Законодательная ошибка тгп это

23.3

Виды юридических ошибок

Наиболее распространена классификация юридических ошибок по видам деятельности. Выделяют главные четыре их группы: правотворческие, правоприменительные, интерпретационные и доктринальные. Иногда выделяют помимо указанных правореализационные ошибки. Охарактеризуем каждую из названных групп.

Правотворческие ошибки в целом определяются в теории государства и права единообразно.

Правотворческая ошибка — это негативный результат правотворческой деятельности, обусловленный добросовестным заблуждением ее субъектов, который препятствует реализации прав, свобод и охраняемых государством интересов личности (проф. А. Б. Лисюткин). По мнению проф. В. М. Сырых, правотворческая ошибка представляет собой отступление от требований правотворческой техники, логики, грамматики, которое снижает качество нормативного правового акта, вызывает затруднения в его толковании и препятствует реализации нормы права в конкретных отношениях.

В литературе высказано мнение о том, что ошибки, выявленные в процессе правотворчества, но до вступления акта в законную силу, как правило, могут быть исправлены самим правотворческим органом и потому правотворческими ошибками в точном смысле слова не могут быть признаны. После же вступления нормативного правового акта в действие обнаруженные в нем ошибки приобретают самостоятельное юридическое значение. Так, в постановлении Правительства РФ 1993 г. «О регистрации и опубликовании ведомственных нормативных актов» установлено, что акты, не прошедшие государственную регистрацию, а также зарегистрированные, но не опубликованные в установленном порядке, не влекут правовых последствий как не вступившие в силу, и не могут служить законным основанием для регулирования соответствующих правоотношений, применения каких бы то ни было санкций к гражданам, должностным лицам и организациям за невыполнение содержащихся в них предписаний. На такие акты нельзя ссылаться при разрешении споров.

На изменение природы юридической ошибки указывает и проф. С. В. Поленина. Она пишет: «Особенность дефектов правотворчества состоит в том, что они не могут быть исправлены в процессе правоприменения. Их наличие неизбежно влечет за собой неэффективность закона, которая может быть усилена в результате ошибок». Таким образом, законодательный акт после его вступления в действие приобретает совершенно иное юридическое значение: он становится предметом реализации, следовательно, меняется и юридическое значение ошибки в этом акте.

Для классификации правотворческих ошибок могут быть применены различные критерии и многоуровневая дифференциация, что свидетельствует о множестве проявлений правотворческих ошибок.

В зависимости от субъекта правотворческие ошибки бывают:

— допускаемые правотворческими органами федеральной власти;

— допускаемые органами государственной власти субъектов Федерации;

— допускаемые муниципальными органами.

По стадиям правотворческой работы:

— ошибки на стадии реализации правотворческой инициативы. Эти ошибки препятствуют выработке правильных решений о целесообразности проекта нормативного правового акта или поправок к нему. Данные ошибки ведут прежде всего к необоснованным финансово-экономическим, материально-техническим затратам. Кроме того, на последующих стадиях процесса законопроект может быть заблокирован;

— ошибки в обсуждении проекта акта. Они выражаются в неправильном воспроизведении основных положений нормативных правовых актов, в противоречиях в тексте акта. В случае принятия такого акта содержащиеся в нем ошибки приобретают качество юридического основания для возбуждения процедуры по исправлению ошибок и внесению изменений в этот акт;

— ошибки, обнаруженные при принятии акта, например, нарушение процедуры голосования, пропуск сроков передачи акта на подпись и для опубликования и др. Эти ошибки носят, как правило, процедурный характер и на качестве принимаемого акта не отражаются. Но некоторые ученые считают, что процедурные ошибки влияют на содержание и качество принимаемого нормативного правового акта (А. Б. Лисюткин);

— на стадии опубликования и вступлении в силу акта. Данные ошибки являются по своему характеру главным образом техническими, но они могут ухудшать правовое положение отдельных категорий субъектов права из-за сроков вступления акта в юридическую силу, препятствуют восприятию отдельных положений акта, а в итоге могут привести к ошибкам в применении акта.

Проф. Ю. А. Тихомиров предлагает следующую классификацию правотворческих ошибок:

1) познавательные, когда неправильно определяется предмет правового регулирования;

2) содержательные, когда сделан неправильный выбор средств и методов правового регулирования или эти средства и методы недостаточны;

3) информационные, если недостаточно обоснован проект нормативного правового акта;

4) процедурные;

5) социальные, когда игнорируется общественное мнение о том или ином акте или неправильно прогнозируется общественное восприятие акта населением страны.

Проф. М. В. Баранов и проф. В. М. Сырых в качестве критерия классификации правотворческих ошибок называют нарушение правил юридической техники и подразделяют ошибки на юридические, логические и грамматические.

Наибольшее значение ученые придают юридическим ошибкам, которые могут выражаться в ошибках в проектировании механизма правового регулирования, в пробелах в действующем законодательстве, в фактологических и иных ошибках. К последним относятся неточные ссылки на реквизиты других законов, более широкое действие нормы, чем хотел законодатель, либо наоборот — нормативный акт не охватывает всех общественных отношений, которые должны попадать под действие данной нормы или акта.

К логическим ошибкам авторы относят несоблюдение принципов и законов формальной логики при подготовке и принятии нормативных правовых актов. Речь идет прежде всего о правилах оперирования понятиями, употреблении научных терминов, формулировании дефиниций, логически последовательного расположения материала по различным разделам акта и т. д.

Не менее важно соблюдение грамматических правил. Текст акта должен быть ясным и понятным для широких слоев общества. Необходимы также точность, полнота, определенность правовых предписаний. Сюда можно отнести и необходимость избегать громоздких фраз, перегруженности предложений причастными и деепричастными оборотами. Эти ошибки могут быть устранены в процессе подготовки актов путем проведения лингвистической экспертизы. Вместе с тем отдельные ученые относят грамматические ошибки к техническим. Возможность их исправления и порядок такого исправления определяются в каждом конкретном случае компетентными органами государственной власти самостоятельно или на основании решения суда. Как технические ошибки можно квалифицировать опечатки, синтаксические и орфографические ошибки в тексте акта и др., но при условии, что они не влияют на реализацию прав и законных интересов правообладателей и третьих лиц.

Приведенные классификации не исчерпывают всего разнообразия правотворческих ошибок, но они дают представление о них и позволяют избирать определенные способы (средства) преодоления правотворческих ошибок в процессе реализации нормативных правовых актов.

В юридической литературе было предложено выделять среди правотворческих ошибок явные и неявные. Явные ошибки достаточно наглядны, очевидны, например, грамматические, фактологические ошибки, опечатки и т. д. Они возникают по небрежности, но искажают волю законодателя. Неявные ошибки можно подразделить на две разновидности: 1) не препятствующие применению норм права и не являющиеся в то же время непреодолимыми (например, неудачные формулировки, конструкции и др.); 2) оценка которых как ошибочных спорна. Например, декларативность нормативных правовых актов, пробельность, дублирование, коллизионность и т. д. Так, пробелы не всегда представляют собой юридическую ошибку. Примером могут служить так называемые мнимые пробелы, или квалифицированное молчание законодателя. Коллизии, напротив, чаще всего связаны с просчетами и недоработками правотворческого органа, поэтому могут быть причислены к юридическим ошибкам.

Под правоприменительными ошибками понимается не соответствующий действительности негативный непреднамеренный результат правоприменительной деятельности, обусловленный заблуждением уполномоченных субъектов, принимающих правоприменительный акт.

