Многие считают Гитлера военным гением, которого подвели неумеренные амбиции и чрезмерный оптимизм. Не кидайтесь палками, на наш взгляд, это правильное мнение. За небольшим, но существенным исключением — словосочетание «военный гений» нужно заменить на существительное «слабоумный». Почему? Давайте попытаемся понять.
10. У него было что-то личное против первой в мире штурмовой винтовки
Точность, дальность стрельбы и пробивная сила винтовки. Высокая скорострельность, быстрая перезарядка и легкость в обращении автомата. Всё это о штурмовой винтовке MKb.42, которая наверняка облегчила бы немецкой армии задачу покорения огромных просторов СССР, где её ждали миллионы не самых плохих солдат.
Впервые она была применена в боевых условиях ещё в 1942 году, причём крайне успешно. Подразделения, оснащенные новым оружием, имели неоспоримое преимущество над обороняющимися советскими солдатами и легко прорывали линии их обороны. Однако затем, из-за каких-то политических дрязг, Гитлер приказал похоронить этот проект вместе со всем его огромным потенциалом. За спиной фюрера более прозорливые нацисты переименовали изделие в MP43 и какое-то время продолжали производить его, но тот узнал об этом и похоронил его во второй раз. В конце концов, Гитлер одумался, но это была уже середина 1943 года, когда в войне наступил окончательный перелом.
9. Та же история с Ме-262
Во Второй мировой войне преобладали пропеллерные самолеты. Но всё могло быть иначе. Уже к середине 1943 года у немцев был реактивный самолет — Ме-262. Поначалу он проектировался как перехватчик, то есть скоростной истребитель. И это логично, ведь основным его преимуществом над всеми самолетами того времени была огромная скорость. Но Гитлеру не нужны был перехватчики — на его вкус они были недостаточно устрашающие. Ему нужны были истребители-бомбардировщики. Поэтому проект был отложен. До тех пор, пока у него не появился искомый гибрид.
Это была совершеннейшая прихоть — ничто не мешало ему разрешить Люфтваффе разработать Ме-262 вместо того пропеллерного мяса, которое союзники пачками валили с небес на землю. На тот момент ни у кого не было сомнений в превосходстве реактивных самолётов, но Адольф Алоизыч хотел, чтобы всё было сделано так, как решил он. К весне 1945 года, когда эти зверюги, наконец, поднялись в воздух, они были в таком меньшинстве, что их просто задавили количеством.
8. Он не допускал отступлений
Гитлер не был военным стратегом, и это, наверное, объясняет, почему он с таким фанатизмом требовал от своих генералов “не отступать» и «сражаться до последнего человека”. Но ведь таковым быть и не нужно, чтобы понять, что даже самая безупречная сила воли бесполезна против совершенно бездушной гаубицы. Так что, возможно, он был просто не очень вменяемым человеком.
Это, кстати, не кажется таким уж большим преувеличением — Гитлер действительно жил в мире своих фантазий. Он верил, что реальная война выглядит так же, как война в кино, где честь и решимость солдат доводят их до победы, даже если враг превосходит их в численности и огневой мощи. Документально подтверждено, что он нёс этот пропагандистский бред даже тогда, когда советская армия громила немцев уже на подступах к Берлину.
Гитлер впервые позвонил в Сталинград, чтобы запретить фельдмаршалу Паулюсу выйти из окружения в тот момент, когда это можно было сделать ещё сравнительно легко. Он лично приказал держаться до последнего, в результате чего была потеряна не только 6-я танковая армия, но, по большому счёту, и всякая надежда на победу в этой войне.
Даже эта катастрофа не послужила фюреру уроком. В 1945 году он не разрешил своим войскам отступить, взорвать мосты и закрепиться на восточном берегу Рейна. Это была оптимальная стратегия обороны, но Гитлера опять замкнуло на пресловутом “не отступать». Западные союзники с радостью воспользовались предоставленной возможностью и аккуратно зачистили огромный кусок территории, что значительно облегчило их работу. Нацисты всё-таки отступили, но теперь их стратегия заключалась только в том, чтобы унести ноги и не превратиться в симпатичные холмики вдоль дорог.
И уже напоследок, в качестве финального аккорда, в самом Берлине, Гитлер загнал в угол сам себя, заставив своих солдат вести оборону против советских войск вдоль реки Одер. Хотя ему предлагали оттянуть их в городские кварталы, где, как показал тот же Сталинград, это можно делать гораздо успешнее. Когда спустя несколько дней советские войска дошли до города, им противостояло всего 80 000 немцев, половина из которых были мобилизованными гражданскими. Гитлер где-то в этот момент и застрелился. А чего вы хотите? Снаружи полтора миллиона русских, и все они в отвратительном настроении.
