Почему не надо бояться ошибок

В результате мы начинаем посыпать свою голову пеплом, впадать в сожаление и саможаление, устраивать себе вырванные годы и горевать о том, почему мы не сделали другой — правильный — выбор. После проделанной работы по самоистязанию мы даём себе зарок, что в следующей раз уж точно 100 раз подумаем, прежде чем что-либо предпринимать и действовать.

И когда приходит следующий раз, мы откладываем действие и начинаем старательно искать 100% верный, безошибочный вариант выбора, который бы нас не подвёл. С каждым разом усиливая контроль, напряжение и страх неблагополучного исхода. В результате нам становится всё труднее и труднее сделать выбор и совершить действие.

Впадая в сожаление и саможаление по поводу неудачного выбора, занимаясь самоистязанием на почве неправильно сделанного выбора, мы имеем все шансы заработать фобию вообще что-либо делать. Мы всеми способами, сознательными и неосознанными, будем избегать принятия решения, перекладывать ответственность на других людей, бесконечно размышлять, оттягивать, но избегать принятия окончательного решения.

При этом у нас всегда найдется куча оправданий для себя, почему мы этого не делаем, и при этом мы ещё можем собрать море советов и сочувствия от окружающих.

В результате такого поведения вся жизнь человека превращается в страх перед ошибкой, заставляя его отрицать самого себя, воспринимать всё как ошибку, избегать действий, компенсационно мечтать и утешать себя, собирая внимание и сочувствие окружающих жалобами и мечтами о будущем.

Не осознавая собственные страхи, избегание, последствия самоотрицания и свои компенсации, мы оставляем только один вариант — до конца жизни уворачиваться от происходящего.

В жизни нет ошибок, есть опыт. Но для того, чтобы опыт стал опытом, необходимо его осознавать, а это значит — не делать преждевременных выводов, оставаться и проживать то, что есть, так, как есть.

Стив Джобс в своей речи перед выпускниками Стэнфорда, сказал:

«В 30 лет я был уволен из Apple. Причём публично. То, что было смыслом всей моей взрослой жизни, пропало. Это было публичным провалом, и я даже думал о том, чтобы сбежать куда подальше. Тогда я этого не понимал, но оказалось, что увольнение из Apple было лучшим, что могло произойти со мной!»

Наблюдайте все свои страхи, колебания и сомнения и решайте свою жизнь так, как вы понимаете — это привилегия человека. Не выносите себе приговор по поводу неудачно сделанного выбора! Осознавайте весь тот шторм, который поднимается внутри при неудачно сделанном выборе, но не делайте преждевременных выводов и не распинайте себя.

Учитесь падать и подниматься!

Что еще почитать по теме?

Ошибки: урок или наказание?
Можно ли человеку ошибаться?
Поиск предназначения: какие бывают ошибки?

В конце XIX века такие города, как Нью‐Йорк и Чикаго, начали не только быстро расширяться, но и расти вверх: высотные здания стали привычной деталью городского пейзажа. Вместе с ними появились первые лифты. Они были гидравлическими или паровыми — медленными, ненадежными, дорогостоящими и неудобными в эксплуатации. По мере распространения электричества американский изобретатель Фрэнк Спрейг увидел возможность для решения этой проблемы. Его нельзя назвать отцом электрического лифта: десятью годами раньше немецкая компания продемонстрировала первый прототип. Однако Спрейг был полон решимости сделать эту новую идею коммерчески выгодной. В течение нескольких лет Спрейг с партнером запатентовали все необходимое, чтобы создать электрический лифт для высотных зданий. 

Тем не менее выйти на рынок оказалось совсем не просто: компания Otis Elevator, выпускавшая гидравлические системы старого типа, фактически была монополистом и контролировала все новые разработки. Спрейг утверждал, что его электрические лифты эффективнее, но застройщики не хотели рисковать и связываться с непроверенной технологией. Спрейг понял: если он хочет конкурировать с Otis, придется взять значительную часть рисков на себя. 

Необходимо было здание, где позволили бы установить его систему. Таким зданием стала четырнадцатиэтажная высотка Postal Telegraph Building в Нью‐Йорке. Спрейг заключил с застройщиком контракт на установку шести лифтов. Условия были не в пользу Спрейга: во‐первых, он должен был работать без предоплаты. Во‐вторых, пришлось согласиться, что при несоответствии электрических лифтов требованиям он за свой счет заменит их на гидравлические. 

Спрейг работал круглые сутки: конструирование, производство, испытания. Счета удавалось оплачивать с трудом. Только он нашел крупного инвестора, как началась паника на финансовом рынке, ситуация с кредитами ужесточилась, и инвестор отказался от проекта. Чтобы компания осталась на плаву, Спрейг вложил в нее личные средства. 

