Ян фабр я ошибка книга

«Я—ошибка»

В среду в Электротеатре «Станиславский» состоялась презентация книги знаменитого художника и режиссера Яна Фабра «Я — ошибка», в пятницу на фестивале «Территория» его компания «Трубляйн» покажет спектакль «Ангел смерти», а в субботу в кинотеатре «Октябрь» сам Фабр представит документальный фильм о своем спектакле «Гора Олимп». Накануне этих событий Ян Фабр ответил на вопросы Елены Смородиновой.

— Ваша книга впервые переведена на русский и вышла в России. Расскажите о ней.

— Две книги. Первая, «Я — ошибка»,— некая антология театральных текстов, ее выпустил Электротеатр «Станиславский». Это книга не о моем театральном опыте, это мои тексты для театра, а также тексты про русских актеров. Это мои размышления за последние годы о том, что такое театр, сцена, кто такой актер, что само по себе есть представление. А вторая книга, которую издает «Эксмо», это уже настоящий дневник с 1977-го по 1983 год.

— Вы говорили, что пишете от руки. До сих пор?

— О да! Есть некие эротические взаимоотношения между ручкой, бумагой, рукой. Сначала пишу черновик, потом переписываю набело. Для меня письмо равно живописи и рисованию, а живопись — то же, что письмо от руки. Кстати, в книге будут мои факсимильные записи, вы увидите мой почерк. Я очень старомодный художник, будто из Средневековья. У меня нет ни мобильного телефона, ни компьютера. По ночам я или пишу от руки, или рисую. И, конечно, я — за бумажную книгу, которую можно не только оценить визуально, но и почувствовать тактильно: мне важны качество бумаги, графика.

— И вы, наверное, против глобализации?

— Что вы! Это прекрасно! Глобализация позволяет людям объединяться ради чего-то большего. Однако существует безграничное количество волн непроверенной и неверной информации. В особенности это касается телевидения. Надо стараться понять, где правда, где ложь, где манипуляции. Мы, как высшие существа в этом мире, должны критично оценивать то, что происходит вокруг. Я выступаю за замедление: до сих пор хожу в библиотеку, пытаюсь что-то исследовать самостоятельно. Как художнику мне кажется, что хорошая работа требует времени. Искусство требует времени. Время — жизненно важно.

— Вы следите за политикой?

— Конечно, я же гомо сапиенс — человек разумный. Я верю в человечество. Если сравнивать ангелов и людей, ангел — совершенен, уникален. Он — сама невинность. А мы — люди, мы всегда будем способны к совершению греха. Мы всегда виновны, но при этом мы всегда находимся в некоем движении и поиске совершенства. Люди как разумные существа в целом ведут себя хорошо. Мы падаем, но стараемся исправлять свои ошибки. Поэтому я верю в человечество.

— Как же вы узнаете новости, если вы не пользуетесь ни мобильным, ни интернетом?

— Из газет. Когда я в гостинице, я могу посмотреть BBC, CNN, немецкие и фламандские новости. В любом веке были и есть проблемы и разногласия. Есть хорошие люди с открытыми сердцами, которые стараются сделать мир лучше. Мы должны верить в то, что эти люди есть. И сами должны стараться все разрешать в лучшую сторону. Для меня Европа сейчас находится в некой катастрофе, потому что есть страны, которые закрывают свои границы для беженцев, заставляя страдать совсем маленьких детей. У беженцев нет возможностей въезда в страны — и, по-моему, это человеческая гуманистическая трагедия. Это то, что я не могу принять. Как человек ты должен в первую очередь защищать других людей. В глобальном мире нужно быть человеком с открытым умом и сердцем. Тем, кого называют опенмайндед.

— Так мир в кризисе?

— Нет. Кризиса нет. То, что периодически в разные времена возникают некие проблемы,— нормально. Потому что, если не будет возникать проблем, не будут появляться решения.

— Вы не впервые приезжаете в Москву, давали мастер-классы на фестивале «Территория». Вы что-нибудь поняли про русскую культуру, про русских людей, как вам кажется?

