное желанием достичь определенную цель. Он тесно связан с виной, но не совпадает и не сливается с ней. Воздействуя на сознание человека, мотив формирует направленность его воли, обусловливает характер его действий. Мотивы характерны для всех преступлений, совершаемых с прямым умыслом, их наличие просматривается и при совершении действий (бездействия) с косвенным умыслом. Можно говорить о мотивах даже в неосторожных преступлениях, однако это уже мотивы общественно опасного поведения, приведшего к преступному результату, а не мотивы заранее предусмотренного, рассчитанного преступления1. Мотивы преступления и мотивы поведения различаются между собой. Если первые говорят, почему преступник совершил то или иное деяние, породившее определенные последствия, то вторые — почему (по каким побуждениям) лицо поступило так, что его поведение породило общественно опасные последствия, наступления которых оно не желало. Очевидно, что значение мотива преступления и мотива поведения для уголовной ответственности весьма различно. Мотив преступления может выступать в качестве его обязательного либо квалифицирующего признака (корысть, месть, ненависть и т. д.). Мотив поведения помогает уяснить причину неправомерных действий лица, характеризует личность правонарушителя и может быть учтен при индивидуализации наказания (например, хвастовство, эгоизм, озорство и т. п.). Кроме того, мотивы поведения, характерные не только для одного, а для целой группы правонарушителей, могут быть учтены криминологами в целях превенции преступлений (мотивы поведения рокеров, гоняющих на мотоциклах с большой скоростью по улицам с интенсивным движением, учитываются службами ГАИ и милиции, организующими досуг подростков и безопасные для окружающих гонки на специальном полигоне под руководством специалистов-автогонщиков).

Для правильной квалификации преступления большое значение имеет классификация мотивов.

В истории уголовного права предпринималось много попыток такой классификации. Еще в 1867 г. на конгрессе во Флоренции была установлена четырнадцатичленная градация мотивов преступления.

В дореволюционной русской литературе М. Я. Чубинский делил мотивы на две группы: 1) возвышенные или вообще достойные внимания; 2) низменные и достойные порицания’.

В советской науке уголовного права «бум» исследовательских работ о мотиве и цели преступления приходится на 60-70-е годы. С принятием уголовного законодательства в 1958-1963 гг. заново осмысливались понятия не только уголовного права, но и психологии, категориями которой до этого оперировали чаще адвокаты, чем следователи и судьи.

Именно в этот период времени, доказывая важность установления мотива преступления, юристы ссылаются на авторитетные мнения и высказывания по этому поводу психологов и юристов прошлого, в частности В. Д. Спасовича, сравнившего уголовное дело, в котором не установлен мотив преступления, со статуей без головы, или без рук, или без туловища2.

Следует, однако, отметить, что в отличие от теории, нередко недооценивавшей значение мотива, Верховный Суд постоянно указывал на необходимость оценки мотива преступления. Но, в связи с неразработанностью учения о мотиве и цели преступления, постановление Пленума Верховного Суда воспринималось как декларация. Этому способствовала и нечеткая формулировка мотивов, даваемая законодателем в конкретных статьях Особенной части УК РСФСР. Например, такие указанные в статьях УК мотивы, как корысть, низменные побуждения, личная и иная заинтересованность, хулиганские побуждения требовали дополнительного толкования.

Субъективное толкование судьями понятия мотива и его правового значения приводили и приводят к многочисленным судебным ошибкам. Например, изучение опубликованной практики Верховного Суда за 1980-1983 гг. по делам об умышленных убийствах показало, что до 70% ошибок в квалификации умышленных убийств приходится на субъективную сторону и, в частности, на недостаточное выявление либо неправильную оценку мотива преступления’.

Исходные данные классификации должны быть едиными, основанными на законе, и практически полезными при решении конкретных уголовных дел. Соглашаясь с классификацией, предложенной И. Г. Филановскгсм2, полагаем, что мотивы прежде всего надо разделить на два основных вида:

мотивы преступления и мотивы поведения (последние лежат в основе совершения неосторожных преступлений).

Мотивы преступления всегда антисоциальны, поскольку свидетельствуют о желании или сознательном допущении общественно опасных последствий. Они противоречат нормам морали и права, правам и свободам граждан, правилам общежития, официально провозглашенным законом в качестве объектов, охраняемых с помощью норм уголовного права.

В основу классификации мотивов следует положить характер и степень их общественной опасности, проявляющиеся в совершении умышленных преступлений. В соответствии с этим мотивы преступления можно подразделить на следующие виды: 1) человеконенавистнические, 2) корыстные, или низменные, 3) личные (ревность, зависть, карьеризм и т. п.).

К первому виду необходимо отнести мотивы, по которым совершаются преступления против мира и безопасности человечества (раздел XII УК РФ). Остальные виды мотивов могут проявляться при совершении умышленных преступлений из любого раздела УК. Они должны быть установлены, четко зафиксированы в процессуальных документах и учтены при рассмотрении уголовного дела. Правильное установление мотивации преступных действий играет большую роль и в деле исправления осужденного. Методика работы с осужденным, имеющим корыстную ориентацию, существенно отличается от работы с лицом, имеющим насильственную либо смешанную ориентацию.

Цель преступления — это мысленное представление, модель общественно опасных последствий, к достижению которых стремится лицо, совершающее преступление. Цель и мотив тесно связаны между собой. Однако по времени мотив возникает, как правило, раньше цели. Цель как осознанное стремление к удовлетворению возникает из потребности, появляется на основе преступного мотива. Вместе эти элементы субъективной стороны формируют интеллектуальную и волевую деятельность лица по совершению преступления.

Эмоции — это испытываемые человеком переживания по поводу собственного состояния, совершаемого деяния или событий окружающей действительности. Они не являются источником действий человека, их функции связаны, главным образом, с повышением активности его деятельности. Они придают психическим процессам особый фон, способствуют возникновению мотива, ориентируют человека на постановку определенной цели’.

В качественном отношении эмоции полярны, они делятся на положительные и отрицательные, первые связаны с удовлетворением потребностей или возможностью такого удовлетворения, а вторые — с тем, что этому препятствует. Отсюда и формирование мотивов — положительных либо отрицательных. Определенное влияние эмоции могут оказать и на форму вины. «Увлечение одним предметом, — отмечает А. А. Пионтковский, — может быть связано с ослаблением внимания к другому и повлечь за собой неосторожное причинение вреда государственным или общественным интересам или правам и интересам отдельных граждан»2.

Эмоции характеризуются различной степенью интенсивности, напряженности, выступая как определенные эмоциональные реакции, среди которых наиболее часто встречаются реакции гнева, радости, тоски, страха. Интенсивность эмоциональных реакций и степень их влияния на психологическую деятельность человека выражаются в рамках таких понятий, как эмоциональный отклик, эмоциональная вспышка, аффект.

Эмоциональный отклик — это наиболее распространенная, постоянная реакция на сложившуюся или ожидаемую в обыденной жизни ситуацию. Его напряженность и продолжительность и, следовательно, влияние на эмоциональное состояние человека невелики. При совершении общественно опасных деяний они лишь «окрашивают» поведение человека в определенный эмоциональный тип. Практически они нейтральны при решении вопросов об уголовной ответственности и наказании.

Эмоциональная вспышка по своей напряженности значительно сильнее и поэтому способна воздействовать на эмоциональное состояние, хотя и не ведет к серьезному ослаблению контроля над собой. Сюда относятся и стрессы. Характерной чертой обоих названных эмоциональных процессов является то, что они контролируются сознанием и волей. Вместе с тем эмоциональная вспышка как реакция на неправомерное либо аморальное поведение человека, проявившаяся в причинении вреда потерпевшему, может расцениваться как смягчающее обстоятельство при назначении наказания.

