Ошибки гитлера под сталинградом

За всё время Второй Мировой войны Вермахт не терпел такого сокрушительного поражения, которое нанесла ему Красная армия под Сталинградом. Историки до сих пор не могут сойтись во мнении о причинах такого ужасного провала Вермахта. Суммарное число потерь, убитыми и пленными, превысило 1.5 миллиона солдат и офицеров.

Сегодня я хочу поделиться с вами мнением Эриха Манштейна, одного из выдающихся генералов Вермахта, которое он изложил в своих мемуарах.

Некоторые историки считают, что именно из-за бегства румын, которые не смогли удержать фланги, Вермахт потерпел это поражение. В действительности, ситуация выглядит несколько сложнее.

Отказ Гитлера оставить Сталинград и отвести войска

« Причину гибели 6 армии следует, разумеется, искать в том, что Гитлер — главным образом из соображений престижа — отказался дать приказ об оставлении Сталинграда.
Но то обстоятельство, почему 6 армия могла вообще оказаться в таком положении, имеет своей причиной оперативные ошибки, допущенные немецким Главным командованием раньше, при организации и проведении наступления 1942 г. и, главным образом, в его последней фазе.
Об оперативной обстановке, в которой вследствие этих ошибок оказалось южное крыло немецкого Восточного фронта глубокой осенью 1942 г., речь будет идти ниже, при описании зимней кампании 1942/43г. Здесь я хотел бы подчеркнуть только те моменты, которые были решающими для судьбы 6 армии.
Вследствие того, что Гитлер определил цель наступления 1942 г., исходя главным образом из военно-экономических соображений, наступление развивалось в двух расходящихся направлениях — на Кавказ и на Сталинград. Поэтому после прекращения немецкого наступления возник фронт, для удержания которого на немецкой стороне не имелось достаточных сил. На этом крыле фронта в распоряжении немецкого командования не было оперативного резерва, после того как оно разбросало по различным направлениям освободившуюся в Крыму 11 армию. »

В этой части я согласен с мнением немецкого фельдмаршала, поскольку изначально, при планировании операции по захвату Сталинграда, немцам должно было стать очевидно, что такой крупный город взять незначительными силами не получится. Им пришлось тратить войска не только на захват самого города, но и на удержание флангов, с которых Красная армия могла бы нанести сокрушительный удар.

« Группа армий «А» стояла фронтом на юг в северной части Кавказа между Черным и Каспийским морями. Группа армий «Б» держала фронт, обращенный на восток и северо-восток, начинавшийся на Волге южнее Сталинграда, поворачивавший севернее города к среднему течению Дона и проходивший далее вдоль этой реки до района севернее Воронежа. Обеим группам армий приходилось держать фронты такой протяженности, для каких у них было слишком мало сил, тем более, если учесть тот факт, что южное крыло противника не было по-настоящему разбито, а смогло избежать уничтожения путем отвода сил, хотя и понеся значительные потери. К тому же противник располагал очень крупными оперативными резервами на остальных участках фронта, а также в глубоком тылу. В конце концов, между обеими немецкими группировками в районе калмыцких степей (Астраханская область) образовался разрыв шириной 300 км, который прикрывался совершенно недостаточными силами одной дивизии (16 мотострелковой дивизии), располагавшейся в районе Элиста (Степная).Попытка удержать этот чрезмерно растянутый фронт длительное время представляла собой первую ошибку (не считая ошибок в организации и проведении летнего наступления), поставившую 6 армию в конце ноября 1942 г. в критическое положение. »

Очевидно, что у немцев не хватало средств даже для того, чтобы сдерживать фронт, не говоря уже о начале такого крупного сражения.

Отсутствие сведений о значительных резервах РККА на этом участке, стало следствием плохой работы немецкой разведки. Но даже без этих сведений в Генштабе Вермахта должны были прекрасно понимать, что битва за Сталинград не может быть выиграна с самого начала. Скорее всего, тут сыграла свою роль эксцентричность Гитлера и его желание отыграться за провал под Москвой.

Использование союзников

« Вторая, еще более тяжелая ошибка состояла в том, что Гитлер заставил группу армий «Б» использовать свою главную ударную силу — 6 армию и 4 танковую армию — в боях в районе Сталинграда и в самом Сталинграде. Обеспечение же глубокого северного фланга этой группы в районе реки Дон было поручено 3 румынской, одной итальянской и одной венгерской армиям, а также в районе Воронежа — слабой 2 немецкой армии. Гитлер должен был знать, что союзные армии не будут в состоянии противостоять серьезному советскому наступлению, даже прикрываясь обороной по Дону. Сказанное относится и к 4 румынской армии, которой он доверил обеспечение правого открытого фланга 4 танковой армии.
После того как в результате первого натиска удалось овладеть лишь частью города, попытка захватить Сталинград путем планомерного наступления, чтобы обеспечить господство над Волгой, была на определенный, непродолжительный период времени, видимо, допустима. Но оставление главных сил группы армий «Б» в районе Сталинграда на многие недели при недостаточно обеспеченных флангах было решающей ошибкой. Тем самым мы буквально вкладывали инициативу в руки противника, лишаясь ее на всем южном крыле, ввиду того, что мы увязли в боях за Сталинград. Красную Армию буквально приглашали воспользоваться возможностью окружить нас.»

На мой взгляд, глупо было доверять исполнение такой важной задачи союзникам, которые не отличались особенными боевыми качествами. Немцы прекрасно знали, что румыны не могут похвастаться хорошей боеспособностью, да и тяжелого вооружения у них не было.

Я не могу понять, как опытные немецкие генералы не просчитали такой вариант. На что они понадеялись? Скорее всего, тут снова планы в свои руки взял Гитлер, который решил, что и союзники справятся с ослабленной Красной армией.