Когда первый лифт наконец установили, Спрейг объявил, что опробуют его он сам и команда разработчиков. Пассажиры зашли в кабину на цокольном этаже. Двери закрылись, и лифт начал подниматься: первый этаж, второй, третий… Когда кабина достигла последнего этажа, Спрейг понял: что‐то не в порядке. Лифт не замедлил ход. Он не остановился, а продолжал движение. Демонстрируя лифт будущего, Спрейг и его коллеги чуть не пробили крышу. 

Мозг человека выдает самые нестандартные решения, когда отказывается от привычного ради неизвестного и от безопасного ради нового. Но за подобные прорывы приходится платить свою цену: они несут риск. Невозможно делать нечто беспрецедентное и быть уверенным в результате. 

Подъем Спрейга на лифте был не первым его рискованным предприятием. Несколькими годами ранее он стоял в темноте у подножия холма в Ричмонде, штат Виргиния, и готовился к испытанию разработанного им электрического трамвая. 

Первые электрические трамваи получали энергию от контактных рельсов. Массивные электродвигатели находились прямо в салоне, что доставляло серьезные неудобства пассажирам. Спрейг решил переместить моторы под вагон и обеспечить подачу тока с подвешенного над трамвайной линией контактного провода. 

Поначалу результаты были неоднозначными: на первом испытании мотор заискрил, и один из тех, кто финансировал проект, едва успел отскочить на безопасное расстояние. Никто не пострадал, но тем не менее некоторых инвесторов это отпугнуло. В предчувствии выгодной сделки группа бизнесменов предложила Спрейгу за три месяца создать трамвайную систему протяженностью двадцать километров и с парком трамваев в сорок единиц. По условиям сделки, работа оплачивалась только тогда, когда система будет запущена. 

Спрейг понимал, что сильно рискует: он принял на себя обязательство собрать «почти столько же электродвигателей, сколько на тот момент насчитывалось во всем мире». Как он писал позднее: «У нас был лишь проект механизма, несколько первых прототипов и тысяча важнейших вопросов без ответов». 

Когда система монтировалась, Спрейг заболел брюшным тифом. По выздоровлении он обнаружил, что укладка рельсов выполнена отвратительно: они были плохо закреплены, а углы поворота слишком острые. Более того, оказалось, что уклоны дороги круче, чем ожидалось, а это создавало дополнительные сложности. Спрейг не был уверен, сможет ли его трамвай двигаться в гору, и потому решил провести испытания ночью, чтобы не привлекать излишнего внимания. Трамвай запыхтел и преодолел несколько подъемов, но когда достиг высшей точки, двигатели вышли из строя. Делая вид, что все нормально, Спрейг подождал, пока разойдутся случайные зеваки, а затем принялся за ремонт. 

Между тем время шло, и деньги были на исходе. Спрейгу пришлось договариваться о внесении изменений в контракт. Воспользовавшись ситуацией, инвесторы предложили крайне невыгодные условия, но у него не оставалось другого выхода, кроме как согласиться. Спрейг отдал своему финансовому директору распоряжение: «Сократите всех рабочих, каких только можно… Если можно сэкономить хоть доллар, экономьте. Если есть хоть малейшая возможность отложить оплату какого‐то счета, откладывайте». 

Когда настал последний срок, трамваи Спрейга вышли на линию. Ему удалось добиться успеха, хотя он был на волосок от провала. Благодаря своему прыжку в неизвестность Спрейг создал первую электрическую трамвайную систему и новое предприятие. Еженедельно компания перевозила до 40 000 пассажиров. Его инновация оказалась серьезным и долгосрочным достижением. Ключевые технические решения, предложенные Спрейгом, в том числе расположение электрооборудования под вагоном и подача электроэнергии через воздушную контактную сеть, применяются по сей день. 

Перенесемся вперед на несколько лет и снова вернемся к моменту, когда Спрейг и его люди в неисправном лифте летели к крыше Postal Telegraph Building. По воспоминаниям Спрейга, он боялся, что случится самое страшное: «Перед глазами промелькнула картина, как мы врезаемся в перекрытия на скорости 120 метров в минуту… рвущиеся тросы, четырехсекундное падение с высоты четырнадцатого этажа… груда человеческих останков и искореженного металла для коронерского расследования». 

К счастью, один из членов инженерной команды остался снаружи. Увидев, что кабина потеряла управление, он дернул рубильник и, прекратив подачу электричества, остановил лифт. Сразу после этого Спрейг снабдил лифт предохранительным устройством с блокировкой на случай аварии. 