Для правоприменительных ошибок характерно, что они возникают в процессе государственно-властной деятельности при разрешении правовых споров и конфликтов.

В теории государства и права правоприменительные ошибки относятся к числу наиболее разработанных проблем. Выделяются следующие виды правоприменительных ошибок.

Во-первых, в зависимости от правового положения участников правоприменительного процесса ошибки делятся на: а) совершаемые субъектами данного процесса (ошибки следователей, прокуроров и др., т. е. тех, кто обладает властными полномочиями); б) ошибки других участников процесса (свидетелей, потерпевшего, эксперта и др.).

Во-вторых, в зависимости от вида нормы права бывают ошибки в применении норм материального и процессуального права. Так, в ст. 158 АПК РФ указывается: «Основанием к изменению и отмене решения арбитражного суда являются нарушение или неправильное применение норм материального или норм процессуального права. Нарушение или неправильное применение норм процессуального права является основанием к изменению или отмене решения, если это нарушение привело или могло привести к принятию неправильного решения».

В-третьих, исходя из стадий правоприменительного процесса, различают:

— ошибки, допускаемые субъектами правоприменения в процессе выявления и анализа фактических обстоятельств дела. Это ошибки оценочно-познавательные и организационно-тактические. Они препятствуют получению полных и объективных сведений по делу, следовательно, правильному правоприменению. Чаще всего такие ошибки касаются относимости и допустимости доказательств;

— ошибки в квалификации. Они выражаются в неправильной оценке действий (бездействия) в соотношении с конкретной нормой права. Названные ошибки влекут ошибочное назначение меры наказания или необоснованное применение ряда других правовых ограничений, например, назначение более строгого или мягкого вида режима исправительного учреждения для отбывания наказания, связанного с лишением свободы;

— ошибки в принятии решения. Они влекут искажение воли государства относительно существа дела. Дефекты же, обнаруженные в правоприменительном акте, приводят к ошибкам в его исполнении;

— ошибки в исполнении принятого акта, как правило, отражают все просчеты, допущенные на предшествующих стадиях правоприменительного процесса, оказывают непосредственное влияние на реализацию субъективных прав и юридических обязанностей, снижают эффективность профессиональной юридической деятельности.

Интерпретационные ошибки (ошибки толкования) играют важную роль в юридической практике. Как справедливо отмечает проф. С. С. Алексеев, «Толкование — необходимый обязательный элемент при реализации права… Именно в толковании права следует видеть фокус юридических знаний в их соответствии с жизнью и юридической практикой». Исследователи юридических ошибок в данной сфере указывают на то, что результат толкования не всегда соответствует содержанию интерпретируемой нормы. Это обусловлено отступлением от правил толкования норм права, т. е. несоблюдением требований, установленных способами (приемами) толкования. Данные требования не закреплены в действующем законодательстве, но существуют научные разработки правил толкования.

Виды интерпретационных ошибок зависят от нарушаемого правила. Соответственно можно выделить ошибки, возникающие при использовании грамматического, логического, систематического, историко-политического, функционального и других способов толкования, а также ошибки толкования по объему. Что касается толкования по объему, то здесь возможны ошибки, связанные с необоснованным ограничительным или, напротив, необоснованным расширительным толкованием. Опасаясь такого рода ошибок, некоторые субъекты Федерации в своих актах установили определенные ограничения или запреты на расширительное или ограничительное толкование. Так, в ст. 39 (ч. 4) Закона Тюменской области от 7 марта 2003 г. № 121 «О порядке подготовки, принятия и действия нормативных правовых актов Тюменской области» установлено: «Распространительное и ограничительное толкование допускается лишь в случаях явного расхождения смысла и текста закона (областного нормативного правового акта)». Аналогичные установления содержатся в законодательстве Карачаево-Черкесской Республики, Республики Адыгея и некоторых других.

Доктринальные ошибки мало изучены в юридической науке. Главная их особенность состоит в том, что они не только следствие заблуждения в науке, но и тесно связаны с политикой государства. Будучи воплощенной в нормативном правовом акте, доктринальная ошибка является одновременно правотворческой ошибкой. Ряд исследователей отмечают, что негативные последствия доктринальных ошибок наиболее масштабны.

В юридической науке существует мнение, что уровень законодательства не может быть выше имеющихся в данный момент теоретических знаний. Однако, если последующее развитие науки покажет, что прежние научные воззрения были недостаточными и это требует совершенствования конкретных норм права или актов, то это не свидетельствует о правотворческих ошибках. В иной ситуации, когда юридическая наука имеет необходимый уровень своего развития, а правотворческий орган недостаточно полно его использовал, то такой акт будет ошибочным полностью или частично.

Представляется возможным выделить следующие отличительные черты доктринальных ошибок:

1) они следствие заблуждения разработчиков общей или конкретной доктрины относительно истинных свойств, теоретической и практической значимости проведенных научных исследований, обобщений и выводов;

2) их политический, идеологический характер;

3) результат диалектического поиска истины в процессе познания государственно-правовой действительности, следовательно, это ошибки в мыслительном процессе;

4) непреднамеренное введение в практику правообразования неапробированных приемов, способов и методов правовой регламентации, в результате чего возникает неправильная ориентация субъектов юридической деятельности.

К доктринальным ошибкам можно отнести ошибочные концепции законопроектов. По мнению проф. В. М. Баранова, это такое негативное свойство документа, которое выражается в несогласованности с принципами, нормами и тенденциями развития российского законодательства, стандартами международного права. Такого рода ошибки способны привести к неправильному определению предмета правового регулирования, ошибочному установлению круга субъектов, которым адресовано то или иное правовое предписание, неточному определению целей правового регулирования или их приоритета. Доктринальные ошибки нередко вызывают содержательное противоречие юридической концепции политике государства или его стратегическим программам, слабую проработку научных прогнозов и ведут к неадекватной оценке социальных последствий внедрения в юридическую практику дефектных теоретических положений и т. д.

Доктринальные ошибки не столь очевидны, как другие виды юридических ошибок, но они могут привести к серьезной деформации права. Ученые справедливо отмечают, что концептуальные ошибки невозможно устранить средствами юридической техники именно в силу их политического характера. Нередко наука ангажируется политическими деятелями для оправдания их действий, подведения своеобразной научной базы под определенные мероприятия.

Как уже отмечалось, в литературе выделяют правореализационные ошибки, которые состоят в неверном соблюдении, использовании или исполнении норм права. Эти юридические ошибки допускаются самими участниками правоотношений в рамках их юридически значимых действий и поступков и влекут определенные правовые последствия. Одним из примеров такого рода ошибок являются сделки, совершенные под влиянием заблуждения (ст. 178 ГК РФ) или обмана (ст. 179 ГК РФ), т. е. когда субъект имеет ошибочное представление о существенных условиях совершаемой сделки, и такое представление возникло не по его вине. Однако в случае заблуждения неправильное представление возникает независимо от обеих сторон сделки. В случае же обмана неправильное представление о существе сделки формируется под влиянием преднамеренных действий другой стороны. Независимо от причин возникновения заблуждения в сознании участника сделки оно влечет правореализационную ошибку. Таким образом, юридические действия субъекта становятся неадекватными действительности.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.

Ошибка законодателя: виды, причины, пути исправления

https://doi.org/10.17803/1994-1471.2019.101.4.095-103

• Аннотация
• Об авторе
• Список литературы

Просмотров: 1062

Выступление депутата фракции «Справедливая Россия» в Государственной Думе, доктора юридических наук, профессора Татьяны Москальковой на заседании научно-практического круглого стола «Правотворческие ошибки: понятие, виды, практика и техника устранения в постсоветских государствах».