Отсутствие командования

« К этому добавлялась третья ошибка: прямо-таки удивительная организация управления войсками на южном крыле Восточного фронта германской армии. Группа армий «А» вообще не имела своего собственного командующего. Ею командовал «по совместительству» Гитлер. В состав группы армий «Б» входило не более и не менее как 7 армий, в том числе 4 союзных. А ведь когда речь идет о союзных армиях, составляющих большую часть сил, такая задача находится за пределами возможностей одного штаба группы армий. Штаб группы армий «Б» правильно выбрал место своего расположения — позади фронта обороны на Дону (Старобельск), чтобы лучше наблюдать за действиями союзных армий. Но выбор этого пункта невольно привел к тому, что штаб оказался на слишком большом удалении от правого фланга своего фронта. К этому прибавлялось еще и то, что в результате вмешательства Гитлера штаб группы армий оказался в значительной мере отстраненным от руководства действиями 6 армии.
В ОКХ эти трудности в командовании были учтены, и там был подготовлен приказ об образовании новой группы армий «Дон» под командованием маршала Антонеску. Но этот штаб группы не был еще введен в действие, так как Гитлер вначале хотел дождаться падения Сталинграда. То, что румынский маршал не был тогда привлечен к руководству операцией, явилось крупной ошибкой. Конечно, его оперативные способности еще не были проверены. Но, во всяком случае, он был хорошим солдатом. Его личность способствовала бы укреплению воли к сопротивлению у румынских военачальников, которые боялись его так же, как и русских. Присутствие Антонеску придало бы больший вес требованиям о выделении новых сил для обеспечения флангов Сталинградского фронта. Он был все же главой государства и союзником, с которым Гитлер должен был бы больше считаться, чем с командующим 6 армией или группой армий «Б».
Как явствует из письма, которое прислал мне маршал Антонеску после принятия мною командования группой армий «Дон», он тяжело переживал создавшуюся обстановку, неоднократно указывал на угрожающее положение, особенно 3 румынской армии. Но пока он не был ответственным, руководителем на фронте, эти указания не могли иметь веса, который они имели бы, если бы исходили от главы государства, который как командующий нес бы ответственность за угрожаемый участок. Безусловно, и штаб группы армий «Б» и штаб 6 армии делали со своей стороны предупреждения относительно готовившегося крупного наступления противника на фланги, прикрывавшие фронт по обе стороны Сталинграда. »

На мой взгляд, Манштейн слишком сильно преувеличивает значение присутствия Антонеску и других командующих. В той ситуации румыны не смогли бы устоять ни при каких обстоятельствах. Советское командование бросило на окружение немцев в Сталинграде огромные силы, которые сложно было удержать.

Возможно, воодушевлённые присутствием своего командования, румыны смогли бы продержаться несколько лишних дней, но без помощи немцев коридор для отхода войск они бы точно не удержали.

Конечно, у Гитлера была в распоряжении группировка «Дон», которая и принимала участие в попытке деблокировать 6-ю армию Паулюса, но создана она уже была после окружения, а к моменту атаки советских частей, у немцев не было резервов для усиления румынских флангов.

Отсутствие нормального снабжения

« Наконец, следует указать еще на один факт, имевший тяжелые последствия для 6 армии, как и для всего южного крыла Восточного фронта. Вся группа армий «А», а также 4 танковая армия, 6 армия, румынские 3 и 4 армии и итальянская армия опирались на один-единственный путь через Днепр — на железнодорожный мост в Днепропетровске. Железнодорожный мост в Запорожье, трасса, ведущая через Украину (через Николаев — Херсон) в Крым и оттуда через Керченский пролив, частично не восстанавливались, а частично не были еще закончены строительством. Не хватало коммуникаций также в тылу вдоль фронта (в направлении с севера на юг). Поэтому немецкое Главное командование в отношении скорости подвоза войск или переброски сил всегда находилось в невыгодном положении по сравнению с противником, который располагал коммуникациями, обладавшими лучшей пропускной способностью во всех направлениях.»

Говоря о немецком снабжении, я хочу отметить, что Гитлер и Генеральный штаб Вермахта, при планировании операции «Барбаросса», сделали огромную ставку на этот аспект. Перед тыловыми подразделениями поставили сложные задачи по снабжению, с которыми они не справились.

В первую очередь, немцы пытались взять под контроль железные дороги, но «рельсовая война», которую партизаны и подпольщики проводили на оккупированной территории, не позволила им использовать советскую инфраструктуру в полной мере.

Кроме того, молниеносная война предусматривала основную ставку на танки, которым требовалось много горючего и запасных частей. Танковые части Вермахта сильно зависели от снабжения, которое не справлялось со своими задачами.

Последним фактором стала протяженность сетей снабжения. Чтобы доставить запчасти для танков из Берлина в Сталинград, необходимо было преодолеть около 3 тысяч километров. Промежуточных баз у Вермахта было мало, поэтому снабжение шло так долго.

« По-видимому, всякий полководец, если он хочет добиться успеха, вынужден брать риск на себя. Но риск, на который пошло немецкое Главное командование поздней осенью 1942 г., не должен был заключаться в том, чтобы связать на длительное время наиболее боеспособные соединения группы армий «Б» ведением боевых действий под Сталинградом, а на Донском фронте слишком долго удовольствоваться таким слабым прикрытием. В оправдание можно только сказать, что Главное командование не рассчитывало на такую полную несостоятельность союзных армий, которая обнаружилась позже. Во всяком случае, румынские соединения, которые продолжали оставаться лучшими из наших союзников, сражались точно так, как этого можно было ожидать после опыта крымской кампании. Однако относительно боеспособности итальянцев всякая иллюзия была излишней. »

Город Сталинград имел не такое важно стратегическое значение, чтобы бросать на него все доступные силы и пытаться взять его без нормальной подготовки. Скорее всего, Гитлер просто хотел захватить населённый пункт, который носил имя советского вождя, чтобы использовать этот факт в пропагандистских целях.

