Ошибка впоследствии уголовное право

20.1 Понятие. Ошибка
— это неверное представление лица,
совершившего преступление, о нормах
уголовного закона или фактических
обстоятельствах дела.

20.2 Выделяют два вида
ошибки:

1) Юридическая ошибка
— неверное представление субъекта о
нормах уголовного закона.

Ошибка в преступности
деяния:

— когда лицо считает
своё деяние преступным, но это не так.
). В подобных случаях деяние не причиняет
и не может причинить вред общественным
отношениям, охраняемым уголовным
законом, оно не обладает свойствами
общественной опасности и противоправности,
поэтому не является объективным
основанием уголовной ответственности
и исключает ее субъективное основание.
Она не влияет на квалификацию;

— когда лицо считает
своё деяние не преступным, но оно является
таковым. Ошибка подобного рода не
исключает умышленной вины, поскольку
незнание закона не равнозначно отсутствию
осознания общественной опасности, и не
может служить оправданием лица,
совершившего деяние, запрещенное
уголовным законом.

Ошибка в квалификации
— неправильное представление лица о
юридической оценке совершённого
преступления:. Не влияет на квалификацию.
Осознание этого не входит в содержание
умысла, поэтому ошибочная оценка не
влияет на форму вины и не исключает
уголовной ответственности.

Ошибка в наказуемости
— неправильное представление лица
относительно вида и размера наказания,
которое может быть назначено за
совершённое преступление. Так, лицо,
изнасиловавшее малолетнюю, наказывается
в соответствии с санкцией нормы,
включающей данный квалифицирующий
признак, даже если субъект ошибочно
полагает, что его деяние наказывается
в пределах, установленных санкцией той
нормы, где описано изнасилование без
отягчающих обстоятельств.

Юридическая ошибка
на привлечение к уголовной ответственности
не влияет.

2) Фактическая ошибка
— это неверное представление лица о
фактических обстоятельствах деяния и
его последствиях. Практическое значение
имеет лишь существенная фактическая
ошибка, т.е. та, которая касается
обстоятельств, имеющих юридическое
значение как признак состава данного
преступления и в этом качестве влияющих
на содержание вины, ее форму и пределы
уголовно-правового воздействия.
Несущественное заблуждение (например,
о модели и точной стоимости похищенного
у гражданина автомобиля) не рассматривается
как вид фактической ошибки.

Ошибка в объекте
посягательства — это неправильное
представление лица о социальной и
юридической сущности объекта
посягательства. Возможны две разновидности
подобной ошибки.

Во-первых, так
называемая подмена объекта посягательства
заключается в том, что субъект преступления
ошибочно полагает, будто посягает на
один объект, тогда как в действительности
ущерб причиняется другому объекту,
неоднородному с тем, который охватывался
умыслом виновного. При такой ошибке
преступление следует квалифицировать
в зависимости от направленности умысла.

Второй разновидностью
ошибки в объекте является незнание
обстоятельств, наличие которых изменяет
социальную и юридическую оценку объекта.
Так, беременность потерпевшей при
убийстве или несовершеннолетие
потерпевшей при изнасиловании повышают
общественную опасность названных
преступлений и служат квалифицирующими
признаками. Данная разновидность ошибки
влияет на квалификацию преступлений
двояким образом. Если виновный не знает
о наличии таких обстоятельств, существующих
в действительности, то преступление
квалифицируется как совершенное без
отягчающих обстоятельств. Если же он
исходит из ошибочного предположения о
наличии соответствующего отягчающего
обстоятельства, то деяние должно
квалифицироваться как покушение на
преступление с этим отягчающим
обстоятельством.

Ошибка в предмете.
При ошибке в предмете посягательства
ущерб причиняется именно предполагаемому
объекту, хотя непосредственному
воздействию подвергается не намеченный
преступником, а другой предмет. Подобная
ошибка не касается обстоятельств,
имеющих значение признака состава
преступления, и поэтому не влияет ни на
форму вины, ни на квалификацию, ни на
уголовную ответственность. Однако нужно
иметь в виду, что неверное представление
о предмете посягательства иногда влечет
ошибку и в объекте преступления. Например,
похищение у гражданина газовой зажигалки,
ошибочно принятой за пистолет, связано
с ошибочной оценкой не только предмета
посягательства, но и объекта преступления,
поэтому квалифицируется в зависимости
от направленности умысла (в данном
примере — как покушение на хищение
огнестрельного оружия).

(Чаще всего: взял
меньше, чем хотел — ответственность по
направленности умысла; взял больше, чем
хотел — за фактически причинённый
ущерб).

Ошибка в личности
потерпевшего: ответственность за
покушение и за фактически вред.
Разновидности:

— посягательство
на отсутствующего потерпевшего.
Ответственность — за покушение на
причинение вреда;

— ошибка в
дополнительных свойствах и характеристиках
личности потерпевшего. Ответственность
наступает только за те признаки и
свойства, которые охватывал умысел
(если виновный не знал).

Если умысел был
направлен на дополнительные признаки,
то на квалификацию это не влияет.

Если страдает именно
намеченный объект, ошибка не оказывает
никакого влияния ни на квалификацию
преступления, ни на уголовную
ответственность, если, разумеется, с
заменой личности потерпевшего не
подменяется объект преступления
(например, по ошибке совершается убийство
частного лица вместо убийства
государственного или общественного
деятеля с целью прекращения его
государственной или политической
деятельности).

Ошибка в признаках
объективной стороны: отклонение действия
(если 2 потерпевших). Ответственность
наступает по совокупности преступлений:
покушение и причинение вреда по
неосторожности;

Ошибка в средствах
совершения преступления — виновный
использует иные, нежели он планировал,
средства. Эти средства:

— могут оказаться
опаснее по сравнению с теми, которые он
планировал использовать. Ответственность
— за неосторожное причинение вреда;

— могут оказаться
менее опасными, чем планировалось.
Ответственность — за покушение;

— когда виновный
использует средства, которые не способны
причинить вред. (Ответственности нет).

Ошибка относительно
общественно опасных последствий может
касаться либо качественной, либо
количественной характеристики этого
объективного признака.

Ошибка относительно
качества, т.е. характера общественно
опасных последствий, может состоять в
предвидении таких последствий, которые
в действительности не наступили, либо
в непредвидении таких последствий,
когда они фактически наступили. Такая
ошибка исключает ответственность за
умышленное причинение фактически
наступивших последствий, но может влечь
ответственность за их причинение по
неосторожности, если таковая предусмотрена
законом.

Ошибка относительно
тяжести общественно опасных последствий
означает заблуждение в их количественной
характеристике. При этом фактически
причиненные последствия могут оказаться
либо более, либо менее тяжкими по
сравнению с предполагаемыми.

Если ошибка в
количественной характеристике последствий
не выходит за рамки, установленные
законодателем, то она не влияет ни на
форму вины, ни на квалификацию преступления.
Так, идентичной будет квалификация
умышленного причинения тяжкого вреда
здоровью, выразившегося в стойкой утрате
трудоспособности как на 35%, так и на 95%,
а также хищения чужого имущества
стоимостью, превышающей как 1 млн., так
и 5 млн. руб. Не оказывает влияния на
квалификацию преступления и ошибка
относительно количественной характеристики
последствий в тех случаях, когда
ответственность не дифференцируется
в зависимости от тяжести причиненного
вреда (например, от фактического размера
материального ущерба, если он является
значительным, при умышленном уничтожении
или повреждении чужого имущества).

В тех случаях, когда
уголовная ответственность зависит от
тяжести последствий, лицо, допускающее
ошибку относительно этого признака,
должно нести ответственность в
соответствии с направленностью умысла.

Наступление более
тяжкого последствия, чем субъект имел
в виду, исключает ответственность за
его умышленное причинение. В случаях,
когда причинение более тяжкого последствия
охватывалось неосторожной виной, лицо
наряду с ответственностью за умышленное
причинение (или попытку причинения)
намеченного последствия подлежит
ответственности и за неосторожное
причинение более тяжкого последствия,
если таковая предусмотрена законом.
При этом возможны два варианта
квалификации. Деяние квалифицируется
по одной уголовно-правовой норме, если
она, устанавливая ответственность за
умышленное причинение одних последствий,
предусматривает неосторожное причинение
более тяжких последствий как квалифицирующий
признак. Если же подобной нормы в УК нет
(например, о превышении должностных
полномочий, повлекшем по неосторожности
смерть потерпевшего), а также в случаях
реальной совокупности преступлений
(пытаясь умышленно причинить тяжкий
вред здоровью одного человека, виновный
по неосторожности причиняет смерть и
другому лицу), деяние должно квалифицироваться
по статьям УК об умышленном причинении
(или покушении на причинение) намеченного
последствия и о неосторожном причинении
фактически наступившего более тяжкого
последствия.

