Правовая фикция и юридическая ошибка

Фикция как феномен в праве вызывает огромное количество дискуссий среди ученых относительно ее сущности, признаков, видов, функций, а также роли и значении в механизме правового регулирования.

Существует множество определений данного понятия.Наиболее удачным считаем следующее.

Правовая фикция – это применяемое в праве средство юридической техники, с помощью которого «несуществующее положение (отношение) объявляется существующим и приобретает обязательный характер в силу закрепления его в правовой норме»¹ с целью вызвать определенные правовые последствия, необходимые для защиты различных интересов.

Представляется более правильным правовую фикцию относить все-таки к средствам юридической техники, а не к технико-юридическим приемам, так как первое понятие шире второго, оно показывает, с помощью чего (каких инструментов) регулируются общественные отношения.А о технико-юридическом приеме можно говорить как о способе формирования своей воли законодателем при конструировании норм, содержащих правовые фикции².

Так как правовая фикция – очень многогранное понятие и часто используется в различных отраслях права, различные классификации правовых фикций способствует пониманию их сущности, раскрытию их правового потенциала и, как следствие, более правильному и эффективному применению на практике.

Итак, в зависимости от выполняемой роли Е.С.Данилова выделяет теоретические и нормативные фикции.Теоретические фикции являются частью правовой доктрины и не выступают самостоятельными регуляторами.Независимо от факта закрепления в нормативно-правовом акте, они не устанавливают правил, а предполагают наличия допущения в самом понятии, поэтому их условно можно назвать понятийными (например, «юридическое лицо»)³.

Нормативные фикции – это правовые фикции, закрепленные в правовых нормах с целью упорядочивания общественных отношений.

В.К.Бабаев выделяет дефинитивные правовые фикции по критерию частотного употребления, называя их правовыми фикциями юридических конструкций, наряду со статусными правовыми фикциями (определяющими статус субъектов и объектов правоотношений, а также статус какой-либо территории).Кроме того, по указанному критерию он также выделяет: расчетные правовые фикции; правовые фикции-сроки; правовые фикции, указывающие на порядок возложения юридической ответственности; правовые фикции, закрепляющие результаты действий (процессов) и правовые фикции, определяющие порядок осуществления действий⁴.

Классификации, которые будут рассмотрены ниже, представляют собой деления именно нормативных правовых фикций по различным основаниям.

1.По критерию обязательности для суда правовые фикции можно разделить на императивные и диспозитивные.

Большинство фикций императивны, то есть обязательны для суда (например, фикция, закрепленная в ст.

439 ГК РФ, согласно которой «если извещение об отзыве акцепта поступило лицу, направившему оферту, ранее акцепта или одновременно с ним, акцепт считается не полученным»⁵), но существуют и диспозитивные фикции (например, фикция, закрепляющая возможность изменения даты и места рождения усыновленного ребенка – п.1 ст.135 СК РФ и фикция, закрепляющая возможность записи усыновителей в качестве родителей усыновленного ребенка – п.1 ст.136 СК РФ⁶).

2.По способу закрепления правовые фикции делятся на прямые и косвенные.⁷

Прямой называется фикция, которая непосредственно закреплена в правовой норме с помощью слова «считается».Например, прямой является уже упомянутая нами фикция, закрепляющая, что акцепт считается не полученным, если извещение об его отзыве поступило лицу, направившему оферту, ранее акцепта или одновременно с ним.

Фикция называется косвенной, если не имеет прямого закрепления, а может быть выведена путем толкования правовой нормы.Например, п. 5 ст. 34 УК РФ содержит фикцию, закрепленную косвенным способом: «в случае недоведения исполнителем преступления до конца по не зависящим от него обстоятельствам остальные соучастники несут уголовную ответственность за приготовление к преступлению или покушение на преступление.За приготовление к преступлению несет уголовную ответственность также лицо, которому по не зависящим от него обстоятельствам не удалось склонить других лиц к совершению преступления»⁸.

В данном случае законодатель исходит из фиктивного положения о том, что действия организатора, подстрекателя и пособника при недоведении преступления до конца носят неоконченный характер.Фактически же они выполняют все действия, необходимые для завершения исполнителем преступления⁹.

