Религиозное вероисповедание ошибка

Задание №168.
Лексические нормы. ЕГЭ по русскому

Отредактируйте предложение: исправьте лексическую ошибку, исключив лишнее слово. Выпишите это слово.

Свобода религиозного вероисповедания в России закреплена конституционно.

Пояснение:
Свобода

религиозного

вероисповедания в России закреплена конституционно.

Показать ответ

Источник: ФИПИ. Открытый банк тестовых заданий

Сообщить об ошибке

Тест с похожими заданиями

Свобода религиозного вероисповедания в россии закреплена конституционно лексическая ошибка

Задание №168.
Лексические нормы. ЕГЭ по русскому

Отредактируйте предложение: исправьте лексическую ошибку, исключив лишнее слово. Выпишите это слово.

Свобода религиозного вероисповедания в России закреплена конституционно.

Пояснение:
Свобода религиозного вероисповедания в России закреплена конституционно.

Показать ответ
религиозного

Источник: ФИПИ. Открытый банк тестовых заданий
Сообщить об ошибке

«Правовые позиции КС РФ по отдельным вопросам. Право на свободу вероисповедания»

Настоящее информационно-тематическое собрание правовых позиций подготовлено Секретариатом Конституционного Суда Российской Федерации и не является исчерпывающим. Решения КС РФ, в которых содержатся правовые позиции, даны в хронологическом порядке.

по состоянию на июль 2020

«Каждому гарантируется свобода совести, свобода вероисповедания, включая право исповедовать индивидуально или совместно с другими любую религию или не исповедовать никакой, свободно выбирать, иметь и распространять религиозные и иные убеждения и действовать в соответствии с ними.»

Постановление от 23 ноября 1999 года N 16-П/1999

Пункт 4, абз. 2, 3:

Из статьи 28 Конституции Российской Федерации во взаимосвязи с ее статьями 13 (часть 4), 14, 19 (части 1 и 2) и 30 (часть 1) следует, что свобода вероисповедания предполагает свободу создания религиозных объединений и свободу их деятельности на основе принципа юридического равенства, в силу чего федеральный законодатель, реализуя полномочия, вытекающие из статей 71 (пункты «в» и «о») и 76 Конституции Российской Федерации, вправе урегулировать гражданско-правовое положение религиозных объединений, в том числе условия признания религиозного объединения в качестве юридического лица, порядок его учреждения, создания, государственной регистрации, определить содержание правоспособности религиозных объединений.

При этом законодатель, учитывая исторически сложившийся в России многоконфессиональный уклад, обязан соблюдать положение статьи 17 (часть 1) Конституции Российской Федерации о том, что в Российской Федерации гарантируются права и свободы человека и гражданина согласно общепризнанным принципам и нормам международного права и в соответствии с Конституцией Российской Федерации. Вводимые им меры, относящиеся к учреждению, созданию и регистрации религиозных организаций, не должны искажать само существо свободы вероисповедания, права на объединение и свободы деятельности общественных объединений, а возможные ограничения, затрагивающие эти и иные конституционные права, должны быть оправданными и соразмерными конституционно значимым целям.

Положения пункта 1 статьи 9, пункта 5 статьи 11 и абзацев третьего и четвертого пункта 3 статьи 27 Федерального закона «О свободе совести и о религиозных объединениях» находятся в неразрывном единстве и как таковые образуют сложносоставную норму. Эта норма определяет, для каких религиозных организаций в случае их учреждения, регистрации и, как следствие, при перерегистрации не требуется подтверждение о пятнадцатилетнем сроке и какие правовые последствия наступают при отсутствии такого подтверждения, если оно необходимо.

Определение от 7 февраля 2002 года N 7-О/2002

[. ] вводимые федеральным законодателем меры, относящиеся к учреждению, созданию и регистрации религиозных организаций, не должны искажать само существо свободы вероисповедания, права на объединение и свободы деятельности общественных объединений, а возможные ограничения, затрагивающие эти и иные конституционные права, должны быть справедливыми и соразмерными конституционно значимым целям (статья 55, часть 3, Конституции Российской Федерации).

Определение от 9 апреля 2002 года N 113-О/2002

[. ] не существует юридических препятствий для того, чтобы религиозное объединение — в целях совместного исповедания и распространения веры — создавалось и действовало без государственной регистрации, однако при этом оно не будет обладать статусом юридического лица и пользоваться обусловленными им правами и льготами, предусмотренными названным Федеральным законом для религиозных организаций.