Даже это происшествие не лишило Спрейга решимости и присутствия духа. Гораздо сильнее его волновали финансовые сложности. В расчете на будущий доход он влез в долги и закупил дополнительные детали. Наконец система лифтов заработала так, как было заявлено. Вскоре Спрейг писал одному из инвесторов: «Я трудился усердно и добросовестно, но, к сожалению, при крайне неблагоприятных обстоятельствах. Я добился успеха в техническом смысле, и если мне удастся удержаться на том же уровне еще немного, я добьюсь успеха и во всех остальных отношениях». 

Конструкция современного лифта основана на решении, предложенном Спрейгом, и мы обязаны этим не только таланту и уму изобретателя, но и его готовности идти на риск. 

В основе творческого успеха, как правило, лежит немало неудачных попыток. В итоге на протяжении всей истории человечества новые идеи укореняются там, где терпимо относятся к провалам. 

Рассмотрим, например, ситуацию, с которой столкнулся Томас Эдисон. Одна из трудностей на раннем этапе создания лампы накаливания заключалась, собственно, в нити накаливания, которая нагревалась либо слишком быстро, либо неравномерно. Однажды в 1879 году Эдисон в задумчивости катал между пальцами кусочек сажи со смолой, пока тот не превратился в тонкую нить. Изобретатель придал ей форму подковы и попробовал в лампе: свет получился устойчивым и ярким. Это был успех, но Эдисон понимал, что коммерческого результата с этой лампой не добиться. Он продолжил искать альтернативу. Прочесывая «кладовую природы», экспериментировал с самыми разными растениями, древесными волокнами, целлюлозой, клейстером, папиросной бумагой и синтетической целлюлозой. Он пробовал вымачивать нить накаливания в керосине и подвергал ее карбонизации. В конце концов его выбор пал на японский бамбук. Позднее Эдисон говорил: «Могу без преувеличения сказать, что у меня было 3000 разных теорий относительно электрической лампочки, каждая из них звучала достаточно рационально и имела все шансы оказаться истинной. Но только в двух случаях эксперименты доказали справедливость моей теории». 

Величайшая заслуга Эдисона не в том, что ему принадлежит идея лампы накаливания — ее за семьдесят пять лет до него предложил Гемфри Дэви, — а в том, что усовершенствованная электрическая лампа стала доступна для широкого использования. Это произошло благодаря тому, что Эдисон опробовал бесконечное множество вариантов и не боялся ошибок. Он говорил: «Величайшая слабость — это сдаться. Самый верный путь к успеху — попробовать еще раз». 

Несколько поколений спустя американский физик и изобретатель Уильям Шокли разработал теорию, как усилить электрический сигнал посредством небольшого полупроводника. Однако в расчеты вкралась ошибка, и почти год теория никак не сходилась с практикой. Его команда проводила эксперимент за экспериментом, но безрезультатно: они словно блуждали по лабиринту и каждый раз упирались в тупик. Тем не менее они не прекращали попыток и в конце концов нашли способ получить на практике эффект, который прогнозировал Шокли. На выходе из лабиринта они очутились в современном мире транзисторов. Впоследствии Шокли называл этот период «естественным процессом совершения ошибок, помогающим найти свой путь». 

Именно таким образом, переживая одну неудачу за другой, Джеймс Дайсон пришел к изобретению первого пылесоса без мешка. Он потратил пятнадцать лет на создание 5127 прототипов, прежде чем разработал модель, которая вышла на рынок. Отдавая должное совершенным ошибкам, он описывал этот процесс так: «Когда я создал пятнадцатый прототип, у меня родился третий ребенок. К 2627‐му варианту мы с женой уже считали каждую копейку. К 3727‐му прототипу жена давала частные уроки живописи, чтобы у нас были хоть какие‐то деньги. Это были тяжелые времена, но каждая неудача приближала меня к решению проблемы». 

Зеркало отражает верно; оно не ошибается, ибо не думает. Думать — почти всегда значит ошибаться.

Пауло Коэльо

Несмотря на то, что все мы совершенно разные, нас кое-что объединяет. Это страх совершить ошибку. Будь то экзамен, рабочий момент или вопрос, напрямую не связанный с интеллектуальной деятельностью, например, подбор гардероба — всё это ситуации, в которых многие из нас могут столкнуться с ощущением страха и беспокойства. Изучение иностранного языка не исключение. Более того, в этом процессе ошибки неизбежны.

Сегодня я хотела бы рассказать о том, почему ошибок не только не нужно бояться, но и стоит их даже полюбить.

Итак, почему ошибки — это хорошо?