Эту фикцию А.И.Ситникова называет нормой-фикцией, служащей для разрешения проблемной ситуации.Она предлагает классифицировать правовые фикции, исходя из их значения.

3.По ее мнению, правовые фикции делятся на положительные и негативные.А положительные фикции подразделяются еще на три вида:

– фикции, выступающие в роли инструментария для разрешения проблемных ситуаций;

– фикции, имеющие социально-оправданный характер (например, фикция, закрепленная в п.5 ст.35 УК РФ, в соответствии с которой лицо, создавшее организованную группу или преступное сообщество (преступную организацию) либо руководившее ими, подлежит уголовной ответственности за оконченное преступление в случаях, предусмотренных УК РФ, а также за все совершенные организованной группой или преступным сообществом (преступной организацией) преступления, если они охватывались его умыслом).То есть, в данном случае с помощью фикции приготовление к преступлению приравнивается к оконченному преступлению, а умысел совершения преступления к непосредственному участию в нем.

Таким образом, социальная оправданность данной фикции заключается в стремлении законодателя учесть общественную опасность лица, создавшего преступную организацию либо руководившего ею;

– фикции, усиливающие профилактический потенциал уголовно-правовых норм (закреплены в нормах, устанавливающих усеченный состав преступлений, в которых законодатель приравнивает неоконченные преступления к оконченным – п.1 ст.162, ст.205.4, ст.208, ст.209, ст.210, ст.282.1 УК РФ).

А к негативным фикциям А.И.Ситникова относит фикцию, закрепленную в п.2 ст.30 УК РФ, согласно которой «уголовная ответственность наступает за приготовление только к тяжкому и особо тяжкому преступлениям» и фикцию, приравнивающую к приготовлению подстрекательство, не удавшееся по независящим от подстрекателя обстоятельствам (п.5 ст.34 УК РФ)¹⁰.

Однако данная классификация представляется неубедительной, так как с учетом примеров, приведенных автором, содержит явное противоречие.

Во-первых, фикцию «за приготовление к преступлению несет уголовную ответственность также лицо, которому по не зависящим от него обстоятельствам не удалось склонить других лиц к совершению преступления» А.И. Ситникова приводит дважды: сначала утверждает, что она имеет положительное значение, так как служит для разрешения проблемной ситуации, а потом эту же самую фикцию относит к негативным, так как она ослабляет уголовную ответственность подстрекателя, фактически совершившего все действия, необходимые для совершения преступления.

Во-вторых, рассматривая два разных вида правовых фикций — фикции, имеющие социально-оправданный характер и фикции, усиливающие профилактический потенциал уголовно-правовых норм, автор приводит одни и те же примеры – фикции, с помощью которых законодатель приравнивает неоконченные преступления к оконченным (такие, как создание организованной группы или преступного сообщества (преступной организации) либо руководство ими).Из этого следует, что фикции, имеющие социально-оправданный характер профилактический усиливают потенциал уголовно-правовых норм, а фикции, усиливающие профилактический потенциал уголовно-правовых норм, имеют социально-оправданный характер, поэтому, на наш взгляд, не имеет смысла выделять два данных вида правовых фикций.

В-третьих, представляется, что фикции, с помощью которых исключается или ослабляется уголовная ответственность, также имеют не негативное, а положительное значение, так как позволяют учесть общественную опасность совершенного деяния, что соответствует принципу справедливости, закрепленному в ст.6 УК РФ.

По нашему мнению, фикция как средство юридической техники во всех случаях ее применения имеет только положительное значение.

Данную точку зрения разделяет О.В. Танимов.

Он пишет, что «фикция имманентна закону, когда она используется как прием законодательной практики»¹¹.