В отличие от эмоционального отклика и вспышки адб-фект — это чрезвычайно сильные, бурно протекающие, кратковременные эмоциональные возбуждения взрывного характера, которые находят разрядку в действии при ослабленном волевом контроле либо полном его отсутствии. Ослабление волевого контроля и торможение интеллектуального процесса характерны для физиологического аффекта, при котором сознательное поведение лица дезорганизуется, но не исключается полностью. Действия, совершенные в состоянии физиологического аффекта (в уголовном праве это называется состоянием внезапно возникшего сильного волнения, вызванного противоправным либо аморальным поведением потерпевшего), считаются по названной причине преступлением. Вместе с тем, с учетом особого эмоционального состояния виновного, законодатель конструирует так называемые привилегированные составы, в которых устанавливается сравнительно мягкое наказание для лиц, совершивших умышленное убийство (ст. 107 УК) или причинивших тяжкий либо средней тяжести вред здоровью потерпевшего (ст. 113 УК) в состоянии аффекта.

Патологический аффект заключает в себе эмоциональный заряд такой силы, взрыв которого полностью помрачает сознание и порождает неуправляемое импульсивное действие. На этом основании патологический аффект исключает уголовную ответственность по основаниям, названным в ст. 21 УК.

Факультативные признаки субъективной стороны состава преступления имеют троякое правовое значение:

1) если мотив, цель и эмоции указаны в диспозиции конкретной статьи Особенной части УК в качестве обязательного признака, то их исключение (игнорирование) разрушает сам состав. Так, дезертирством (ст. 338 УК) можно считать только такое самовольное оставление части или места службы, которое совершается в целях уклонения от прохождения военной службы. Нападение на лиц или учреждения, которые пользуются международной защитой, является преступлением по ст. 360 УК в том случае, когда эти действия совершены в целях провокации войны или осложнения международных отношений. По ст. 107 УК за убийство можно привлекать лишь в случае установления у лица обязательного для этой статьи признака — состояния физиологического аффекта;

2) факультативные признаки могут выступать в качестве квалифицирующих обстоятельств конкретного состава преступления. Их присутствие превращает простой состав в квалифицированный. Так, ч. 1 ст. 105 УК предусматривает наказание за умышленное убийство без отягчающих или смягчающих обстоятельств (простой состав). Пункт «и» части 2 этой же статьи предусматривает ответственность за убийство из хулиганских побуждений. Здесь мотив превратил простой состав убийства в квалифицированный со значительным ужесточением наказания;

3) если мотив, цель и эмоции не указаны в статьях УК ни в качестве обязательных, ни в качестве квалифицирующих признаков, то их установление по конкретному уголовному делу может быть учтено судом при индивидуализации наказания (ст. 61-63 УК).

Понятие ошибки и ее правовое значение

Совершая преступление, виновный не всегда может точно представить себе развитие события преступления, причинную связь между деянием и последствием, а также другие обстоятельства преступления. Не всегда он знает о наказуемости преступления, квалификации и сроках наказания.

Принцип ответственности за вину (субъективное вменение) требует оценки не только истинных, но и ошибочных представлений лица о характере совершаемого деяния и его социальном значении. В связи с этим, рассматривая понятие вины, необходимо дать и понятие ошибки, определить ее влияние на уголовную ответственность. В УК нет специальных норм, регламентирующих вопросы уголовной ответственности при наличии ошибки. Поэтому понятие ошибки и ее влияние на уголовную ответственность даны в теории уголовного права.

Ошибка — это заблуждение (неправильное представление) лица о действительных юридических и фактических обстоятельствах совершаемого деяния. В зависимости от характера неправильных представлений виновного различаются юридическая и фактическая ошибки.

Юридическая ошибка — это заблуждение лица по поводу наказуемости или ненаказуемости его действия (бездействия) и юридических последствий. Таких ошибок три.

1. Мнимое преступление. Лицо считает, что совершаемые им действия (бездействие) — преступны, в то время как уголовный закон их таковыми не считает.

2. Лицо не считает свои действия преступными, в то время как закон расценивает их как преступление. Ответственность за совершенное преступление наступает по правилу: «Незнание закона не освобождает от ответственности».

3. Неправильное представление лица о квалификации его деяния, виде и размере наказания.

Общее правило, касающееся всех видов юридических ошибок, сводится к тому, что уголовная ответственность лица, допускающего ошибки относительно юридических свойств и правовых последствий совершаемого деяния зависит не от его субъективной оценки, а от оценки законодателя, выраженной в конкретных статьях УК. Юридическая ошибка не влияет на решение вопроса об уголовной ответственности.

Фактическая ошибка представляет собой заблуждение лица относительно фактических обстоятельств, относящихся в основном к двум элементам состава преступления — объекту и объективной стороне. В уголовно-правовой литературе выделяются, кроме того, ошибки в характере совершаемого действия, обстоятельствах, отягчающих ответственность, и др.’

Ошибка в объекте — собирательное понятие, включающее несколько разновидностей ошибок. Основная ее разновидность возможна только при конкретизированном умысле, когда виновный четко представляет тот объект, которому он намерен причинить вред. Например, совершая террористический акт (ст. 277 УК) с целью лишения жизни государственного или общественного деятеля, виновный по ошибке убивает простого гражданина. Ущерб причинен другому объекту — жизни гражданина. При разрешении этого вида ошибки учитывается, с одной стороны, объективная завершенность общественно опасных действий лица, а с другой — несовпадение фактически выполненных действий с его умыслом. И в соответствии с направленностью умысла лицо должно нести ответственность за покушение на жизнь государственного деятеля с целью дезорганизации государственной власти (ст. 30 и 277 УК).

Вторая разновидность ошибки в объекте состоит в незнании виновным обстоятельств, благодаря которым объект посягательства охраняется законом более строго, чем он предполагал. Так, несовершеннолетие потерпевшей при изнасиловании служит квалифицирующим признаком и влечет более строгое наказание. Если виновный в изнасиловании не знал и не мог знать об этом обстоятельстве, он, в соответствии с направленностью умысла, должен отвечать за преступление без данного квалифицирующего признака. Если же он был убежден, что потерпевшая — несовершеннолетняя, но ошибся, то, в соответствии с направленностью умысла на причинение вреда объекту, более строго охраняемому законом, должен отвечать за покушение на изнасилование несовершеннолетней.

Таким образом, при ошибках в объекте учитывается направленность умысла, с одной стороны, и фактически причиненный ущерб иному объекту — с другой.

Ошибка в предмете. Суть ее состоит в том, что ущерб (вред) виновный причиняет тому объекту, которому и намеревался, но ошибается в предмете. Так, участвуя в краже из контейнеров, перевозимых на открытых платформах железной дороги, воры взяли три ящика, в которых, по их мнению, находились малогабаритные японские транзисторы. Фактически же в похищенных ящиках оказались дезодоранты и туалетная вода в коробках, похожих по форме на упаковку транзисторов. Происшедшая ошибка в предмете посягательства не влияет на решение вопроса об уголовной ответственности лиц, причинивших ущерб объекту — чужой собственности.

Ошибка в личности потерпевшего состоит в том, что виновный, посягая на определенное лицо, по ошибке принимает за него другое лицо и причиняет ему вред. Например, желая лишить жизни Иванова, ошибочно убивает похожего на него Петрова. Здесь, как и при ошибке в предмете, объектом остается жизнь человека. Поэтому ошибка в личности не меняет квалификации преступления.

Ошибки, относящиеся к объективной стороне состава преступления, могут касаться любого юридически значимого признака объективной стороны.

В теории уголовного права к данному виду относят:

1) ошибку в развитии причинной связи;

2) ошибку в средствах совершения преступления.

В уголовно-правовой литературе предусматривается также ошибка в последствиях. По нашему мнению, этот вид охватывается ошибкой в развитии причинной связи и ее разновидностью — ошибкой в отклонении действия.