— Думаю — да, потому что хорошо и глубоко знаю русскую культуру, изучал ее и был вдохновлен ее глубиной. Кстати, есть связь между русской и фламандской культурой. Вспомним «Синюю птицу» Станиславского по пьесе Метерлинка. Россия — это юмор превосходного уровня. Чувство юмора у русских просто невероятное. И эти невероятные лица — у вас тут можно увидеть такую красоту лиц… А люди? Люди как люди. Люди — это очень красивые животные. Очень сильные существа. Я люблю их. И еще я очень люблю уязвимость. В человеческой уязвимости — сила.

— В отличие от русских, бельгийцы — космополиты, вы так говорили. Какими качествами нужно для этого обладать?

— Быть очень маленькой страной. Быть оккупированными немцами, французами, всеми на свете. Бельгия — маленькая сюрреалистичная страна. Зато у нас соединилось невероятное количество разных культур. Поэтому у нас такая живопись и литература. Соединение культур прослеживается и сегодня.

— Клим Козинский, ученик Бориса Юхананова, выпустил в вашей компании спектакль. Почему вы решили поработать с русским режиссером?

— У нас была лаборатория в Антверпене, и Ивана Йозич, хорватская актриса, которая уже 15 лет работает в «Трубляйн» (театральная компания Фабра.— “Ъ”), ее вы сможете увидеть в «Ангеле смерти», решила работать с Климом. Она единственная, кто выбрал для работы молодого русского режиссера. Они работали над постановкой в течение нескольких месяцев, и, по-моему, это потрясающе. Ивана — потрясающая исполнительница. Вообще все, кто работали вместе с Климом над постановкой,— большие молодцы. Клим — очень талантливый молодой русский режиссер.

— Эта работа повлияла на ваших актрис?

— Это был глубокий диалог культур. Взаимопроникновение наших культур сделало процесс производства очень интересным.

— Для российских театралов увидеть вашу «Гору Олимп» — как для советского человека увидеть Париж. Вам не обидно, что вас знают прежде всего по этому спектаклю?

— Давайте надеяться, что это все-таки не так. Буду честным: успех «Горы Олимп» просто невероятный, сверхнормальный. Я работал над этой пьесой вместе с сорока актерами и танцовщиками несколько месяцев. За три дня до мировой премьеры в Берлине они спросили меня: что будет для вас успехом, какой вам нужен выхлоп? Я сказал, что, если у входа увижу хотя бы 50 человек, буду счастлив. Но наши зрители выдержали все 24 часа спектакля и еще 15 минут аплодировали после него. В каждом городе люди встают в финале. В каждом! Я вижу, что они испытывают некий катарсис. Когда я над чем-то работаю, то всегда думаю: а вдруг это будет не понято? Поэтому такой отклик на эту работу для меня был фантастикой. Тем более что, как художник, ты бываешь готов к некой красоте неуспеха.

— В нашей стране публика современного искусства и театра только недавно стала пересекаться. А как в Бельгии?

— В моем случае это одни и те же люди. Потому что я — художник, режиссер, писатель. Мой 40-летний стаж работы в Бельгии привел к тому, что люди приходят смотреть мои работы, и им неважно, в какой сфере они сделаны: я уважаем и как художник, и как театральный режиссер. Но это я. А вообще в Бельгии люди современного визуального искусства и публика театра — два разных мира.

— Если бы вы рассказывали о режиссере Яне Фабре посетителю выставок современного искусства, что бы вы сказали?

— Я делаю скульптуры, инсталляции, графику. Я хороший график и скульптор.

— А что бы вы сказали о художнике Фабре театралу?

— Я междисциплинарный художник. Вы понимаете, что такое междисциплинарность? Это объединение знаний в разных областях искусства. Я ищу связи между визуальным искусством, современным искусством и театральной сценой.

— Что самое главное вы бы сказали маленькому Яну, если бы у вас сегодня была такая возможность?