Постановление от 6 декабря 2011 года N 26-П/2011

Статья 30 (часть 1) Конституции Российской Федерации закрепляет в качестве одной из базовых ценностей общества и государства, основанных на принципах господства права и демократии, право каждого на объединение и гарантирует свободу деятельности общественных объединений. Во взаимосвязи с другими положениями Конституции Российской Федерации, провозглашающими Российскую Федерацию светским государством, в котором никакая религия не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной (статья 14, часть 1), и вместе с тем гарантирующими каждому свободу вероисповедания, включая право исповедовать индивидуально или совместно с другими любую религию или не исповедовать никакой, свободно выбирать, иметь и распространять религиозные и иные убеждения и действовать в соответствии с ними (статья 28), это означает возможность создания религиозных объединений с целью реализации свободы вероисповедания и права каждого объединяться с другими для исповедания определенной религии.

Арбитражные суды и суды общей юрисдикции, на которые, так же как и на законодателя, распространяются требования статьи 55 (часть 3) Конституции Российской Федерации, принимая в отношении религиозной организации решение, затрагивающее ее права как юридического лица, обязаны, не ограничиваясь установлением одного только формального основания назначения соответствующей санкции, учитывать все обстоятельства дела, включая характер допущенных нарушений.

[. ] реализация религиозной организацией предоставляемых ей прав требует ее регистрации в качестве юридического лица в установленном законом порядке и при соблюдении предусмотренных им условий, позволяющих выявить действительно религиозный и не наносящий ущерба нравственности и здоровью граждан характер регистрируемой организации; прекращение же деятельности религиозной организации как юридического лица также должно осуществляться лишь при наличии достаточных к тому оснований. При этом общие правила гражданского законодательства, касающиеся деятельности юридических лиц, в том числе их создания и прекращения, должны применяться в отношении религиозных организаций с учетом предопределенных их особым публично-правовым статусом особенностей, которые установлены Федеральным законом «О свободе совести и о религиозных объединениях».

Определение от 25 января 2012 года N 115-О-О/2012

[. ] как на момент создания, так и при последующей деятельности местной религиозной организации не менее десяти ее членов-учредителей должны постоянно проживать в одной местности либо в одном городском или сельском поселении. [. ] по смыслу пункта 3 статьи 8 Федерального закона «О свободе совести и о религиозных объединениях» во взаимосвязи с его статьей 6 одной местностью должна признаваться часть территории Российской Федерации, проживание в границах которой обеспечивает возможность совместного исповедания и распространения веры посредством совершения религиозных обрядов и церемоний.

Постановление от 5 декабря 2012 года N 30-П/2012

Свобода совести и вероисповедания, реализуемая в форме объединения последователей того или иного вероучения для проведения совместных молитв, религиозных обрядов и других мероприятий, неразрывно связана с другими правами и свободами, закрепленными Конституцией Российской Федерации, в частности ее статьями 27, 29, 30 и 31, прежде всего с правом на объединение, а также с правом на свободу собраний, которое, как указал Конституционный Суд Российской Федерации в Постановлении от 18 мая 2012 года N 12-П, является одним из основополагающих и неотъемлемых элементов правового статуса личности в Российской Федерации как демократическом и правовом государстве, на котором лежит обязанность обеспечивать защиту, в том числе судебную, прав и свобод человека и гражданина (статьи 1 и 64; статья 45, часть 1; статья 46 Конституции Российской Федерации).

Определение от 7 февраля 2013 года N 1053-О/2013

[. ] ограничение посредством антиэкстремистского законодательства свободы совести и вероисповедания, свободы слова и права на распространение информации не должно иметь места в отношении какой-либо деятельности или информации на том лишь основании, что они не укладываются в общепринятые представления, не согласуются с устоявшимися традиционными взглядами и мнениями, вступают в противоречие с морально-нравственными и (или) религиозными предпочтениями. Иное означало бы отступление от конституционного требования необходимости, соразмерности и справедливости ограничений прав и свобод человека и гражданина, которое, по смыслу правовой позиции, высказанной Конституционным Судом Российской Федерации в ряде решений, сохраняющих свою силу, обращено, как это вытекает их статей 18, 19 (часть 1) и 55 (часть 3) Конституции Российской Федерации, не только к законодателю, но и к правоприменителям, в том числе судам [. ].

Определение от 28 февраля 2017 года N 463-О/2017

[. ] статья 3.1 Федерального закона «О противодействии экстремистской деятельности» была введена Федеральным законом от 23 ноября 2015 года N 314-ФЗ и исходя из того, что Библия, Коран, Танах и Ганджур являются основными источниками вероучения традиционных мировых религий — христианства, ислама, иудаизма и буддизма, а также из конфессионального состава российского общества, установила запрет на признание экстремистскими материалами данных религиозных текстов, их содержания и цитат из них.

Такое правовое регулирование, основывающееся на признании особой роли христианства, ислама, иудаизма и буддизма в российском многоконфессиональном обществе, не означает автоматического, т.е. без учета признаков экстремизма, установленных Конституцией Российской Федерации (статья 13, часть 5; статья 29, часть 2) и конкретизирующим ее Федеральным законом «О противодействии экстремистской деятельности» (статья 1), признания экстремистскими материалами иных текстов, которые воспринимаются гражданами как основа их вероучения или мировоззрения, и, соответственно, не может рассматриваться как дискриминационное по отношению к другим вероучениям и как нарушающее право граждан свободно исповедовать и распространять другие вероучения.