7. Немецкая армия не была готова к зимней войне. В России
Что представляет себе простой иностранец, когда слышит слово “Россия”? Водка, медведи, балалайка и зима. Подобные стереотипы не возникают на пустом месте, они с чем-то должны быть связаны. Последняя, вероятно, с тем, что здесь иногда бывает очень холодно. Поэтому если вы планируете вторгнуться в Россию, возьмите с собой тёплую одежду, шапку, да вообще всё, что в таких случаях полагается.
Гитлер мог предусмотреть всё это в июне 1941 года, но ему показалось, что могучий и непобедимый Вермахт не нуждается в зимней экипировке. Это же сверхлюди, прародители суперменов. Им достаточно хорошо пнуть ногой в дверь, и весь домик развалится на части. Фюрер в самом деле планировал за месяц-другой сокрушить СССР, и уже в сентябре сидеть за чашечкой чая в Берлине. Мы уже намекали, что у этого человека были проблемы с головой?
Шесть месяцев спустя немцы добились невероятных успехов, но и тогда Красная Армия ещё не была сломлена. Тем не менее, они находились на подступах к Москве, а передовые их наблюдатели сообщали даже, что видят в бинокли башни Кремля. Если бы Москва пала, СССР, скорее всего, тоже продержался недолго. А за ним бы последовали остальные враги Германии. Судьба мира висела на волоске.
Но именно в этот момент наступление застопорилось. Почему? Зима. Немцы оказались не готовы к холодному климату Подмосковья — танки застыли на месте, солдаты замерзали во сне, линии снабжения увязли на дорогах. Красной Армии тоже было нелегко, но её логистика была короче и она сражалась на своей земле. Всякое затишье в боевых действиях использовалось для восстановления и пополнения сил, а не для того, чтобы попытаться не замерзнуть на собачьем холоде.
К весне 1942 года, когда немцы возобновили наступление, было уже слишком поздно — русские зимой пришли в себя после поражений, продержались ещё год, после чего переломили ход войны и навсегда отобрали инициативу на Восточном фронте.
6. Он не по назначению использовал ракеты Фау-1 и Фау-2
Немецкие учёные во время войны совершили целый ряд революционных прорывов — штурмовая винтовка, реактивные самолеты, баллистические ракеты. Последние в том или ином виде используются до сих пор, спустя 70 лет. Можно только представить, как они могли бы повлиять на ход боевых действий, если бы использовались правильно, с умом. К счастью, они попали в руки Гитлера. Мы уже видели, как этот «гений» загубил гигантский потенциал как штурмовой винтовки MP43, так и реактивного истребителя Me-262. Но как можно было сделать то же самое с баллистической ракетой — с возможностью обрушивать тяжеленные удары на головы врагов, находясь в безопасности, на расстоянии сотен километров?
Да очень просто. Нужно просто использовать её не против крупных вражеских группировок, линий их снабжения и других военных целей, а против гражданского населения, предварительно поленившись довести до ума системы наведения. Это именно то, что сделал Гитлер. Фау-1 и Фау-2 наносили удары не по советским или американским солдатам, сосредоточенным вдоль границ Германии, а по столице Великобритании, где они легко сбивались авиацией англичан или взрывались на чьей-то крыше, загружая на полдня работой несколько пожарных расчётов.
5. Он не слушал своих генералов
Это, конечно, предел тупости. Зачем тебе вообще генералы, если ты не даёшь им самостоятельно руководить войсками? Они долгие годы упорно работали, у них хватило таланта и интеллекта, чтобы стать во главе огромных армий — так, может быть, они лучше разбираются в стратегии боевых действий, чем недавний художник-недоучка?
Поначалу Гитлер доверял своим военачальникам. Франция, например, пала, когда фельдмаршал Рундштедт блестяще прорвался через арденнский лес и обошёл линию Мажино. Французы быстро сдались, после чего долгие десятилетия пытались избавиться от репутации трусов. Но после нескольких неудач Гитлер стал всё сильнее сомневаться в победе Германии, и начал контролировать все мало-мальски важные операции германских войск. Напоминаем, что он не был военным стратегом, и его микроменеджмент не приносил ничего хорошего.
Но это ещё полбеды. Он просто не слушал генералов, когда они умоляли сделать то, что не сделал бы только безумец. Перед высадкой войск союзников 1944 года в Европе генерал Эрвин Роммель предположил, что союзники нанесут удар по Нормандии, а не по Кале. Когда это произошло, он решил перебросить свои войска на север, чтобы отбить атаку. Гитлер отказался, потому что ему казалось, что это отвлекающий маневр и основное вторжение произойдёт позже, в том самом Кале. И это в то самое время, когда на берегу Нормандии уже высадились сотни тысяч союзных солдат. Когда он осознал, что происходит, высадка уже завершилась. Франция вскоре была потеряна.