По сути, немцы смогли почти полностью оккупировать город, ведь там сохранились только отдельные очаги сопротивления. Но сил на его удержание, а тем более развитие успеха, у них уже не оставалось.

Прочитав выводы Манштейна, я понял лишь одно – он не готов признать того факта, что к моменту сражения за Сталинград, Вермахт уже растратил все свои основные ресурсы, и сил для развития успеха первого года Восточной кампании у него уже не было.

Как вы считаете, какие факторы действительно повлияли на поражение Вермахта под Сталинградом?

В ходе битвы под Сталинградом (июль 1942 – февраль 1943 гг.), начался, как известно, коренной перелом в ходе Великой Отечественной войны. Две немецкие армии оказались притянуты к городу, овладению которым Гитлер придавал принципиальное значение. Почему, собственно, так получилось?

Прямолинейный план

В плане германского наступления 1942 года на Восточном фронте были намечены две конечные цели. Главной целью был обозначен Баку с его нефтепромыслами. По пути туда немецким войскам предстояло овладеть ещё Майкопом и Грозным на Северном Кавказе с их месторождениями нефти. Второстепенной целью считался Сталинград. Это был ближайший к фронту пункт, через который в промышленные регионы СССР шёл основной транспортный поток кавказской нефти.

Этот план таил в себе колоссальные стратегические просчёты. Во-первых, задачей ставился захват географических объектов, а не разгром вооружённых сил противника. Такого разгрома можно было добиться лишь при условии, если советское командование привлечёт много войск для защиты именно этих объектов, на что немцам рассчитывать не приходилось.

Во-вторых, в отношении обоих конечных пунктов наступления немецкие войска не могли занять охватывающее положение. Им пришлось бы пробиваться к каждому из них по одному направлению. Это также исключало нанесение решительного поражения советским войскам и ставило немцев в невыгодное положение.

Неудивительно, что Ставка, пытаясь угадать направления действий вермахта летом 1942 года, не предполагало наличия у него подобного плана и ожидало повторения ударов на Москву и на Ленинград. Частично это обстоятельство обусловило успех немцев на начальном этапе наступления. Большинство стратегических резервов Красной армии было собрано на центральном направлении. Это позволило немцам быстро захватить большую излучину Дона, Кубань и Ставрополье, выйти к Большому Кавказскому хребту. Но когда вермахт оказался уже недалеко от своих целей, порочность его стратегического плана сказалась в полной мере.

Вместо двусторонних охватов, которые позволяли немцам добиться крупных успехов в 1941 году под Минском, Киевом, Вязьмой, Брянском и в других местах, их войска были вынуждены вести лобовые атаки в направлениях Сталинграда и Грозного. Как следствие – ценой больших потерь им удавалось потеснить советские войска, но решающего успеха они достичь были уже не в состоянии.

Лобовые атаки

Наступление на Сталинград предполагало овладение крупным городом с населением почти полмиллиона человек (на тот момент). Вермахт уже брал в СССР более значительные города, но никогда их взятие не предполагало один только лобовой штурм, без обходного манёвра.

Днепропетровск, Харьков, Сталино (Донецк), Ростов-на-Дону были взяты немцами в ходе фронтального наступления. Но эти города лежали на пути немецких ударов, не были главными целями и, самое важное, немцы наступали там широким фронтом, а у советских войск не было благоприятных рубежей ни для организации обороны, ни для фланговых контрударов. Одесса была оставлена советским командованием в связи с необходимостью переброски оттуда войск для обороны Севастополя.

В ходе наступления на Киев немцы предприняли попытку взять город лобовым штурмом с 4 по 9 августа 1941 года. Они понесли большие потери, никаких успехов не добились и отложили взятие Киева до того момента, пока их танковые группы не вышли в глубокий тыл советскому Юго-Западному фронту. Последний, в связи с общим окружением, 19 сентября оставил Киев.

Точно такая же схема окружения была запланирована немцами для взятия Ленинграда и Москвы. Германским войскам удалось окружить Ленинград с суши 8 сентября 1941 года, но к взятию города это не привело. Правда, есть версии, что немцы собирались ограничиться блокадой города до его капитуляции (до полного вымирания его защитников). Для успеха этого замысла они предприняли попытку окружить Ленинград вторым кольцом – через Тихвин и реку Свирь установив связь с финскими войсками в Карелии. Это их наступление в ноябре 1941 года провалилось.

Москву тоже предполагалось прочно окружить и сжимать кольцо блокады до полного уничтожения. Немецким войскам удалось довольно близко подойти к тем позициям, с которых был возможен охват Москвы. Это их наступление было в декабре 1941 года перехвачено советским контрнаступлением.

Таким образом, ни при одном взятии большого советского города немцы не оказывались в такой неблагоприятной стратегической ситуации, как при взятии Сталинграда. Им пришлось пробиваться к этому городу, форсировав Дон, через узкий коридор, над флангами которого постоянно нависали советские войска.

Капкан для немцев

Советские войска, оборонявшие Сталинград, имели прочную тыловую базу за Волгой, откуда постоянно прибывали пополнения, вооружения и боеприпасы. Левый берег Волги был неуязвим, немцы в любом случае не собирались переправляться на него. Важную роль в снабжении города всем необходимым сыграла Волжская рокада — железная дорога построенная прямо во время войны вдоль лини фронта для лучшего снабжения. Немецкая же авиация оказалась не в состоянии уничтожить советские переправы через Волгу и прервать сообщение защитников Сталинграда с тылом.

Иногда утверждается, что советские войска при обороне руин Сталинграда понесли большие неоправданные потери. Мол, все эти крохотные пятачки плацдармов у Мамаева кургана и в других подобных местах не имели никакого тактического значения, а только требовали жизней тысяч советских солдат. Однако полное овладение Сталинградом немцами не потребовало бы от них держать там столько войск, сколько было к моменту их окружения в ноябре 1942 года. Не говоря уже о том морально-психологическом значении, которое оказало бы на обе армии оставление Сталинграда советскими войсками.