Тема правотворческих ошибок характерна как для правовой системы в целом, так и для отдельных ее отраслей. Будучи детерминированной обстоятельствами и объективного, и субъективного свойства, она чрезвычайно сложна и многогранна. Поэтому наши усилия рассмотреть ее детально, как бы через микроскоп, наверняка будут полезны и дадут ожидаемый результат.

1. Для законотворческой деятельности эта проблема имеет особое значение, ибо последствия законотворческих ошибок носят крупномасштабный характер, затрагивают интересы самых широких слоев населения, разрушают систему гарантий прав и интересов человека и гражданина, а в крайних их формах приводят к социальным взрывам, опрокидывают главные ценностные ориентиры: веру в добро и справедливость.

Именно масштабность и степень (глубина) негативных политических, социальных, экономических и правовых последствий отличает законодательную ошибку от других видов ошибок: от ошибки правоприменителя (например, осуждение невиновного), ошибки, допущенной при принятии подзаконного акта, ошибки, совершенной в др. секторах государственной или общественной жизни либо человеческого познания.

Эти же критерии могут быть положены в основу отграничения категории «законотворческая ошибка» от смежных с нею категорий – «недостатки законодательства» и «несовершенство законодательства». К последним двум можно было бы отнести пробельность той или иной отрасли законодательства, дублирование норм, их декларативность и расплывчатость, несоответствие названия статьи закона ее содержанию, или размещение статьи в кодифицированном или многораздельном законе в главе (разделе), содержанию которой не соответствует данная норма, др. нарушения правил юридической техники и т.п. Короче говоря, в большинстве случаев речь идет о таких законотворческих недостатках, которые хотя и затрудняют работу правоприменителя, но не влекут снижения уровня гарантий прав и интересов граждан, а также других крупных негативных последствий. Эти недостатки могут быть устранены или подправлены соответствующими разъяснениями высших органов судебной власти, подзаконными актами, методическими рекомендациями, путем консультирования и др. методами.

Исправить законотворческие ошибки возможно лишь путем отмены или внесения изменений в соответствующий законодательный акт, что, впрочем, не исключает соответствующих разъяснений по его применению.

2. Применительно к рассматриваемой теме законотворческая ошибка представляет собой принятие федерального закона (нормы закона), реализация которого на практике порождает несправедливость и социальную напряженность (потрясения), влечет другие отрицательные общественно-политические, экономические, финансовые или социальные последствия, снижает уровень гарантий прав и интересов личности, эффективность правоприменительной деятельности, подрывает основы государственной безопасности, разрушает принципы построения демократического общества и системы управления.

Такой федеральный закон (правовая норма) не соответствует общественным ожиданиям, уровню государственного правового регулирования общественной жизни, принципам нравственности и морали.

Яркими примерами подобных федеральных законов постсоветского периода, на мой взгляд, являются:

— законы о «ваучеризации» общенародного достояния, которые раскололи наше общество на небольшую кучку сверхбогатых и огромное количество бедных, обескровили государственную казну, обрушили систему ценностей и идеалов. К этой же группе ошибочных законов можно отнести закон, отменивший прогрессивный подоходный налог на полученную прибыль. Эти законы положили начало реформам не для народа, а за счет народа;

— законодательные нормы о вовлечении земли в рыночный оборот (Земельный кодекс РФ), что привело к повсеместной скупке земель сельхозназначения, их перепрофилированию и лишению крестьян (земельных дольщиков и пайщиков) их наделов;

— печально известный Федеральный закон от 22 августа 2004 г. № 122-ФЗ с длинным названием «О внесении изменений в законодательные акты Российской Федерации …», который принято называть «законом о монетизации льгот». Его реализация привела к снижению качества жизни многих россиян, в том числе пенсионеров, военнослужащих, ветеранов и сотрудников органов внутренних дел. В преамбуле к закону продекларированы замечательные положения – «при замене льгот в натуральной форме на денежные компенсации вводить эффективные правовые механизмы, обеспечивающие сохранение и возможное повышение ранее достигнутого уровня социальной защиты граждан с учетом специфики их правового, имущественного положения, а также других обстоятельств». Как на самом деле осуществился переход на денежные компенсации хорошо известно. Материализованные льготы, возложенные на «плечи» субъектов Российской Федерации, не все из них смогли реализовать и по сей день, о чем неоднократно в своих выступлениях с различных трибун говорили депутаты Государственной Думы.

Значительный ущерб системе МВД России нанесли бюджетные законодательные акты, безосновательно установившие разное материальное обеспечение сотрудникам, выполняющих идентичные функции в разных ведомствах. Например, сотрудники следственного подразделения при органах внутренних дел Российской Федерации получают денежное содержание в три раза меньше, чем сотрудники следственных подразделений при прокуратуре Российской Федерации, выполняющие одинаковые функции. При этом нагрузка по расследованию уголовных дел в следственных подразделениях при органах внутренних дел Российской Федерации троекратно выше, чем в следственных подразделениях при органах прокуратуры. Это привело к оттоку специалистов из органов внутренних дел, снижению качества расследования преступлений и, как следствие, ущемлению прав участников уголовного процесса.

Законотворческие ошибки кроме названных выше последствий порождают неоправданные финансово-материальные потери, противоречивую правоприменительную практику; приводят к правовому нигилизму, толкают на неправомерные действия как форму социального протеста.

3. Причины законотворческих ошибок

Причины законотворческих ошибок можно свести в две основные группы: объективные и субъективные.
К объективным необходимо отнести сложность самой законотворческой деятельность современного общества, многофакторность действия правовых актов, динамичное изменение общественных отношений и возникновение новых, раннее неурегулированных законом общественных отношений.
Текст закона – результат сложнейшего познавательного процесса. Он представляет собой концентрированное право, его сущностное выражение. Таким содержанием его элементов, объемом работы по их реализации не может «похвастаться» ни один другой вид правотворческой деятельности.
Усугубляют трудности правотворческой деятельности проблемы перехода к другой форме государственного устройства, коренным образом изменившие весь уклад жизни в стране и, прежде всего общественные отношения регулируемые правовыми нормами. В постсоветский период на многие вещи нужно было находить свой ответ, аналогов которым нет. Пробельность, путь практического опыта во многом предопределил значительные масштабы законотворчества и его мобильность.
Другой причиной является отсутствие ресурсного обеспечение для реализации правовой идеи, а также недостаточная принципиальность отдельных участников законотворческого процесса, которые иногда в угоду конъюнктуре, иного в силу давления со стороны лоббистов либо других причин субъективного свойства игнорируют эти обстоятельства.
Анализ федеральных законов, включенных в Федеральный закон № 122-ФЗ 2004 г., позволяет сделать вывод, что большинство из них в той или иной степени не действовали именно потому, что требовали инфраструктурных изменений системы социального обеспечения в нашей стране. Отсутствие или несвоевременное создание условий для реализации положений указанных законов наряду с отсутствием необходимого финансирования приводили к их недостаточной реализации, одновременно затрудняя работу органов соцзащиты.
Типичным примером закона, не обеспеченного организационными ресурсами, является Федеральный закон от 25 апреля 2002 года № 40-ФЗ «Об обязательном страховании гражданской ответственности владельцев транспортных средств». В абзаце втором пункта 1 статьи 32 данного закона установлен порядок проверки сотрудниками милиции и таможенных органов выполнения владельцами транспортных средств обязанности по их страхованию.