4. Он предоставил Герингу контроль над Люфтваффе
Что мы знаем о «Битве за Британию»? В основном то, что королевским ВВС в небе над Англией удалось победить грозные Люфтваффе и спасти союзников от поражения в войне. Произошло это не потому, что англичане были лучшими пилотами или обладали более совершенными самолётами. Не потому даже, что сбитые британские лётчики приземлялись на своей территории, в отличие от немцев, и могли снова пойти в бой. Реальная причина того, что Англия не была разбомблена в пыль, заключается в том, что Гитлер поручил командование ВВС Германии Герману Герингу.
Геринг, как и Гитлер, не имел командного опыта. Когда фюрер поручил ему поставить Англию на колени, он самым восхитительным образом упустил все возможности, что ему предоставлялись. Геринг слишком часто менял тактику, стратегию и цели, вместо того, чтобы сконцентрироваться на одной задаче и выполнить её до конца. Это позволило британцам возмещать практически весь наносящийся ущерб.
Гитлер не заменил Геринга более способным военачальником ни после того как количество потерь у Люфтваффе превысило все допустимые пределы, ни даже когда британцы переломили ход операции и начали превосходить немцев. В результате Англия остудила нацистский пыл и осталась в войне.
3. Он втянул Германию в войну на два фронта. В очередной раз
Одной из причин поражения Германии в Первой мировой была война на два фронта. Это был сценарий, которого Гитлер пытался избежать любой ценой. Но он так сильно хотел вторгнуться в СССР, что забыл об этом.
В предыдущем пункте мы говорили о Битве за Британию, которая была начата Гитлером для того чтобы вывести из войны последнего западного союзника и сосредоточиться на главной цели – СССР. Но так уж получилось, что это сражение было проиграно. По-хорошему Гитлер должен был учесть его ошибки, сменить командующего операцией, разгромить-таки британские ВВС и провести наземное вторжение. Нужно было выключить Англию из борьбы. Однако фюрер махнул на неё рукой и всё-таки пошёл навстречу своей гибели, в СССР. Гитлер посчитал, что англичане будут сидеть на своих островах, боясь сунуться в материковую часть Европы. С ними можно будет разобраться позднее, после русских. Естественно, это не сработало — и СССР выстоял, и Англия окрепла. Гитлер получил ту самую войну на два фронта, которой так хотел избежать.
2. Он объявил войну США
Когда в декабре 1941 года Япония напала на США, Гитлер, верный союзническим обязательствам, объявил американцам войну. Это было крайне недальновидно. У него не было репутации надёжного союзника — он регулярно заключал договоры, а потом с лёгкостью нарушал их. Так что ни один японец не расстроился бы, если бы это было сделано ещё раз.
Вы скажете, что Гитлер не мог представить, что Америка сможет превратить свою слабую армию в того чудовищного монстра, подобного которому не видела наша планета? И что его нельзя винить за наплевательское отношение к янки, если чуть ранее оно было продемонстрировано в отношении Англии и СССР?
Ну, вообще-то, всё это можно было легко просчитать. Америка не была страной третьего мира даже в разгар Великой Депрессии. Она имела огромную промышленную мощь и гигантское количество ресурсов. Да, её армия была слабой, но такой экономический и политический гений, как Гитлер (это действительно правда, мы называем его недоумком лишь в военной сфере), должен был предвидеть, что США могут перевести свою промышленность на военные рельсы, задействовать пропаганду и рычаги политического давления, чтобы через какое-то время оказаться во главе списка государств с сильнейшими армиями.
1. Одержимость Сталинградом
В октябре 1942 года Гитлер слегка изменил цели группы армий «Юг». Её первоначальным назначением были нефтяные месторождения Закавказья, захват которых позволил бы превратить и без того мощную экономику Германии в самодостаточного, непоколебимого титана. Однако, так уж вышло, что немного в стороне от той дороги, по которой немцы шли на юг, находился Сталинград — последний оплот советских войск на Восточном фронте. Гитлер решил одним выстрелом заполучить двух зайцев — и Сталинград, и нефть. А потом вернуться домой с чувством хорошо выполненного долга. К Рождеству.
К сожалению для Гитлера город не сдался на милость фюрера в те сроки, которые он для этого поставил. Советские войска несли огромные потери, но держались. Вместо того чтобы отправить свои войска на захват гораздо более важного Закавказья, Гитлер перебросил к Сталинграду те войска, что уже захватили Кавказ и были в нескольких сотнях километров от бакинской нефти. Но это не помогло — нацисты не смогли взять этот героический город. Таким образом, неуместное упорство в достижении цели стоили Гитлеру того, ради чего он, собственно, и вторгался в СССР.