Ошибка в развитии
причинной связи означает неправильное
понимание виновным причинно-следственной
зависимости между его деянием и
наступлением общественно опасных
последствий.

Когда вследствие
преступных действий наступает тот
преступный результат, который охватывался
намерением виновного, то ошибка в
причинной связи не влияет на форму вины.
Однако, если последствие, охватываемое
умыслом, фактически наступает, но
является результатом не тех действий,
которыми виновный намеревался их
причинить, а других его действий, ошибка
в развитии причинной связи влечет
изменение квалификации деяния.

Ошибка в обстоятельствах,
отягчающих и смягчающих наказание,
заключается в неверном представлении
виновного об отсутствии таких
обстоятельств, когда они имеются, либо
об их наличии, когда фактически они
отсутствуют. В этих случаях ответственность
определяется содержанием и направленностью
умысла. Если виновный считает свое
деяние совершенным без отягчающих или
смягчающих обстоятельств, то ответственность
должна наступать за основной состав
данного преступления. Так, лицо не может
нести ответственность за изнасилование
несовершеннолетней, если он считал ее
достигшей возраста 18 лет, а соучастник,
не знавший о том, что взяткополучатель
является главой органа местного
самоуправления, не может отвечать за
пособничество в получении взятки. И
наоборот, если виновный был убежден в
наличии отягчающего обстоятельства,
которое на самом деле отсутствовало,
деяние должно квалифицироваться как
покушение на преступление, совершенное
при отягчающих обстоятельствах.

Соседние файлы в предмете [НЕСОРТИРОВАННОЕ]

• #
• #
• #
• #
• #
• #
• #
• #
• #
• #
• #

• Главная
• Правовые ресурсы
• Подборки материалов
• Ошибка в уголовном праве

Ошибка в уголовном праве

Подборка наиболее важных документов по запросу Ошибка в уголовном праве (нормативно–правовые акты, формы, статьи, консультации экспертов и многое другое).

Судебная практика

Статьи, комментарии, ответы на вопросы

Нормативные акты

Одной из системных проблем правоприменения остается вынесение обвинительного приговора на основе исключительно показаний сторон – устных сведений, сообщенных участниками уголовного процесса.

Безусловно, в качестве доказательств в соответствии со ст. 74 УПК РФ допускаются показания подозреваемого (обвиняемого), потерпевшего и свидетеля. Кодексом предусмотрены также некоторые механизмы, регулирующие использование устных сведений, сообщенных в процессе доказывания. Так, ст. 75 УПК к недопустимым доказательствам относит показания подозреваемого (обвиняемого), данные им в ходе досудебного производства по уголовному делу в отсутствие защитника, включая случаи отказа от адвоката, и не подтвержденные подозреваемым (обвиняемым) в суде, а также показания потерпевшего или свидетеля, основанные на догадке, предположении, слухе, в том числе показания свидетеля, который не может указать источник своей осведомленности. Статья 77 УПК содержит запрет обвинения лица, признавшего вину, если его виновность не подтверждена совокупностью доказательств по делу.

Закон обязывает также в процессе доказывания проводить проверку доказательств. Согласно ст. 88 УПК такая проверка осуществляется (дознавателем, следователем, прокурором, судом) путем сопоставления доказательств с теми, которые уже имеются в уголовном деле, а также установления их источников и получения иных доказательств, подтверждающих или опровергающих проверяемые. Каждое такое доказательство подлежит оценке с точки зрения относимости, допустимости и достоверности, а все собранные доказательства в совокупности проверяются на соответствие критерию достаточности для разрешения уголовного дела.

Достоверность доказательства – его соответствие объективной действительности, допустимость – это законность при сборе доказательств, их фиксации и приобщении к материалам дела, а относимость – отношение доказательства к конкретному уголовному делу.

В случае направления уголовного дела с обвинительным заключением в суд последний на основе собранных и исследованных доказательств выносит приговор или иной судебный акт. Согласно действующему законодательству, здравому смыслу и принципам справедливости судебное решение должно быть законным, обоснованным, справедливым, логичным, понятным и ясным. На основе собранных доказательств суд, принимая решение, в соответствии со ст. 299 УПК решает, доказано ли, что деяние, в совершении которого обвиняется подсудимый, имело место и именно он совершил его, а также другие вопросы, связанные с правильной квалификацией содеянного, применением наказания либо освобождением от наказания. Итоговый вывод суда должен быть доказанным, не вызывающим сомнений и потому не требующим дальнейшего обоснования.

Однако достаточно ли указанных механизмов, регулирующих использование сообщенных в процессе доказывания устных сведений, для принятия фактически обоснованных и соответствующих принципу «проверяемости» судебных решений в уголовном процессе? Хватает ли для обвинения и осуждения лица в совершении преступления одних лишь сообщенных следствию и суду устных сведений?

Чтобы ответить на эти вопросы, рассмотрим подробнее суть и природу устных сведений и показаний, в том числе о следах преступления, выступающих доказательствами того или иного обстоятельства в уголовном процессе.

Из трасологии известно, что следами преступления являются любые изменения среды, возникшие в результате совершения преступления. Следы преступления, в свою очередь, классифицируются на материальные и идеальные. К первым относятся «отпечатки» события на любых материальных объектах: предметах, документах, теле потерпевшего и т.д. Под идеальными следами понимают отпечатки события в сознании, памяти преступника, потерпевшего, свидетелей и других людей.

Как принято в юридической психологии, для правильной оценки «идеальных следов», к которым относятся устные сведения и показания, следователю «необходимо адекватно отразить позиции и реальную информированность лиц и создать психологические предпосылки для информационного общения».

При этом могут возникнуть ситуации, когда допрашиваемое лицо:

• обладает искомой информацией, но скрывает ее;
• располагает необходимой информацией, но умышленно ее искажает;
• не располагает искомой информацией;
• добросовестно передает сведения, но они не адекватны действительности (в силу искажений восприятия и личностной реконструкции материала в памяти субъекта)¹.

Таким образом, из устных сведений практически невозможно получить достоверную информацию без искажения, даже если допрашиваемый добросовестен в ее передаче: она все равно может не соответствовать действительности, поскольку всегда проходит сквозь личностное субъективное восприятие и личностную реконструкцию (искажение материала в памяти субъекта).

Закон искажения информации применяется и учитывается на практике в различных областях жизнедеятельности человека. В частности, его активно используют в психологии управления. Суть данного закона состоит в том, что смысл информации, которая носит «управленческий» характер (директивы, приказы, распоряжения и т.д.), может меняться в процессе передачи и движения «сверху вниз». Степень искажения смысла прямо пропорциональна количеству каналов и звеньев передачи: чем больше сотрудников получают доступ к информации и передают ее другим людям, тем сильнее итоговый смысл отличается от первоначального. Кроме того, стоит отметить, что информация может меняться в сторону как преуменьшения достоверности фактов, так и преувеличения.

Причины искажения информации различны. В числе основных – во-первых, многозначность языка, на котором передается управленческая информация. Какими бы строгими или точными ни были используемые понятия, всегда остается возможность разного толкования одного и того же сообщения, обусловленная различиями в образовании, интеллектуальном развитии, профессионализме субъектов и особенностями объектов управления. Во-вторых, неполнота информации. Если информация неполная или доступ к ней ограничен, а потребность подчиненных в получении оперативных сведений удовлетворяется не полностью, люди неизбежно начинают домысливать, дополнять то, что им известно, опираясь на непроверенные факты и собственные догадки. Имеют значение также уровень квалификации сотрудника, представляющего информацию, наличие эмоционального напряжения (боязнь наказания, гнев, зависть и т.п.) или предубеждение в отношении лиц или явлений, о которых передается информация².