Определение от 7 декабря 2017 года N 2793-О/2017

Необходимость указания на выпускаемой религиозной организацией и на распространяемой от ее имени литературе, печатных, аудио- и видеоматериалах ее полного официального наименования служит целям идентификации выпускаемых и распространяемых материалов конкретной религиозной организации и конфессии в целом, препятствует введению граждан в заблуждение относительно религиозной направленности предлагаемых им для ознакомления материалов и способствует обеспечению свободы выбора гражданами того или иного вероучения (религиозного учения). Кроме того, наличие на такой литературе маркировки способствует осуществлению более эффективного надзора со стороны органов государственной власти за соответствием деятельности религиозных организаций законодательству Российской Федерации, в том числе в сфере противодействия экстремизму.

Определение от 13 марта 2018 года N 579-О/2018

[. ] вводимое законодателем ограничение прав и свобод, в том числе свободы вероисповедания, включая право на осуществление миссионерской деятельности, должно отвечать требованиям справедливости, быть необходимым и соразмерным конституционно значимым целям; обеспечивая баланс конституционно защищаемых ценностей и интересов, оно вместе с тем не должно посягать на само существо того или иного права и приводить к утрате его основного содержания, что связывает волю законодателя при введении ограничений прав и свобод, особенно учитывая деликатный характер вопросов, которые могут непосредственно затрагивать религиозное достоинство лиц, исповедующих ту или иную религию.

Определение от 15 октября 2018 года N 2514-О/2018

[. ] само по себе нарушение руководителем (уполномоченным представителем) действующей религиозной группы законодательного требования о необходимости уведомления уполномоченного органа государственной власти о продолжении деятельности не является деянием, влекущим административную ответственность, предусмотренную частью 4 статьи 5.26 КоАП Российской Федерации.

Определение от 10 октября 2019 года N 2683-О/2019

Пункт 3, абз. 6, 7:

[. ] в соответствии с оспариваемыми положениями статьи 24.2 Федерального закона «О свободе совести и о религиозных объединениях» под правом иностранных граждан и лиц без гражданства осуществлять миссионерскую деятельность от имени религиозной организации на территории субъекта или территориях субъектов Российской Федерации (учитывая территориальную сферу деятельности этой религиозной организации) при наличии документа, указанного в пункте 2 данной статьи, следует понимать — применительно к местной религиозной организации — всю территорию соответствующего субъекта Российской Федерации, а не только территорию того поселения (муниципального образования), в котором проживают ее участники.

Иное (ограничительное) толкование данной нормы, приданное ей правоприменительными органами в деле заявителя, не только не вытекает из буквального смысла оспариваемых норм, а также из духа Федерального закона «О свободе совести и о религиозных объединениях», но и приводит к нарушению свободы совести не только религиозных миссионеров, но и всех участников религиозного объединения.

Определение от 14 января 2020 года N 3-О/2020

Различия между правовым режимом жилых помещений и правовым режимом культовых зданий, сооружений и помещений вытекают из существа регулирования соответствующих правоотношений и должны учитываться законодателем в целях достижения необходимого баланса интересов как граждан, исповедующих ту или иную религию, так и других граждан, которые эту религию не исповедуют и вправе рассчитывать, что их право на комфортные условия проживания, безопасную и благоприятную окружающую среду будет уважаться и защищаться государством. [. ]

Пункт 3, абз. 2 — 4:

[. ] часть 1 статьи 8.8 КоАП Российской Федерации, пункт 2 статьи 7 и абзац второй статьи 42 Земельного кодекса Российской Федерации в системе действующего правового регулирования не предполагают привлечения к административной ответственности за нецелевое использование земельного участка с видом разрешенного использования «в целях эксплуатации административного здания» на том лишь основании, что местная религиозная организация проводит в административном здании, расположенном на данном земельном участке, богослужения, другие религиозные обряды и церемонии (помимо осуществления в этом здании иной своей уставной деятельности, в том числе и административной). При решении вопроса об основаниях привлечения к административной ответственности (в том числе за нецелевое использование земельного участка) религиозной организации, являющейся собственником земельного участка и находящегося на нем административного здания, предоставившей здание по договору в бессрочное безвозмездное пользование местной религиозной организации, входящей в его структуру, правоприменителям необходимо исходить из всей совокупности фактических обстоятельств использования религиозной организацией административного здания и требований к использованию конкретного земельного участка, что не предполагает признания надлежащим (достаточным) основанием привлечения к административной ответственности, предусмотренной частью 1 статьи 8.8 КоАП Российской Федерации, осуществления в указанном здании богослужений, других религиозных обрядов и церемоний.