Стойко обороняя улицы и разбомбленные дома Сталинграда, советские воины как бы приманивали к себе как можно больше вражеских войск. 14 октября 1942 года Гитлер, отдавая приказ о повсеместном переходе вермахта к стратегической обороне, тем не менее, оставил наступательные задачи войскам в районе Сталинграда (а также Нальчика и Туапсе). Упорно стремясь в таких условиях к захвату Сталинграда, враг загонял себя сам в ловушку. Требовалось только поймать его в ней, что и было в итоге исполнено.

Ярослав Бутаков

источник

Сообщений в теме: 150

Стандартный текст, посвященный Сталинградской битве, часто начинается примерно так: «Это была историческая победа советского народа, потому что…». Наборы «потому что» могут меняться: потому что там впервые была окружена целая немецкая армия (это правда). Потому что, мол, Сталинград заставил Японию и Турцию отказаться от планов нападения на СССР (а это неправда). Потому что… впрочем, нет смысла перечислять все варианты. Остановимся на главном: все эти «потому что» если и верны, то не достаточны. Среди них нет главного. В них упущено главное. Сражение у Волги действительно переломило ход Второй мировой — но не по одной из тех причин, что обычно называют. 

Празднуя 2 февраля, официальный день победы в Сталинградской битве, нужно ответить себе на два ключевых вопроса. Первый: почему именно Сталинград переломил ход истории, а не Москва, Курск и так далее?

И второй: почему вообще мы празднуем день перелома в войне именно 2 февраля, если наступление началось аж 19 ноября? Что затянуло наступательную фазу Сталинградской битвы на 75 суток вместо планировавшихся считаных недель, и почему этот фактор на целый год отбил у Сталина охоту окружать другие немецкие армии? Что, кстати, негативно повлияло на ход Второй мировой в целом.

Почему именно Сталинград?

Немецкие документы по потерям Вермахта и советские документы по потерям Красной Армии — лучший ответ на вопрос: почему именно Сталинградская битва — перелом в войне? Добавим: не просто она, а именно ее наступательная фаза, между 19 ноября 1942 и 2 февраля 1943 года.

Давайте посмотрим на цифры потерь в Московской битве. В ней РККА потеряла 1,8 миллиона убитыми, ранеными и пропавшими без вести. Вермахт — лишь 437 тысяч. А Курская битва? В целом не лучше: более 750 тысяч советских потерь — а у немцев в несколько раз меньше.

Наступательная фаза Сталинградской битвы — 155 тысяч безвозвратных советских потерь и почти полмиллиона только безвозвратных потерь Оси. На тот самый февраль 1943 года, когда закончилась битва на Волге, в немецких документах есть и доселе небывалая цифра потерь танков — две тысячи за месяц (и да, без успеха Красной Армии под Сталинградом ее бы такой не было). Почему так получилось?

Потому что это только в сводках с фронта — голосом Левитана ли, Конашенкова ли — все наступательные бои выглядят примерно одинаково. «Наши войска взяли Тундутовку…», «заняли Соледар» — это принципиально одна война. А «сомкнули окружение вокруг группировки противника» и «уничтожили ее» — война принципиально иная.

В нормальных боях, пока фронт противника не разорван, его раненые в основном эвакуируются в тыл. Подбитые танки, орудия и прочее — туда же. Во Второй мировой на одного убитого солдата противника приходилось трое раненых (да и сегодня картина сходная). На один уничтоженный вражеский танк — три подбитых, но затем отремонтированных. То же самое — с орудиями и даже самолетами (при ненарушенном фронте ¾ поврежденных крылатых машин восстанавливали).

Как только фронт разрезан, все временные потери становятся безвозвратными. Под Сталинградом окружили, как ясно из советских документов, включая допрос квартирмейстера окруженной 6-й армии фон Куновски, 248 тысяч ее солдат (а не 330 тысяч, как зачем-то писали в советской историографии). Да, десятки тысяч из них немцы успели эвакуировать по воздуху, но сравнимое количество доставили обратно по воздуху в котел — из числа выздоравливающих раненых. Почти четверть миллиона солдат врага в итоге из котла у Волги так и не вернулись. Да, примерно 20 тысяч из них, по тому же допросу, были бывшими гражданами СССР. Но и их потеря была для Вермахта в любом случае чувствительной.

После серьезной дестабилизации фронта каждый подбитый танк рано или поздно превращается в полностью потерянный. Боевую машину трудно отремонтировать, если вы сдали поле боя: скорее это сделает враг, поставив ее на службу себе. Именно поэтому потери немцев в танках летом 1942 года так малы, а советские так велики. Вермахт прорывал фронт и окружал — и советские танковые части редко оставляли за собой поле боя. Значит, в каждом бою их потери умножались в три-четыре раза: каждый подбитый танк становился потерянным навсегда. Аналогичная история — с артиллерией и даже авиацией, если аэродром был потерян вскоре после повреждения самолетов.

Поэтому, например, советские танкисты, в декабре 1942 года ворвавшиеся на аэродром немцев в Тацинской, отрапортовали о захвате (а потом и уничтожении) четырех сотен самолетов. Ведь на аэродроме стояло множество поврежденных машин, а рядом с аэродромом было множество запчастей и моторов в ящиках, привезенных из Германии для починки всего этого добра. Да, немецкие документы показывают потерю от того советского рейда на Тацинскую всего в 86 самолетов. Это потому, что по документам «списали» только машины, числящиеся на момент атаки аэродрома вполне исправными. Но фактически, если бы не рейд, восстановлены были бы многие из неисправных сотен самолетов.