Таким образом, принимая во внимание закон искажения информации, вынесение обвинительного приговора на основе одних лишь устных сведений, сообщенных участниками процесса, или только идеальных следов преступления в отсутствие материальных неправильно и недопустимо, так как подобный подход с большой долей вероятности способен повлечь судебную ошибку. Позаимствовав терминологию у трасологов, можно заключить, что для установления объективной истины по делу проверка одного идеального следа другим идеальным следом явно недостаточна. Только с помощью материальных следов преступления возможно, на мой взгляд, проверить идеальные следы и реально соблюсти закрепленные в УПК принципы проверяемости, оценки и достоверности доказательств.

Подобный подход при проверке доказательств, полагаю, целесообразно закрепить законодательно. Из-за недостаточного законодательного урегулирования применения принципов достаточности и проверяемости доказательств на практике могут возникать ситуации, способные повлечь судебные ошибки. В частности, в случае проведения очной ставки между лицами, чьи показания противоречивы, материальные следы преступления отсутствуют, а следователь, используя имеющиеся у него дискреционные полномочия, берет за основу сведения, «удобные» стороне обвинения; или когда суд в отсутствие материальных доказательств принимает как основание для вынесения обвинительного приговора показания участников процесса со стороны обвинения, а показания участников со стороны защиты отвергает, мотивируя тем, что обвиняемый сообщил недостоверные сведения, пытаясь избежать наказания, а не доверять потерпевшему у суда оснований нет.

Полагаю недопустимым также использование для доказывания вины только одного – устного – источника информации. На практике существует подход, когда показания потерпевшего при отсутствии иных материальных доказательств попросту «тиражируются» в другие виды доказательств – такие, например, как «очные ставки», проведенные с использованием дискреционных полномочий следователя, «проверка показаний на месте», «дополнительные допросы». Таким образом, формально в деле увеличивается перечень доказательств, а фактически источник информации один и тот же, и при отсутствии иных материальных данных проверить достоверность информации, сообщенной потерпевшим, невозможно.

Ни в коем случае не умаляя значения и роли показаний в уголовном процессе, хочу обратить внимание правоприменителей, что с учетом закона искажения информации (искажение восприятия, личностная реконструкции материала, сокрытие, намеренное искажение) показания (устные сведения) – это только возможные версии и направления для проведения проверки и расследования. Правдивость и адекватность устных сведений возможно проверить лишь в ходе расследования с помощью материальных следов события.

Для доказанности того или иного события в уголовно-правовом смысле, а также установления причинно-следственной связи помимо идеальных необходимо отыскать материальные следы (вещественные доказательства, аудио- и видеозаписи, поддельные документы, отпечатки пальцев, биоматериал, следы обуви, телесные повреждения и т.д.). Для объективного расследования в случае необходимости следует обращаться к специалистам и экспертам.

Процесс доказывания – сложнейший интеллектуальный труд, но результаты его должны быть ясными, бесспорными, проверяемыми и соответствовать объективной реальности. Современная наука обладает достаточным арсеналом средств по сбору материальных доказательств и способами проверки идеальных следов, что при правильном применении должно решать основные задачи уголовного судопроизводства, закрепленные в ст. 6 УПК. Уголовное преследование и назначение виновным справедливого наказания отвечают назначению уголовного судопроизводства в той же мере, что и отказ от уголовного преследования невиновных, освобождение их от наказания, реабилитация каждого, кто необоснованно подвергся уголовному преследованию.

В заключение хочется напомнить, что даже древние народы мира не воспринимали устные сведения как безапелляционную истину и подвергали их проверке при отправлении правосудия, хотя зачастую и варварскими способами. При недостаточности улик уголовное преследование лица должно прекращаться, и это не должно восприниматься как ошибка следствия, так как прекращение уголовного преследования из-за недостаточности доказательств – цивилизованная норма.

Под ошибкой в уголовном праве принято понимать заблуждение лица относительно характера и степени общественной опасности совершаемого деяния и его уголовной противоправности. Весьма распространено, особенно в учебной литературе, деление ошибок на юридические и фактические ошибки в уголовном праве. Рассмотрим, что означает фактическая ошибка в уголовном праве.

Различают следующие типичные виды фактической ошибки:

• ошибка относительно объекта посягательства;
• ошибка в личности потерпевшего или предмете преступления;
• ошибка в признаках объективной стороны состава преступления.

Ошибка и ее уголовно-правовое значение

При совершении преступления лицо иногда заблуждается относительно фактических обстоятельств содеянного либо его правовой оценки.

Например, виновное лицо считает, что причиняет смерть Б., а в действительности лишает жизни А. Или оно убеждено, что его действия не могут привести к смерти потерпевшего, а они фактически приводят к такому результату.

Ошибочное представление не может не учитываться при квалификации действий виновного, когда ошибка касается факта, образующего элемент состава преступления. При квалификации преступления всегда исходят из субъективного представления лица о содеянном, соотнося это представление с объективными обстоятельствами происшедшего. Иначе говоря, и объективно совершаемое, и субъективно воспринимаемое одинаково важны при квалификации преступления.

Однако, когда субъективно воспринимаемое и объективно совершаемое не совпадают, предпочтение должно отдаваться субъективному.Вопрос об ошибке не находит разрешения в уголовном законодательстве Российской Федерации. Он так или иначе решается в уголовно-правовой литературе, а также при правоприменении.

Весьма распространено, особенно в учебной литературе, деление ошибок на юридические и фактические. Подобная классификация имеет давнюю историю. Так, еще Н. С. Таганцсв положил в основу деления предмет, относительно которого возникает заблуждение. Он различал ошибку, относящуюся к фактическим обстоятельствам, и ошибку, относящуюся к законоположениям. В современной науке встречаются и иные классификации.

Например, П. С. Дагель классифицировал ошибки по предмету (юридическая и фактическая), по причинам возникновения (извинительная и неизвинительная), по своей значимости (существенная и несущественная), по степени оправданности (виновная и невиновная).

Классификация ошибок

Согласно установленному законодательству, принцип вины влечет за собой ответственность только за истинное представление лица о характере совершаемого им проступка и наступивших последствиях.

В статьях 25, 26 УК описаны пределы информационной нагрузки на интеллект преступника, он обязательно должен осознавать опасный характер подобного поведения, предвидеть наступление конкретных последствий, желать и сознательно допускать такие последствия, или относиться к ним безразлично.

Если человек не осознает всего вышеперечисленного, то его правовой статус может повлечь совершенно иное наказание. Человек будет признан психически нездоровым и неподсудным. Его отправляют на принудительное лечение.

Ошибка в уголовном праве это, как уже выше упоминалось, заблуждение, оно может быть юридическим или фактическим. Юридическая ошибка в уголовном праве — это заблуждение субъекта приступного деяния в преступности или непреступности данного деяния, в его квалификации и мерах принудительного воздействия. Фактическая ошибка в уголовном праве — это не отвечающее действительности представление лица о фактических обстоятельствах и последствиях своего деяния.

Уголовная ответственность лица, заблуждающегося относительно юридических свойств и последствий совершаемого им деяния, наступает в соответствии с оценкой этого деяния, не со стороны данного субъекта, а законодателем.

Иначе говоря, юридическая оплошность в уголовном праве обычно не влияет ни на форму вины, ни на саму квалификацию преступления. Фактическое заблуждение в уголовном праве, наоборот учитывает и форму вины, влияет на квалификацию преступления и на размер, вид наказания.

Фактическая и юридическая ошибка

С проблемой вины непосредственно связан вопрос об ошибке и ее влиянии на уголовную ответственность.

Под ошибкой в уголовном праве понимается заблуждение лица при совершении преступления относительно юридических признаков либо фактических обстоятельств этого преступного деяния.

УК не содержит специальных норм, определяющих понятие, виды и влияние и квалификация ошибок в уголовном праве на содержание вины и уголовную ответственность. Эти вопросы решаются наукой уголовного права и практикой. Наукой предложены различные классификации ошибок. Однако наиболее признанной является классификация ошибок на юридические и фактические.

Юридическая ошибка — это заблуждение лица относительно правовой характеристики совершенного деяния и его юридических последствий.

Такая ошибка может заключаться в заблуждении лица относительно противоправности деяния в целом либо по поводу его правовой квалификации или в части вида и размера наказания. По общему правилу юридическая ошибка не влияет на форму вины и уголовную ответственность.