Однако в связи с тем, что присоединение России к международной системе страхования гражданской ответственности владельцев транспортных средств «Зеленая карта» произойдет только 1 января 2009 г., и реализация таможенными органами указанных полномочий в полной мере возможна с указанной даты. Данная ошибка была исправлена Федеральным законом от 16 мая 2008 г. N 73-ФЗ «О внесении изменения в статью 32 федерального закона »Об обязательном страховании гражданской ответственности владельцев транспортных средств«, который приостановил действие указанной статьи. Соответственно теперь к владельцам транспортных средств сотрудниками таможенных органов не применяются необоснованные требования.
Явно прослеживается связь политических факторов и правотворческих ошибок.
Не отнимая хлеб у Александра Васильевича, который будет говорить на эту тему, скажу: политическая «подоплека» часто кроется в принятии несовершенных социально ориентированных законов и норм.
Не последнюю роль в принятии законов, решающих узкие проблемы, а не реальные публичные интересы, играет лоббизм во всех его формах и на различных стадиях законотворческого процесса. Он является мощным инструментом, а зачастую и непреодолимым препятствием для достижения или отстаивания политических, экономических и иных интересов.
Ошибки содержательного, стилистического, грамматического свойства во многом возникают из-за низкого уровня профессионализма специалистов, которые готовят законы.
Зачастую их «пишут» экономисты, технари, медики и т.д. Да, бесспорно, они должны принимать участие в их подготовке, особенно на уровне экспертных оценок. Но очевидно, что, как и любой сложнейший познавательный процесс, законотворчество требует участия специалистов, т.е. юристов.
Замечу, что нынешний состав ГосДумы насчитывает 85 юристов по образованию, менее пятой части депутатского корпуса.
Детерминантом законотворческих ошибок является и торопливость принятия законов, в силу чего устанавливаются сокращенные сроки проведения правовой экспертизы, которые не позволяют сотрудникам правовых подразделений федеральных органов исполнительной власти, Госдумы и Совета Федерации провести качественную экспертизу.
В результате в принятых законах нередко встречаются технические ошибки, которые в значительной степени осложняют работу правоприменителей.
В числе причин законотворческих ошибок следует также назвать коррупцию, игнорирование накопленного исторического опыта (как говорится, не надо дважды наступать на одни и те же грабли), недооценка зарубежного опыта лучше учиться на чужих ошибках, чем на своих).

4. Противодействие законотворческим ошибкам

За 15 лет современного российского парламентаризма удалось создать действенную методологию законотворчества, обеспечивающую в целом принятие качественных федеральных законов и не препятствующих введению в правовой оборот норм, которые мы относим к законотворческим ошибкам.
К числу наиболее эффективных приемов противодействия ошибкам на уровне закона можно отнести следующие.
4.1. Соблюдение правил и требований законотворческой деятельности.
Неукоснительное соблюдение Конституции Российской Федерации, регламентов деятельности палат Федерального Собрания Российской Федерации и Правительства Российской Федерации позволяют значительно снизить вероятность возникновения ошибки при разработке, согласовании и принятии законодательных актов.
Положительно зарекомендовала себя практика рассмотрения всех законопроектов и выработка по ним консолидированного решения на Комиссии Правительства Российской Федерации по законопроектной деятельности, который возглавляет Собянин.
4.2. Создание междисциплинарных рабочих групп по подготовке законов при комитетах Государственной Думы.
Имеющаяся практика участия в процедурах принятия законопроектов нескольких комитетов Государственной Думы и рассмотрение их на заседаниях комитетов Совета Федерации.
4.3. Установление тесных связей с федеральными органами исполнительной власти и общественными организациями.
4.4. Экспертная оценка текстов проектов законов.
Важнейшим этапом в законотворческой работе является правовая экспертиза, которая осуществляется правовыми управлениями ГосДумы и Совета Федерации.
Серьезную «обкатку» проходят законопроекты на экспертных советах при комитетах Государственной Думы и Совета Федерации, на парламентских слушаниях и круглых столах, которые систематически проходят в высшем органе законодательной власти.
В ходе весенней сессии 2008 года Государственной думой проведены тринадцать парламентских слушаний по наиболее актуальным вопросам жизни общества.
Благодаря этому контролю удалось предотвратить принятие федерального закона об изменении символики Знамени Победы, о предоставлении всем подряд права на приобретение огнестрельного оружия, необоснованного снижения санкции за разбой и т.д.

5. Предложения по совершенствования законопроектной деятельности.

Предотвращению законотворческих ошибок может способствовать дальнейшее развитие правовых технологий на базе научно-теоретических изысканий и накопленного практического опыта.
Среди них достойное место должен занять проводимый на постоянной основе мониторинг действующего законодательства, осуществляемый, как представляется, созданным при Парламенте научно-исследовательским центром по мониторингу. Только такой подход может придать необходимое качество политическому реализму и развитию демократических основ нашего государства.
Следует создать правовую базу для подготовки законопроектов. В частности, назрела необходимость принятия федерального закона «О порядке подготовки и принятия проектов федеральных конституционных и федеральных законов», а также постановления Правительства Российской Федерации об участи федеральных органов исполнительной власти в законотворческом процессе.
Целесообразно было бы также взять на вооружение зарубежный опыт законодательного регулирования процесса лоббирования.
Повышению качества законопроектной деятельности будет также способствовать регулярное вынесение на обсуждение общественности проектов основных нормативных актов, путем их опубликования в специальном печатном органе.

Совокупность этих мер может, думается, уменьшить степень принятия ошибочных законодательных актов.
Закончить выступление хотелось бы словами известного русского мыслителя и публициста Х1Х в. Пера Яковлевича Чаадаева: «Мы пришли после других для того, чтобы делать лучше их, чтобы не впадать в их ошибки, в их заблуждения …».

УГОЛОВНОЕ ПРАВО

А. И. Рарог*

Ошибка законодателя:

виды, причины, пути исправления

Аннотация. В статье ставится вопрос о неизбежности не только судебных (по конкретным уголовным делам) ошибок, но также ошибок правоприменения (сложившаяся стихийно или по указанию вышестоящих судебных органов практика неправильного применения уголовно-правовой нормы), а также законотворческих ошибок уголовно-политического, системного и технического характера. Рассматривая конкретные правотворческие ошибки, допущенные в нормах Общей части и в каждом из структурных элементов многих норм Особенной части УК РФ, автор с удовлетворением отмечает заметную работу законодателя по устранению ошибок. Вместе с тем приводятся конкретные примеры ошибок, которые многократно отмечались в специальной литературе и тем не менее до сих пор законотворцем не исправляются, и предлагаются пути их исправления, в частности внесение изменений в Регламент Госудаственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации в части процедуры обсуждения законопроектов.

Ключевые слова: судебная ошибка; ошибка правоприменения; ошибка законодателя уголовно-политического, системного и технического характера; исправление законотворческих ошибок.

001: 10.17803/1994-1471.2019.101.4.095-103

Ошибка в праве — понятие многогранное. Оно включает и субъективную ошибку (неверные представления субъекта преступления о юридических или фактических свойствах совершаемого деяния), и судебную ошибку (неправильное установление или неправильная оценка фактических обстоятельств дела), и ошибку правоприменения (стихийно или по указанию вышестоящих судебных органов сложившаяся практика неправильного применения уголовно-правовой нормы), и ошибку законодателя (пробелы, противоречия и технические ошибки). Последняя из названных видов ошибок в праве является самой вредной, по-

1 СЗ РФ. 2003. № 50. Ст. 4848.

скольку закон стоит (во всяком случае, должен стоять) выше практики и выше науки. Тем не менее законотворческих ошибок можно найти немало в нормах УК РФ. Ошибки законодателя могут быть уголовно-политическими, системными и техническими.