— О, маленький Ян Фабр — это высокомерный раздражительный маленький мерзавец! Я бы посоветовал ему быть более скромным и кротким.

— В детстве вы мечтали о работе химика или почтальона. Если сегодня вы могли бы мечтать о будущей профессии, какую работу вы бы выбрали?

— Я бы мечтал стать ученым. Почему-то ученые больше всего меня вдохновляют. Мое вдохновение — это работы ученых и классическая фламандская живопись.

— Последний вопрос: спасет ли мир красота?

— Я верю в силу красоты. Это же не только эстетика. Это сплав эстетики и этики, соединение моральных ценностей и эстетических категорий. И вот эта правильная красота предрасполагает людей мыслить и чувствовать иначе, чем основной мир. Красота в своем высшем смысле объединяет людей. Это такая форма любви. Наивысшее ее проявление.

Вчера в Москву вновь прибыл Ян Фабр, чтобы презентовать в Электротеатр Станиславскийсвою книгу «Я — ошибка» в рамках пре-опеннинга фестиваля Territoriя.

Издание вышло невероятно стильным. Каждое произведение сопровождают рисунки самого Фабра, специально подобранные автором для более сильного ассоциативного воздействия. Получился поэтический тексто-графический фолиант. Белоснежная бумага высокого качества. Твердый тканевый переплет алого цвета. Эстетское издание из разряда «как перестать его листать и испытывать тактильно-визуальный экстаз?».

В самой книге представлены наиболее внушительные произведения Фабра, которые охватывают все периоды его художественных преображений. От ранней пьесы «Я — ошибка» (давшей название изданию) — через знаменитого «Ангела смерти» (который на днях наконец можно будет увидеть в России) — до совсем позднего высказывания под названием «Я — корова».

Назвать собранные произведения пьесами можно лишь отчасти. Тексты представляют собой трудно характеризуемый жанр, который вбирает в себя и поэтическое высказывание, и экзистенциальное размышление, и художественные сны и грезы, и дерзкий манифест, и даже трогательные лиричные оды другим художникам (таким, как Пина Бауш и Уильям Форсайт), сопровождающим Фабра на его творческом пути.

По сути данное издание — это не столько сборник текстов разного времени, сколько — погружение в мышление Фабра, полное поиска мотивов и одержимостей, жестокости, радости и других парадоксов жизни — погружение, пропитанное темным опытом переживания красоты, эротизмом и исследованием человеческой телесности.

Как точно отметила переводчик текстов Фабра для этого издания Ирина Лейк (которая справилась с переводом превосходно — тексты не теряют как своего величия, так и своей низменности), книга «Я — ошибка» — это своего рода бестиарий воина красоты.

По утверждению самого Фабра и его литературного редактора Сигрид Буссе, аналогов подобному изданию нет нигде в мире. Даже на оригинальном фламандском языке.

Издание презентовали представители фестиваля Территория, Электротеатра Станиславский и те, кто долго работали над его выходом в свет.

Магистральной темой презентации стало постепенное, но разностороннее открытие Фабра Россией. Сначала как мастера в рамках мастер-классов фестиваля-школы «Территория», затем как художника на выставке в Эрмитаже, потом как режиссера на фестивалях NET и Territoriя. И вот теперь как писателя-поэта-драматурга.

Однако многие пришли на презентацию ради возможности увидеть лично Яна Фабра и подписать у него книгу. И тут началось самое интересное.

Уязвленный вниманием повышенной оголтелости в свой адрес в последнее время, режиссер предпочел погружение в работу выходам на публику. И во время презентации был занят в Электротеатре реализацией своего грядущего перформанса «Ангел Смерти».

Но, как часто бывает с большими художниками, творчество вращается вокруг него само собой.

В результате, всех пришедших ждал перформанс-мистификация. На стойке, где продавалась новая книга, после окончания официальной части презентации возникла плетенная корзина. В нее при желании следовало складывать купленные книги, вкладывая в них листочки с указанием своего имени и контактных данных. Сегодня-завтра Фабр подпишет эти книги (возможно используя личные данные для персональных обращений и пожеланий), после чего с их владельцами свяжутся, и вернут им реликвию.