Однако если заблуждение лица относительно противоправности совершенных им действий было извинительным, то такое заблуждение исключает уголовную ответственность лица в связи с отсутствием его вины. В отдельных случаях к лицу, совершившему под влиянием такой ошибки умышленное преступление, суд может применить правило о назначении более мягкого наказания, чем предусмотрено в законе.

Фактическая ошибка — это заблуждение лица относительно фактических обстоятельств совершенного деяния.

Различают ошибку в объекте, объективных свойствах действия (бездействия), в причинной связи, относительно обстоятельств, отягчающих и смягчающих наказание. В литературе также различают фактические ошибки в средствах и способе совершения преступления, в предмете посягательства и др. Фактические обстоятельства, характеризующие основной или квалифицированный состав, о которых не было известно лицу при совершении преступления, не могут быть вменены ему в умышленную вину.

Это положение относится и к деяниям, совершенным по неосторожности, если само по себе это незнание не заключает в себе неосторожности. В случае фактической ошибки уголовная ответственность лица должна определяться с учетом направленности его умысла.

Если лицо полагает, что оно похищает предметы или документы, имеющие особую историческую, научную, художественную или культурную ценность, а фактически завладевает не имеющими такой ценности предметами, содеянное им следует квалифицировать как покушение на хищение предметов, имеющих особую ценность (ст. 164 УК).

Ошибка относительно объекта посягательства

При ошибке в объекте субъект заблуждается относительно качественной характеристики объекта посягательства, а также в количестве объектов, которым фактически причиняется вред. Можно выделить несколько видов ошибок в объекте посягательства:

• причинение вреда с точки зрения уголовно-правовой охраны менее важному объекту, чем тот, на который посягал субъект;
• причинение вреда с точки зрения уголовно-правовой охраны более важному объекту, чем тот, на который посягал субъект;
• причинение вреда другому, но однородному объекту;
• причинение вреда одному объекту при посягательстве на несколько объектов;
• причинение вреда нескольким объектам при посягательстве на один.

Рассмотрим данную классификацию ошибок в объекте сквозь призму преступлений против жизни.

Первый вид ошибки заключается в том, что субъект совершает преступление, которое наказывается менее строго, чем преступление, которое он намеревался совершить. Например, субъект намеревался причинить смерть работнику милиции в связи с его деятельностью по охране общественного порядка, жизнь которого находится по уголовно-правовой охраной (ст. 317 УК). Фактически же работник милиции не пострадал, а погиб гражданин, ложно принятый за работника милиции.

Посягательство на жизнь работника милиции в связи с его деятельностью по охране общественного порядка — это преступление против порядка управления, предусмотренное ст. 317 УК. Причинение смерти гражданину — это преступление против жизни, предусмотренное ч. 1 ст. 105 УК. Санкция за первое преступление — лишение свободы на срок от 12 до 20 лет либо смертная казнь; санкция за «простое» убийство — лишение свободы на срок от 6 до 15 лет. Понятно, что в данном случае виновный хотел совершить более тяжкое преступление, чем это произошло фактически.

В литературе подобного рода ошибки чаще всего предлагают квалифицировать по направленности умысла виновного, т. е. как покушение на то преступление, которое он намеревался совершить.

Иногда в подобных случаях предлагается двойная квалификация, т. е. как посягательство на жизнь работника милиции и убийство, поскольку посягательство на жизнь работника милиции — это двуобъектное преступление. Это посягательство на нормальную деятельность работников милиции и одновременно на жизнь человека. И если первый объект не пострадал по независящим от виновного причинам, то на второй объект посягательство фактически окончено, человек убит.

В настоящее время данный подход неприемлем потому, что в этом случае наказание будет гораздо строже, чем за убийство работника милиции. В самом деле, при совокупности преступлений (которой, кстати, нет фактически) наказание должно назначаться за каждое преступление, входящее в совокупность, а затем еще и складываться полностью или частично в пределах 25 лет лишения свободы. В то время как максимальное наказание за посягательство на жизнь работника милиции предусмотрено до 20 лет лишения свободы (смертная казнь в настоящее время практически не применяется).

Что касается составов преступлений, предусмотренных ст. 277, 295, 317 УК, то возникает еще одна проблема. С одной стороны, состав преступлений, предусмотренных данными статьями, сконструирован таким образом, что покушение на жизнь лиц, охраняемых названными специальными статьями УК, квалифицируется без ссылки на ч. 3 ст. 30 УК. «Такие действия, независимо от наступления преступного результата, следует квалифицировать как оконченное преступление…». С другой стороны, в соответствии с п. 3 ст. 66 УК срок или размер наказания за покушение на преступление не может превышать трех четвертей максимального срока или размера наиболее строгого вида наказания, предусмотренного соответствующей статьей Особенной части УК за оконченное преступление.

Если в рассматриваемом случае мы будем квалифицировать содеянное как оконченное преступление, то тем самым будет проигнорирован факт того, что фактически более тяжкое преступление субъектом не совершено. Если же квалифицировать содеянное как покушение на преступление, то это будет входить в противоречие с конструкцией состава преступления.

Представляется, что в данном случае все же более правильно квалифицировать содеянное как оконченное посягательство на жизнь работника милиции, т. е. но ст. 317 УК. Уголовный закон предусмотрел повышенную ответственность за сам факт посягательства на жизнь работника милиции независимо от последствий.

Следовательно, пострадал или нет работник милиции в результате преступного посягательства, для закона безразлично. Поскольку виновный совершил покушение на преступление, которое признается оконченным независимо от наступления преступных последствий, то и квалификация неудавшегося покушения должна быть соответствующей.

При втором виде ошибки субъект заблуждается относительно тяжести совершенного преступления. Рассмотрим приведенный выше пример, только несколько изменим условия: виновный посягал на жизнь А. из личных неприязненных отношений, а фактически причинил смерть работнику милиции Б., которого он ошибочно принял за А.

Привлечь виновного к ответственности по ст. 317 УК только на основании фактически наступившего результата, без учета его намерений, нельзя. Это будет объективное вменение, которое законом запрещено. Остается единственное решение: ошибка подобного рода не должна влиять на оценку действий виновного и содеянное следует квалифицировать как «простое» умышленное убийство, предусмотренное ч. 1 ст. 105 УК.

Большинство исследователей склонны считать, что ошибки третьего вида не должны влиять на уголовную ответственность субъекта, поскольку объекты посягательства юридически равнозначны.

Ошибка четвертого вида возникает, например, в случае, когда виновный посягал на жизнь нескольких лиц, уголовно-правовая охрана которых осуществляется неодинаково. Так, субъект последовательно стрелял из ружья, заряженного дробью, сначала в жену, а затем в работника милиции. В жену он стрелял из ревности во время скандала, а в работника милиции, который прибыл по вызову соседей, из-за того, что тот мешал ему выяснять отношения с женой.

Квалификация будет зависеть от того, кому субъект причинил смерть. Если в результате погибла женщина, а работник милиции не пострадал, то в этом случае действия виновного должны квалифицироваться по совокупности двух оконченных преступлений: убийство (ч. 1 ст. 105 УК) и посягательство на жизнь работника милиции (ст. 317 УК). Если погиб работник милиции, а женщина осталась жива, то квалифицировать действия виновного следует также по совокупности преступлений, но в отношении работника милиции — по ст. 317 УК, а в отношении женщины — по ч. 3 ст. 30 и ч. 1 ст. 105 УК, т. е. как покушение на «простое» убийство.

Квалификация при ошибках пятого вида зависит от наступивших последствий и вины субъекта. Общие правила таковы. По отношению к основному объекту, на который посягал виновный, содеянное должно квалифицироваться как покушение или оконченный состав в зависимости от преступного результата. По отношению к иным объектам уголовно-правовая оценка может быть троякой: содеянное квалифицируется или как умышленное преступление, или как неосторожное, или не подлежит квалификации. Последнее имеет место в том случае, когда по отношению к наступившим последствиям отсутствует вина или когда причинение последствий по неосторожности не п р и з н ае гс я и р eery 11 л е н и е м.

Например, виновный совершил покушение на «простое» убийство П., выстрелив в него из ружья, заряженного дробью. В результате выстрела пострадали двое: П., которому был причинен тяжкий вред здоровью, и работник патрульно-постовой службы Е., неожиданно для виновного вышедший из-за угла дома, возле которого находился П. в момент выстрела.