4.Он, развивая классификацию В.К.Бабаева, выделяющего по юридической силе правовые фикции, содержащиеся в законах и правовые фикции, содержащиеся в подзаконных актах¹², по источнику права предлагает делить правовые фикции на:

– фикции, закрепленные в Конституции Российской Федерации;

– фикции, закрепленные в международных нормативных правовых актах;

– фикции, закрепленные в федеральных конституционных законах и федеральных законах;

– фикции, закрепленные в нормативных актах Президента РФ, актах палат Федерального Собрания РФ, нормативных актах Правительства РФ, иных актах министерств и ведомств;

– фикции, закрепленные в конституциях и уставах субъектов РФ, их законах и подзаконных актах;

– фикции, закрепленные в актах о местном самоуправлении;

– фикции, закрепленные в корпоративных актах¹³.

Безусловно, правовые фикции закреплены в правовых нормах разной юридической силы, и на практике такое разграничение правовых норм имеет огромное значение, но классификация по указанному основанию именно правовых фикций как средств юридической техники, на наш взгляд, не имеет теоретической или практической значимости, так как не раскрывает их сущности, а полностью повторяет классификацию правовых норм, в которых они закреплены.

5.Правовые фикции, исходя из деления права на отрасли, делятся на материально-правовые фикции и процессуально-правовые фикции.

Целью материально-правовых фикций является обеспечение нормального развития общественных отношений, преодоление состояния неопределенности, невосполнимости тех или иных фактов либо информации о них¹⁴, а также намеренное изменение существующих и известных обстоятельств, необходимое для охраны определенных интересов.

А процессуально-правовые фикции призваны преодолевать процессуальную недисциплинированность сторон, сокращать ход и объем производства по делу, экономить силы судей, смягчать процессуальные формальности¹⁵.

Продолжая указанную классификацию, материально-правовые фикции можно подразделить на:

– гражданско-правовые фикции (например, фикция, закрепленная в п. 2 ст. 1114 ГК РФ, согласно которой «граждане, умершие в один и тот же день, считаются в целях наследственного правопреемства умершими одновременно и не наследуют друг после друга, если момент смерти каждого из таких граждан установить невозможно»¹⁶);

– семейно-правовые фикции (например, фикция, закрепляющая возможность записи усыновителей в качестве родителей усыновленного ребенка – п. 1 ст. 136 СК РФ);

– конституционно-правовые фикции (например, фикция, закрепляющая, что федеральный закон считается одобренным Советом Федерации также в случае, если он в течение четырнадцати дней не был рассмотрен Советом Федерации – п.

4 ст.105 Конституции РФ¹⁷);

– уголовно-правовые фикции (например, фикция, закрепленная в п.4 ст. 18 УК РФ, устанавливающем перечень судимостей, которые не учитываются при признании рецидива);

– административно-правовые фикции (например, фикция, закрепленная в п. 3 ст.32.11 КоАП РФ, согласно которой «лицо считается исключенным из реестра дисквалифицированных лиц по истечении срока дисквалификации или при наличии в федеральном органе исполнительной власти, уполномоченном на ведение реестра дисквалифицированных лиц, вступившего в силу судебного акта об отмене постановления о дисквалификации»¹⁸);

– налогово-правовые фикции (например, фикция, закрепленная в п. 3 ст. 306 НК РФ, согласно которой «при пользовании недрами и (или) использовании других природных ресурсов постоянное представительство иностранной организации считается образованным с более ранней из следующих дат: даты вступления в силу лицензии (разрешения), удостоверяющей право этой организации на осуществление соответствующей деятельности, или даты фактического начала такой деятельности»¹⁹);

– фикции трудового права (например, фикция, закрепленная в ст.67 ТК РФ, согласно которой «трудовой договор, не оформленный в письменной форме, считается заключенным, если работник приступил к работе с ведома или по поручению работодателя или его уполномоченного на это представителя»²⁰);

– земельно-правовые фикции (например, фикция, закрепленная в п. 7 ст. 56.10 ЗК РФ, в соответствии с которым «правообладатель изымаемой недвижимости, отказавшийся принять проект соглашения об изъятии недвижимости, считается надлежащим образом получившим указанный проект соглашения»²¹).