Рост

Альберт Эйнштейн как-то сказал: «Тот, кто никогда не ошибался, никогда и не испытывал ничего нового». Вы растете, только если сталкиваетесь с трудностями, совершаете ошибки, а затем эти трудности преодолеваете. Иначе вы неизбежно остаётесь в зоне комфорта, иными словами — в уютном родном болотце — и останавливаетесь в развитии.

Взросление

Взросление — это нечто схожее с ростом, потому что человек, который занимается своим развитием, принимает ошибки и двигается дальше. Таким образом, он растёт не только профессионально, но и личностно, выходит из позиции обиженного дитя («Ну почему я опять всё делаю не так? Обидно»), взрослеет и выходит на новый уровень. Кажется, что такой человек приобретает и большее уважение окружающих.

Прокачка мозга

Американский психолог Ханс Шредер в ходе одного из своих экспериментов доказал: наш мозг начинает работать активнее, а информация лучше усваивается, когда мы признаём свои неудачи. Для эксперимента он предложил 123 первоклассникам сыграть в компьютерную игру. Во время игры детей трижды поджидала провокация, которая могла привести к одной и той же ошибке. Интересно, что во время эксперимента некоторые дети, которые уже однажды столкнулись с этой ошибкой во время игры, гораздо дольше думали перед принятием решения о следующем ходе, что означает, что их мозг анализировал и учился.

Именно поэтому ошибки — обязательная часть образовательного процесса. Ошибки продуктивны.

Новые навыки

Как только мы начинаем анализировать причины ошибок, мы расширяем багаж знаний и приобретаем новые навыки. Как учится ребёнок? Бросать стеклянные предметы на пол нельзя — они разобьются. Если прыгать по лужам, можно промокнуть и замерзнуть. Но никакие уговоры не убедят его в том, что он может выяснить только опытным путём: вероятно, не надо было бросать стакан, а лужу нужно было обойти стороной.

Вот так методом проб и ошибок мы приобретаем новые навыки.

Эмоциональный интеллект

Лучше позволить себе не стесняться своих естественных эмоций. В осознании собственного несовершенства скрыт большой потенциал. Бережное и сочувственное отношение к своим неудачам мотивирует человека гораздо лучше, чем постоянная самокритика. Дайте волю здоровой жалости, позвольте себе немного погоревать, не бросаясь в тот же миг на амбразуру, чтобы все исправить, и тогда вы свернёте горы. Подробнее о типах интеллекта читайте в статье.

В мире нет ничего совершенно ошибочного — даже сломанные часы дважды в сутки показывают точное время.

Пауло Коэльо

Подумайте, какие еще уроки вы можете извлечь из своих ошибок. Может быть, они дают вам гораздо больше, чем вы предполагаете?

Читайте также в Журнале Английской школы

Вообще-то она несла документы для поступления в ПУ № 98 – хотела стать поваром, но подруга настойчиво зазывала: «Давай лучше в 47-е, на контролёра ОТК! Говорят, отличная работа и заработок хороший».

Так Елена Идрисова выбрала свой трудовой путь. С 1991 года она работает на СТЗ в службе качества, следит, чтобы знаменитая северская труба, выпускаемая в трубопрокатном цехе № 1, соответствовала требуемым параметрам качества. И очень довольна, что 35 лет назад выбрала не первоначальный путь.

– Случайности неслучайны, это я теперь точно знаю,–говорит Елена Михайловна.– Мне было легко и интересно учиться. А как я, 16-летняя девчонка, была поражена мощью и величием  проката, когда наша группа впервые пришла на экскурсию на производство бесшовных труб! На моих глазах происходило настоящее чудо – мягкий и податливый металл превращался в ровную и гладкую трубу высшей степени прочности.

Тогда Елена ещё больше укрепилась в своём выборе, родилось желание стать сопричастной к производству, понять его, разгадать его секреты, стать профессионалом в одном из процессов
производства.

Принять или не принять – вот в чём вопрос
– Я до сих пор волнуюсь, когда нужно принимать окончательное решение о приёмке продукции,– призналась Елена Идрисова.–Важно ничего не упустить, не пропустить, ведь от этого зависит очень многое: репутация нашего завода, доверие к нему среди заказчиков и т. п.

За 35 лет Елена Михайловна освоила работу на разных участках ТПЦ № 1. Конечно, запомнилась работа на экспортном участке.

– Что говорить, здесь эффектно: продукция особого класса, предназначенная для отправки за рубеж, имеет особенный вид – красивая, блестит, словно начищенная,– признаётся она.–Сюда часто заглядывают и сами заказчики в сопровождении переводчиков. Контролёр всегда должен быть готов ответить на вопросы покупателей.