Суть ошибки в развитии причинной связи состоит в том, что лицо, совершая преступление, заблуждается относительно хода развития причинно-следственных связей между своим действием и наступлением общественно опасных последствий. В результате вред виновно причиняется одновременно нескольким объектам уголовно-правовой охраны. Так, владелец автомашины, нарушив правила дорожного движения, сбил велосипедиста, ехавшего по обочине дороги, что вызвало болевой шок и потерю сознания потерпевшего. Считая его мертвым и желая скрыть преступление, виновный, не удостоверившись в смерти, сбрасывает тело в речку, а велосипед забрасывает в кусты. Однако, как показывает судебно-медицинское вскрытие трупа, велосипедист скончался от асфиксии (попадания воды в дыхательные пути). Виновный должен отвечать за вред, причиненный в условиях фактической ошибки в развитии причинной связи по двум статьям УК: ст. 264 — за нарушение правил дорожного движения, повлекшее причинение тяжкого вреда здоровью, и ст. 109 УК — за причинение смерти по неосторожности.

Ответственность по двум статьям УК — принципиальный подход к решению этого вопроса с точки зрения ответственности за вину. Все действия, совершенные преступником осознанно и по своей воле, должны быть соответствующим образом оценены с позиций субъективной стороны состава преступления. При этом первое действие и последствия от него могут быть как умышленными, так и неосторожными. Действие может быть оконченным (как в приведенном примере) или неоконченным. Последствия второго действия должны охватываться хотя бы неосторожной формой вины. В противном случае они не могут вменяться лицу по основаниям, указанным в ст. 28 УК (невиновное причинение вреда).

Разновидностью ошибки в развитии причинной связи является отклонение действия. Эта ошибка имеет место в тех случаях, когда вследствие определенных обстоятельств фактический вред причиняется не тому, против кого было направлено преступление. Намереваясь лишить жизни потерпевшего, идущего по улице в группе приятелей, виновный стреляет в него, но тот в момент выстрела делает шаг в сторону, и его место занимает другое лицо, в голову которого и попадает пуля, причинив смерть. В этом случае, в соответствии с направленностью умысла, виновный должен отвечать по ст. 30 и 105 УК — за покушение на умышленное убийство и ст. 109 УК — за причинение смерти по неосторожности. Виновный должен был и мог предвидеть, что стрельба при таких условиях может повлечь причинение вреда другим лицам, либо самонадеянно рассчитывал на недопущение вредных последствий.

Ошибка в средствах выражается в использовании лицом иного, чем было запланировано, средства для совершения преступления. Данный вид возможен при следующих ситуациях:

1. По ошибке используется другое средство, столь же пригодное для достижения преступного результата. Например, исполнитель мошеннического получения товаров по поддельной накладной уверен, что пособник изготовил для него полностью новый документ, тогда как фактически в подлинной накладной были подделаны лишь некоторые реквизиты, дающие возможность получить товары обманным путем. Эта ошибка в средствах не имеет юридического значения.

2. Для совершения преступления используется средство, сила которого по ошибочному представлению субъекта представляется заниженной. Оградив забор вокруг дачи проволокой и пропустив через нее ток напряжением в 60 вольт, лицо считает, что такое напряжение не может быть опасным для жизни похитителей, а способно лишь отпугнуть их. Случайно дотронувшийся до мокрой после дождя проволоки мальчик был убит током. Ответственность в этом случае наступает, при наличии всех остальных условий, как за неосторожное преступление.

3. Для совершения преступления по ошибке используется средство, оказавшееся непригодным. С., решив по мотивам мести убить Ш., прицелился в него из ружья и нажал спусковой крючок. Выстрела не произошло из-за неисправности спускового механизма. Виновный должен нести ответственность за покушение на убийство, так как использованное им для этой цели средство сказалось негодным лишь в данном случае. Его действия общественно опасны и наказуемы.

Список литературы

1. Трайнин А. Н. Общее учение о составе преступления. М., 1957.

2. Кругликов Л. Л. Смягчающие и отягчающие ответственность обстоятельства в уголовном праве. Воронеж, 1985.

3. Кругликов Л. Л., Савинов В. Н. Квалифицирующие обстоятельства: понятие, виды, влияние на квалификацию преступлений. Ярославль, 1989.

4. Костарева Т. А. Квалифицирующие обстоятельства в уголовном праве. Ярославль, 1993.

5. Козаченко И. Я., Костарева Т. А., Кругликов Л. Л. Преступления с квалифицированными составами и их уго-ловно-правовая оценка. Екатеринбург, 1994.

6. Кудрявцев В. Н. Общая теория квалификации преступлений. М., 1972.

7. Куриное Б. А. Научные основы квалификации преступлений. М., 1984.

8. Бурчак Ф. Г. Квалификация преступлений. Киев, 1983.

 (реферат)

Тема:Понятие, виды и уголовно-правовое значение юридических и фактических ошибок.

Содержание

Введение ………………………………..……………………..………….…..3

Глава 1. Вина в уголовном праве. Субъективная сторона состава преступления……………..………………….4

Глава 2. Юридическая ошибка: понятие, виды и влияние на уголовную ответственность……………………….9

2.1. Этимология термина «ошибка»…………………………………………9

2.2. Понятие и классификация юридических ошибок……………………..10

2.3. Понятие и классификация фактических ошибок………………….….12

2.4. Позитивная юридическая ошибка……………………………………..18

Глава 3. Сравнительный анализ института ошибки в законодательстве зарубежных государств………………..20

Глава 4 . Актуальность проблемы юридических ошибок в современном отечественном уголовном праве…………..22

Заключение ……………………………………………………………….…23

Список используемой литературы……………………….……………….25

Введение

Конец XX — начало XXI столетия характеризуются для России увеличением роста преступности, что во многом объясняется экономическими, социальными и политическими реформами.

Уголовное право как совокупность юридических норм, устанавливающих преступность и наказуемость деяний, является нормативной базой для борьбы с преступлениями. Несомненно, что успешное решение этой проблемы зависит от правильного применения уголовно-правовых норм на основании серьезного исследования и оценки всех признаков совершенного лицом преступного деяния.

Базируясь на положении ч. 1 ст. 49 Конституции Российской Федерации о том, что «каждый обвиняемый в совершении преступления считается невиновным, пока его виновность не будет доказана в предусмотренном федеральным законом порядке и установлена вступившим в законную силу приговором суда», ст. 5 Уголовного кодекса Российской Федерации 1996 г.1 в части первой устанавливает уголовную ответственность лица только за те деяния и наступившие общественно опасные последствия, в отношении которых установлена его вина. Это означает, что уголовная ответственность за невиновное (случайное) причинение вреда, то есть объективное вменение, не допускается.

Глава 1. Вина в уголовном праве. Субъективная сторона состава преступления.

Рассматривая проблему юридических ошибок в уголовном праве, необходимо для начала уяснить, что такое вина и субъективная сторона преступления, так как эти уголовно-правовые категории тесно связаны и оказывают непосредственное влияние на юридические ошибки.

Субъективная сторона — это психическое отношение преступника к совершенному им преступлению. К признакам, образующим субъективную сторону относятся вина, мотив и цель преступления, а также эмоциональное состояние лица в момент совершения преступления.

Вина — это психическое отношение лица к совершенному им общественно опасному деянию и его последствиям в форме умысла и неосторожности. Согласно ч. 1 ст.24 УК РФ виновным в преступлении признается лишь лицо, совершившее деяние умышленно или по неосторожности. И умысел, и неосторожность являются формами вины. Именно эти формы психического отношения выражают антисоциальное, либо пренебрежительное отношение виновного к интересам охраняемым уголовным законом.

Вина входит в предмет доказывания при производстве предварительного расследования и судебного слушания.