А процессуально-правовые фикции можно подразделить на:

– арбитражно-процессуальные фикции (например, фикция, закрепленная в п.3.1 ст.70 АПК РФ, в соответствии с которой «обстоятельства, на которые ссылается сторона в обоснование своих требований или возражений, считаются признанными другой стороной, если они ею прямо не оспорены или несогласие с такими обстоятельствами не вытекает из иных доказательств, обосновывающих представленные возражения относительно существа заявленных требований»²²);

– гражданско-процессуальные фикции (например, фикция, закрепляющая возможность признания лица процессуально дееспособным, не являющегося таковым на основе личного закона (которым определяется гражданская процессуальная дееспособность), но обладающего процессуальной дееспособностью в соответствии с российским правом – п. 1, п. 5 ст.399 ГПК РФ²³);

– уголовно-процессуальные фикции (например, фикция, закрепленная в п. 4 ст. 414 УПК РФ, согласно которой «днем открытия новых или вновь открывшихся обстоятельств считается: день вступления в силу соответствующего решения суда в отношении лица, виновного в совершении неправомерных действий, совершенных в ходе уголовного судопроизводства, либо день вступления в силу решения Конституционного Суда Российской Федерации о несоответствии закона, примененного в данном уголовном деле, Конституции Российской Федерации, либо день вступления в силу решения Европейского Суда по правам человека о наличии нарушения положений Конвенции по защите прав человека и основных свобод, либо день подписания прокурором заключения о необходимости возобновления производства ввиду новых обстоятельств»²⁴).

Таким образом, каждой отрасли права присущи специальные (отраслевые) фикции, оптимизирующие правовое регулирование в соответствии с ее предметом и задачами.

6.

По характеру производимых деформаций В.К.Бабаев выделяет следующие виды правовых фикций:

– правовые фикции искусственного уподобления и приравнивания понятий и обстоятельств, которые в действительности различны и даже противоположны;

– правовые фикции признания реальными несуществующих обстоятельств и отрицания существующих;

– правовые фикции признания существующими обстоятельств и ситуаций до того, как они стали существовать на самом деле или признания того, что они возникли позже, чем это было в действительности²⁵.

Проиллюстрируем данную классификацию примерами.

Так, фикция, закрепленная в п. 1 ст. 130 ГК РФ к недвижимым вещам приравнивает подлежащие государственной регистрации воздушные и морские суда, суда внутреннего плавания, а фикция, закрепленная в п. 4 ст. 105 Конституции РФ приравнивает факт того, что федеральный закон не был рассмотрен Советом Федерации в течение четырнадцати дней, к факту его одобрения им.

Фикция, закрепленная в п.1 ст.136 СК РФ признает усыновителей родителями усыновленного ребенка и отрицает факт его родства с биологическими родителями.

Фикция, закрепляющая в п. 1 ст.135 СК РФ возможность изменения даты рождения усыновленного ребенка, в зависимости от конкретного случая либо признает факт его рождения до того, как это случилось на самом деле, либо признает указанный факт позже его возникновения в действительности.

На наш взгляд, данная классификация правовых фикций очень важна для понимания механизма их действия и правовых последствий данного действия.

Итак, наиболее значимыми и полезными для понимания сущности правовых фикций как средств юридической техники и их эффективного использования на практике представляются классификации правовых фикций в зависимости от выполняемой роли (либо частотного употребления), по критерию обязательности для суда, по способу закрепления, по отраслевой принадлежности и по характеру производимых деформаций.

Список использованных источников

• Бабаев В.К.Презумпции в советском праве.Горький, 1974.
• Давыдова М.Л.Проблемы понятия и классификации правовых фикций // Вестник ВолГУ.2009.№ 11.С.20.
• Данилова Е.С.К вопросу о понятии, классификации и значении юридических фикций // Юридическая наука.2014.№ 3.
• Ковтун Н.Н.Презумпции и фикции уголовно-процессуального права России: технология осознанной лжи // Юридическая техника.№ 4.2010.
• Ситникова А.И.Фикции в уголовном праве // Ленинградский юридический журнал.2008.№ 1.
• Танимов О.В.Теория юридических фикций: монография /отв.ред.д.ю.н., проф.Т.В.Кашанина.М.: Проспект, 2016.
• Теория государства и права: Учебник / под ред.В.К.Бабаева.М.: Юристъ, 2013.
• Филимонова И.В.Место юридической фикции в системе средств юридической техники // Алтайский юридический вестник.2013.№ 4.