В 1997 году студент философского факультета Кельнского университета написал реферат под названием «Главная ошибка Гитлера». Взгляд молодого немецкого интеллектуала на эту проблему очень интересен. И вот как он, юноша по имени Вальтер, его формулирует. Вначале он делает небольшое вступление, говоря о том, что любой человек может объявить себя политиком, но любой политик становится активным только тогда, когда находит определенную часть общества, определенную прослойку, социальную среду, на которую он может опереться. А политическое будущее любого политика зависит от того ресурса, который заложен в этой части общества. И чем этот ресурс больше, тем перспективнее политическое будущее. Вальтер выражает эту мысль так: «Гитлер заложил в фундамент своего режима два таких компонента, которые быстро и фатально таяли. Таким образом, порок всей конструкции был заложен изначально. Гитлер этого не понимал. Гитлер ошибался».
Итак, что это за два компонента? Первый — это покинувшие деревни бывшие фермеры, уже обжившиеся в городах и научившиеся и формулировать свои требования к хозяевам, и добиваться их, рабочие арийцы. Второй — это капиталисты. «Дальше Гитлер, как заправский строитель, крутым замесом нацизма сцепил намертво, как ему казалось, эти две опоры и получил фундамент своего режима».
То есть Гитлер думал, что он обманул весь мир, нашел гениальное решение, не допустив гражданской войны, как в России.
Адольф Гитлер: становление политика
Далее следовала программа, обещания, которые необходимо было выполнять. Рабочих, которым посулили достаточно высокий уровень жизни, нужно было обеспечивать. Каким образом? У Гитлера, собственно, было два способа. Первый — это займы. И второй, в перспективе, — это война. Капиталу также были обещаны ресурсы и рынки. Как? Через те же займы и в перспективе через ту же войну. (Это, кстати, к вопросу о том, была ли война неизбежна?)
Однако уже к 1943 году Гитлер схватился за голову: он понял, что из-под него уходит самая главная его опора — бывшие фермеры, переквалифицировавшиеся в рабочие, а затем надевшие форму. Куда уходит? Началась война. На войне, как известно, убивают. А подпитки не было.
Что касается второй опоры, капиталистов, то они, в сущности, тоже не получили обещанного. Их капиталы были гигантские, но все их сжирала война. Гитлер требовал все больше и больше, поэтому многие из крупных предпринимателей, будучи недовольными политикой фюрера, тоже начали из-под него выскальзывать. И фактически все олигархи участвовали в заговорах военных против Гитлера.
Возвращаясь к мобилизации. В самом конце войны Генрих Гиммлер попытался как-то исправить положение и начал создавать так называемые элитарные национальные легионы. Делалось это не с точки зрения пополнения (оно было мизерным), а с пропагандистской целью. То есть Гиммлер с согласия Гитлера пытался быстро, на ходу перестроить национальную политику — найти среду для подпитки, для пополнения людского ресурса среди национальных кадров. То есть как-то заполучить интернациональный ресурс, от которого фюрер отказался в самом начале. Кстати, он отказался от него и в середине. В принципе, декларировал этот отказ и в конце. Но с Гиммлером они договорились о том, что этот ресурс нужно начинать задействовать.
22 апреля 1945 года Гитлер сказал следующее: «Моя главная ошибка в том, что я боролся не с тем врагом». Есть три документа, где это зафиксировано. Наиболее полная цитата — по записям Бормана: «Моя главная ошибка в том, что я боролся не с тем врагом. Нужно было считаться с настроениями, господствующими в СА (Sturmabteilungen — SA), договариваться с их командирами, сделать штурмовые отряды своей главной опорой, как предлагал Рем, а не идти на поводу у генералов. Нужно было им устроить Варфоломеевскую ночь, как это сделал у себя Сталин, вычистивший командный состав от неблагонадежных элементов».
Если обратить внимание на первую часть цитаты, то возникает вопрос: «О каких настроениях, господствующих в СА, говорит Гитлер?» Это были два настроения. Социализм, причем в чистом виде, штрассеровский социализм, без заигрывания с крупным капиталом, и интернационализм, просто потому, что состав рейхсвера был чрезвычайно пестрым и штурмовые отряды были интернациональны.
И все же: мог ли Гитлер вообще не напасть на Советский Союз? Конечно, нет. Почему? Потому что Германии нужны были рынки, ресурсы. Германии требовалось жизненное пространство. Немецкая экономика нуждалась, она не могла не присосаться к такому аппетитному колоссу, как Советский Союз.