Уголовно-правовое значение вины велико. Вина служит для отграничения преступных деяний от непреступных. Объективное вменение (ч.2 ст.5 УК РФ) не допускается, вина влияет на квалификацию преступления (ст.102 ч.2 п. «и» убийство из хулиганских побуждений, ст.102 ч.2 п. «м» убийство совершенное в целях использования органов или тканей потерпевшего), формы вины учитываются при категоризации преступлений, так к преступлениям небольшой, средней тяжести могут быть отнесены как умышленные, так и неосторожные, а к особо тяжким преступлениям могут быть отнесены только умышленные преступления (ст.15 УК РФ). Различие умышленной и неосторожной вины учитывается при определении оснований уголовной ответственности и наказания (при предварительной и совместной деятельности, при отмене условно-досрочного освобождения и условного осуждения).

Умысел подразделяется на прямой и косвенный (ст.25 ч.1 УК РФ). Согласно этой статье преступление признается совершенным с прямым умыслом, если преступник осознавал общественную опасность и предвидел возможность или неизбежность наступления общественно опасных последствий, желая их наступления. Для определения прямого умысла используется содержание интеллектуального и волевого элементов психики. Интеллектуальный момент заключается в том, что лицо осознает общественную опасность своего деяния и предвидит возможность наступления его вредных последствий. Волевой момент прямого умысла характеризуется желанием наступления преступных последствий. Это желание определяет целенаправленность деятельности виновного. Например, Постановлением Пленума Верховного Суда РФ № 15 от 22.12.92 «О судебной практике по делам об умышленных убийствах» определено, что «покушение на убийство возможно лишь с прямым умыслом, то есть когда действия виновного свидетельствовали о том, что он предвидел наступление смерти, желал этого…».

Косвенным признается такой вид умысла, когда лицо осознавало общественную опасность своих действий (бездействия), предвидело возможность наступления общественно опасных последствий, не желало, но сознательно допускало их либо относилось к ним безразлично (ч. 3 ст.25). Т.е. при косвенном умысле виновный хоть и предвидит возможность наступления опасных последствий, но не желает, чтобы эти последствия наступили. Но, как правильно отмечает А. А. Пионтковский «Надеяться на „авось“ — значит, ни на что не надеяться». Поэтому, если нежелание последствий (надежда на их не наступление) не связана с расчетом на реальные конкретные обстоятельства, способные предотвратить наступление преступных последствий, налицо волевой момент косвенного умысла в виде сознательного допущения наступления последствий.

Деление умысла на прямой и косвенный имеет важное значение для квалификации преступлений и назначения наказания. Преступления с формальным составом (т.е. в состав которых не входит определенное преступное последствие) могут быть совершены только с преступными умыслом. Например, ст.123 ч.1 УК РФ незаконное производство аборта лицом, не имеющим высшего медицинского образования будет признано оконченным преступлением независимо от того наступят ли в результате этого тяжкие последствия. Психическое отношение виновного устанавливается лишь по отношению к факту его деяния и выражается в сознании общественной опасности такого деяния.

Неосторожность — это особая форма вины. По неосторожности могут быть совершены преступления только с материальным составом. В УК РФ предусмотрены два вида неосторожности: легкомыслие и небрежность. По ст. 26 ч.2 УК РФ преступление признается совершенным по легкомыслию, если лицо предвидело возможность наступления общественно опасных последствий, но без достаточных на, то оснований легкомысленно рассчитывало на их предотвращение. Психическое отношение к последствиям также складывается из интеллектуального и волевого моментов. Интеллектуальный момент, характеризуется тем, что лицо предвидело возможность наступления последствий, а волевой — неосновательным расчетом на предотвращение этих последствий.

Второй разновидностью неосторожной вины является преступная небрежность — лицо не предвидело возможности наступления общественно опасных последствий своих деяний, хотя при необходимой внимательности и предусмотрительности должно было и могло их предвидеть (ст.26 ч.3 УКРФ). Интеллектуальный момент преступной небрежности отличается от интеллектуального момента, как умысла, так и преступного легкомыслия — он характеризуется отсутствием в сознании виновного оценки своего поведения как общественно опасного. Волевой момент преступной небрежности связывается с двумя критериями — объективным (должно было) и субъективным (могло их предвидеть). В судебной теории и практике объективный критерий связан с обязанностями лица, основанными на законе, профессиональном статусе лица, общепринятых правил общежития. При определении же субъективного критерия рассматривается возможность конкретного человека предвидеть наступление преступных последствий.

Иногда могут быть такие случаи, когда психическое отношение к действию и наступившим последствиям будет неодинаковым. На этом различии психического отношения к совершенным деяниям и наступившим последствиям строится понятие смешанной (двойной формы вины). Преступление, образующее основной состав (без отягчающих обстоятельств) может быть совершено только умышленно, а психическое отношение к наступившим последствиям, образующим квалифицированный состав того же преступления, возможно только в форме неосторожности. Например, ст. 126 ч.3 похищение человека, повлекшее по неосторожности смерть человека или иные тяжкие последствия. В этом случае виновное психическое отношение раздваивается на отношение к похищению (прямой умысел) и к наступившей в результате этого смерти потерпевшего (только по неосторожности в виде легкомыслия или небрежности). Выделение преступлений с двумя формами вины необходимо для квалификации преступлений, для их категоризации, для определения рецидива, для решения вопроса о признании преступления неоконченным (ст.29,30 УК РФ), совершенным в соучастии (ст.32-35 УК РФ).

Также признаком субъективной стороны является мотив и цель преступления. Мотив преступления это побуждение лица совершившего преступление. Но не менее важное доказательное значение имеет и установление цели преступления — результат, которого стремится достичь лицо, совершающее преступление. Между мотивом и целью всегда имеется внутренняя связь. Именно цель превращает влечения внутри психики в движущие мотивы. От цели зависит и вид деятельности, ее способ и средства. Но мотив и цель надо отличать друг от друга. Например, при краже мотивом является личное обогащение (т.е. корысть), а целью — тайное похищение имущества.

Мотив преступления имеет важное доказательное значение по уголовному делу. Необходимость установления мотива обуславливается необходимостью установления объективной истины по делу. Грабеж например, при установлении хулиганских побуждений превращается в хулиганство, убийство — в необходимую оборону, грабеж, изнасилование и т.д. В связи с этим необходимость установления мотива закреплена и в уголовно-процессуальном законодательстве. Мотив преступления всегда входит в предмет доказывания.

С проблемой вины непосредственно связан вопрос об ошибке и ее влиянии на ответственность. Ошибка — это заблуждение лица, совершившего общественно опасное деяние, относительно юридического и фактического характера этого деяния. Наиболее распространенным является деление ошибок на юридические и фактические.

Глава 2. Юридическая ошибка: понятие, виды и влияние на уголовную ответственность

2.1. Этимология термина «ошибка»

Этимологический анализ термина «ошибка», проводимый на основе энциклопедического исследования понятийного аппарата, позволяет вычленить ключевые исходные данные термина «ошибка» — «неправильное действие», «неправильные мысли». При характеристике вины как психического отношения виновного лица к деянию и последствиям центральными категориями являются сознание и воля. Уголовное право интересует такая ошибка в сознании виновного, которая при мобилизации воли на совершение деяния приводит к неверному результату. Процесс познания включает как чувственный момент (работу органов чувств), так и рациональный (мышление), поэтому справедливым является замечание В. А. Якушина, который полагает, что «определить ошибку как неверное, неправильное представление лица относительно обстоятельств содеянного нельзя, ибо данное определение не учитывает рационального уровня. Понимание ее в качестве неправильной оценки этих обстоятельств не охватывает чувственного уровня», поэтому «определение понятия ошибки должно включать ошибки обоих уровней», и предлагает определить ошибку как заблуждение.

С гносеологической точки зрения понятия «ошибка» и «заблуждение» нетождественны.