Почти сразу у меня в голове созрел грандиозный план (надеюсь кому-то он тоже пришел в голову) — я начал старательно вспоминать всех своих близких знакомых, выбирая из них того, для кого Фабр — непревзойденная величина. И конечно, опуская в корзину очередную книгу, вложил в нее листочек с его контактными и личными данными. Теперь сгораю от нетерпения увидеть лицо и услышать голос друга, когда ничего не подозревающему ему вдруг позвонят и сообщат, что его ждет нечто от лично Яна Фабра.

После такого захватывающего интерактивно-заочного общения с автором, всех собравшихся ждало чтение текстов Фабра в Малом зале Электротеатра под звуковое сопровождение. И, продолжая магию вечера, чтение переросло в первое в России театральное обращение и осмысление драматургического воплощения Фабра.

Режиссер Klim Kozinskyпоставил монолитный перформативный спектакль по двум произведениям из презентованной книги — средневековой сказке «Я — кровь» и «Я — корова».

Козинский сделал очень хрупкую вещь, прочно связанную, как с местом проведения, так и с темой события. Два перформера искали себя в презентуемом тексте, опираясь одновременно как на знаменитую метафоричную эклектику Бориса Юхананова, так и на испытывающую тело физику Фабра.

При этом режиссер сохранил свой почерк, выраженный в особом ощущением тайминга и прицеле не столько на зрительское восприятие, сколько на переживания самих исполнителей.

Текст Фабра декларировался, появлялся титрами, подкреплялся образами и отсылками к другим произведениям искусства, усиливая ассоциативность. А в центре этой внушительной конструкции находились два перформера Электротеатра, основной задачей которых было обнаружить и выразить изменения в себе, побужденные текстом и наслаивающимися ассоциациями.

Подозреваю, что кого-то отсутствие самого Фабра могло разочаровать. Но любитель красивых историй во мне восхищается «мистификацией» с подписью книги и возможностью «удивить» ей хороших людей. А ценитель лабораторного исследования сложных текстов театральными методами — ушел в полном восторге.

Вечер удался. А «Территория» еще толком не началась!

«Я — ошибка. Потому, что я лидер движения из одного человека.»
«Я — ошибка. Потому, что я никак не связан с современным обществом.»
«Я — ошибка. Потому, что хочу невозможного.»
«Я верен Удовольствию, Что пытается меня убить.»
(с) «Я — ошибка». Ян Фабр

p.s.

Информация, которая может быть полезной:

1) Издание «Я — ошибка» можно приобрести в магазине Порядок словв Электротеатре. Стоимость: 1300 рублей

2) Сам Ян Фабр придет лично на презентацию фильма Surrender, который покажут в рамках фестиваля Territoriя.

3) Издательство ЭКСМО, пользуясь шумом, на скорую руку подготовило свою книгу с «дневниками» Фабра. Но ничего общего с изданием Электротеатра там нет и близко. Очередная демонстрация отсутствия издательского вкуса и стиля. Из приятного — только тот же (очень хороший) переводчик. Поэтому при покупке не попадитесь случайно на «спойлер» (особенно при заказах онлайн).

___________
Обсуждение и комментарии: https://www.facebook.com/inner.emigrant/posts/530818537367054

Самые свежие обзоры и обсуждения театральных и музыкальных событий всегда первыми в Facebook: https://www.facebook.com/inner.emigrant

Telegram: https://t.me/inner_emigrant

— Ваша книга впервые переведена на русский и вышла в России. Расскажите о ней.

— Две книги. Первая, «Я — ошибка»,— некая антология театральных текстов, ее выпустил Электротеатр «Станиславский». Это книга не о моем театральном опыте, это мои тексты для театра, а также тексты про русских актеров. Это мои размышления за последние годы о том, что такое театр, сцена, кто такой актер, что само по себе есть представление. А вторая книга, которую издает «Эксмо», это уже настоящий дневник с 1977-го по 1983 год.