Привлечение же к административной ответственности за правонарушение, предусмотренное частью 1 статьи 8.8 КоАП Российской Федерации, собственника земельного участка в связи с проведением в расположенном на нем административном здании богослужений, других религиозных обрядов и церемоний в соответствии с пунктом 2 статьи 16 Федерального закона «О свободе совести и о религиозных объединениях», а также с использованием его адреса в качестве адреса Местной религиозной организации приводит к ограничению прав религиозных организаций на свободное распоряжение своим имуществом и свободы вероисповедания.

Иное толкование оспариваемых законоположений влекло бы нарушение провозглашенных в статье 28 Конституции Российской Федерации фундаментальных прав и свобод, включая право исповедовать индивидуально или совместно с другими любую религию, а также вело бы — в противоречии с ее статьей 55 (часть 3) — к неоправданному ограничению права собственности, гарантируемого статьей 35 Конституции Российской Федерации.

Статья 28 Конституции РФ

Каждому гарантируется свобода совести, свобода вероисповедания, включая право исповедовать индивидуально или совместно с другими любую религию или не исповедовать никакой, свободно выбирать, иметь и распространять религиозные и иные убеждения и действовать в соответствии с ними.

Комментарий к Статье 28 Конституции РФ

1. Исторически вопрос о свободе совести возник как проблема нравственного и правового выбора человека между совестью и догматами того или иного вероисповедания, на основе которого формировались мировоззренческие, нравственные и правовые принципы и нормы общества и государства. Первоначально свобода совести означала веротерпимость, толерантность и свободу толкования религиозных догм, затем свободу выбора вероисповедания (религии). Примерно так она понималась в принятом в 1598 г. во Франции Нантском эдикте, который даровал полное равноправие католикам и протестантам, и в принятом в 1689 г. в Великобритании «Акте о веротерпимости», которым закреплялось право отправлять религиозные культы за лицами, не принадлежащими к господствующей англиканской церкви*(278).

Принцип религиозной свободы постепенно приобретал все более широкое толкование. Так, в Билле о правах 1791 г. в первой поправке к Конституции США 1787 г. указывалось, что «Конгресс не должен издавать законов, относящихся к установлению какой-либо религии или запрещающих свободное исповедание оной». Эта конституционная норма и по сей день остается неизменной. Позже к пониманию свободы совести добавилось и право не исповедовать никакой религии, т.е. быть атеистом, а также запрет дискриминации по религиозному признаку. В ст. 10 Декларации прав человека, принятой Национальным Собранием Франции в 1789 г., провозглашалось, что «никто не должен испытывать стеснений в выражении своих мнений, даже религиозных»*(279).

Российская империя, как и другие европейские государства, закрепила принцип свободы совести в своем законодательстве. Он был впервые провозглашен в Манифесте 17 октября 1905 г. Тем не менее, в Основных законах Российской империи, принятых 23 апреля 1906 г., российские подданные наделялись «свободой веры», а православная церковь, как и прежде, объявлялась «первенствующей и господствующей». Временное правительство России приняло более либеральный Закон от 14 июля 1917 г. «О свободе совести», которым предусматривались не только свобода и равенство всех вероисповеданий, но и вневероисповедное состояние, а также вводился ряд мер, направленных на построение светского государства.

Пришедшее к власти в октябре 1917 г. правительство большевиков, провозгласило свободу совести и отделило церковь от государства и школы. Однако вскоре на смену господствовавшей в Российской империи государственной православной религии пришло господство атеистической идеологии. И хотя во всех советских конституциях говорилось о свободе совести, но на практике она применялась весьма ограниченно. Если еще в первой советской Конституции 1918 г. в целях обеспечения за трудящимися действительной свободы совести провозглашалось право на религиозную и антирелигиозную пропаганду, то в Конституции СССР 1936 г. свобода совести для верующих была уже и формально ограничена лишь свободой отправления религиозных культов, в то время как атеисты сохранили право ведения антирелигиозной пропаганды*(280). Изменения, внесенные в данное положение Конституцией СССР 1977 г., носили фактически редакционный характер.

В начале 1990-х годов в связи с отказом советского государства от поддержки атеистической идеологии свободу совести не только провозгласили в Конституциях СССР и РСФСР, а также в Декларации прав и свобод человека и гражданина*(281) от 22 ноября 1991 г., но и закрепили в союзном и республиканском законодательстве (Закон СССР «О свободе совести и религиозных организациях», Закон РСФСР «О свободе вероисповеданий»).