Заблуждение — это «неадекватное представление, понимание действительности, имеющее для субъекта познания видимость истинного знания. Выявление заблуждения осуществляется через преодоление видимости ею истинности. Непосредственное основание этого — установление содержательного противоречия между наличным знанием и действительностью, разрешение которого требует качественного преобразования этого знания, отрицания принятых в качестве истинных предпосылок и определений предмета».

Заблуждение наряду с преднамеренной ложью образует ложное знание (искажение истинной действительности в знании). В отличие от заблуждения ошибку следует понимать как неверное знание о тех явлениях действительности, которые известны объективно. Причины же ошибки в основном субъективны, что и отражается на уголовно-правовом ее значении. Следует отметить, что ошибку отличает осознанность, то есть способность и возможность предвидения (правильного, верного представления) лицом цепочки развития событий (их последовательность), а также их окончательной оценки (как изменятся общественные отношения при воздействии на них). При ошибке субъект действует на основании неверного знания, полученного на основе заблуждения (неверного представления и оценки), и поставленная им задача не выполняется.

Именно психологические факторы являются основными при формировании ошибки, в результате чего и определяется ее уголовно-правовое значение.

2.2. Понятие и классификация юридических ошибок

Понятие ошибки в уголовном праве следует определить как неверное знание, полученное под влиянием заблуждения лица о юридических или фактических обстоятельствах совершаемого им деяния.

Юридическая ошибка — это неправильное представление субъекта о преступности или неприступности совершенного им деяния (действия или бездействия) и его последствиях, уголовно-правовой квалификации содеянного, а также о виде или размере наказания, которое может быть назначено за совершение этого деяния. При юридической ошибке действует общее правило, что уголовная ответственность лица наступает в соответствии с оценкой деяния не субъектом преступления, а законодателем.

С принципом субъективного вменения тесно связан вопрос об ошибке, поскольку в содержание вины входят не только истинные, но и ошибочные представления лица о характере совершаемого деяния и его социальном значении. Под ошибкой в уголовном праве понимается заблуждение лица относительно фактических обстоятельств, определяющих характер и степень общественной опасности совершаемого деяния, либо относительно юридической характеристики деяния. В зависимости от характера неправильных представлений объекта различаются юридическая и фактическая ошибки.

Юридическая ошибка представляет собой неправильную оценку виновным юридической сущности или юридических последствий совершаемого деяния. Принято различать следующие виды юридической ошибки:

а) ошибочная оценка деяния как преступного, тогда как на самом деле закон не относит его к преступлениям («мнимое преступление»). В подобных случаях деяние не нарушает общественных отношений, охраняемых уголовным правом, и не обладает свойством общественной опасности, поэтому отсутствует уголовно-правовая вина и исключается уголовная ответственность;

б) неверная оценка совершаемого деяния как непреступного, в то время как в действительности оно является преступлением. Подобная ошибка не исключает умышленной вины, поскольку незнание закона не равнозначно отсутствию сознания общественной опасности деяния и не оправдывает лицо, совершившее это деяние;

в) неправильное представление лица о юридических последствиях совершения преступления, о его квалификации, виде и размере наказания, которое может быть назначено за совершение этого деяния. Названные обстоятельства не входят в содержание умысла, они не являются обязательным предметом сознания, поэтому их ошибочная оценка не влияет на форму вины и не исключает уголовной ответственности.

Лицо, изнасиловавшее малолетнюю, наказывается в соответствии с санкцией нормы, включающей данный квалифицирующий признак, даже если субъект ошибочно полагает, что его деяние наказывается в пределах, установленных санкцией той нормы, где описано изнасилование без отягчающих обстоятельств.

Итак, общее правило, относящееся к значению юридической ошибки, сводится к тому, что уголовная ответственность лица, заблуждающегося относительно юридических свойств и последствий совершаемого деяния, наступает в соответствии с оценкой этого деяния не субъектом, а законодателем. Иначе говоря, такая ошибка обычно не влияет ни на форму вины, ни на квалификацию преступления, ни на размер назначаемого наказания.

2.3. Понятие и классификация фактических ошибок

Фактической ошибкой называют неверное представление лица о фактических обстоятельствах, играющих роль объективных признаков состава данного преступления и определяющих характер преступления и степень его общественной опасности; В зависимости от содержания неправильных представлений, т.е. от предмета неверных восприятий и оценок, следует различать следующие виды фактической ошибки: в объекте посягательства, в характере действия или бездействия, в тяжести последствий, в развитии причинной связи, в обстоятельствах, отягчающих ответственность. Помимо названных видов, в литературе предлагается выделять в качестве самостоятельных видов фактической ошибки и такие, как ошибка в предмете преступления, в личности потерпевшего, способе и средствах совершения преступления’. Однако вряд ли выделение таких видов фактической ошибки оправданно, поскольку они либо представляют разновидности ошибки в объекте или объективной стороне преступления, либо вообще не имеют значения для уголовной ответственности.

В российском уголовном законодательстве нет специальной нормы, но вопросы влияния фактической ошибки на квалификацию преступления разработаны теорией уголовного права.

Практическое значение имеет лишь серьезная фактическая ошибка (касающаяся юридически значимых признаков состава преступления), а не несущественное заблуждение.

Ошибка в объекте — это заблуждение лица в социальной и юридической сущности отношений, которым причиняется вред. Может иметь место подмена объекта посягательства — субъект преступления ошибочно полагает, будто посягает на один объект, а в действительности ущерб причиняется другому. Например, лицо желает приобрести алмазы, а на самом деле покупает стразы. Преступление должно квалифицироваться по направленности умысла, но, так как отношения в сфере оборота драгоценных камней фактически не потерпели ущерба, применяется юридическая фикция: фактически оконченное преступление оценивается как покушение. В нашем случае лицо должно нести ответственность за покушение на незаконный оборот драгоценных металлов и камней. Данное правило применяется только при конкретизированном умысле.

Второй вид возможной ошибки в объекте — незнание обстоятельств, которые меняют социальную и юридическую оценку объекта. Так, причинение при совершение незаконного оборота драгоценных металлов и камней крупного размера служит квалифицирующим признаком. Такая разновидность ошибки влияет на квалификацию преступления двояко: если субъект не знает о наличии этого обстоятельства, хотя оно существует, то преступление квалифицируется как совершенное без отягчающего обстоятельства. Если же ошибочно полагает, что, совершая преступление, причиняет крупный ущерб, а фактически это не имеет места, то деяние должно квалифицироваться как покушение на преступление с этим отягчающим обстоятельством.

Может иметь место и ошибка в предмете посягательства. При ошибке в предмете посягательства ущерб причиняется именно предполагаемому объекту, хотя непосредственному воздействию подвергается не намеченный преступником, а другой предмет. Например, лицо считает, что совершает незаконную сделку по купле платины, а на самом деле приобретает сплав серебра. Такая ошибка не влияет ни на форму вины, ни на квалификацию, ни на уголовную ответственность; но неверное представление о предмете посягательства иногда влечет ошибку и в объекте преступления. Допустим, виновный похищает, хранит, а затем продает синтетические камни, принимая их за природные драгоценные камни.

Ошибка в характере совершаемого действия или бездействия может быть двоякого рода.

Во-первых, лицо неправильно оценивает свои действия как общественно опасные, тогда когда они не обладают этим свойством. Такая ошибка не влияет на форму вины, а деяние остается умышленным, но ответственность наступает не за оконченное преступление, а за покушение на него, поскольку преступное намерение не было реализовано (например, приобретение испорченного пистолета, ошибочно принимаемого за исправный, составляет покушение на незаконное приобретение оружия).