Вывод прост: наступательная часть Сталинградской битвы стала переломом в войне потому, что немцы впервые оказались в ситуации глубоко нарушенного на большом протяжении фронта. Ситуации, когда сколько солдат на фронте (к моменту его прорыва врагом) было — столько и ухнуло в бездну. Сколько танков на этом участке имелось (включая ожидавшие ремонта) — столько и потеряли. Орудий, самолетов, автомобилей — чего угодно.

Поэтому Московская битва, пусть и принесла победу, переломом стать не могла. Быстрое бегство немцев из ближайших окрестностей столицы заставило их потерять немало техники. Но на войне воюет не оружие, а люди. То подмосковное бегство, за часть которого Гудериан в конечном счете лишился поста, спасло личный состав немцев. Паулюс, так и не решившийся на прорыв из котла, свой личный состав не спас. Не имея нужного его количества на фронте, немцы в ту зиму так и не смогли стабилизировать советского-германскую линию соприкосновения в целом. В итоге прорывы состоялись и севернее (под Воронежем), и южнее Сталинграда (на Северном Кавказе, хотя там их использовать толком не сумели).

Ответив на вопрос «почему Сталинград», мы тут же вынуждены поставить себе сразу два новых. Первый и самый очевидный: а почему, собственно, Паулюс не побежал, не захотел спасти своих людей, отчего 90 процентов тех из них, что дожили до сдачи в советский плен, были уже ходячими трупами, вскоре умершими от истощения? А второй вот какой: если окружения так эффективны в ослаблении противника, что переломили войну, то почему СССР после Сталинграда надолго отказался от них и еще весной 1944 года Сталин критиковал Жукова за его просьбу дать приказ на окружение немцев на Украине?

Паулюс: как получить фельдмаршала за то, что погубил свою армию

Поступок Гудериана, слишком быстро отходившего из-под Москвы, само собой, не понравился начальству (отчего он и был надолго отозван с фронта). Это понятно: если сверху приказывают не отступать, а генерал на месте отступает, мало кто наверху обрадуется. Но и мотивы генерала на месте понятны: без людей воевать сложно. 

Нормальный солдат требует как минимум годичного обучения, а солдат с хорошим боевым опытом вообще бесценен. Его нельзя просто заменить новым, как оружие с завода: один опытный боец, прошедший с боями от советской границы, реально стоил двух-трех новобранцев. Именно поэтому, как Naked Science уже писал, довольно малочисленные немецкие силы из кадровых военных летом-осенью 1942 года останавливали в степи крупные советские части, быстро собранные из резервистов, с командирами, которые по уровню далеко не соответствовали своим немецким оппонентам.

Поэтому в немецкой литературе о Сталинграде с 1950-х поднимается вопрос: почему Паулюс не прорвал окружение? Генерал Курт Типпельскирх, участник советско-германской войны, вполне правильно указывает: при желании, прорываться из котла немцам иногда удавалось и в 1944 году. В 1942-м это было куда как проще: кадровый уровень Красной Армии был сильно ниже, а немецкой — сильно выше. За чем же дело стало?

У ответа на этот вопрос две стороны. Формальная такова: Паулюса можно понять. У 6-й армии в котле не было заготовлено крупных запасов бензина. Без него попытка прорыва из котла означала бы одно: бросить почти всю артиллерию, почти все машины и боеприпасы, а то и танки. Можно было вырваться из котла ночным броском через степи, на внезапности разорвав советский фронт окружения на узком участке. Но к своим вышла бы не столько армия, сколько толпа людей с винтовками (немецкие солдаты были чаще вооружены винтовками, чем пистолетами-пулеметами, вопреки тому, что мы видим в большинстве фильмов о той войне). Ими нельзя было бы тут же закрыть дыры на фронте, стабилизировать его. Значит, РККА продолжила бы наступать.

Собственно, именно поэтому Гитлеру с его штабистами и не нравилась идея прорыва окруженных у Волги. Оставаясь на месте, они имели бы артиллерию, свезенные туда заранее боеприпасы и прочее. С тяжелым вооружением они могли оттянуть на себя сотни тысяч красноармейцев — что и делали до 2 февраля 1943 года.

Неформальная сторона этого вопроса такова: вермахт в любом случае не мог удержать фронт после прорыва 19 ноября 1942 года под Сталинградом. Сделав ошибку («не увидев» советский удар заранее), он в любом случае должен был за нее заплатить. Выбор Гитлера — разменять четверть миллиона опытных солдат и офицеров на два с половиной месяца времени, которые Красная Армия их поглощала — трудно назвать оптимальным. В тылу у немцев не было нехватки земли. До советской границы было еще очень далеко. А вот дефицит опытных солдат там был, причем дефицит страшный.

Получилось так не потому, что у немцев не хватало людей. Восьмидесятимиллионная Германия легко могла мобилизовать хоть 16 миллионов (к концу войны так и сделала). Учитывая, что на Восточном фронте она на 1942 год имела стабильные три миллиона солдат, кажется, что четверть миллиона под Сталинградом — потеря еще допустимая. 

Но на деле все было не так. Дело в том, что немцы, как и вообще все западные серьезные игроки последних веков, не умели здраво оценить боеспособность русского государства и его вооруженных сил. Это не их беда: то, что до них абсолютно те же ошибки допустили поляки, Карл XII, Наполеон, лорд Кардиган и Вильгельм II (наши дни добавили к этому списку немало фамилий — достаточно полистать газеты), показывает, что речь об некоей общей закономерности.

Если вы оцениваете противника как слишком слабого, вы не можете вовремя отдать приказ на массовое производство оружия для победы над ним. Вы не можете и вовремя отдать приказ на массовую подготовку бойцов. Ведь вы не знаете, что противник силен, и для борьбы с ним нужны буквально миллионы новых солдат и буквально десятки тысяч танков — иначе не победить.