Формулируя основную тему: «Главная ошибка Гитлера», нельзя обойти стороной очень важный момент — взгляд на Гитлера, который, к сожалению, у многих (прежде всего, конечно, не историков) статичен. Любой историк рассматривает исторического персонажа обязательно в динамике, в действии. Нет одного Гитлера. Есть много-много Гитлеров. И нет одной магистральной линии. Есть постоянный выбор, который стоит и перед людьми, и перед государствами. Конечно, эту версию можно оспаривать, но, на наш взгляд, она наиболее адекватна, лучше других объясняет многие вещи.
Давайте возьмем клочок бумаги и первый, попавшийся под руку, карандаш и поставим точку. Назовем эту точку точкой бифуркации, то есть точкой, из которой идет развилка. Дальше нарисуем две стрелочки — исторический вектор. Одна стрелочка будет у нас короче, другая — длиннее. Поставим точку в самом конце длинной стрелки. Из этой точки сделаем еще одну развилку, опять с коротким и длинным векторами. Проделаем это несколько раз, а затем соединим первую точку с самой последней, то есть с конечностью последнего длинного вектора. Вот эта прямая линия — это тот путь, который проделал Адольф Гитлер как политик.
Рассмотрим пример одной из таких точек бифуркации. 1929 год. Знаменитый план Юнга. Кратенько: план Юнга предусматривал какое-то замирение Германии с союзниками. В нем растягивался срок выплаты репараций, планировалось вывести союзнические войска с Рейна до июня 1930 года и так далее. В этой точке была такая фигура, как Густав Штреземан — Нобелевский лауреат, человек, который мог изменить судьбу Германии. Но он был очень тяжело болен, умирал (его не стало через месяц). Вот в этой точке Германия могла сделать выбор. И здесь Адольф Гитлер, учитывая общие настроения (у него было звериное чутье на перспективу), направился по длинному вектору — присоединился к линии Гугенберга, Шахта — националистов, которые в тот момент были более адекватны сложившимся условиям.
Густав Штреземан с супругой и сыном на отдыхе, 1929. (ru.wikipedia.org)
Еще одна точка — это голосование, плебисцит о «Законе против порабощения немецкого народа». Тоже, кстати, интересный момент. Сколько говорят о патриотической истерии, о какой-то невероятной обиде, которую испытывала немецкая нация в конце 1920-х годов… Однако отметим, что голосование, плебисцит по «Закону против порабощения немецкого народа» дал следующие результаты: 14% были за этот закон, а 86%, вероятно, настолько обиженными и угнетенными себя не чувствовали. Такие факты реально говорят о настроениях, царивших в обществе, не правда ли? И вот когда этот плебисцит провалился, Гугенберг и компания продолжили свою линию, а Гитлер опять выбрал более перспективный, длинный вектор. То есть он как бы кинул своих бывших союзников.
И если мы пройдемся по этой схеме, начиная с 1925 — 1926 годов до 1945 года, то получится очень интересная картина. Одной из точек, конечно, будет 22 июня, после которой пойдет целый веер разветвлений.
Гитлер: выбор пути
Грегор Штрассер, 1928 год. (en.wikipedia.org)
Вспоминая реферат немецкого студента, стоит отметить, что когда в 1933 году Гитлер стал действующим политиком (это важный момент: политиком он стал гораздо раньше, но действующим, официальным — в 1933 году), то заявил программу, в которую заложил две основные опоры — экономическую и социальную. Но обе эти опоры имели крайне ограниченный ресурс — национал-социализм. И в этой точке бифуркации Гитлер мог пойти другим путем.
Вопрос: каким? Штрассеровским. Что это за путь? Два момента. Во-первых, это интернациональный советский социализм, скажем так, опора на СА, который нужно было пропустить через горнило гражданской войны и через лагеря СА. Проще говоря, сделать Рабоче-крестьянскую Красную германскую армию. То есть Штрассер толкал Германию в гражданскую войну. Гитлер всеми способами пытался из этого вывернуться. И здесь, по мнению вышеупомянутого автора реферата, он выбрал короткий вектор — 12 лет. Если бы он из этой точки пошел по более длинному вектору, по сталинскому, по советскому пути, то это не значит, что он победил бы, но длительность его политической карьеры была бы гораздо больше.
Интересно, а что было бы, если бы Гитлер пошел по штрассеровскому пути и Германия все-таки прошла бы гражданскую войну? Что бы произошло? Ослабла бы она? Какие у нее были бы союзники? Автор реферата считает, что если бы в той точке Гитлер выбрал длинный вектор, то Германия и Советский Союз стали бы союзниками, но не такими, какими они потом делали вид, а настоящими. И они, возможно, вместе с Италией встали бы лицом к лицу против западного фронта, против западного капитализма. Что дальше? Дальше — рассуждения. Очень, кстати, интересные. Потому что если взять и взвесить потенциалы экономик, например, как бы Советский Союз помогал Германии, то вырисовывается очень интересная картина. Но главное — Гитлер не был бы Гитлером, той мерзкой, грязной политической фигурой, которой он остался в истории.