В данном случае квалификация должна быть следующей. В отношении П. — как покушение на «простое» убийство (ч. 3 ст. 30 и ч. 1 ст. 105 УК), а в отношении работника патрульно- постовой службы — как причинение смерти по неосторожности (ч. 1 ст. 109 УК), так как специального состава, который предусматривал бы ответственность за неосторожное причинение смерти работнику патрульно-постовой службы, в законе нет.

Ошибка в личности потерпевшего или предмете преступления

Ошибка в личности имеет место в том случае, когда виновный, посягая на одно определенное лицо, заблуждается относительно личности потерпевшего.

От ошибки в объекте ошибка в личности отличается тем, что при ошибке в личности нет заблуждения субъекта относительно качественных признаков объекта посягательства: посягательство происходит в рамках одного объекта, одного общественного отношения.

При ошибке же в объекте имеется заблуждение относительно сферы общественных отношений, охраняемых уголовным законом. Иначе говоря, при ошибке в личности жизнь потерпевшего и того, кто должен был стать жертвой, охраняются одинаково. Например, субъект хотел из-за неприязненных отношений лишить жизни одного соседа, а ошибся и убил другого. Посягательство по личным мотивам на жизнь и первого и второго соседа квалифицируется как «простое» убийство, т. е. преступления совершаются в рамках одного общественного отношения. Это ошибка в личности.

При ошибке в объекте жизнь того, кто пострадал, и того, кто должен был стать жертвой, подлежит различной уголовно-правовой охране, т. е. посягательство на их жизнь квалифицируется по разным статьям УК.

По нашему мнению, следует различать три вида ошибок в личности виновного:

• простая ошибка в личности;
• ошибка в личности при квалифицирующих обстоятельствах;
• посягательство на негодный предмет (труп) или отсутствующий предмет (личность).

Простая ошибка заключается в том, что виновный, желая причинить смерть одному лицу, фактически причиняет смерть другому, ошибочно принятому за первого. По общему правилу простая ошибка в личности не влияет ни на форму вины, ни на квалификацию содеянного, ни на уголовную ответственность. Субъект правильно воспринимает объект посягательства. Он умышленно причиняет смерть человеку. Поэтому он должен отвечать за убийство человека, так как жизнь любого человека подлежит уголовно-правовой охране.

Имеется несколько разновидностей ошибок в личности при квалифицирующих обстоятел ьствах.

Например, субъект по найму убивает потерпевшего, при этом он ошибается в его личности. В этом случае виновный действует по определенному мотиву (корыстному). Мотив — квалифицирующий признак, присущий виновному, а не объективным обстоятельствам. Кроме того, субъект заблуждается относительно личности потерпевшего. Поскольку простая ошибка в личности не влияет на квалификацию содеянного, а преступление совершено по корыстному мотиву, виновный должен отвечать за убийство, совершенное по найму, несмотря на ошибку в личности, т. е. за преступление, предусмотренное п. «з» ч. 2 ст. 105 УК.

Очень похожая ошибка происходит в случае, когда виновный, желая причинить смерть лицу в связи с выполнением данным лицом общественного долга, по ошибке причиняет смерть другому. Например, субъект, желая причинить смерть К., так как последний свидетельствовал против виновного в суде, производит выстрел, в результате которого пострадал сосед К., по ошибке принятый субъектом за К.

Виновный действовал по мотиву мести за выполненный общественный долг, но ошибся в личности потерпевшего. Теоретически в данном случае возможны три варианта квалификации действий виновного: 1) как «простое» убийство, предусмотренное ч. 1 ст. 105 УК; 2) как покушение на убийство, предусмотренное п. «б» ч. 2 ст. 105 УК; 3) как убийство, предусмотренное п. «б» ч. 2 ст. 105 УК.

По нашему мнению, последний вариант квалификации представляется наиболее правильным, так как виновный совершил преступление по мотиву мести в связи с выполнением потерпевшим общественного долга. Тот факт, что он ошибся в личности потерпевшего, не должен влиять на оценку действий виновного, а поскольку он действовал по мотиву, являющемуся квалифицирующим признаком, то мотив должен обязательно найти отражение в квалификации содеянного.

Вышеназванные ошибки в личности при квалифицирующих обстоятельствах характеризуют субъект преступления, поэтому они не влияют на окончательную оценку его действий, так как внутренне присущи ему. Совершенно другое дело, когда ошибка в личности при квалифицирующих обстоятельствах касается объективных свойств личности потерпевшего.

В судебной практике встречаются ситуации, когда виновный, не зная о том, что потерпевший уже умер или погиб, действует с умыслом, направленным на причинение ему смерти. Это называется посягательством на негодный предмет (труп) или отсутствующий предмет (личность).

Например, В. убил в общежитии рабочего лесопункта Д. Гражданин О., находящийся в состоянии алкогольного опьянения, зашел в комнату, где лежал на полу уже мертвый Д., и, не подозревая, что Д. убит, острием топора нанес ему удар в область головы. Судебно-медицинская экспертиза установила, что смерть Д. наступила от острой кровопотсри в результате множественных ножевых ранений сердца. Рубленая рана в области лба нанесена после смерти Д.

По мнению большинства исследователей, в подобного рода случаях содеянное должно квалифицироваться как покушение на убийство, точно так же как и в случаях, когда совершается посягательство на человека, который фактически отсутствовал в момент посягательства.

Например, в квартиру предпринимателя была брошена граната, разрыв которой не причинил никому смерти, так как квартира в момент взрыва была пуста.

Ошибка в признаках объективной стороны состава преступления

Данная ошибка может относиться к деянию, последствиям, развитию причинно-следственной связи, иным признакам объективной стороны состава преступления.

Ошибку в деянии (отклонение действия) необходимо отличать от ошибок в объекте и в личности потерпевшего. Выражается данная ошибка в том, что при ошибке отклонением действия виновный посягает на жизнь одного человека, а фактически причиняет смерть или иные последствия другому человеку, или им обоим, или только другому.

Например, умышленно стреляя в одного, виновный по неосторожности причиняет смерть другому. В этом случае будет двойная квалификация содеянного: как покушение на первого и как неосторожное причинение смерти второму.

Если в момент производства выстрела или иного действия, направленного на причинение смерти потерпевшему, виновный допускает, что кто-либо еше может погибнуть, то по отношению к первому потерпевшему обязательно должен применяться п. «е» ч. 2 ст. 105 УК, поскольку при таких обстоятельствах убийство фактически совершается общеопасным способом. В таком случае в зависимости от вины и фактически наступивших последствий возможны разные варианты квалификации содеянного.

Например, пытаясь убить первого потерпевшего общеопасным способом, виновный причиняет смерть или иной вред только второму потерпевшему, в отношении которого он действовал с косвенным умыслом. Квалифицировать такие деяния надо как покушение на убийство общеопасным способом и дополнительно по фактически наступившим последствиям.

Так, если наступила смерть второго потерпевшего, то по ч. 1 ст. 105 УК, а если тяжкий вред здоровью — по ч. 1 ст. 111 УК. Если в результате убийства общеопасным способом погибли оба потерпевших, то, по нашему мнению, содеянное должно квалифицироваться по п. «а» ч. 2 ст. 105 УК — как убийство двух лиц. Вменения в этом случае п. «е» ч. 2 ст. 105 не требуется, так как содеянное квалифицируется по фактически наступившим последствиям.

Ошибка относительно причиненных последствий касается качественной либо количественной характеристики причиненного вреда. Она может быть вызвана неправильными представлениями о развитии причинно-следственной связи, имевшейся между его деянием и наступившими общественно опасными последствиями, а также другими факторами.

Если смерть потерпевшего наступает в результате действий, направленных на лишение его жизни, то содеянное квалифицируется как убийство независимо от заблуждения виновного лица относительно последствий и развития причинно-следственной связи. Например, если виновный стрелял потерпевшему в голову, а попал в грудь, то данная ошибка никак не повлияет на квалификацию содеянного.

Точно так же если виновный наносит потерпевшему несколько ножевых ранений, а затем, привязав к его ногам камень, бросает в водоем, то он должен отвечать за убийство, а не за неосторожное причинение смерти. В этом случае заблуждение лица относительно причины смерти потерпевшего (от утопления, а не от ножевых ранений, как ошибочно полагал виновный) не повлияет на квалификацию содеянного, поскольку он действовал с умыслом, направленным на «гарантированное» лишение потерпевшего жизни.