2. Следующим этапом развития комментируемых свобод стало принятие Конституции 1993 г. Свобода совести и свобода вероисповедания защищаются не только в ст. 28, но и в целом ряде других статей действующей Конституции. Религиозная свобода находится в системной связи с закрепленными в качестве основ конституционного строя России принципом светскости государства, включающим в себя запрет установления какой-либо религии в качестве государственной или обязательной, равенство всех религиозных объединений и их отделение от государства (ст. 14), и принципом идеологического многообразия (ст. 13). Кроме того, ст. 19 гарантирует равенство независимо от отношения к религии, убеждений, принадлежности к общественными объединениям; ст. 29 — право на свободу мысли и слова и недопустимость быть принужденным к выражению своих мнений и убеждений и отказу от них; ст. 30 — право на объединение и недопустимость принуждения к вступлению в какое-либо объединение или пребывание в нем. Одной из существенных конституционных гарантий свободы совести и вероисповедания является закрепление права на альтернативную гражданскую службу: гражданин РФ в случае, если его убеждениям или вероисповеданию противоречит несение военной службы, а также в иных установленных федеральным законом случаях имеет право на замену ее альтернативной гражданской службой (ч. 3 ст. 59 Конституции).

Комментируемая статья закрепляет двуединую свободу: свободу совести и свободу вероисповедания. Эти два очень близких, синонимичных, но, видимо, не тождественных термина еще в период их появления в русской юридической и богословской литературе вызвали споры об истинном значении и соотношении обозначаемых ими понятий, которые продолжаются до сих пор*(282). В первую очередь необходимо решить вопрос о том, тождественны ли понятия «свобода совести» и «свобода вероисповедания».

Сложность заключается в том, что юридическая наука и практика сталкиваются здесь с необходимостью давать определения ряда понятий религиозного и философского характера высокого уровня абстракции. Филологические, философские и теологические определения понятий «совесть» и «вероисповедание», а также «свобода совести» и «свобода вероисповедания» не могут автоматически экстраполироваться на юридические понятия «свобода совести» и «свобода вероисповедания». Возможность различной интерпретации соотношения данных понятий или терминов в различных гуманитарных науках, и даже в юридической науке и в конкретной системе права, предопределяется особенностями целей и задач их исследования и применения.

Нет единства мнений в толковании этих понятий и в современном российском конституционном праве. Одни юристы считают, что избранная составителями Конституции юридико-лингвистическая конструкция комментируемой статьи хотя формально и предполагает существование не одной свободы, а двух — совести и вероисповедания, но фактически свидетельствует о том, что эти две свободы представляют собой единое понятие и единый правовой институт; другие — что свобода вероисповедания есть лишь элемент свободы совести.*(283)

В теории права и в правовых системах других государств свобода совести и свобода вероисповедания могут рассматриваться и рассматриваются как самостоятельные понятия, каждое из которых имеет специфическое юридическое наполнение. Конституция избрала иной вариант. Как следует из ст. 28 Основного Закона, здесь эти два термина («свобода совести» и «свобода вероисповедания») рассматриваются как единое целое, наполненное одним содержанием, включающим в себя «право исповедовать индивидуально или совместно с другими любую религию или не исповедовать никакой, свободно выбирать, иметь и распространять религиозные и иные убеждения и действовать в соответствии с ними». Конечно, можно предположить, что положения данной статьи, начиная со слов «включая право», относятся лишь к свободе вероисповедания, но тогда встает неразрешимый вопрос, почему в статье дается сравнительно подробное разъяснение того, что включает в себя свобода вероисповедания, и ничего не говорится о содержании свободы совести.

Сторонники той точки зрения, что понятие «свобода совести» шире понятия «свобода вероисповедания», обращают внимание еще на одно положение комментируемой статьи, согласно которому свобода совести и вероисповедания включает в себя не только религиозные, но и «иные убеждения». Ни законодательство, ни судебная практика не выработали пока определенного толкования этого понятия — «иные убеждения». В литературе также высказываются разные взгляды по этому вопросу. Так, В.И. Иванов полагает, что свобода совести равнозначна свободе убеждений и принадлежит людям не только в пределах вероисповедания, но и охватывает вообще все человеческие убеждения. Правда, тут же он замечает, что такая свобода убеждений и мировоззрений не имеет политико-идеологического содержания.*(284) Думается, такая оговорка имеет немаловажное значение. Политические, научные и иные убеждения могут сочетаться и очень тесно переплетаться с религиозными (атеистическими), но это не значит, что не следует отделять их друг от друга. И те, и другие находятся под защитой Конституции, но первые — под защитой ст. 28, а вторые — под защитой ст. 29. В связи с этим можно уточнить, что под «иными убеждениями» в ст. 28 следует понимать не любые убеждения, а лишь мировоззренческие убеждения, не ограниченные исключительно конфессиональной или атеистической идеологией, но непременно связанные с религией, ее защитой, отрицанием или игнорированием.