Во-вторых, лицо ошибочно считает свои действия правомерными, не сознавая их общественной опасности. Такая ошибка устраняет умысел, а если деяние признается преступным только при умышленном его совершении, то исключается и уголовная ответственность. Если же деяние признается преступным и при неосторожной форме вины, то незнание его общественно опасного характера не исключает ответственности за неосторожное преступление при условии, что лицо должно было и могло сознавать общественную опасность своего действия или бездействия. Если объективная сторона преступления характеризуется в законе с помощью таких признаков, как способ, место, обстановка или время совершения, то ошибка относительно этих признаков означает разновидность ошибки в характере совершаемого деяния. При этом квалификация преступления определяется содержанием и направленностью умысла виновного. Так, если лицо считает похищение чужого имущества тайным, не зная о том, что за его действиями наблюдают посторонние лица, оно подлежит ответственности не за грабеж, а за кражу.

Ошибка относительно общественно опасных последствий может касаться либо качественной, либо количественной характеристики этого объективного признака.

Ошибка относительно качества, т.е. характера общественно опасных последствий, может состоять в предвидении таких последствий, которые фактически не наступили, либо в непредвидении таких последствий, которые в действительности наступили. Такая ошибка исключает ответственность за умышленное причинение фактически наступивших последствий, но может влечь ответственность за их причинение по неосторожности, если таковая предусмотрена законом. Деяние, повлекшее не те последствия, которые охватывались умыслом субъекта, квалифицируется как покушение на причинение последствий, предвиденных виновным, и, кроме того, как неосторожное причинение фактически наступивших последствий. Например, неудавшаяся попытка уничтожить чужой дом путем поджога, если при этом человек, случайно оказавшийся в доме, получил менее тяжкое телесное повреждение, должна квалифицироваться как покушение на уничтожение чужого имущества при отягчающих обстоятельствах (ч. 2 ст. 149 УК) и неосторожное причинение менее тяжкого телесного повреждения (ч. 2 ст. 114 УК).

Если деяние повлекло те же самые с точки зрения их фактического содержания последствия, что охватывались умыслом виновного, но они имеют иную законодательную оценку, то преступление должно квалифицироваться по направленности умысла. Так, кража газового пистолета, ошибочно принятого за боевое оружие, должна быть квалифицирована как покушение на кражу огнестрельного оружия. Ошибка относительно тяжести общественно опасных последствий означает заблуждение в их количественной характеристике. При этом фактически причиненные последствия могут оказаться либо более, либо менее тяжкими по сравнению с предполагаемыми.

Если ошибка в количественной характеристике последствий не выходит за рамки, установленные законодателем, то она не влияет ни на форму вины, ни на квалификацию преступления. Так, идентичной будет квалификация умышленных телесных повреждений, повлекших стойкую утрату трудоспособности как на 35, так и на 95%, а также хищение имущества как в размере 55, так и в размере 195 минимальных ставок заработной платы. Не оказывает влияния на уголовную ответственность и ошибка относительно количественной характеристики последствий в тех случаях, когда ответственность не дифференцируется в зависимости от тяжести причиненного вреда (например, от размера материального ущерба при умышленном уничтожении или повреждении имущества — ч. 1 ст. 149 УК).

В тех случаях, когда уголовная ответственность зависит от тяжести последствий, лицо, допускающее ошибку относительно этого признака, должно нести ответственность в соответствии с направленностью умысла. Например, К., изготовив поддельные документы, пытался получить по ним от государственных предприятий некондиционные телевизоры и радиодетали на сумму 6350 руб. (в ценах 1971 года), но по причинам, не зависящим от его воли, успел похитить указанным способом имущество только на сумму 2216 руб. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РСФСР признала правильным осуждение К. за изготовление поддельных документов и за покушение на завладение государственным имуществом путем мошенничества в крупных размерах, хотя фактически причиненный ущерб не был крупным.

Наступление более тяжкого последствия, чем субъект имел в виду (например, смерти, не охватываемой намерением лица, стремящегося причинить лишь телесные повреждения), исключает ответственность за его умышленное причинение. Если же причинение более тяжкого последствия охватывалось неосторожной виной, то наряду с ответственностью за умышленное причинение (или попытку причинения) намеченного последствия (тяжкого телесного повреждения) наступает ответственность и за неосторожное причинение более тяжкого последствия (смерти).

Ошибка в развитии причинной связи означает неправильное понимание виновным причинно-следственной зависимости между его деянием и наступлением общественно опасных последствий. Искаженное представление об общих закономерностях причинной связи и ее развитии и образует рассматриваемый вид ошибки. Если вследствие преступных действий наступает тот преступный результат, который охватывался намерением виновного, то ошибка в причинной связи не влияет на форму вины.

Иногда ошибка в причинной связи исключает умысел, но обосновывает ответственность за неосторожное причинение последствий, если субъект должен был и мог предвидеть истинное развитие причинной связи. Так, неопытный водитель автомобиля резко тормозит на повороте дороги, покрытой щебенкой, в результате заноса машина переворачивается, пассажиры получают телесные повреждения. В данном случае виновный, не обладая достаточным опытом, не предвидел, в каком направлении будет развиваться вызванная им причинно-следственная цепочка, хотя должен был и мог это предвидеть.

В случаях, когда последствие, охватываемое умыслом, фактически наступает, но является результатом не тех действий, которыми виновный намеревался их причинить, а других его действий, ошибка в развитии причинной связи влечет изменение квалификации деяния.

У. и Л. с целью кражи проникли в дом, но, обнаружив там престарелого Ю. и стремясь избавиться от свидетеля, нанесли ему два ножевых удара в область сердца. Похитив ценные вощи, они подожгли дом, где оставался Ю., которого преступники считали уже мертвым. Но оказалось, Ю. был лишь тяжело ранен и погиб только при пожаре. Ошибка У. и Л. относительно причины смерти Ю. породила совокупность двух преступлений против личности: покушения на убийство с целью скрыть другое преступление и неосторожного лишения жизни. Это деяние было бы неправильно квалифицировать только как умышленное убийство, так как действительное развитие причинной связи здесь не совпадает с предполагаемым и смерть не является результатом ножевых ранений.

2.4. Позитивная юридическая ошибка

При позитивной юридической ошибке лицо неверно оценивает совершаемое деяние как преступление, заблуждаясь в его общественной опасности и уголовной противоправности, в то время как уголовный закон не относит соответствующее деяние к преступному и наказуемому. В подобных случаях деяние не причиняет и не может причинить вреда общественным отношениям, поскольку оно не обладает признаками общественной опасности и уголовной противоправности; деяние, совершенное лицом, является безразличным для уголовного права и считается преступным лишь с точки зрения «мнимого преступника», однако это обстоятельство не может превратить деяние в преступление.

«Мнимое преступление» не влечет уголовной ответственности, хотя не исключается возможность нарушения лицом норм других отраслей права и привлечения его к иным видам юридической ответственности.

Характеристику позитивной юридической ошибки можно тезисно представить следующим образом:

1) лицо неверно оценивает юридические обстоятельства совершаемого деяния, заблуждаясь относительно наличия общественной опасности и уголовной противоправности;

2) уголовный закон вообще не содержит предполагаемой лицом нормы (в силу чего деяние не может быть признано уголовно противоправным) либо содержит норму, включающую условия, в силу которых деяние становится правомерным.

Следовательно, «мнимое преступление» не меняет непреступного характера совершенного лицом деяния, и ошибка подобного рода исключает уголовную ответственность.

Глава 3. Сравнительный анализ института ошибки в законодательстве зарубежных государств

Разнообразие редакций норм об ошибке в мировой практике, тем не менее, позволяет выделить главные моменты, которые могут стать аксиоматическими при выработке условий, в которых действует рассматриваемый правовой институт.

Следует отметить отражение в большинстве зарубежных кодексов положения об исключении уголовной ответственности за умышленное преступление при наличии фактической ошибки, если лицо не осознавало фактические обстоятельства, которые закон относит к обязательным признакам этого состава преступления.