Таким образом, ошибка в последствиях или в развитии причинно-следственной связи лишь в том случае повлияет на квалификацию содеянного, когда она была вызвана намерениями лица, а не его заблуждением относительно причины смерти в процессе реализации умысла на лишение жизни.

Примеры из практики

Практика производства дел по уголовно-наказуемым деяниям свидетельствует о том, что их квалификация производится с учётом совокупности обстоятельств, включая признаки ошибок, например:

1. Разновидность ошибочного суждения об объекте преступления. Гражданин А даёт взятку руководителю частной компании (гражданин Б), предполагая, что она окажется в руках представителя власти (сотрудника государственных структур) – преступление будет классифицироваться как взятка должностному лицу по 291 статье УК.
2. Гражданин С. украл у гражданина Ц. огнестрельное оружие, считая преступлением кражу. Но ошибочно не оценил ответственность за посягательства на общественную безопасность. Этот факт можно отнести к юридической ошибке и ответственность на него будет возложена по статье 226 УК.
3. Гражданин И., пугая гражданина Ю., приставил к нему огнестрельное оружие, будучи уверенным, что оно без патронов. После нажатия на спусковую скобу был произведён выстрел, нанесший тяжёлое ранение. Это может означать, что ошибка оценки обстоятельств исключает умысел на убийства, а является следствием халатного отношения. Гражданин И. был привлечён к ответственности за вину по неосторожности.
4. Граждане К. и Л. возвращались из кафе, где распивали спиртные напитки. По пути повздорили. Гр. К. нанёс Л. множественные ранения шилом в область головы и шеи. Уверенный в том, что он совершил убийство, для его сокрытия бросил Л. в озеро. Проведённая экспертиза судебным врачом показа, что смерть Л. наступила от попадания воды в лёгкие. Гражданин К. осуждён за преднамеренное убийство. Налицо ошибка неправильного восприятия причин и последствий события.

Одной из задач судопроизводства по уголовным делам является гарантия законности принятых решений и соблюдение норм права.

Исключение проблемы выявления ошибки на любом этапе процессуальных действий позволяет принять своевременные меры к её устранению в виде изменения меры пресечения, прекращения производства уголовного дела, вынесение оправдательного приговора судом.

Источники: 

23. Nauchno-prakticheskoe posobie po primeneniyu UK RF / Pod red. V. M. Lebedeva. M., 2005.

24. Aryamov A. A., Ponomarenko V. S. Osobennosti pravoprimenitel’noy praktiki po delam o klevete i oskorblenii. «Rossiyskoe pravosudie» № 12 (56)/2010, st. 65, 75.

25. Sobranie zakonodatel’stva RF ot 06.12.2004, № 49, st. 4916.

26. Prohorova M. L., Inderbiev D. S. Zakonodatel’noe opisanie osnovnogo i kvalifi-cirovannyh sostavov klevety: perspektivy sovershenstvovaniya. Nauchno-prakticheskoe i informacionnoe izdanie «Rossiyskiy sledovatel’», № 8/2014, Izd. Gruppa «Yurist».

27. Bulleten’ Verhovnogo Suda Rossiyskoy Federacii. 2006. № 11.

28. Za plevok na mantiyu i oskorblenie sudyi zabaikal’tsu uvelichili srok. Novosti Chity ot 4.12.2016. Novostnoy regional’niy portal http://chita.jjew.ru/news/za_plevok_na_mantiyu_i_oskorblenie_sudi_zabaykalts/1565523/ http://chita.jjew.ru

29. «Vremennoe pravitel’stvo dvizheniya «Respublika Novaya Afrika» protiv «Amerikan brod. Kos.» («The provisional government movement «Republic of New Africa» against the «American Ford. Cos.), 609, F, Supp, 104).

30. Tel’pov A. V. Pravo gosudarstva kak subjekta grazhdanskogo prava na zaschitu ot diffomacii.

31. Oskorblenie sudyi v seti Internet. Internet-istochnik: http://advokat-ru.pro/vk/osvi.html.

32. Zhitelya Rostovskoy oblasti prigovorili k obyazatel’nym rabotam za oskorblenie sudyi. Gorodskoy reporter 10.06.16: http://cityreporter.ru/53427-2/.

33. Pit Doerti oskorbil sudiu. Internet-resurs: http://www.wmj.ru/zvezdy/novosti/pit-doerti-oskorbil-sudyu/.

34. Aryamov A. A. Chest’ kak pravo i pravo na chest’. Zhurnal «Rossiyskaya yusticiya» № 5 (may 2009 goda), st. 18.

35. Aryamov A. A. Mifologizaciya institutov chesti, dostoinstva i delovoy reputacii. «Rossiyskoe pravosudie», № 12 (68) 2011. St. 81.

УДК 343.159

ОШИБКА И ЗАБЛУЖДЕНИЕ В УГОЛОВНОМ ПРАВЕ

Онищук аспирант кафедры уголовно-правовых дисциплин,

Михаил Южно-Российский институт управления — филиал

Михайлович Российской академии народного хозяйства

и государственной службы при Президенте РФ (344002, Россия, г. Ростов-на-Дону, ул. Пушкинская, 70/54) E-mail: michael_hawke@mail.ru

Аннотация

В доктрине уголовного права имеется множество подходов к пониманию уголовно-правовых ошибок, однако, подавляющее большинство ученых раскрывают понятие ошибки через заблуждение. Для формирования целостного представления о понятии уголовно-правовых ошибок, целесообразно провести анализ концепций ученых и постараться разграничить категории «ошибки» и «заблуждения».

Ключевые слова: ошибка, заблуждение, феномен, истина.

В ту или иную эпоху любое знание считается истинным либо ложным до тех пор, пока не получит свое подтверждение или же опровержение. Проблема несоответствия субъективных воззрений в сознании человека объективным реалиям издавна была объектом изучения и исследования философских мыслителей. В большинстве случаев такое несоответствие расценивалось как неверное представление относительно общепризнанного установленного факта, но сама природа этого явления в частности, причины зарождения в сознании человека ошибочных представлений на протяжении долгого периода времени оставались неизученными. Представляя собой неадекватную форму знания и искаженное

по сути представление о действительности, этот феномен был противопоставлен истине, которая зачастую выступала в качестве идеала того, к чему должен стремиться индивидуум. Это заблуждение, имеет глубокие историко-философские корни и неразрывно связано с категорией «ошибки», изучение которой предполагает связь с такими философскими феноменами, как истина и заблуждение.

Заблуждение представляет собой «знание», которое не соотносится с действительностью и не может быть идентифицировано как истинное. При этом необходимо отметить, что истина и заблуждение не могут существовать отдельно друг от друга, т. к. их противоречивость заключается в их тождественности, что подтверждает принцип Гегеля «единства борьбы и противоположности» [1, с. 157 — 160]. Заблуждение как и истина определяют путь движения мышления; отличие заключается лишь в том, что истина определяет адекватный путь мышления, в то время как заблуждение искажает этот путь.

В чем же заключается природа заблуждения? В античной философии считали, что это проистекает из расхождения ума и воли с законами универсума. Так, древнегреческий философ Эпикур отождествлял заблуждение и ложь. Источник заблуждений он видел в том, что мы относим в нашем суждении наше представление не к соответствующей действительности [2, с. 429]. В дальнейшем концепция Эпикура справедливо подвергалась критике, т. к. отождествлять заблуждение и ложь не представляется возможным по причине того, что ложь представляет собой сознательное искажение действительности и носит отрицательный характер, в то время как заблуждение формируется нецеленаправленно и неосознанно.

В средние века заблуждение приобретает религиозный оттенок и рассматривается как аберрация божьих законов, детерминированное слабостью человеческой воли перед грехом. Философы нового времени провели более детальный анализ проблемы заблуждения. Ф. Бэкон в своем философском трактате «Новый органон» классифицирует заблуждения, которые он именует «идолами», по их природе возникновения. Так, «идолы пещеры» возникают от специфичности чувств и ложных жизненных впечатлений индивидуума; «идолы театра» формируются поклонением перед авторитетами и носят более негативный характер на процесс познания; «идолы площади или рынка» имеют исторические истоки, формирующие человеческие предрассудки, воспринимаемые отдельными индивидуумами в процессе общения; «идолы рода» имеют корни в ущербности природы человека, а именно, в его чувствах и уме [3, с. 19].