3. Следует отметить, что понятие и содержание свободы совести и свободы вероисповедания, изложенные в комментируемой статье, дополняются не только иными статьями Конституции, но и общепризнанными принципами и нормами международного права и международными договорами РФ. Всеобщей декларацией прав человека 1948 г. гарантируется свобода мысли, совести и религии, что включает в себя свободу менять свою религию или убеждения и свободу исповедовать свою религию или убеждения как единолично, так и сообща с другими, публичным или частным порядком, в учении, богослужении и выполнении религиозных и ритуальных порядков (ст. 18), а также ряд сопутствующих этой свободе прав, в том числе: право каждого человека на использование всех прав и всех свобод, провозглашенных ею, без какого бы то ни было различия, в том числе в отношении религии, политических или иных убеждений (ст. 2); право вступать в брак и основывать семью без всяких ограничений по признаку религии (ст. 16); право на свободу убеждений и свободное выражение их (ст. 19); право на образование, которое должно содействовать взаимопониманию, терпимости и дружбе между всеми народами, расовыми и религиозными группами (ст. 26)*(285).

Международный пакт о гражданских и политических правах 1966 г. в ст. 18 подтверждает, что «каждый человек имеет право на свободу мысли, совести и религии. Это право включает свободу иметь или принимать религию или убеждения по своему выбору и свободу исповедовать свою религию и убеждения как единолично, так и сообща с другими, публичным или частным порядком, в отправлении культа, выполнении религиозных и ритуальных обрядов и учений (ч. 1); никто не должен подвергаться принуждению, умаляющему его свободу иметь или принимать религию или убеждения по своему выбору (ч. 2); свобода исповедовать религию или убеждения подлежит лишь ограничениям, установленным законом и необходимым для охраны общественной безопасности, порядка, здоровья и морали, равно как и основных прав и свобод других лиц (ч. 3); государства обязуются уважать свободу родителей и в соответствующих случаях законных опекунов обеспечивать религиозное и нравственное воспитание своих детей в соответствии со своими собственными убеждениями (ч. 4)»*(286).

В Декларации о ликвидации всех форм нетерпимости и дискриминации на основе религии или убеждений, принятой Генеральной Ассамблеей ООН 25 ноября 1981 г., отмечалось, что «дискриминация людей на основе религии или убеждений является оскорблением достоинства человеческой личности и отрицанием принципов Устава Организации Объединенных Наций и осуждается как нарушение прав человека и основных свобод, провозглашенных во Всеобщей декларации прав человека и подробно изложенных в Международных пактах о правах человека, и как препятствие для дружественных и мирных отношений между государствами (статья 3)»*(287).

Статья 9 Конвенции о защите прав человека и основных свобод 1950 г. закрепляет за каждым человеком право на свободу мысли, совести и религии, включающее в себя свободу менять свою религию или убеждения и свободу исповедовать свою религию или придерживаться убеждений как индивидуально, так и сообща с другими, публичным или частным образом, в богослужении, учении и выполнении религиозных и ритуальных порядков.

Содержащееся в Конвенции понятие свободы мысли, совести и религии нашло конкретизацию в решениях Европейского Суда по правам человека. Он определяет ее как «одну из основ «демократического общества» в значении, принятом Конвенцией. Именно этот ее религиозный параметр является одним из наиболее важных элементов, из которых складывается личность верующих и их мировоззрение, но это же является и ценнейшим достоянием для атеистов, агностиков, скептиков и безразличных. Плюрализм, неотделимый от демократического общества, который дорогой ценой был завоеван на протяжении веков, основывается на нем.*(288) Суд отмечал, что свобода религии предполагает в первую очередь свободу совести, но также и свободу исповедания (какой-либо) религии, поскольку религиозная свобода относится прежде всего к «глубинам души», однако предполагает и право исповедовать и распространять свою религию, свободу присоединяться к религии или нет и свободу исполнять все предписания религии или нет.

4. Свободы, установленные в комментируемой статье, предоставляются не только российским гражданам, но и иностранцам и апатридам, причем принадлежат им от рождения. По смыслу данной статьи и ст. 19 Конституции, эти субъекты равноправны перед законом и судом в реализации свободы совести (свободы вероисповедания). Сложнее вопрос о том, в какой мере она распространяется на юридических лиц, в особенности на религиозные организации, и коллективы верующих — церкви. То, что по своей сути свобода совести и свобода вероисповедания относятся к категории личных прав, не вызывает сомнения, однако это не означает, что личные права не могут принадлежать объединениям граждан. В ст. 28 специально подчеркивается, что это право исповедовать религию может осуществляться индивидуально или совместно с другими. Безусловно, какие-то аспекты, элементы этого права носят исключительно индивидуальный характер, например само право выбирать ту или другую религию, право исполнения определенных обрядов, но значительная часть элементов свободы совести может осуществляться коллективами и религиозными организациями. Более того, большая часть религий невозможна без существования церковных организаций, которые, в частности, участвуют в отправлении культа, создают благотворительные или гуманитарные учреждения, выпускают и распространяют религиозную литературу, ведут преподавание по вопросам религии или убеждений. Как указывает Европейский Суд, «когда вопрос касается организации религиозного объединения, отказ признать его представляет вмешательство в право заявителей на свободу вероисповедания в соответствии со ст. 9 Конвенции»*(289). Право верующих на свободу вероисповедания заключает в себе ожидание того, что общине будет позволено мирно работать, не испытывая произвольного вмешательства со стороны государства; «религиозное сообщество традиционно и повсеместно существует в организованной форме».*(290) Более того, как считает судья Европейского Суда Л. Гарлицкий, «религиозные общины должны иметь правосубъектность как необходимую предпосылку для защиты своих процессуальных и материальных прав».*(291)