Принцип субъективного вменения предполагает вменение виновному только тех обстоятельств совершенного преступления, которые им осознавались. Причем ответственность исключается именно за то преступление, наличие фактических признаков которого не осознавалось субъектом, однако ненаказуемость за умышленное преступление в этом случае не всегда предполагает автоматическое освобождение от уголовной ответственности. Зарубежным законодательством рассматриваются варианты привлечения виновного к ответственности при допущенной ошибке за неосторожное причинение вреда, если содеянное содержит признаки неосторожного преступления. В иных случаях уголовная ответственность лица при фактической ошибке исключается. Указанного алгоритма условий уголовной ответственности в случае совершения лицом преступления в ситуации фактической ошибки придерживается большинство зарубежных государств.

Рассматривая нормы о юридической ошибке, заметим, что для многих зарубежных стран остается незыблемым доктринальное положение о том, что незнание закона не освобождает от ответственности.

Однако ряд государств пошли по пути серьезного исследования данного института, предложив иное решение вопроса об ответственности лица в условиях ошибки в праве. Так, согласно американскому уголовному законодательству ответственность исключается в случаях, если положения уголовного закона не были известны субъекту, либо нормативный акт не был опубликован, либо ошибочна или недействительна официальная формулировка закона (Примерный Уголовный кодекс США). В ряде зарубежных стран юридическая ошибка является основанием смягчения наказания (Япония, Швейцария и др.), а если доказано незнание и добросовестность ошибки, то лицо может быть вообще освобождено от наказания (Австрия, Чили, Югославия и др.).

Сравнительный анализ института ошибки в уголовном законодательстве зарубежных стран способствует решению проблемы разработки нормативной конструкции положения об ошибке в российском уголовном праве, которая бы наиболее четко отражала условия применения рассматриваемого института.

Глава 4. Актуальность проблемы юридических ошибок в современном отечественном уголовном праве

В каждом совершенном преступлении вина носит индивидуальный характер, позволяя исследовать особенности психического отношения лица к совершенному общественно опасному деянию и вредным последствиям. В этой связи важное значение приобретает исследование вопроса об уголовно-правовой ошибке, когда лицо неверно оценивает юридические или фактические обстоятельства совершенного деяния.

Следует заметить, что проблема ошибок (в широком смысле) выходит за рамки их изучения только уголовным правом. Исследованию ошибок поведения человека уделяют внимание различные науки: психология, социология, философия и т.д. Никто не застрахован от ошибки в своем поведении, но лишь часть человеческих ошибок попадает в сферу их изучения уголовным правом.

В новом Уголовном кодексе Российской Федерации 1996 г. специальных норм, посвященных уголовно – правовым ошибкам, не содержится. Это обстоятельство порождает существенную проблему, когда множество различных, подчас диаметрально противоположных, мнений среди специалистов относительно уголовно-правовой характеристики деяния лица, совершенного в условиях ошибки, влекут его неверную юридическую оценку, что не может не сказаться на уголовной ответственности в целом.

Как показал опрос 160 практических сотрудников правоохранительных органов, 78,21% от общего числа опрошенных считают необходимым включение в действующий Уголовный кодекс нормы о юридической и фактической ошибке. В этой связи автором выявлялись основные уголовно-правовые возможности указанного института для разработки наиболее эффективного законодательного механизма его реализации, при этом за основу был взят тот факт, что в практической деятельности возникают серьезные трудности при правовой оценке деяния лица в условиях ошибки.

Заключение

Итак, с проблемой вины непосредственно связан вопрос об ошибке и ее влиянии на ответственность. Ошибка — это заблуждение лица, совершившего общественно опасное деяние, относительно юридического и фактического характера этого деяния. Наиболее распространенным является деление ошибок на юридические и фактические.

Юридические заблуждение лица относительно юридической характеристики совершенного им деяния и его правовых последствий: противоправности деяния, правовой квалификации, вида и размера наказания. Юридическая ошибка не влияет на форму вины и уголовную ответственность, но в некоторых случаях может играть роль смягчающего обстоятельства.

Ошибка — это неправильное (ложное) представление лица о фактических или юридических свойствах совершаемого деяния и его последствиях. В зависимости от характера заблуждения выделяют юридические и фактические ошибки.

Юридическая ошибка — неверное представление лица о юридической сущности деяния и его последствий (оценка деяния как непреступного, ложное представление о виде и размере наказания и т.п.). Юридическая ошибка не влияет на решение вопроса об ответственности лица.

Фактическая ошибка — это заблуждение лица относительно фактических обстоятельств, характеризующих объективные признаки состава преступления или квалифицирующие признаки, делающие основной состав более тяжким: в объекте, объективных свойствах деяния, в развитии причинной связи, ошибкой в обстоятельствах, в средствах, способах, в предмете посягательства.

Влияние фактической ошибки на уголовную ответственность можно охарактеризовать таким образом: отягчающие обстоятельства о наличии которых не знало лицо, совершившее преступление, не могут быть вменены ему в вину, уголовная ответственность должна определяться с учетом направленности умысла виновного.

Список используемой литературы.

1. Конституция Российской Федерации 1993г. – М.: Издательство «Экзамен», 2003. – 64с.

2. Уголовный кодекс Российской Федерации от 13.06.1996 г. № 64-ФЗ, принят Государственной Думой 24.05.1996г., одобрен Советом федерации 5.06.1996г. (с дополнениями и изменениями от 8.12.2003г., № 162-ФЗ, № 169-ФЗ) – М.: ТК Велби, издательство Проспект, 2004, — 176 стр.

3. Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации, принят Государственной Думой 22.11.2001г., одобрен Советом Федерации 5.12.2001г. (с изменениями и дополнениями от 4.07.2003г. № 92-ФЗ).

4. Постановление Пленума Верховного Суда РФ № 15 от 22.12.92 «О судебной практике по делам об умышленных убийствах»

5. Сборник постановлений Президиума и определений Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РСФСР. 1964 — 1972.

6. Дождев Д. В. Римское частное право. М., 1997. – 250 стр.

7. Злобин Г.А., Никифоров Б. С. Умысел и его формы, М., 1972. – 315 стр.

8. Негативная юридическая ошибка лица относительно общественной опасности и уголовной противоправности деяния // Актуальные проблемы современной юридической науки (теоретический и практический аспекты): Материалы Уральской региональной научно-практической конференции. (30 апреля 1999 года). Екатеринбург, 1999.

9. Оболенская В. Г. Ошибка в уголовном праве: понятие, виды и значение. — В кн.: Курс лекций, но Общей части уголовного права. Екатеринбург, 2001. – 97 стр.

10. Пионтковский А. А. Учение о преступлении по советскому уголовному праву. М., 1978. – 358 стр.

11. Рарог А. И. Общая теория вины в уголовном праве, М., 1980. – 234 стр.

12. Рарог А. И. Вина в советском уголовном праве. Саратов, 1987. – 212 стр.

13. Таганцев Н. С. Русское уголовное право. Лекции. Часть общая. М., 1994. – 345 стр.

14. Наумов А. В. Уголовное право: Общая часть. Курс лекций. М.,1996. – 340 стр.

15. Эминов В. Г. Юридическая и фактическая ошибка. Спб., 1989. – 312 стр.

16. Захаров А. Глава 22 Уголовного Кодекса Российской Федерации: вопросы законности и юридической ошибки// Уголовное право. – 2004. – №4. – С. 23-26.

17. Ткачев И. О. Ошибка в количестве потерпевших и ее значение при квалификации убийств// Российское право в Интернете. – 2005. – №3. – С. 33-36.

18. Безрукова Т. И. Классификация юридических ошибок // Правоохранительные органы. 2006. № 1-2.

19. Безрукова Т. И. Проблема квалификации деяния, совершенного в условиях фактической ошибки // Российский юридический журнал. 2007. № 3.

20. Комиссаров В.С.Российское уголовное право. Особенная часть: Учебник для вузов. — М.: Инфра-М, 2006.

21. Корнеева А.В. Теоретические основы квалификации преступлений: Учебное пособие. М.: Инфра-М, 2006.