На вопрос: «Бывает ли так, что заказчики из определённых стран более придирчивы или  любопытны?»–наша героиня улыбается:

– Все они очень приветливые и дружелюбные, очень внимательные и задают много вопросов.  Всегда – со знанием дела. Сразу видно, что профессионалы в трубном производстве. О триединстве взаимодействий Помните популярный профориентационный тест на определение  типа профессии, который вам подходит?

Если спросить Елену Идрисову, каков тип её профессии, то она ответит, что такого типа нет в стандартных опросниках, хотя по правилам тестирования её профессия относится к типу «человек-техника».

– «Человек-человек-техника» или «человек-техника-человек», как угодно,– говорит она.– Моя  работа – это триединство взаимодействий: я работаю с людьми на производстве. И должна уметь найти подход и к людям, и к технике.

Метод её работы – не требовать, стуча кулаком по столу, а найти подход к человеку, достигнуть  нужного результата без конфликта, сохранив рабочую обстановку.

– К каждому человеку нужно подходить с уважением,– убеждена Елена Михайловна.– И тогда люди будут идти тебе навстречу, прислушиваться. У нас на СТЗ всё так и происходит. Вообще
у нас люди понятливые, миролюбивые.

Ошибка – не грех, а урок
В работе не без ошибок. И наша героиня признаётся, что не боится их. Упасть и подняться – верное средство, чтобы расти и набираться опыта. Поэтому никогда не винит в ошибках коллег и молодых работников, для которых является наставником.

Елена Идрисова:
– Не надо воспринимать ошибку как какой-то грех, за который нет прощения. Это показатель,  где тебе нужно быть внимательнее, а где – закрыть пробелы в знаниях. А у нас, на Северском  трубном заводе, всегда есть возможности расти профессионально, учиться и совершенствовать  свои навыки. Приступаем к работе с новым видом продукции – приезжает производитель, проводит учёбу. Готовишься к профессиональным состязаниям – конкурсу профмастерства или наставников – прокачиваешь свои навыки. Мне нравится учиться, я быстро схватываю  информацию. И всегда готова объяснить её другим.

Поэтому быть в роли наставника для Елены Идрисовой – привычное дело.

«Сомневаешься? Спроси у Елены Михайловны!»
– Для меня навсегда останется примером мой первый наставник, мой первый бригадир Татьяна Александровна Евсеева. Как она была терпелива с нами, начинающими контролёрами, старалась найти нужные слова, чтобы объяснить, как нужно работать. Я стараюсь быть такой же, не сержусь, если мои подопечные не понимают с первого раза. Зачем?

Я ведь сама была такая, помню, каково это – переживать, что не понимаешь, а сказать боишься.  Бывает, так и эдак объяснишь, а в глазах у девочки, только делающей первые шаги в нашей профессии, страх.

– Ты не поняла? – спрашиваю.– А почему не говоришь?

– Вы меня дурочкой назовёте! – отвечает.

И это нехорошо, когда эмоции мешают делать дело правильно. Я тогда ищу другие слова, другой подход, готова объяснять ещё и ещё.

– Я не перестану уважать человека, если он не понял меня с первого раза. Все мы люди разные, у каждого свой способ и своё время восприятия новой информации,– говорит Елена Идрисова.– Я всегда горжусь и радуюсь, когда мои ученики перерастают меня профессионально, становятся мастерами. Ещё приятнее, когда, уже будучи бригадирами и мастерами, они приходят ко мне за советом.

А ещё контролёры говорят друг другу: «Сомневаешься? Спроси у Елены Михайловны!»

Видит причину дефекта с первого взгляда
С 2015 года Елена Идрисова работает в отделении по производству муфт ТПЦ № 1. После 24 лет работы с трубой поменять профиль работы было непросто, но нет ничего невозможного для человека, готового меняться и учиться.

– Работа с резьбой была мне знакома,–говорит она.–Я уже знала наружную резьбу, а здесь мы  работаем с внутренней. Ответственности прибавилось, ведь муфта – важное соединительное
звено. При проверке нужно учитывать ещё больше нюансов. К тому же здесь идёт работа с муфтами премиум класса.

Тогда, в 2015-м, нашей героине предстояло освоить первый из видов резьбы – резьбу премиум класса TMK UP FMC. Сегодня она знает особенности уже пяти видов резьбы и с первого взгляда
может определить причину дефекта.

За высокие производственные показатели и в связи с 22-й годовщиной ТМК Елена Идрисова будет награждена почётной грамотой ТМК.

Оксана Жаворонкина