Практика Конституционного Суда РФ также свидетельствует о том, что субъектами нарушения свободы совести могут быть не только физические, но и юридические лица. Это предполагает, что равенство прав и свобод человека независимо от отношения к религии, убеждений, принадлежности к общественным объединениям, закрепленное в Конституции, должно распространяться и на равенство прав и свобод церквей и других религиозных объединений. В связи с этим возникает вопрос, в какой мере законодатель вправе предоставить той или иной конфессии какие-либо преимущества, учитывая их роль в обществе?

М.А. Буданов отмечает, что в США и Европе «сложились две модели государственно-церковных отношений и, соответственно, две традиции построения межконфессионального пространства»*(292). Первая подразумевает полный запрет государству вмешиваться в межконфессиональные отношения, что подтверждается многочисленными решениями Верховного Суда США. В рамках же европейской традиции государство обычно признает особый статус одной (реже — двух) религиозных традиций.

В конституциях некоторых европейских стран содержатся наряду со свободой совести и вероисповедания положения о наличии официальной (государственной) религии. К числу таких стран относятся, например, Дания и Норвегия, в которых евангелическая лютеранская церковь и религия в конституциях провозглашаются в качестве официальных и государственных. Конституция Андорры гарантирует только католической церкви поддержку ее особых отношений сотрудничества с государством.

Конституция избрала американскую модель государственно-церковных отношений. В ч. 2 ст. 14 однозначно утверждается, что «религиозные объединения отделены от государства и равны перед законом». Однако этот принцип равенства всех религиозных объединений нашел своеобразное преломление в Законе о свободе совести и о религиозных объединениях, установившем две отнюдь не равные формы религиозных объединений: религиозные группы, права которых ограничены возможностью совершать богослужения, другие религиозные обряды и церемонии, а также осуществлять обучение религии и религиозное воспитание своих последователей; и религиозные организации, которым принадлежит вся полнота прав, предусмотренная ст. 15-24 Закона, но которые в отличие от религиозных групп подлежат государственной регистрации.

В связи с этим многие авторы указывают на противоречие, существующее между соответствующими положениями ст. 14 и 28 Конституции и рядом положений Закона о свободе совести и о религиозных объединениях. Высказывается сомнение в конституционности положений преамбулы Закона в той части, в какой в ней признается особая роль православия, а также перечисляются не все религии, к которым проявляет уважение Федеральное Собрание, а только некоторые. Еще чаще высказывается критика по поводу положений ст. 11 Закона в той части, в какой новое религиозное объединение может получить статус юридического лица только через 15 лет после своего создания.*(293)

Впрочем, аналогичный институт «испытательного срока» для регистрации в качестве религиозного объединения существует и в других европейских странах и сам по себе признается Европейским Судом по правам человека допустимым вмешательством государства в свободу вероисповедания, если он предусмотрен законом, преследует цель защиты общественного порядка и общественного спокойствия и является разумным*(294).

5. Сама по себе возможность и даже необходимость для государства устанавливать особый порядок регистрации религиозных организаций в качестве юридического лица не может рассматриваться как нарушение свободы совести (вероисповедания), поскольку она направлена на защиту демократического общества в целом, а также прав и свобод отдельных граждан (физических лиц) от посягательства преступных сообществ.

Как указал Конституционный Суд РФ в своем Постановлении от 23.11.1999 N 16-П, из ст. 28 Конституции во взаимосвязи с ее ч. 4 ст. 13, ст. 14, ч. 1 и 2 ст. 19 и ч. 1 ст. 30 следует, что свобода вероисповедания предполагает свободу создания религиозных объединений и свободу их деятельности на основе принципа юридического равенства, в силу чего федеральный законодатель, реализуя полномочия, вытекающие из п. «в» и «о» ст. 71 и ст. 76 Конституции, вправе урегулировать гражданско-правовое положение религиозных объединений, в том числе условия признания религиозного объединения в качестве юридического лица, порядок его учреждения, создания, государственной регистрации, определить содержание правоспособности религиозных объединений. Ссылаясь на решения органов Совета Европы и Европейского Суда по правам человека, Конституционный Суд отметил, что государство вправе предусмотреть определенные преграды, с тем чтобы не предоставлять статус религиозной организации автоматически, не допускать легализации сект, нарушающих права человека и совершающих незаконные и преступные деяния, а также воспрепятствовать миссионерской деятельности (в том числе в связи с проблемой прозелитизма), если она несовместима с уважением к свободе мысли, совести и религии других и к иным конституционным правам и свободам, а именно сопровождается предложением материальных или социальных выгод с целью вербовки новых членов в церковь, неправомерным воздействием на людей, находящихся в нужде или в бедственном положении, психологическим давлением или угрозой применения насилия и т.п.