Любопытно рассмотреть ошибку Гитлера и с точки зрения мистики. Главное здесь в том, что он пошел против Бога, против некоего закона мирового равновесия, против законов природы и расплатился за это.
Статья основана на материале передачи «Цена победы» радиостанции «Эхо Москвы». Гость программы — историк, писатель Елена Съянова, ведущие — Дмитрий Захаров и Виталий Дымарский. Полностью прочесть и послушать оригинальное интервью можно по ссылке.
Какие ошибки Гитлера привели к поражению Германии во Второй мировой
Гитлер – главный идеолог военных кампаний Третьего рейха. Но его одержимость стала источником не только громких побед, но и фатальных поражений, приведших Германию к краху.
В грезах о славе
4 февраля 1938 года Гитлер сместил со своих постов военного министра фон Бломберга и начальника Генерального штаба сухопутных сил фон Фрича. Теперь главный инструмент внешней политики рейха оказался в руках фюрера. В грядущей войне именно Гитлер в ранге верховного главнокомандующего должен был снискать лавры победителя. Но подлинные изменения в психологии Гитлера произошли уже после начала Второй мировой войны, когда Германия меньше чем за год захватила фактически всю Западную Европу. «Его все больше стала обуревать безумная идея быть полководцем, который благодаря своей безошибочной интуиции может совершать то же самое, что и высококвалифицированные генералы, и генштабисты», – писал о Гитлере немецкий историк Ганс-Адольф Якобсен.
Превосходство германской военной машины словно затуманило разум Гитлера. Он стал откровенно выражать недоверие к военным специалистам, которые еще недавно были для него неоспоримыми авторитетами. Американский историк Александер Бевин пишет по этому поводу: «Гитлер не понимал, что победу немцам удалось одержать не из-за его проницательности, но благодаря полководческому мастерству двух генералов – Эриха фон Манштейна и Хайнца Гудериана». Когда на Западном фронте наступил перелом и превосходство союзников в воздухе стало очевидным, Гитлер и слышать не желал об оборонительной стратегии. Уже с 1943 года американские самолеты вели беспрепятственную бомбардировку немецких городов и объектов авиационной промышленности. По замечанию немецких военачальников, «сражающиеся истребители имперской противовоздушной обороны не могли компенсировать те ошибки ее высшего руководства, которые были допущены в области общестратегического планирования». Самоуправство Гитлера рано или поздно должно было привести к роковым последствиям.
На два фронта
9 января 1941 года на секретном совещании в штабе оперативного руководства вермахта Гитлер так обосновывал свои планы по вторжению в СССР: «Англичан поддерживает надежда на возможность вмешательства русских. Они лишь тогда откажутся от сопротивления, когда будет разгромлена эта их последняя континентальная надежда». Ганс-Адольф Якобсен в своей работе «Как была проиграна Вторая мировая война» утверждает, что не «жизненное пространство на Востоке» пронизывало политические расчеты Гитлера, главным импульсом являлась «наполеоновская идея разбить Англию, разгромив Россию». На первый взгляд сумасбродная идея имела свою парадоксальную логику. Иммигрировавший в Англию немецкий журналист Себастиан Хаффнер объяснял, что, по крайней мере, еще два года Германия могла не опасаться крупного наступления на Западе. Если бы Гитлеру удалось в течение этого срока подчинить Советский Союз и заставить его население и промышленный потенциал работать на Германию, тогда бы он мог надеяться, что в 1943-м или 1944-м будет готов к заключительной схватке с Англией и Америкой.
В случае покорения СССР Гитлер надеялся побудить Японию к войне с британскими колониями в Азиатском регионе, что существенно повышало шансы стран оси на общий успех в войне. Как и ожидалось, решение «приступить к уничтожению жизненных сил России» обеспокоило целый ряд немецких генералов. Они опасались оставить у себя за спиной потенциальную угрозу в лице Британии и США. Парадоксальная логика Гитлера вновь проявила себя после перелома на Восточном фронте, когда смысл военной кампании рейха заключался лишь в отсрочке поражения. Теперь фюрер, казалось бы, желал войны на Западе. «Активное выступление Англии и США на европейском театре военных действий давало Германии шанс заменить поражение на Востоке поражением на Западе или даже вызвать большую войну между Востоком и Западом как продолжение войны с Советским Союзом», – предполагал Хаффнер.