Английский философ Дж. Локк, в отличие от своих предшественников, разделял заблуждения и ошибки на две самостоятельные категории. В своих трудах он описывает познание, как простой процесс сопоставления воспринятого объекта нашим интуитивным понятиям, т. е. различия между белым и черным как разными цветами мы воспринимаем на уровне интуиции. Источник заблуждений философ видит не столько в самой языковой форме, сколько в формате мышления и органов чувств, воспринимающих внешнее раздражение от объектов. Но все-таки главным фактором, вносящим аберрацию в истинное представление об объекте, будет выступать человеческий ум, который в силу своей ограниченности, не способен отражать подлинный облик предмета и тем самым привязывает к нему определенные языковые ориентиры. Языковой символ, не заключающий в себе истинного знания, есть лишь плод нашего мышления. Стоит отметить, что мыслитель предлагает решить проблему искажения языком истины с помощью очищения элементов речи от психологического и исторического содержания и создания исключительно логической языковой коммуникации.

Рассматривая вопрос об ошибках, Дж. Локк утверждает, что идеи, полученные в результате внешнего и внутреннего опыта, являются почвой для процесса познания. Поэтому эту «идейную почву» необходимо обработать с помощью специальных аналитических инструментов, таких как сравнение, сочетание, абстракция и только после данных процедур возможно получение знания. Необходимо отметить, что знание выражается не только в грамотном сочетании идей, но и в отборе исходных идей. В связи с этим Дж. Локк видит причину человеческих ошибок в несоблюдении правил сочетания идей и неверном использовании первичных идей [4, с. 65 — 70].

Вопросы, касающиеся природы заблуждений и ошибок, также не были проигнорированы основателем английского позитивизма Дж. Миллем. В своем научном трактате «О свободе» он повествует, что преодоление человеком своих ошибочных представлений возможно путем беспрепятственного выражения свободы слова. Британский философ утверждает, что в случае, если существует фактор, препятствующий возможности человеку выражать «правильное» мнение, т.е. запрещать людям знать истину.

Подобно локковской концепции, английский позитивист считает, что ум человека способен бороться с заблуждениями через самоосуждение и опыт. Человеческое суждение несет в себе характер «правильности» лишь в том случае, если оно способно исправить свои ошибки [5, с. 17 — 18]. По мнению Милля, заблуждения человека носят положительный характер, т.к. «пропустив через себя» какое-либо знание, всесторонне проанализировав его, осмыслив и освоив его, индивид начинает думать самостоятельно, абстрагировавшись от мнений третьих лиц. Британский позитивист аргументирует свою позицию тем, что человек наделен рассудком, чтобы пользоваться им; при этом, совершение каких -либо ошибочных действий человеком не являются причиной отречения от логического осмысления действительности. Автор подчеркивает, что люди запрещают «негативное» не по причине честности, а в связи с тем, что обязаны действовать в соответствии со своими убеждениями, невзирая на то, что допускают возможность заблуждаться. Если человек не должен действовать в соответствии со своими убеждениям по причине того, что они могут быть ложными — это значит, что человек должен прекратить исполнение каких бы то ни было своих обязанностей. При этом, Дж. Милль ставит истину выше заблуждения, определяя преимущество в том, что истинное знание всегда имеет определенную долю вероятности, которая подкреплена верой в то, что со временем появятся умы, которые зададут ей новый жизненный вектор, приводящий к последующему укреплению достоверности знания, позволяющий выдержать преследование со стороны [5, с. 23]. Таким образом, Дж. Милль считает, что заблуждения участвуют не только лишь в становлении ошибочных представлений и проблемных ситуаций, но и представляют собой элемент познавательного процесса при разрешении различного рода проблемных казусов.

Вопросы, касающиеся ошибок и заблуждений, не обошли стороной и отечественных ученых. Так, русский юрист и криминалист Н. С. Таганцев ошибку определяет как заблуждение лица в отношении признаков субъективной стороны преступного деяния. Автор обусловливает это определение тем, что причина заблуждения кроется исключительно в самом бытии лица, в его психической деятельности, может выступать в качестве последствия его темперамента, состоянии возбужденности, степени развития [6, с. 231 — 235].

Нельзя обойти стороной и учение И. З. Геллера, который в своем труде «Ошибка человека и ее значение, при вменении деяния этого лица ему в вину» дает понятие ошибки через суждение. По его мнению, ошибка есть несоответствие между каким-либо суждением и реальным объектом, к которому оно относится [7, с. 5].

Необходимо также отметить работы русского юриста Л. С. Белогриц-Котляревского, который рассматривал неведение и ошибку как две самостоятельные категории, где в качестве неведение выступало неверное представление об условии, а ошибка являлась конечным результатом. Несмотря на схожесть этих двух понятий, основным отличием выступал количественный фактор, выражающийся в том, что ошибка представляет собой квант неосведомленности, в то время как неведение представляет собой целостное заблуждение. Придерживаясь позиции знания закона, он отмечал, что деяние учинителя вреда является преступным даже в том случае, если он не знал о его противоправности. Преступность деяния не исключается, т. к. его действия идут в разрез с нормами человеческого общежития [8, с. 228 — 230]. Иного взгляда придерживается А. Ф. Кистяковский, который отождествляет ошибку и неведение. Согласное его учению, ошибка — это неверное представление, а неведение — это незнание какого-либо очевидного факта. При этом ошибка выступает в качестве составного элемента неведения, что идет в разрез с учением Н. С. Таганцева [9, с. 407 — 412].

Иного взгляда придерживается В. Ф. Кириченко. Согласно его подходу, ошибка есть неверное представление лица относительно общественной опасности совершаемого им деяния. Так же он выделяет те обстоятельства, которые являются существенными для лица, совершающего деяние [10, с. 12 — 14]. Подобной позиции придерживается и Т. В. Кондрашова говоря о том, что ошибка есть не что иное, как заблуждение лица относительно характера и степени общественной опасности совершенного им деяния и его противоправности [11, с. 70].

Б. С. Утевский понимает ошибку как представление лица о юридических и фактических признаках или свойствах совершаемого деяния и его последствий [12]. Это мнение разделяет и Л. И. Коптякова, которая определяет ошибку как заблуждение лица относительной фактических и юридических признаков совершенного деяния [13].

Ф. Г. Гилязев также определяет ошибку как заблуждение относительно объективных и субъективных признаков общественно опасного деяния, которые характеризуют его как преступление, однако, согласно его научным взглядам, субъективные признаки общественно опасного деяния — это индивидуальные свойства субъекта, такие как: возраст субъекта, социальный статус [14, с. 20 — 21].

П. С. Заботин, разграничивает «заблуждение» и «ошибку». По мнению автора, заблуждение есть несоответствие знания предмету по причине, не зависящей от личных качеств. Ошибка же есть несоответствие, которое детерминировано случайными качествами субъекта. Заблуждение выступает в качестве более широко понятия, в том время как ошибка представляет собой частную ее форму [15].

А. В. Наумов предпочитает раскрывать понятие ошибки через «неправильное представление». По его мнению, ошибка — это неправильное представление субъекта относительно фактических и юридических обстоятельств совершаемого деяния и наступивших последствий [16, с. 235 — 236].

По мнению А. И. Рарога, ошибка это заблуждение в отношении «реальных» обстоятельств, которые обуславливают характер и степень общественной опасности деяния [17].

Нельзя не отметить работы В.А. Якушина, который посвятил проблеме уголовно-правовых ошибок несколько фундаментальных работ. Проведя детальный анализ, автор дает более широкое определение, в соответствии с которым ошибка есть заблуждение лица, сформировавшееся на определенных уровнях сознания, относительно противоправности деяния, фактических обстоятельств и общественной опасности, а также наступления общественно опасных последствий, которые оказывают влияние на форму вины и уголовную ответственность лица [18].

Из «современников», можно отметить работы М. Б. Фаткуллиной и З. Г. Алиева. По мнению З. Г. Алиева, ошибка есть психическое отношение лица к своему поведению и его последствиям [19]. М. Б. Фаткуллина в свою очередь ошибку определяет как знание, которое лицо получает под влиянием заблуждения о юридических и фактических обстоятельствах деяния [20].