Но вместе с тем Суд обратил внимание и на то, что при этом законодатель, учитывая исторически сложившийся в России многоконфессиональный уклад, обязан соблюдать положение ч. 1 ст. 17 Конституции о том, что в Российской Федерации гарантируются права и свободы человека и гражданина согласно общепризнанным принципам и нормам международного права и в соответствии с Конституцией. Вводимые им меры, относящиеся к учреждению, созданию и регистрации религиозных организаций, не должны искажать само существо свободы вероисповедания, права на объединение и свободы деятельности общественных объединений, а возможные ограничения, затрагивающие эти и иные конституционные права, должны быть оправданными и соразмерными конституционно значимым целям.

В Определении от 09.04.2002 N 113-О*(295) Конституционный Суд не усмотрел нарушения свободы совести (вероисповедания) в том, что законодатель наделил органы регистрации полномочиями по выяснению того, является ли данное объединение религиозным и совместимы ли его цели и деятельность, основы вероучения и соответствующая ему практика с требованиями Конституции и основанного на ней законодательства, если местная религиозная организация учреждается на базе не входящей в централизованную религиозную организацию религиозной группы, т.е. если, по существу, она придерживается вероучения, которое в России малоизвестно или вообще неизвестно, в том числе с точки зрения соответствующей этому вероучению практики и социальных последствий.

Вопрос о правовых последствиях вступления в силу Закона о свободе совести и о религиозных объединениях для ранее созданных религиозных организаций также был предметом рассмотрения Конституционного Суда. В указанном выше Постановлении от 23.11.1999 N 16-П, а также в Определении от 13.04.2000 N 46-О*(296) Суд, основываясь на положениях ч. 4 ст. 13, ст. 14, ч. 1 и 2 ст. 19, ст. 28 и 30 Конституции, сформулировал конституционно-правовые критерии, исходя из которых следует решать вопрос о том, в каких пределах требования названного Закона, относящиеся к порядку создания религиозных организаций, могут быть предъявлены и при перерегистрации религиозных организаций, учрежденных и действовавших до его вступления в силу.

Из правовых позиций, выраженных Конституционным Судом в данных решениях, следует, что законодатель не мог лишить учрежденные и обладающие полной правоспособностью религиозные организации возможности пользоваться уже принадлежавшими им правами, закрепленными и новым законом, на том лишь основании, что они не имеют подтверждения о 15-летнем сроке существования. Религиозные организации, учрежденные до вступления в силу данного Закона, должны пользоваться правами юридического лица в полном объеме, без подтверждения 15-летнего минимального срока существования на соответствующей территории, без ежегодной перерегистрации и без ограничений, установленных в абз. 4 п. 3 ст. 27 Закона.

Все принципиальные условия возможного ограничения пользования правами, гарантированными комментируемой статьей, содержатся в Конституции. В частности, в ст. 13, которая в целях гарантирования идеологического многообразия запрещает создание и деятельность общественных объединений, цели или действия которых направлены на насильственное изменение основ конституционного строя и нарушение целостности РФ, подрыв безопасности государства, создание вооруженных формирований, разжигание социальной, расовой, национальной и религиозной розни. В ст. 29 также установлен запрет пропаганды или агитации, возбуждающих социальную, расовую, национальную или религиозную ненависть и вражду, и пропаганды социального, расового, национального, религиозного или языкового превосходства. Статья 55 определяет основания ограничения прав и свобод человека и гражданина. При этом ограничение этих свобод в условиях чрезвычайного положения не допускается (ч. 3 ст. 56).

Естественно, что реализация этих положений Конституции предполагает возможность ограничения и свободы совести (вероисповедания). В связи с этим ст. 14 Закона предусматривает возможность ликвидации религиозной организации и установления запрета на деятельность религиозной организации или религиозной группы в судебном порядке по указанным в ней основаниям, таким как, например: нарушение общественной безопасности и общественного порядка; действия, направленные на осуществление экстремистской деятельности; принуждение к разрушению семьи; посягательство на личность, права и свободы граждан; нанесение установленного в соответствии с законом ущерба нравственности, здоровью граждан, в том числе использованием в связи с их религиозной деятельностью наркотических и психотропных средств, гипноза, совершением развратных и иных противоправных действий.

Предложения со словосочетанием «религиозное вероисповедание»

ВикиЧтение

Религия и Йога. Из работ Шри Ауробиндо и Матери
Ауробиндо Шри