Уголовно-политическая ошибка — это неправильное правотворческое решение, являющееся прямым результатом законодательной инициативы одного из ее субъектов. Такие ошибки неочевидны и устраняются с трудом.

Примером подобной ошибки может служить реализованный в Законе от 08.12.2003 № 162-ФЗ1 принципиальный отказ от админи-

© Рарог А. И., 2019

* Рарог Алексей Иванович, доктор юридических наук, профессор, заслуженный деятель науки РФ, почетный юрист города Москвы, профессор кафедры уголовного права Московского государственного юридического университета имени О.Е. Кутафина (МГЮА) alek.rarog@yandex.ru

125993, Россия, г. Москва, ул. Садовая-Кудринская, д. 9

стративной преюдиции и от квалифицирующего значения специального рецидива. Осознав ошибочность своего решения, законодатель явочным порядком начал восстанавливать и то и другое.

Другим примером этого же вида законодательной ошибки является снятие Законом от 07.03.2011 № 26-ФЗ2 минимального предела наказания в санкциях многих норм о преступлениях средней тяжести, тяжких и особо тяжких преступлениях, что, по сути, подменило судейское усмотрение судейским произволом. После этого формально законным стало назначение, скажем, за умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, повлекшее по неосторожности смерть потерпевшего, наказания в виде лишения свободы как на 2 месяца, так и на 15 лет. Такое законодательное решение не только противоречит идеям деления преступлений на категории и дифференциации уголовной ответственности, но и содержит явный коррупциогенный потенциал. Несмотря на жесткую негативную реакцию научного и правоприменительного сообщества, законодатель до сих пор не отступает от своей сомнительной в этом вопросе позиции.

Действующий УК РФ содержит немало системных ошибок.

Например, ч. 3 ст. 81 УК РФ предусматривает обязательное освобождение от отбывания наказания военнослужащими, отбывающими арест либо содержание в дисциплинарной воинской части, в случае заболевания, делающего их негодными к военной службе. Однако при подобном заболевании становится невозможным исполнение не только названных видов наказания, но и ограничения по военной службе. Тем не менее эта ситуация осталась без внимания законодателя. Отмеченный пробел восполнен уголовно-исполнительным законодательством (ч. 1 ст. 174 УИК РФ), но в Уголовном кодексе РФ он сохраняется и сегодня.

Многие ошибки выявляются в результате несоответствия первоначального и актуального текста уголовного закона.

Так, первоначально обязательные работы в случае злостного уклонения от их отбывания суд мог заменить ограничением свободы или арестом, а исправительные работы — ограничением свободы, арестом или лишением свободы. Этому соответствовало положение о том, что в случае замены обязательных или исправительных работ арестом его срок может быть и менее одного месяца (ч. 2 ст. 54 УК РФ). Но Закон от 27.12.2009 № 377-ФВ3 исключил возможность замены обязательных или исправительных работ арестом, и теперь в случае злостного уклонения от их отбывания они могут быть заменены только принудительными работами или лишением свободы. Тем не менее в ст. 54 УК РФ сохраняется положение о том, что срок ареста в случае его назначения взамен обязательных работ или исправительных работ может быть и менее одного месяца. И этой ошибке уже 10 лет.

Статья 80 УК РФ предоставляет суду право заменить неотбытую часть наказания более мягким его видом. Первоначально это относилось только к лицам, отбывающим лишение свободы, и только за преступления небольшой и средней тяжести. Упоминавшийся выше Закон от 08.12.2003 № 162-ФЗ распространил действие ст. 80 УК РФ на осужденных к ограничению свободы и содержанию в дисциплинарной воинской части (Законами от 27.12.2009 № 377-ФЗ и от 07.12.2011 № 420-ФЗ4 упоминание о лицах, отбывающих ограничение свободы, было заменено указанием на лиц, отбывающих принудительные работы). Но в ч. 2 этой нормы отбытие определенной части назначенного наказания как необходимое условие замены наказания более мягким по-прежнему связывалось только с лишением свободы. Тем самым вопрос о том, какую же часть наказания обязан отбыть осужденный к принудительным работам или к содержанию в дисциплинарной воинской части, остался открытым. Хотя этот пробел не раз отмечался в юридической литературе5, он продолжает существовать до сих пор.

СЗ РФ. 2011. № 11. Ст. 1495. СЗ РФ. 2009. № 52 (ч. I). Ст. 6453. СЗ РФ. 2011. № 50. Ст. 7362.

См., например: Грачева Ю. В. Оценка пределов судейского усмотрения в нормах о замене неотбытой части наказания более мягким видом наказания // Уголовное право: стратегия развития в XXI веке :

2

Различного рода законодательные ошибки встречаются и в нормах Особенной части УК РФ.

Закон от 27.12.2009 № 377-Ф3 установил уголовную ответственность за злостное уклонение от отбывания ограничения свободы (ч. 1 ст. 314 УК РФ). Злостное уклонение от отбывания ограничения свободы, назначенного в качестве основного вида наказания, влечет замену его неотбытой части принудительными работами или лишением свободы (ч. 5 ст. 53 УК РФ). Поэтому в примечании к ст. 314 УК РФ разъясняется, что уголовная ответственность наступает за злостное уклонение от отбывания наказания в виде ограничения свободы, назначенного только в качестве дополнительного наказания. Таким образом, последствия уклонения от отбывания наказания в виде ограничения свободы, назначенного в одном из двух возможных качеств, принципиально различаются.

Уклонение от отбывания основного наказания влечет его замену более строгим наказанием (принудительными работами либо лишением свободы), а уклонение от отбывания дополнительного наказания объявляется самостоятельным преступлением. Здесь налицо явное нарушение логики в оценке опасности уклонения от отбывания ограничения свободы как основного и как дополнительного наказания. Алогичность законодательного решения становится еще очевиднее, если сравнить установленные законом сроки применения более строгого наказания.

Допустим, лицо осуждено к одному году ограничения свободы. В случае злостного уклонения от его отбывания ограничение свободы может быть в соответствии с ч. 5 ст. 53 УК РФ заменено принудительными работами или лишением свободы максимум на 6 меся-

цев. А если то же наказание было назначено в качестве дополнительного, то при злостном уклонении от его отбывания максимальное наказание по ст. 314 УК РФ может составить 1 год лишения свободы. Получается, что законодатель оценивает уклонение от отбывания основного наказания как менее опасное правонарушение, чем уклонение от отбывания дополнительного наказания. Позиция выглядит странной и, видимо, нуждается в корректировке, тем более что злостное уклонение от отбывания штрафа или иных видов наказания, назначенных в качестве дополнительных, законодателем вообще не рассматривается в качестве преступления.

Ошибочные законотворческие решения встречаются и в основных составах преступлений, и в формулировании квалифицирующих признаков.

Одним из таких решений представляется изобретение норм, придающих значение самостоятельного преступления соучастию в других преступлениях, которые законом уже предусмотрены. Яркой иллюстрацией этому служит ст. 205.1 УК РФ, введенная Законом от 24.07.2002 № 103-ФЗ6 и после этого неоднократно реконструированная. Криминализация пособничества в совершении террористического акта как самостоятельного преступления не согласуется с общим учением о соучастии7 и порождает немало правоприменительных проблем.

Во-первых, вряд ли возможно найти теоретическое обоснование повышенной опасности пособничества совершению террористического акта (наказание от 10 до 20 лет лишения свободы) по сравнению с исполнением этого же преступления (от 8 до 15 лет). И дореволюционное российское8, и советское9 уголовное право

материалы X Междунар. науч.-практ. конференции. М., 2013. С. 177 ; Рарог А. И. «Работа над ошибками» — обязанность законодателя // Государство и право. 2014. № 4. С. 67.