Именно это и произошло с Германией Гитлера. В начале Второй мировой Гитлер заявил: «Нам требуется лишь пнуть ногой в парадную дверь, и все это гнилое русское здание развалится и рухнет». Впрочем, аналогичным образом оценивали тогда нашу страну и ее будущие союзники Англия и Франция. 

Естественно, против гнилого здания, даже очень большого, много сил не надо. Поэтому и 22 июня 1941 года, и 19 ноября 1942 года на фронте Вермахт имел всего три миллиона солдат и примерно в тысячу раз меньше танков. И даже спустя год после начала войны, в 1942 году, попытки немецкой разведки аккуратно намекнуть, что надо бы больше, потому что СССР производит (якобы) в полтора раза больше танков, чем Германия, не вели ни к чему. Как описал это в своих мемуарах Вальтер Шелленберг, возражения руководства были просты: Германия как промышленная держава явно сильнее Союза, как же он может делать больше танков, чем она?

Будь Шелленберг времен войны лучше информирован, он мог бы ответить: пока немцы все еще сваривают танки вручную, в СССР Т-34 сваривают на автоматических линиях. А еще он знал бы: в реальности советская сторона в 1942 году делала не в полтора, а в три раза больше танков, чем немецкая.

Но танки — это вершина айсберга готовности страны к конфликту. Основная же его масса — люди, обученные солдаты и офицеры. Не зная, что Москва располагает отличным ВПК, немцы не были готовы и к необходимости массово готовить солдат. Типпельскирх описывает их настроения просто: да, в Вермахте умели считать, и еще до войны знали, что призывной контингент в СССР огромен. Но считалось, что после серьезных поражений вооружать новых резервистов будет нечем: оружие кончится. 

А оно не кончилось, поэтому немецкие потери все никак не желали падать. В таких условиях четверть миллиона людей, потерянных для фронта в котле, заменять было некем. В таких условиях, безусловно, более рационально было бы бросать тяжелое вооружение под Сталинградом, но выводить оттуда четверть миллиона людей. Следовало разменять не их жизни на время для поступления новых частей на фронт. Следовало разменять расстояние в тылу, отходя с боями, пока эти четверть миллиона не дождутся нового оружия с германских заводов и не стабилизируют фронт где-то на Украине.

Паулюс не был глуп и прекрасно понимал все описанное выше. В конце концов это он половину 1942 года жаловался наверх, что людей присылают мало и воевать некем. Почему же, в отличие от Гудериана под Москвой, он не решился бежать?

Немецкие генералы — его современники — давно ответили на этот вопрос. Гудериан как военный сформировался на поле боя, Паулюс — штабист. В штабах быстрее растет тот, кто не расстраивает начальство. В поле быстрее растет тот, кто не попадает в лагерь военнопленных (или в гроб). Чтобы не угодить в последние две инстанции, приказы начальства иногда приходится нарушать. 

Именно такая ситуация сложилась после начала советской операции «Уран» 19 ноября 1942 года. Командующий 6-й армией мог либо нарушить приказ Гитлера не отступать, либо…  Но штабист Паулюс просто не мог нарушить приказ: вся его предыдущая военная карьера строилась ровно на противоположном принципе. 

Так и легли в землю более 0,2 миллиона его подчиненных. 

Впрочем, сам генерал от этого ничего не потерял. Гитлер назначил его фельдмаршалом — перед капитуляцией, в расчете на то, что он покончит жизнь самоубийством. Однако новоиспеченный фельдмаршал расстаться с жизнью не спешил. В лагере он и вовсе пошел на сотрудничество с новым начальством — видимо, по складу своего характера нуждался в каком-то начальстве. 

Если Сталинград был так успешен, почему Сталин еще больше года избегал окружать немцев?

Что ж, с причинами, по которым немцы совершили фатальную ошибку, целиком погубив крайне нужную им армию опытных людей в поволжских степях, теперь все понятно. Менее ясно другое: отчего Сталин отказывал военным в просьбах о новых окружениях до весны 1944 года? 

Ведь как мы показали выше, просто «толкать фронт» перед собой вперед весьма малоэффективно. Соотношение потерь при этом выходит так себе — быстрого перелома в войне не добиться. Скорее добьешься бойни в стиле Первой мировой или Курской битвы, где советские потери убитыми серьезно превзошли немецкие, а танков СССР и вовсе потерял в четыре-пять раз больше Вермахта.

Чтобы понять причины такого внешне алогичного поведения Верховного главнокомандующего, нам опять придется обратиться к особенностям того, что в современной российской армии называют «штабной культуркой». Основы ее у нас, немцев или американцев одинаковы: не надо расстраивать начальство неудобной правдой. Но есть и национальная специфика: как именно обманывать руководство, каждая из этих армий выбирает сама. 

Конкретно в Красной Армии ее лучше всего характеризует апокрифическая фраза, которую Суворов не произносил, но которую ему вечно приписывают: «Пиши поболе, чего их, басурман, жалеть!» Речь о традиции стабильно завышать потери противника, изжить которую удалось только к 2020-м годам.

«Просматривая ежедневно итоги дня о количестве уничтоженной живой силы и техники и захваченных трофеях, я пришел к выводу, что эти данные значительно завышены и, следовательно, не соответствуют действительности…
Все это может вводить в заблуждение командные инстанции и лишает возможности правильно определить действительное состояние и боеспособность противника к исходу каждого дня проводимой нами операции…»

16 января 1943 года, приказ генерал-майора Малинина, начальника штаба Донского фронта, завершившего уничтожение 6-й армии 2 февраля 1943 года.

На 19 ноября 1942 года советская разведка — вопреки мифам о «занижении ею сил окруженной 6-й армии противника» — представляла их довольно неплохо. Оценивала в 220-230 тысяч человек (в реальности — 250 тысяч), причем точно знала число и номера дивизий. А вот дальше начались прогрессирующие проблемы. 