— Вы говорили, что пишете от руки. До сих пор?

— О да! Есть некие эротические взаимоотношения между ручкой, бумагой, рукой. Сначала пишу черновик, потом переписываю набело. Для меня письмо равно живописи и рисованию, а живопись — то же, что письмо от руки. Кстати, в книге будут мои факсимильные записи, вы увидите мой почерк. Я очень старомодный художник, будто из Средневековья. У меня нет ни мобильного телефона, ни компьютера. По ночам я или пишу от руки, или рисую. И, конечно, я — за бумажную книгу, которую можно не только оценить визуально, но и почувствовать тактильно: мне важны качество бумаги, графика.

— И вы, наверное, против глобализации?

— Что вы! Это прекрасно! Глобализация позволяет людям объединяться ради чего-то большего. Однако существует безграничное количество волн непроверенной и неверной информации. В особенности это касается телевидения. Надо стараться понять, где правда, где ложь, где манипуляции. Мы, как высшие существа в этом мире, должны критично оценивать то, что происходит вокруг. Я выступаю за замедление: до сих пор хожу в библиотеку, пытаюсь что-то исследовать самостоятельно. Как художнику мне кажется, что хорошая работа требует времени. Искусство требует времени. Время — жизненно важно.

— Вы следите за политикой?

— Конечно, я же гомо сапиенс — человек разумный. Я верю в человечество. Если сравнивать ангелов и людей, ангел — совершенен, уникален. Он — сама невинность. А мы — люди, мы всегда будем способны к совершению греха. Мы всегда виновны, но при этом мы всегда находимся в некоем движении и поиске совершенства. Люди как разумные существа в целом ведут себя хорошо. Мы падаем, но стараемся исправлять свои ошибки. Поэтому я верю в человечество.

— Как же вы узнаете новости, если вы не пользуетесь ни мобильным, ни интернетом?

— Из газет. Когда я в гостинице, я могу посмотреть BBC, CNN, немецкие и фламандские новости. В любом веке были и есть проблемы и разногласия. Есть хорошие люди с открытыми сердцами, которые стараются сделать мир лучше. Мы должны верить в то, что эти люди есть. И сами должны стараться все разрешать в лучшую сторону. Для меня Европа сейчас находится в некой катастрофе, потому что есть страны, которые закрывают свои границы для беженцев, заставляя страдать совсем маленьких детей. У беженцев нет возможностей въезда в страны — и, по-моему, это человеческая гуманистическая трагедия. Это то, что я не могу принять. Как человек ты должен в первую очередь защищать других людей. В глобальном мире нужно быть человеком с открытым умом и сердцем. Тем, кого называют опенмайндед.

— Так мир в кризисе?

— Нет. Кризиса нет. То, что периодически в разные времена возникают некие проблемы,— нормально. Потому что, если не будет возникать проблем, не будут появляться решения.

— Вы не впервые приезжаете в Москву, давали мастер-классы на фестивале «Территория». Вы что-нибудь поняли про русскую культуру, про русских людей, как вам кажется?

— Думаю — да, потому что хорошо и глубоко знаю русскую культуру, изучал ее и был вдохновлен ее глубиной. Кстати, есть связь между русской и фламандской культурой. Вспомним «Синюю птицу» Станиславского по пьесе Метерлинка. Россия — это юмор превосходного уровня. Чувство юмора у русских просто невероятное. И эти невероятные лица — у вас тут можно увидеть такую красоту лиц… А люди? Люди как люди. Люди — это очень красивые животные. Очень сильные существа. Я люблю их. И еще я очень люблю уязвимость. В человеческой уязвимости — сила.

— В отличие от русских, бельгийцы — космополиты, вы так говорили. Какими качествами нужно для этого обладать?