6 СЗ РФ. 2002. № 30. Ст. 3020.

7 См. об этом: Борисов С. В. К вопросу о криминологической основе состава преступления в виде пособничества в совершении террористического акта // Криминологические основы уголовного права : материалы Х Российского конгресса уголовного права. М., 2016. С. 288 ; Некрасова А. А. Проблемы систематизации уголовно-правового регулирования специальных видов прикосновенности и соучастия в преступлениях террористического характера // Общество и право. 2016. № 4 (58). С. 69—71.

8 См.: Бернер А. Ф. Учебник уголовного права. СПб., 1865. Т. 1 : Часть Общая. С. 511.

9 См.: Шаргородский М. Д. Вина и наказание в советском уголовном праве. М., 1945. С. 23 ; Бурчак Ф. Г. Учение о соучастии по советскому уголовном праву. Киев, 1969. С. 169 ; Тельнов П. Ф. Ответственность за соучастие в преступлении. М., 1974. С. 95.

неизменно рассматривали пособничество как наименее опасную разновидность соучастия. Более снисходительное отношение к пособнику в сравнении с организатором и подстрекателем закреплено в российском УК (ч. 4 ст. 31) и явно выражено Верховным Судом РФ в определении по делу Дюльдина10. Кстати, уголовное законодательство ряда стран предусматривает обязательное (например, ч. 1 ст. 27 УК КРН, ч. 2 ст. 32 Республики Корея, ст. 63 УК Японии) либо факультативное (например, абз. 2 § 27 Уголовного уложения ФРГ, § 2 ст. 19 УК Польши, § 23 УК Дании) смягчение наказание пособнику.

Во-вторых, действующая редакция ст. 205.1 УК РФ порождает неизбежную конкуренцию между ее частью 3 и частью 1, которая предусматривает, в частности, пособничество совершению террористического акта в формах подготовки или вооружения исполнителя либо финансирования этого акта, а это ставит перед судьями весьма трудную задачу разграничить виды пособничества и обосновать различие в степени их общественной опасности.

Отход от оценки пособничества как наименее опасной разновидности соучастия проявился и в составе посредничества во взяточничестве, от которого УК РФ в 1996 г. принципиально отказался, но который был восстановлен Законом от 04.05.2011 № 97-ФЗ в отечественном уголовном законодательстве.

Разумеется, формулирование новых или воссоздание старых составов преступления — это суверенное право законодателя, но даже оно не должно нарушать системность уголовного законодательства как отрасли.

Во-первых, в первоначальной редакции посредничество во взяточничестве при значительном размере взятки (ч. 1 ст. 291.1 УК РФ) рассматривалось как более опасное преступление (наказание — до 5 лет лишения свободы), чем сама дача взятки в таком же размере (лишение свободы на срок до 3 лет). Этот перекос

был устранен только Законом от 03.07.2016 № 324-ФЗ11.

Во-вторых, при крупном размере взятки посредничество во взяточничестве (п. «б» ч. 3 ст. 291.1 УК РФ) по степени опасности приравнивалось к получению взятки (п. «в» ч. 5 ст. 290 УК РФ) и наказывалось строже (лишение свободы на срок от 7 до 12 лет), чем действия взяткодателя (п. «б» ч. 4 ст. 291 УК РФ — лишение свободы на срок от 5 до 10 лет). Эта ошибка также была исправлена упомянутым Законом № 324-ФЗ, который оценил посредничество как менее опасное деяние, чем дача взятки и ее получение.

В-третьих, ответственность за реальное посредничество при отсутствии отягчающих обстоятельств законом вообще не предусмотрена, а при значительном размере взятки самым строгим наказанием за такое деяние является лишение свободы на срок до 4 лет. В то же время за обещание или предложение посредничества во взяточничестве ответственность наступает даже при незначительном размере взятки, а наказание установлено в виде лишения свободы на срок до 7 лет.

Ситуация с пенализацией получения и дачи взятки, а также посредничества во взяточничестве и его обещания или предложения свидетельствует о том, что у законодателя нет каких-то логически обоснованных критериев для оценки сравнительной опасности трех известных ему разновидностей взяточничества, поэтому он вынужден периодически изменять санкции норм о взяточничестве12.

Большие сомнения вызывает и редакция ст. 205.3 УК РФ.

Во-первых, вряд ли можно найти удовлетворительное объяснение тому, что действия, которые по своей сути являются приготовлением к совершению преступлений террористического характера, признаются самостоятельным оконченным преступлением.

10 См.: кассационное определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 09.08.2012 № 48-012-65 // СПС «КонсультантПлюс».

11 СЗ РФ. 2016. № 27 (ч. II). Ст. 4257.

12 Критический анализ этой ситуации см., например: Грошев А. В. Антикоррупционные новеллы уголовного законодательства Российской Федерации (критический анализ) // Современные проблемы уголовной политики. Краснодар, 2011. Т. 2. С. 104—106 ; Савенко И. А. Изменения в законодательстве по преступлениям коррупционной направленности // Там же. С. 116.

Во-вторых, совершенно необъяснимо, почему приготовление к этим преступлениям законодатель считает гораздо более опасным (наказание — вплоть до пожизненного лишения свободы), чем сами подготавливаемые преступления.

В-третьих, вряд ли можно обосновать установление уголовной ответственности за прохождение обучения потенциальными террористами при отсутствии уголовной ответственности за организацию такого обучения.

Одним из видов законодательных ошибок является непродуманное включение квалифицирующих признаков. Примерами могут служить:

— придание квалифицирующего значения применению огнестрельного оружия при совершении террористического акта (исключен только в 2008 г.);

— придание умышленному причинению смерти человека статуса особо квалифицирующего признака захвата заложника (ч. 4 ст. 206), террористического акта (п. «б» ч. 3 ст. 205) и диверсии (ч. 3 ст. 281 УК РФ), реализованное Законом от 28.12.2008 № 321-ФЗ13. Отрицательное отношение к последней законодательной новелле автор настоящей статьи уже выразил и привел веские аргументы14. Одним из них является несогласие с позицией Пленума Верховного Суда РФ, который рекомендует судам квалифицировать террористический акт, повлекший умышленное причинение смерти одному или большему числу лиц, только по п. «б» ч. 3 ст. 205 УК РФ, без дополнительной квалификации по ст. 105 УК РФ15. Следуя такой рекомендации, суд оставит вне поля зрения многие квалифицирующие признаки, предусмотренные ч. 2 ст. 105 УК РФ, и к тому же назначит необоснованно мягкое наказание. Дело в том, что террористический акт с человеческими жертвами по п. «б» ч. 3 ст. 205 УК РФ может повлечь максимальное наказание в виде лишения свободы на срок до 20 лет (если не

прибегать к пожизненному лишению свободы). А если бы оно назначалось по совокупности с ч. 2 ст. 105 УК РФ, то могло бы составить до 30 лет лишения свободы, не говоря уже о невозможности применения смертной казни, предусмотренной (хотя и формально) за квалифицированные виды убийства. Вряд ли обоснованным является и включение неосторожного причинения смерти человека в число квалифицирующих признаков террористического акта (п. «в» ч. 2 т. 205 УК РФ). Эти последствия органично присущи террористическому акту, а нередко составляют его цель, поэтому вряд ли могут находиться за пределами умысла террориста.