Пока противник не окружен, почти невозможно посчитать, приходят ли к нему маршевые роты или нет, и сколько именно. К каждой дороге наблюдателя не приставишь. Поэтому фантастические цифры немецких потерь не мешали разведке работать. Подумаешь, штабы написали, что враг потерял 50% численности за месяц. Данные разведки показывают, что его перед нами столько же, значит, по логике, маршевых рот прислали достаточно, чтобы они компенсировали все эти потери.

После окружения 6-й армии маршевые роты в котел не шли. От этого численность окруженных стали определять так: вычитали из 230 тысяч их потери. Но если разведка в Красной Армии работала неплохо, то вот потери противника писали по принципу «пиши побольше, чтобы в верхних штабах нас хвалили чаще».

Итоги печальны: на 90 процентов точная оценка сил врага по состоянию на 19 ноября 1942 года к 10 января 1943 года — когда началась операция «Кольцо» по уничтожению 6-й армии — превратилась в чудовищную, почти трехкратную недооценку. Вычитая из примерно точной численности противника порождаемые штабными фантазиями потери врага, советские командиры считали, что в немецкой 6-й армии осталось всего 80-90 тысяч солдат. Ведь бои-то с ними шли все эти 75 суток. А то, что потери, которые немцы в них понесли, многократно завышены, нижние штабы, выдумывавшие эти потери, почему-то уточнять забывали.

Согласно допросу квартимейстера 6-й армии фон Куновски, в реальности численность окруженных в котле к 10 января 1943 года снизилась лишь на 35 тысяч (за счет потерь 10 тысяч убитыми и 25 тысяч эвакуированными по воздуху раненными).

Исходя из нереалистичных «потерь» окруженных, советская сторона постоянно урезала силы той группировки РККА, что должна была 6-ю армию уничтожить. Если к 1 декабря 1942 года на внутреннем фронте сталинградского окружения было 480 тысяч человек, то к 10 января осталось всего 220 тысяч человек. Все казалось таким логичным. Ведь численность противника упала чуть не втрое. Почему бы нам не урезать и свои силы тут в два с лишним раза?

Проблема была не только в том, что численность противника в котле с ноября по начало января почти не упала. Отчего наступать пришлось, имея столько же людей, сколько у врага. Но и в том, что даже после разгрома 6-й армии, уже в феврале 1943 года, установив завышение советскими штабами немецких потерь, возглавлявший Донской фронт Рокоссовский не мог донести наверх: знаете, штабы моего фронта (а равно и других) систематически лгали о потерях противника. Поэтому мы и провозились с 6-й армией два с половиной месяца, а не считаные недели, как рассчитывали по исходному плану «Уран». И Рокоссовский, и бывший при нем представитель Ставки Воронов понимали: это расстроило бы начальство. 

Поэтому товарищу Сталину скормили версию, которая позднее попала и в советскую историческую литературу: мол, разведка 19 ноября 1942 года, в начале советского наступления, доложила неточно, численность врага недооценили в три раза. В 6-й армии, оказывается, было целых 330 тысяч человек (оттуда эта завышенная цифра численности окруженных и пошла гулять по исторической литературе). Да еще и по воздуху подвезли неизвестно сколько, но «много». А разведка во всех этих нюансах не разобралась, бывает. Вот и провозились с ликвидацией так долго, замедлив продвижение своих сил на Запад.

Последствия всего этого многоступенчатого очковтирательства были глубокими, длительными и крайне негативными. Избегая окружать противника от Курской дуги до весны 1944 года, советская сторона пропустила немало случаев, когда немецкие безвозвратные потери можно было бы утроить при тех же своих. Естественно, это затянуло войну. Хотя насколько именно, сказать сложно.

В сухом остатке

Подытожим: хотя Турция и Япония в 1942 году и не планировали нападать на СССР, значение победы в Сталинградской битве никак не становится меньше от того, что в советской историографии ему приписали роль фактора, который якобы отвратил Анкару и Токио от их несуществующих агрессивных планов. Битве на Волге достаточно и того, что она реально сделала: резко повысила безвозвратные потери немцев. Если до 19 ноября 1942 года вермахт на Востоке потерял менее 20 тысяч пленными, то после этой даты только под Сталинградом он дал их около сотни тысяч. В пять с лишним раз больше, причем всего за два с половиной месяца, а не за почти полтора года войны. 

Успешное крупное окружение — а о том, почему именно под Сталинградом оно впервые оказалось успешным, мы писали вот здесь — в самом деле переломило ход всей Второй мировой.

Поэтому безусловно 19 ноября и 2 февраля — две важнейших даты Великой Отечественной войны. Выше их по значимости — разве что 22 июня и 9 мая. Но в то же время 2 февраля — и важная дата-напоминание современным военным. Генерал Малинин был прав: не избавившись от практики очковтирательства, не получится добиться реалистичного военного планирования.

Нашли опечатку? Выделите фрагмент и нажмите Ctrl + Enter.

Москва, 06.06.2023, 08:18:15, редакция FTimes.ru, автор Юлия Савельева.

После завершения сражения под городом Сталинград с июля 1942 по февраль 1943 произошел переломный момент в Великой Отечественной войне. Целых две армии немцев были стянуты для взятия города, поскольку Гитлер из принципа хотел получить контроль над этим важным стратегическим местом. Несмотря на все усилия немецких войск, план Гитлера был не выполнен из-за допущенных тактических и стратегических ошибок, и в ходе сражения немецкая сторона понесла большие потери и была отброшена за линию фронта.

Атаки в лоб

В ходе наступления на город Сталинград верховное руководство Третьего рейха планировало взять контроль над населенным пунктом в котором проживало более 500 тысяч советских граждан. Вермахту уже до этого удавалось заполучить контроль над более значительными городами Советского Союза, однако до этого момента в ходе наступления у немцев была возможность применять обходные маневры, но в случае со Сталинградом единственным вариантом был штурм в лоб. Множество городов стали жертвами фронтального наступления немецких войск. Днепропетровск, Харьков, Донецк и множество других населенных пунктов были захвачены во время немецкого наступления, при этом не являясь главными целями. Стоит отметить, что наступление велось широким фронтом и у войск Советского Союза не было возможности для организации благоприятного рубежа для оборонительных действий. Проведение фланговых контрнаступлений также было невозможно.