22. Лебедев В.М. Научно-практическое пособие по применению УК РФ. М.: Юрист, 2006.

23. Наумов А. В. Российское уголовное право. Курс лекций. В 2-х тт., М., 2004.

24. Уголовное право России. Общая часть / Под ред. В. Н. Кудрявцева, В. В. Лунеева, А. В. Наумова. М.: Юрист, 2006.

25. Уголовное право Российской Федерации. Общая часть: Учебник. Практикум / Под ред. А. С. Михлина. М., 2004.

Ошибка и ее уголовно-правовое значение

С
проблемой вины непосредственно связан
вопрос об ошибке и ее влиянии на вину и
ответственность.
     Российское
уголовное право исходит из того, что
лицу, совершившему общественно опасное
деяние, могут быть вменены в вину только
такие обстоятельства, которые были ему
известны в момент совершения преступления.
Вопрос о неправильном представлении
лица относительно характера деяния и
обстоятельств его совершения должен
разрешаться по правилам ошибки.

Ошибка— это заблуждение лица, совершившего
общественно опасное деяние, относительно
юридических свойств и фактических
обстоятельств этого деяния

Действующее
уголовное законодательство Российской
Федерации не содержит специальных
постановлений, определяющих понятие и
значение ошибки при установлении вины
и уголовной ответственности. Вопрос об
ошибке и ее влиянии на вину и уголовную
ответственность решается теорией
уголовного права и судебной практикой.
     В
теории уголовного права предлагаются
различные классификации ошибок.
Различают, например, ошибки, относящиеся
к признакам преступления (относительно
характера общественной опасности деяния
и его противоправности); ошибки
существенные и несущественные. Однако
наиболее признанным является деление
ошибок на юридические и фактические.

Юридическая
ошибка— это заблуждение лица
относительно юридической характеристики
совершенного им деяния и его правовых
последствий.

Такая
ошибка может быть связана с заблуждением
лица относительно противоправности
деяния, его правовой квалификации либо
относительно вида и размера
наказания.
     По общему
правилу, юридическая ошибка не влияет
на форму вины и уголовную ответственность.
Однако если заблуждение лица относительно
противоправности совершенных им действий
в данных конкретных обстоятельствах
было извинительным, то такое заблуждение
может исключить вину и уголовную
ответственность. В частности, это может
быть связано с совершением таких деяний,
противоправность которых не является
очевидной, например деяний в сфере
экономической деятельности. В отдельных
случаях к лицу, совершившему под влиянием
такой ошибки умышленное преступление,
суд может применить правило о назначении
более мягкого наказания, чем предусмотрено
за данное преступление.
     В
тех случаях, когда, совершая деяние,
лицо полагает, что оно общественно
опасно и противоправно, а на самом деле
таковым не является, имеет место мнимое
преступление, существующее лишь в
воображении лица, совершившего
соответствующее деяние. Такое деяние
не является общественно опасным и не
влечет уголовной ответственности.

Фактическая
ошибка— это заблуждение лица
относительно фактических обстоятельств,
характеризующих объективные признаки
состава преступления или квалифицирующие
признаки, делающие основной состав
более тяжким.

В
соответствии с этим фактическая ошибка
может быть ошибкой в объекте, объективных
признаках действия (бездействия), в
развитии причинной связи, ошибкой в
обстоятельствах, отягчающих
ответственность.
     В
науке также различают ошибки в средствах
и способе совершения преступления, в
предмете посягательства и др.
     Вопрос
о влиянии фактической ошибки на вину и
уголовную ответственность решается
следующим образом.
     Фактические
обстоятельства, характеризующие состав
или его квалифицированный вид и
неизвестные лицу в момент совершения
им общественно опасного деяния, не могут
быть вменены ему в умышленную вину. Это
положение относится и к деяниям,
совершенным по неосторожности. Если
только само незнание не образует
неосторожность.В
случае фактической ошибки уголовная
ответственность должна определяться
с учетом направленности умысла виновного
лица.Например, если лицо полагает,
что оно похищает предметы, имеющие
особую историческую, научную, художественную
или культурную ценность, а на самом деле
завладевает предметами, не имеющими
особой ценности, то оно подлежит уголовной
ответственности за покушение на хищение
предметов, имеющих особую ценность (ст.
164 УК РФ). Если объекты с точки зрения их
правового содержания равноценны, то
заблуждение относительно объекта
посягательства не влияет на вину и
уголовную ответственность.
     С
учетом направленности умысла должен
решаться вопрос об ответственности в
случае заблуждения лица относительно
фактических обстоятельств, характеризующих
объективную сторону преступления.
     К.,
желая напугать М., наставил на него
ружье, полагая, что оно не заряжено,
нажал на спусковой крючок, в результате
чего произошел выстрел, которым М. был
смертельно ранен. В данном случае ошибка
относительно фактических обстоятельств
исключает умысел в действиях К. Если
ошибка явилась результатом легкомыслия
или небрежности, как в приведенном
примере, то, при наличии указанных в
законе условий, лицо может подлежать
ответственности за неосторожную
вину.
     В зависимости
от направленности умысла должен решаться
вопрос и в случаях, когда фактическая
ошибка связана с неправильным
представлением о причинной связи. Если
лицо имело намерение причинить какой-то
вред потерпевшему, то его неправильное
представление о совершенных им действиях,
которые причинили вред (в частности,
какие из совершенных им действий
причинили этот вред), не влияет на форму
вины и уголовную ответственность.
     Н.
и М., находящиеся в нетрезвом состоянии,
возвращались домой с вечеринки. По пути
они поссорились и подрались. Н. нанес
М. множество ударов шилом по голове.
Полагая, что М. мертв, Н. с целью скрыть
совершенное преступление бросил
потерпевшего в лужу. Согласно заключению
судебно-медицинской экспертизы, смерть
М. наступила от афлексии (попадание воды
в дыхательные пути). Н. правильно был
осужден за умышленное убийство.
     В
судебной практике нередко возникает
вопрос об ошибке в обстоятельствах,
отягчающих ответственность. Заблуждение
лица относительно указанных обстоятельств
должно разрешаться с учетом направленности
и содержания умысла лица. Если лицо
полагает, что оно совершает преступление
при наличии отягчающих обстоятельств,
хотя они отсутствуют, то оно подлежит
ответственности за преступление,
совершенное при отягчающих обстоятельствах.
Отягчающие обстоятельства, о наличии
которых лицо, совершившее преступление,
не знало, не могут быть вменены ему в
вину.
     Немаловажное
значение в характеристике субъективной
стороны преступления имеет эмоциональное
состояние лица в момент совершения
преступления. Любой вид деятельности,
в том числе и противоправной, характеризуется
сложным психологическим процессом,
сопровождается эмоциями, переживаниями,
которые накладывают отпечаток на волю,
сознание и понимание человеком совершенных
им действий.
     Эмоциональное
состояние, по общему правилу, не
указывается в качестве признаков состава
преступления. Уголовно-правовое значение
имеет такое состояние сильного душевного
волнения, когда оно носит характер
аффекта, т.е. когда сильное душевное
волнение возникло внезапно и вызвано
насилием, издевательством или тяжким
оскорблением со стороны потерпевшего
либо иными противоправными и аморальными
действиями (бездействием) потерпевшего,
а равно длительной психотравмирующей
ситуацией, возникающей в связи с
противоправным или аморальным поведением
потерпевшего.
     Такое
сильное душевное волнение рассматривается
как обстоятельство, делающее основной
состав менее тяжким, например, убийство
и причинение тяжкого или средней тяжести
вреда здоровью потерпевшего в состоянии
аффекта (ст.ст. 105, 113 УК РФ).

Соседние файлы в предмете [НЕСОРТИРОВАННОЕ]

• #
• #
• #
• #
• #
• #
• #
• #
• #
• #
• #