К числу законотворческих ошибок относится нарушение системности в формулировках примечаний к статьям Уголовного кодекса.

Так, представляется странным отсутствие в ст. 127 УК РФ поощрительного примечания, тогда как в других статьях УК РФ о преступлениях, связанных с посягательством на личную свободу (126, 127.1, 206), такие примечания имеются.

Весьма сомнительным является ограничение сферы применения освобождения от уголовной ответственности при добровольном освобождении потерпевшего в статье УК РФ о торговле людьми, тогда как при похищении человека и захвате заложника такие ограничения не установлены.

Еще более удивительным было установление Законом от 24.07.2007 № 211-ФЗ16 тождественных примечаний к ст. 282.1 и 282.2 УК РФ.

Эти нормы появились в УК РФ в 2002 г. В примечании к ст. 282.2 УК РФ освобождение от уголовной ответственности связывалось с вступлением в законную силу судебного решения о ликвидации экстремистской организации или о запрете ее деятельности. Это было вполне обоснованно, ибо до судебного решения организация не считалась экстремистской. Но ст. 282.1 УК РФ предусматривала принципиально другую ситуацию: экстремистское сообщество по за-

13 СЗ РФ. 2009. № 1. Ст. 29.

14 См.: Рарог А. И. Уголовный кодекс России против терроризма // Lex Russica. 2017. № 4 (125). С. 165.

15 См.: постановление от 09.12.2012 № 1 «О некоторых вопросах судебной практики по уголовным делам о преступлениях террористической направленности». П. 9 // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2012. № 4.

16 СЗ РФ. 2008. № 19.

кону являлось преступным с самого момента создания и для установления его преступного характера не требовалось никакого судебного решения. Поэтому примечание к этой норме предусматривало освобождение от уголовной ответственности лица, добровольно прекратившего участие в экстремистском сообществе, если в его действиях не содержится состава иного преступления. Однако Закон от 24.07.2007 сформулировал примечание 1 к ст. 282.1 УК РФ точно так же, как и примечание к ст. 282.2 УК РФ, что сделало его принципиально неисполнимым. И только через 7 лет эта ошибка была исправлена Законом от 28.096.2014 № 179-ФЗ17, который вернулся к первоначальной редакции примечания к ст. 282.1 УК РФ.

Наиболее распространены законотворческие ошибки в санкциях норм Особенной части УК РФ.

Значение системы наказаний заключается, в частности, в том, что не только для суда, но и для законодателя являются безусловно обязательными правила, сформулированные в Общей части Уголовного кодекса и определяющие порядок применения каждого вида наказания и его количественные характеристики, т.е. сроки или размеры. Грубым нарушением изложенного требования было, например, установление Законом от 08.12.2003 № 162-ФЗ в санкции ч. 1 ст. 241 УК РФ (организация занятия проституцией) наказания в виде ограничения свободы на срок до пяти лет, тогда как по действующему законодательству ограничение свободы как основной вид наказания за умышленное преступление не может превышать трех лет. До этого предела и была Федеральным законом от 21.07.200418 снижена продолжительность ограничения свободы в санкции ч. 1 ст. 241 УК РФ.

Примером системной ошибки может служить и санкция ч. 3 ст. 281 УК РФ, где, вопреки положениям ст. 57 УК РФ, в которой преступления против государственной власти не упоминаются, установлено наказание в виде пожизненного лишения свободы.

К этому же виду ошибки можно отнести и несбалансированные санкции ч. 1 и 2 ст. 173.1 УК РФ: основной состав преступления влечет наказание в виде принудительных работ (наряду со штрафом и лишением свободы), а квалифицированный — обязательные работы (также наряду со штрафом и лишением свободы).

Самой распространенной системной ошибкой в санкциях является недопустимое установление наказания в виде принудительных работ либо установление недопустимых размеров этого наказания.

Принудительные работы — это альтернативный вид наказания (ч. 1 ст. 53.1 УК РФ). В соответствии с ч. 2 той же статьи УК РФ он не может назначаться как самостоятельный вид наказания, а применяется вместо назначенного наказания в виде лишения свободы, если суд придет к убеждению, что исправление осужденного возможно без реального отбывания наказания в местах лишения свободы19. В этом случае продолжительность принудительных работ равна (и это принципиально важно!) назначенному сроку лишения свободы. Значит, она ни при каких обстоятельствах не может превышать назначенного судом срока лишения свободы. Между тем установленный в ст. 53.1 УК РФ порядок применения принудительных работ самим же законодателем часто нарушается.

Игнорируя юридическую природу принудительных работ как альтернативного вида наказания, законодатель включает их в те санкции, которые вообще не предусматривают лишения свободы (например, части первые всех статей УК о специальных видах мошенничества, ч. 1 и ч. 2 ст. 200.1 УК РФ), либо устанавливает возможность применения принудительных работ на срок, превышающий максимально возможный срок лишения свободы (например, ч. 2 ст. 121, ч. 1 ст. 135, ч. 1 ст. 145.1, ст. 172 УК РФ).

Наряду с уголовно-политическими и системными ошибками, в санкциях встречаются и технические ошибки, т.е. откровенный брак.

17 СЗ РФ. 2014. № 26 (ч. I). Ст. 3385.

18 СЗ РФ. 2004. № 30. Ст. 3091.

19 К рассматриваемому вопросу не имеет отношения возможность применения принудительных работ в порядке замены обязательных (ч. 3 ст. 49 УК РФ) либо исправительных (ч. 4 ст. 50 УК РФ) работ в случае злостного уклонения от их отбывания, а также замены лишения свободы принудительными работами на основании ст. 80 УК РФ.

Так, не раз упоминавшимся Законом от 08.12.2003, изменившим в том числе и многие санкции, в ч. 1 ст. 165 УК РФ (основной состав) было установлено наказание вплоть до 6 лет, в ч. 2 той же статьи (квалифицированный состав) — до 3 лет, а в ч. 3 — до 5 лет лишения свободы. Эта несуразица была ликвидирована Законом от 21.07.2004 № 7Э-ФЗ.

Закон от 25.12.2008 № 280-ФЗ20, внося изменения в целый ряд санкций, установил, что деяние, предусмотренное ч. 2 ст. 201 УК РФ, может быть наказано «штрафом в размере до одного миллиона рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период до пяти лет или без такового». Общеизвестно, что формулировка «или без такового» относима исключительно к дополнительным видам наказания. После этого в санкцию ч. 2 ст. 201 УК РФ изменения вносились дважды: Законами от 27.12.2009 № 377-ФЗ и от 07.12. 2011 № 420-ФЗ, однако отмеченный очевидный законодательный брак до сих пор не устранен.

Думается, что законодательные ошибки неизбежны и обусловлены несовершенством законодательного процесса в нашей стране.

Конституция Российской Федерации предоставила право законодательной инициативы очень многим субъектам, каждый из которых вносит свой законопроект по какому-то узкому вопросу без согласования с другими законопроектами и даже с общей идеологией Уголовного кодекса. Проекты рассматриваются Правовым управлением и профильными комитетами Государственной Думы каждый в отдельности. Таким же путем проекты передаются на заключение Правительства РФ и заинтересованных ведомств. В итоге из-за несовершенства Регламента Государственной Думы, принятого еще

22 января 1998 г., законодатель рассматривает несколько законопроектов одновременно, но без взаимосвязи и без сопоставления с идеологией Уголовного кодекса. Поэтому поправки к УК принимаются «пачками» — по 4—5 в день. Так, 27 декабря 2018 г. были приняты 6 законов, вносящих изменения в УК РФ. При таком методе рассмотрения и принятия законов вряд ли возможно обеспечить их непротиворечивость. Видимо, изменений можно не ждать, пока эффективность работы Государственной Думы будет оцениваться по числу принятых законов.