Во время наступления на нынешнюю столицу Украины немцы также пытались предпринять попытку лобового наступления, однако данные действия не увенчались успехом и привели к множественным потерям со стороны нападавших. После этого взятие города было отложено до того момента, как немецким танковым группам удалось выйти в глубокий тыл советскому Юго-Западному фронту. Советским войскам пришлось покинуть Киев из-за того, что город был полностью окружен.

По планам немцев Москва также должна была быть взята в прочное кольцо армией Третьего рейха до полного уничтожения всех войск Советского Союза. Вооруженным силам Германии почти удалось достичь тех позиций, при занятии которых взятие города было вполне реально. Однако их плану не суждено было воплотиться в реальную жизнь в связи с советским контрнаступлением. Исходя из достоверных исторических источников можно увидеть, что при взятии крупных городов немцам не удавалось достичь успеха лобовыми атаками, и они  достигали своих целей только при окружении.

Капкан для немцев

Из-за того, что Гитлер фанатично хотел овладеть Сталинградом он тратил огромное количество ресурсов для этой цели. Советские воины героически воевали за каждый дом в городе Сталинград приманивая все больше немецких войск в город. После того как Гитлеру пришлось отдать приоритет стратегической оборонной тактике он не стал применять ее по отношению к Сталинграду, и продолжал предпринимать попытки для получения контроля над городом. Данная стратегия дала возможность советским войскам взять немецкие армии в капкан, что в дальнейшем было успешно реализовано и блокада Сталинграда была полностью снята.

Подпишись на канал FTimes в Яндекс.Дзен

Битва за Сталинград стала одним из важнейших событий XX века. В ее итоге вермахт потерял 16% личного состава и огромное количество боевой техники. После этого сражения всему миру стало ясно, что Гитлер в войне не победит, а его крах — это лишь вопрос времени.

Однако сегодня некоторые историки утверждают, что победа Красной Армии могла стать причиной полного поражения нацизма еще в 1943 году, и у них есть для этого весомые основания.

Битва под Сталинградом стала той гранью, за которой начался крах гитлеризма. Условно ее можно разделить на два этапа: оборонительный и наступательный. Начиная с середины июля 1942 года по 18 ноября войска генерала Вейса, командовавшего группой армий «Б», атаковали Сталинградский фронт. Противник имел некоторый перевес в живой силе и технике, и в течение месяца ему удалось потеснить позиции защитников города. В этот момент, а именно 31 июля, Гитлер совершил стратегическую ошибку, которая могла привести вермахт к полному военному поражению. Он перебросил четвертую танковую армию на Волгу с кавказского направления в надежде дополнительным усилием сломить сопротивление.

Немецкому командованию казалось, что битва за Сталинград вот-вот завершится успехом. В город удалось ворваться, и даже захватить его большую часть. После массированных бомбежек и упорных атак полукольцо наступающих своими краями уперлось в реку. Министерство пропаганды Геббельса хвастливо заявляло, что танкисты 4-й армии заливают в радиаторы своих машин волжскую воду, и это было правдой. Защитники города лишились возможности сухопутного снабжения, а доставка боеприпасов, медикаментов и продовольствия по воде была крайне затруднена.

В пылу победных реляций только некоторые военные специалисты обратили внимание на то, что битва за Сталинград приняла позиционный характер, а немецкая 6-я армия лишилась возможности маневра, увязнув в уличных боях среди развалин домов. Ее силы оказались рассеяны на десятки и сотни направлений. Огромные людские потери, которые нес вермахт в ходе сотен атак, истощали наступательный потенциал.

В этот момент советский генштаб разработал план, согласно которому армия Паулюса должна была быть окружена и уничтожена, а последующим ударом на Ростов вся Кавказская группировка отсечена и также блокирована, что означало бы полный крах германской военной машины. В стратегически важный район были подтянуты резервы, силы сторон составляли миллионные группировки, а перевес был уже на советской стороне. Для реализации этого масштабного плана следовало нанести встречные удары со стороны Донского фронта Рокоссовского и Юго-Западного фронта Ватутина. Главной частью замысла была битва за Сталинград. Дата 19 ноября стала началом наступательной операции с целью окружения 6-й немецкой армии.

Успеху способствовали погодные условия (мороз в сочетании с малым количеством снега), очередные стратегические ошибки Гитлера, запретившего Паулюсу отступать, слабые боевые качества румынских и итальянских солдат, союзников Германии, защищавших фланги. У станции Калач 23 ноября встречные удары Юго-Западного и Донского фронтов замкнули кольцо окружения. Танковая армия Готта, пытавшаяся прорвать блокаду, «потерпела конфузию».

Советское наступление на Ростов не состоялось по причине упорного и длительного сопротивления окруженных немецких войск. Солдаты вермахта, а их было более 300 тысяч, сражались в безнадежном положении до февраля 1943 года, снабжаемые лишь по воздуху. Во избежание огромных потерь Красная Армия не штурмовала город, ограничиваясь артобстрелами и бомбежками. Семь советских армий удерживали немцев в кольце окружения, не позволяя из него вырваться.

Упорное сопротивление армии Паулюса позволило немецкому командованию сохранить и вывести с Кавказа группировку войск, без которой дальнейшие боевые действия были бы обречены на скорое поражение.

История не терпит сослагательного наклонения. О том, что было бы, если бы Паулюс капитулировал раньше, сегодня можно только строить смелые предположения. Факты же говорят о том, что битва за Сталинград стала тем рубежом, после которого советский народ и его союзники в победе уже не сомневались.