Подборка судебных решений за 2021 год: Статья 39 «Порядок согласования местоположения границ земельных участков» Федерального закона «О кадастровой деятельности»«Разрешая заявленные требования, суд первой инстанции, руководствуясь положениями статьи 304 Гражданского кодекса Российской Федерации, статей 6, 16 Земельного кодекса Российской Федерации, статей 39, 40 Федерального закона от 24 июля 2007 года N 221-ФЗ «О кадастровой деятельности», статьи 22 Федерального закона от 13 июля 2015 года N 218-ФЗ «О государственной регистрации недвижимости», заключением судебной землеустроительной экспертизы, согласно которой фактическая площадь земельного участка истца больше юридической и реестровая ошибка в отношении участка ответчика отсутствует, исходил из недоказанности нарушений прав Ю. как собственника земельного участка действиями ответчиков, указав, что правовых оснований для изменения существующей границы участков не имеется, поскольку смежная граница между участками сторон ранее была согласована истцом с ответчиком при межевании участка последнего.»

Определение Верховного Суда РФ от 01.07.2022 N 307-ЭС22-12115 по делу N А56-18813/2021
Требование: О пересмотре в кассационном порядке судебных актов по делу о взыскании реального ущерба и упущенной выгоды.
Решение: В передаче дела в Судебную коллегию по экономическим спорам Верховного Суда РФ отказано, так как, отказывая в удовлетворении иска, арбитражные суды руководствовались положениями статьей 15, 53, 53.1 Гражданского кодекса РФ, статьи 44 Федерального закона от 08.02.1998 N 14-ФЗ «Об обществах с ограниченной ответственностью» и исходили из недоказанности обстоятельств, необходимых для удовлетворения требования о взыскании с единоличного исполнительного органа хозяйственного общества убытков.Изложение заявителем своего представления о фактической стороне дела и толкования законодательства, регулирующего вопросы возмещения убытков лицом, входившим в состав органов юридического лица, не свидетельствует о неправильном применении и (или) нарушении судами норм материального и (или) норм процессуального права или допущенной судебной ошибке.

Статья: Институт дополнительного расследования: видение законодателя и правоприменительная практика
(Гаврилов Б.Я.)
(«Уголовное судопроизводство», 2022, N 4)При этом автор публикации исходит из того, что фактические и юридические ошибки могут быть исправлены, как правило, путем производства следственных и иных процессуальных действий и составления нового постановления о привлечении лица в качестве обвиняемого либо нового обвинительного акта (постановления), что предусматривает возвращение уголовного дела прокурору, а последним — следователю или дознавателю. Реализация судом данной процедуры устранения допущенных органами предварительного следствия и органами дознания нарушений, препятствующих рассмотрению уголовного дела по существу, сегодня осуществляется в том числе по собственной инициативе суда, в случаях, например, занижения следователем, дознавателем квалификации действий обвиняемого и (или) объема обвинения, а также когда основания для предъявления более тяжкого обвинения выявлены или появились в ходе непосредственно судебного разбирательства.

Решение Московского УФАС России от 12.12.2022 по делу N 077/07/00-18407/2022
Нарушение: п. 2 ч. 1, ч. 6 ст. 3 Закона о закупках.
Решение: Признать жалобу обоснованной; выдать предписание об устранении нарушений.Относительно несоответствия между юридическим и фактическим адресом («…..») с адресом, указанном в Решении N 3 об одобрении крупных сделок («…..»), Заявитель пояснил, что несоответствие номера квартиры («…..»), указанной в заявке Участника в графе «Юридический (фактический) адрес», номеру квартиры («…..»), указанной в решении N 3 об одобрении крупных сделок, обусловлено техничкой ошибкой (опечаткой), допущенной Участником при оформлении решения N 3 об одобрении крупных сделок и не несет для Заказчика каких-либо неблагоприятных юридических последствий, а также не может являться основанием для отклонения заявки Участника.