Упущенные шансы
Цепь ошибок германского штаба началась еще в июне 1940 года, когда командующий группой армий «А» Герд фон Рундштедт с подачи Гитлера остановил пробивающиеся к Ла-Маншу танковые дивизии вермахта. Судьбоносный стоп-приказ дал союзникам возможность эвакуировать на Британские острова свыше 350 000 солдат – практически всех, кто оказался в котле под Дюнкерком. В апреле 1941 года фельдмаршал Эрвин Роммель находился на пороге большой победы: его Африканский корпус закрепился на позициях в непосредственной близости от Суэцкого канала и готов был вытеснить оттуда британские войска. Все, что нужно было для завоевания Египта, – это усиления группировки Роммеля быстрой переброской двух танковых дивизий. Командующий германским Военно-морским флотом Эрих Редер, узнав об успехах вермахта в Северной Африке, предложил Гитлеру предпринять «решительное наступление на Египет – Суэц». По его мнению, если бы Роммель получил требуемые им подкрепления, то он наверняка занял бы Египет еще задолго до конца 1941 года.
По замыслу Роммеля, нужно было временно приостановить наступление на Балканах и сконцентрировать силы в Северной Африке, чтобы окончательно изгнать союзников из района Средиземноморского бассейна. В отказе переброски дополнительных дивизий в Египет Роммель обвинил начальника Генштаба сухопутных войск Франца Гальдера, не зная, что генерал лишь послушно исполнил волю фюрера. Гитлер не воспользовался подарком Роммеля. Он продолжал грезить большой войной на Востоке. 22 августа 1941 года генерал Гейнц Гудериан получил неожиданный приказ двинуть свою армию к Киеву. На следующий день Франц Гальдер объявил о решении Гитлера перенести сроки Ленинградской и Московской операций с тем, чтобы сосредоточиться на взятии Украины и Крыма. Гудериан на встрече с Гитлером высказал свою позицию о безотлагательном наступлении на Ленинград и Москву, падение которых позволяло приблизить окончательный успех в войне. Гитлер в ответ яростно обвинял своих командиров в некомпетентности и решительно настаивал на необходимости захвата важного промышленного района на юго-востоке Украины. Украина пала – Гитлер достиг своей цели. В конце осени немецкая армия активизировала свои действия на московском направлении. Однако советское руководство использовало временную передышку, чтобы подготовиться к защите столицы.
Спесь победителя
Гросс-адмирал Эрих Редер как-то заметил Гитлеру, что поражение Франции уже открыло ему дорогу к общей победе, и чтобы завоевать весь мир совершенно не нужно нападать на Советский Союз. Впрочем, опытный флотоводец понимал, что переубедить рейхсканцлера было невозможно. Даже вступив в войну против СССР, Гитлер не мог сконцентрироваться на одной решающей цели. Александер Бевин в книге «10 фатальных ошибок Гитлера» писал, что германский лидер стремился одновременно завоевать три находящихся на огромном расстоянии друг от друга объекта: Ленинград, потому что там зародился коммунизм, Украину – житницу СССР и Закавказье – важнейший нефтеносный регион. С октября 1941 года германские войска впервые столкнулась с серьезными трудностями в снабжении, так как пропускная способность советских железных дорог оказалась ниже предполагаемой. Нормальную работу транспорта осложняли регулярные партизанские налеты, а наступление осенней распутицы в несколько раз снизило темпы продвижения группы армий «Центр».
«Дороги вскоре превратились в бездонные грязевые каналы, – вспоминал Гудериан, – по которым наши машины могли двигаться со скоростью улитки, сильно изнашивая при этом моторы». Приход суровой русской зимы и контрнаступление Красной Армии и вовсе парализовали германскую военную машину. Ситуация на Восточном фронте предъявила Германии высочайшие требования к снабжению и обеспечению войск. Гитлер был растерян. Быстрые победы германской армии на Западе вскружили ему голову. Начальник управления сухопутных войск по общим вопросам Фридрих Ольберт уже в 1941 году трезво заметил: «Наша армия — лишь дуновение ветра в широких русских степях». Немецкий писатель Эрнст Энгельберг утверждает, что крах блицкрига в немалой степени связан с высокомерным отношением рейхсканцлера к Советскому Союзу. «Это сыграло свою роль в том, что выпуск военной продукции в 1940–1942 годы не был доведен до тех масштабов, как это имело место после 1942 года», – заключил автор. «Спесь победителя» — так военный историк Рольф-Дитер Мюллер охарактеризовал недостатки немецкой военной промышленности накануне операции «Барбаросса». Глава немецкой военной экономики Ганс Керль сетовал на то, что экономический потенциал оккупированных промышленных районов Европы не был использован в должной мере: «Война была проиграна экономически еще в 1940–1941 годах».