— Быть очень маленькой страной. Быть оккупированными немцами, французами, всеми на свете. Бельгия — маленькая сюрреалистичная страна. Зато у нас соединилось невероятное количество разных культур. Поэтому у нас такая живопись и литература. Соединение культур прослеживается и сегодня.

— Клим Козинский, ученик Бориса Юхананова, выпустил в вашей компании спектакль. Почему вы решили поработать с русским режиссером?

— У нас была лаборатория в Антверпене, и Ивана Йозич, хорватская актриса, которая уже 15 лет работает в «Трубляйн» (театральная компания Фабра.— “Ъ”), ее вы сможете увидеть в «Ангеле смерти», решила работать с Климом. Она единственная, кто выбрал для работы молодого русского режиссера. Они работали над постановкой в течение нескольких месяцев, и, по-моему, это потрясающе. Ивана — потрясающая исполнительница. Вообще все, кто работали вместе с Климом над постановкой,— большие молодцы. Клим — очень талантливый молодой русский режиссер.

— Эта работа повлияла на ваших актрис?

— Это был глубокий диалог культур. Взаимопроникновение наших культур сделало процесс производства очень интересным.

— Для российских театралов увидеть вашу «Гору Олимп» — как для советского человека увидеть Париж. Вам не обидно, что вас знают прежде всего по этому спектаклю?

— Давайте надеяться, что это все-таки не так. Буду честным: успех «Горы Олимп» просто невероятный, сверхнормальный. Я работал над этой пьесой вместе с сорока актерами и танцовщиками несколько месяцев. За три дня до мировой премьеры в Берлине они спросили меня: что будет для вас успехом, какой вам нужен выхлоп? Я сказал, что, если у входа увижу хотя бы 50 человек, буду счастлив. Но наши зрители выдержали все 24 часа спектакля и еще 15 минут аплодировали после него. В каждом городе люди встают в финале. В каждом! Я вижу, что они испытывают некий катарсис. Когда я над чем-то работаю, то всегда думаю: а вдруг это будет не понято? Поэтому такой отклик на эту работу для меня был фантастикой. Тем более что, как художник, ты бываешь готов к некой красоте неуспеха.

— В нашей стране публика современного искусства и театра только недавно стала пересекаться. А как в Бельгии?

— В моем случае это одни и те же люди. Потому что я — художник, режиссер, писатель. Мой 40-летний стаж работы в Бельгии привел к тому, что люди приходят смотреть мои работы, и им неважно, в какой сфере они сделаны: я уважаем и как художник, и как театральный режиссер. Но это я. А вообще в Бельгии люди современного визуального искусства и публика театра — два разных мира.

— Если бы вы рассказывали о режиссере Яне Фабре посетителю выставок современного искусства, что бы вы сказали?

— Я делаю скульптуры, инсталляции, графику. Я хороший график и скульптор.

— А что бы вы сказали о художнике Фабре театралу?

— Я междисциплинарный художник. Вы понимаете, что такое междисциплинарность? Это объединение знаний в разных областях искусства. Я ищу связи между визуальным искусством, современным искусством и театральной сценой.

— Что самое главное вы бы сказали маленькому Яну, если бы у вас сегодня была такая возможность?

— О, маленький Ян Фабр — это высокомерный раздражительный маленький мерзавец! Я бы посоветовал ему быть более скромным и кротким.

— В детстве вы мечтали о работе химика или почтальона. Если сегодня вы могли бы мечтать о будущей профессии, какую работу вы бы выбрали?

— Я бы мечтал стать ученым. Почему-то ученые больше всего меня вдохновляют. Мое вдохновение — это работы ученых и классическая фламандская живопись.

— Последний вопрос: спасет ли мир красота?

— Я верю в силу красоты. Это же не только эстетика. Это сплав эстетики и этики, соединение моральных ценностей и эстетических категорий. И вот эта правильная красота предрасполагает людей мыслить и чувствовать иначе, чем основной мир. Красота в своем высшем смысле объединяет людей. Это такая форма любви. Наивысшее ее проявление.