Детально проанализировав философские трактаты, мы можем утверждать, что категории «заблуждения» и «ошибки» нередко отождествлялись, однако при этом существовали и другие концепции, которые рассматривали ошибки и заблуждения как самостоятельные феномены, которые могут существовать друг без друга. Современная же научная мысль придерживается концепции того, что категория «заблуждения» является более широким понятием, которое включает в себя категорию «ошибки», которая выступает в качестве конечного результата заблуждения. Иными словами, заблуждение есть первичный элемент, который не соответствует истинному знанию, впоследствии трансформирующийся в ошибку.

Литература

1. Гегель Г. В. Ф. Сочинения. Т.1-14. М., 1935.

2. Асмус В. Ф. Учебное пособие. Изд. 2-е, доп. М., 1973.

3. Бэкон Ф. Сочинения, Т. 2. М., 1972.

4. Локк. Дж. Сочинения. Т. 2. М., 1988.

5. Милль Дж. С. О свободе / Д.С. Миль. «Public Domain», 1859.

6. Таганцев Н. С. Русское уголовное право. Лекции. Часть общая. М., 1994.

7. Геллер I. З. Ошибка человЬка и ея значеше, при вмЬненш дЬяшя этого лица ему въ вину. Юрьевъ, 1910.

8. Белогриц-Котляревский Л. С. Учебник Русского Уголовного права. Часть 1. М.: Южно-русское книгоиздательство Ф.А. Югансона, 1903.

9. Кистяковский А. Ф. Элементарный учебник общего уголовного права с подробным изложением начал русского уголовного законодательства. Часть общая. Изд. 3-е, испр. и значит. доп. Киев, 1891.

10. Кириченко В. Ф. Значение ошибки по советскому уголовному праву // Изд. Академии наук СССР. М., 1952.

11. Кондрашова Т. В. Проблемы уголовной ответственности за преступления против жизни, здоровья, половой свободы и половой неприкосновенности // Изд. Гуманитарного ун-та. Екатеринбург, 2000.

12. Утевский Б. С. Вина в советском уголовном праве. М., 1950.

13. Коптякова Л. И. Понятие ошибок в советском уголовном праве и их классификация // Проблемы права, социалистической государственности и социального управления: межвузовский сб. научн. трудов. Свердловск, 1978.

14. Гилязев Ф. Г. Особенности вины и значение ошибки в уголовном праве // Изд. Башкирского университета. Уфа, 1993.

15. Заботин П. С. Преодоление заблуждения в научном познании. М., 1979.

16. Наумов А. В. Уголовное право. Общая часть. Курс лекций. Т. 1. М., 2004.

17. Рарог А. И. Уголовное право Российской Федерации. Общая часть. М., 2009.

18. Якушин В. А. Ошибка и ее уголовно-правовое значение. Казань, 1998.

19. Алиев З. Г. Ошибка как особое обстоятельство оценки поведения субъекта преступления и ее уголовно-правовое значение: дис. … канд. юрид. наук. Сургут, 2007.

20. Фаткуллина М. Б. Юридические и фактические ошибки в уголовном праве (проблемы квалификации): дис. … канд. юрид. наук. Екатеринбург, 2001.

Onishchuk Mikhail Mikhaylovich, postgraduate student of the department of Criminal law of South-Russian Institute-branch of the Russian Presidential Academy of National Economy and Public Administration (70/54, Pushkinskaya St., Rostov-on-Don, 344002, Russian Federation). E-mail: michael_hawke@mail.ru

THE MISTAKE AND DELUSION IN CRIMINAL LAW

Abstract

The doctrine of criminal law has there are many approaches to the understanding of criminal law mistakes, however, the vast majority of scientists reveal the concept of mistakes by delusion. The form a holistic view of the concept of criminal law mistakes, it is useful to analyze the concepts of scientists and trying to distinguish between categories of «mistakes» and «delusionn».

Keywords: mistake, delusion, phenomenon, true.

References

1. Gegel’ G. V. F. Sochineniya. T.1 — 14. M., 1935.

2. Asmus V. F. Uchebnoe posobie. Izd. 2-e, dop. M., 1973.

3. BekonF. Sochineniya, T. 2. M., 1972.

4. Lokk. Dzh. Sochineniya. T. 2. M., 1988.

5. Mill’Dzh. S. O svobode / D.S. Mil’. «Public Domain», 1859.

6. Tagancev N. S. Russkoe ugolovnoe pravo. Lekcii. Chast’ obschaya. M., 1994.

7. Geller I. Z. Oshibka cheloveka i eya znachenie, pri vmenenii dyaniya etogo litsa emu vj vinu. Yurievj, 1910.

8. Belogrits-Kotlyarevskiy L. S. Uchebnik Russkogo Ugolovnogo prava. Chast’ 1. M.: Yu-zhno-russkoe knigoizdatel’stvo F.A. Yugansona, 1903.

9. Kistyakovskiy A. F. Elementarniy uchebnik obschego ugolovnogo prava s podrobnym izlozheniem nachal russkogo ugolovnogo zakonodatel’stva. Chast’ obschaya. Izd. 3-e, ispr. i znachit. dop. Kiev, 1891.

10. Kirichenko V. F. Znachenie oshibki po sovetskomu ugolovnomu pravu // Izd. Akademii nauk SSSR. M., 1952.

11. Kondrashova T. V. Problemy ugolovnoy otvetstvennosti za prestupleniya protiv zhizni, zdorovia, polovoy svobody i polovoy neprikosnovennosti // Izd. Gumanitarnogo un-ta. Ekaterinburg, 2000.

12. Utevskiy B. S. Vina v sovetskom ugolovnom prave. M., 1950.

13. Koptyakova L. I. Ponyatie oshibok v sovetskom ugolovnom prave i ih klassifikaciya // Problemy prava, socialisticheskoy gosudarstvennosti i social’nogo upravleniya: mezhvu-zovskiy sb. nauchn. trudov. Sverdlovsk, 1978.

14. Gilyazev F. G. Osobennosti viny i znachenie oshibki v ugolovnom prave // Izd. Bash-kirskogo universiteta. Ufa, 1993.

15. Zabotin P. S. Preodolenie zabluzhdeniya v nauchnom poznanii. M., 1979.

16. Naumov A. V. Ugolovnoe pravo. Obschaya chast’. Kurs lekciy. T. 1. M., 2004.

17. Rarog A. I. Ugolovnoe pravo Rossiyskoy Federacii. Obschaya chast’. M., 2009.

18. Yakushin V. A. Oshibka i ee ugolovno-pravovoe znachenie. Kazan’, 1998.

19. Aliev Z. G. Oshibka kak osoboe obstoyatel’stvo ocenki povedeniya subjekta prestupleniya i ee ugolovno-pravovoe znachenie: dis. … kand. yurid. nauk. Surgut, 2007.

20. Fatkullina M. B. Yuridicheskie i fakticheskie oshibki v ugolovnom prave (problemy kvalifikacii): dis. … kand. yurid. nauk. Ekaterinburg, 2001.

УДК 343.24

ОТСРОЧКА ОТБЫВАНИЯ НАКАЗАНИЯ КАК ИНСТРУМЕНТ ЛИБЕРАЛИЗАЦИИ И ГУМАНИЗАЦИИ СОВРЕМЕННОЙ УГОЛОВНОЙ ПОЛИТИКИ РОССИИ

Хворост аспирант юридического института,

Евгений Северо-Кавказский федеральный университет

Анатольевич (355009, Россия, г. Ставрополь, ул. Пушкина, 1) Email: evgeniy2661@yandex.ru

Аннотация

В статье приведен анализ и оценка функционирования института отсрочки отбывания наказания, как инструмента либерализации и гуманизации современной уголовной политики России от момента зарождения до современного состояния. Кроме этого, определена сущность данного правового явления. Определена динамика уголовно-исполнительных мер в виде отсрочки отбывания наказания. Выработана система методологических приемов, подходов по повышению эффективности функционирования института отсрочки в Уголовном праве.

Ключевые слова: уголовная политика, либерализация, гуманизация, отсрочка отбывания наказания, отсрочка отбывания наказания больным наркоманией, институт отсрочки отбывания наказания.

В Российской Федерации с 2003 г. определен курс уголовной политики, направленный на гуманизацию и либерализацию действующего уголовного законодательства, целю которого является снижение нагрузки на уголовно-исполнительную систему вследствие

181