На те же грабли
Весной 1943 года Германия находилась в критическом положении на Восточном фронте. Многие немецкие генералы осознавали, что только оборонительные действия смогут спасти армию от катастрофы. 9 марта 1943 года, поддержав немецких военачальников, к Гитлеру обратился Муссолини с требованием не предпринимать наступательных действий на Восточном фронте. Гитлер отказал союзнику, и тогда дуче в ярости пригрозил заключить сепаратный мир с СССР. К лету значительная часть германского фронта в СССР, по словам фельдмаршала Манштейна, «словно просила, чтобы ее отрезали». Но Гитлер совершил ту же ошибку, что и под Сталинградом. «Он собирался атаковать настоящую крепость и не воспользовался всеми преимуществами мобильной тактики, столкнувшись с русскими в том месте, которое они выбрали сами», – критиковал фюрера Манштейн. На Курской дуге вермахт потерял тот танковый потенциал (около 1500 машин), на который в дальнейшем рассчитывал Гудериан. Без бронетехники германская армия не только не могла успешно атаковать, но и обороняться. 10 июля 1943 года на сицилийский берег высаживается англо-американский десант, что добавляет головной боли немецкому Генштабу. Если до поражения под Курском Гитлер еще надеялся на сепаратный мир со Сталиным, то сейчас уже советский лидер диктовал условия. Отныне красная военная машина будет поступательно продвигаться на Запад.
Проигранное небо
С 1943 года эпицентр военного противостояния с земли переместился в небо. Здесь отчетливо стало вырисовываться преимущество союзников. Германия продолжала воевать типами самолетов, радиус действий которых не превышал 500 километров. Только к концу 1943 года в небе появились четырехмоторные бомбардировщики «He-177». Но пока запускалось серийное производство новых машин, союзники систематически уничтожали запасы немецкого горючего. Германии также катастрофически не хватало истребителей. Гитлер лишь в конце 1943 года распорядился довести их производство до 300 машин в месяц. Но одного наращивания авиапарка было недостаточно. Историк Ганс-Адольф Якобсен отмечает, что высшее германское руководство придерживалось принципа вести оборону воздушного пространства главным образом на внешних бастионах, тогда как немецкое небо оставалось уязвимым перед авиацией союзников. Однако у Германии оставалось оружие, аналогов которому в мире не было – реактивный самолет Messerschmitt Me.262. В 1943 году самолет находился на стадии доработок. Гитлер в модифицированной машине хотел видеть не только истребитель, но и бомбардировщик. Руководство Люфтваффе идею универсального самолета признало крайней неудачной. Рейхсканцлер, разумеется, продолжал настаивать на своем. Разногласия в военном руководстве привели к тому, что с открытием Второго фронта скоростной бомбардировщик не был готов. Промедление стоило Германии полного поражения в воздушной войне.
Под гипнозом к катастрофе
Немецкий адвокат времен Третьего рейха Ханс Франк заметил, что «империи, созданные на демократических принципах, существуют до скончания веков, а империи, созданные на принципах ненависти и физическом насилии, всегда имеют довольно короткий срок существования». Как неоднократно обращали внимание историки, нацистская идеология отталкивала от Германии потенциальных союзников, изначально встретивших немецкие войска как освободителей. После неудачи в «Битве за Англию», по мнению писателя Александера Бевина, для Гитлера остались две наиважнейшие задачи: «война против Советской России и физическая ликвидация представителей неугодных нацистам народов. Это приковывало внимание Гитлера, а также отнимало большую часть военных и людских ресурсов германского рейха».
Историк из Университета бундесвера в Гамбурге Бернд Вегнер кроме стратегических факторов, приведших к поражению Германии, называет идеологический – «табуизацию поражения». Эта самоубийственная идеологема «властвовала на всех системных уровнях государства в целом, и армии в частности». Вегнер делает вывод, что из-за смещения акцентов большую часть войны Германия вынуждена была вести в импровизационном режиме. Одержимостью Гитлера во что бы то ни стало довести войну до победного триумфа были «заражены» и многие немецкие военачальники. Генерал-полковник Альфред Йодль вопреки тотальному отступлению немецкой армии заявлял, что Германия победит, «потому что мы должны победить, ибо иначе мировая история потеряла бы свой смысл». Адмирал Дёниц отмечал необъяснимое гипнотическое «излучение», исходящее от Гитлера. После посещения фюрера Дёницу требовалось несколько дней, чтобы прийти в себя. Демоническое воздействие Гитлера на окружение в условиях критической ситуации на фронте неминуемо двигало империю к катастрофе, которую уже не могли остановить даже самые трезвые головы рейха.
Сообщить об опечатке
Текст, который будет отправлен нашим редакторам:
Adblock
detector