В связи с проблемой законодательных ошибок с ностальгией вспоминается советское законодательство второй половины прошлого столетия. Оно было более стабильно, а правовые нормы были более обоснованны теоретически и совершенны с точки зрения юридической техники. Единообразное их применения гарантировалось правом Президиума Верховного Совета СССР (и, соответственно, президиумов верховных советов союзных республик) давать официальное толкование закона, а также правом Верховного Суда СССР (и, соответственно, верховных судов союзных республик) давать разъяснения, которые по закону являлись руководящими.

В постсоветский период сложилась иная ситуация: Конституция РФ не предоставила ни одному органу власти права давать официальное толкование закона, а разъяснения Верховного Суда по вопросам судебной практики лишила свойства руководящих. Поэтому сомнения относительно смысла той или иной нормы, которые возникают довольно часто, не могут быть разрешены ни на каком официальном уровне, что приводит к разноголосице в теории права и к отсутствию единообразия в практическом применении закона.

БИБЛИОГРАФИЯ

1. Бернер А. Ф. Учебник уголовного права. — СПб., 1865. — Т. 1 : Часть Общая. — 940 с.

2. Борисов С. В. К вопросу о криминологической основе состава преступления в виде пособничества в совершении террористического акта // Криминологические основы уголовного права : материалы Х Российского конгресса уголовного права. — М., 2016. — С. 285—288.

3. Бурчак Ф. Г. Учение о соучастии по советскому уголовном праву. — Киев, 1969. — 216 с.

20 СЗ РФ. 2008. № 52 (ч. I). Ст. 6235.

4. Грачева Ю. В. Оценка пределов судейского усмотрения в нормах о замене неотбытой части наказания более мягким видом наказания // Уголовное право: стратегия развития в XXI веке : материалы X Международной научно-практической конференции. — М., 2013. — С. 176—178.

5. Грошев А. В. Антикоррупционные новеллы уголовного законодательства Российской Федерации (критический анализ) // Современные проблемы уголовной политики. — Краснодар, 2011. — Т. 2. — С. 104—106.

6. Кадников Н. Г. К вопросу о квалификации некоторых преступлений, посягающих на общественную безопасность и общественный порядок // Вестник Моск. ун-та МВД России. — 2092. — № 3. — С. 182—187.

7. Некрасова А. А. Проблемы систематизации уголовно-правового регулирования специальных видов прикосновенности и соучастия в преступлениях террористического характера // Общество и право. — 2016. — № 4 (58). — С. 69—71.

8. РарогА. И. «Работа над ошибками» — обязанность законодателя // Государство и право. — 2014. — № 4. — С. 65—73.

9. Российское уголовное право. Общая и Особенная части : в 3 т. / под ред. Н. А. Лопашенко. — М., 2014. — Т. 3. — 664 с.

10. Савенко И. А. Изменения в законодательстве по преступлениям коррупционной направленности // Современные проблемы уголовной политики. — Краснодар, 2011. — Т. 2. — С. 113—119.

11. Тельнов П. Ф. Ответственность за соучастие в преступлении. — М., 1974. — 208 с.

12. Уголовное право России. Особенная часть / под ред. И. Э. Звечаровского. — М., 2010. — 640 с.

13. Уголовное право России. Особенная часть / под ред. О. С. Капинус. — М., 2015. — Т. 2. — 941 с.

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

14. Шаргородский М. Д. Вина и наказание в советском уголовном праве. — М., 1945. — 56 с.

Материал поступил в редакцию 10 января 2019 г.

LEGISLATOR’S ERROR: TYPES, REASONS, WAYS OF CORRECTION

RAROG Aleksey Ivanovich, Doctor of Law, Professor, Honored Scientist of the Russian Federation, Honorary Lawyer of the City of Moscow, Professor of the Department of Criminal Law of the Kutafin Moscow State Law University (MSAL) alek.rarog@yandex.ru

125993, Russia, Moscow, ul. Sadovaya-Kudrinskaya, d. 9

Abstract. The paper raises the question of the inevitability not only of judicial (in specific criminal cases) errors, but also of law enforcement errors (the practice of incorrect application of the criminal law established spontaneously or at the direction of higher judicial authorities), as well as legislative errors of political, system or technical nature. Considering the specific law-making mistakes made in the norms of the General Part and in each of the structural elements of many of the norms of the Special Part of the Criminal Code of the Russian Federation, the author notes the appreciable work of the legislator to eliminate errors with satisfaction. At the same time, the paper provides specific examples of errors that are repeatedly noted in the special literature, still yet to be corrected, and suggests ways to correct them, in particular, amending the Regulations of the State Duma of the Federal Assembly of the Russian Federation regarding the procedure for discussing bills.

Keywords: judicial error; law enforcement error; legislator’s error of a criminal political, systemic and technical nature; correction of legislative errors.

REFERENCES (TRANSLITERATION)

1. Berner A. F. Uchebnik ugolovnogo prava. — SPb., 1865. — T. 1 : Chast’ Obshchaya. — 940 s.

2. Borisov S. V. K voprosu o kriminologicheskoj osnove sostava prestupleniya v vide posobnichestva v sovershenii terroristicheskogo akta // Kriminologicheskie osnovy ugolovnogo prava : materialy H Rossijskogo kongressa ugolovnogo prava. — M., 2016. — S. 285—288.

3. Burchak F. G. Uchenie o souchastii po sovetskomu ugolovnom pravu. — Kiev, 1969. — 216 s.

4. Gracheva Yu. V. Ocenka predelov sudejskogo usmotreniya v normah o zamene neotbytoj chasti nakazaniya bolee myagkim vidom nakazaniya // Ugolovnoe pravo: strategiya razvitiya v XXI veke : materialy X Mezhdunarodnoj nauchno-prakticheskoj konferencii. — M., 2013. — S. 176—178.

5. Groshev A. V. Antikorrupcionnye novelly ugolovnogo zakonodatel’stva Rossijskoj Federacii (kriticheskij analiz) // Sovremennye problemy ugolovnoj politiki. — Krasnodar, 2011. — T. 2. — S. 104—106.

6. Kadnikov N. G. K voprosu o kvalifikacii nekotoryh prestuplenij, posyagayushchih na obshchestvennuyu bezopasnost’ i obshchestvennyj poryadok // Vestnik Mosk. un-ta MVD Rossii. — 2092. — № 3. — S. 182—187.

7. Nekrasova A. A. Problemy sistematizacii ugolovno-pravovogo regulirovaniya special’nyh vidov prikosnovennosti i souchastiya v prestupleniyah terroristicheskogo haraktera // Obshchestvo i pravo. — 2016. — № 4 (58). — S. 69—71.

8. Rarog A. I. «Rabota nad oshibkami» — obyazannost’ zakonodatelya // Gosudarstvo i pravo. — 2014. — № 4. — S. 65—73.

9. Rossijskoe ugolovnoe pravo. Obshchaya i Osobennaya chasti : v 3 t. / pod red. N. A. Lopashenko. — M., 2014. — T. 3. — 664 s.

10. Savenko I. A. Izmeneniya v zakonodatel’stve po prestupleniyam korrupcionnoj napravlennosti // Sovremennye problemy ugolovnoj politiki. — Krasnodar, 2011. — T. 2. — S. 113—119.

11. Tel’nov P. F. Otvetstvennost’ za souchastie v prestuplenii. — M., 1974. — 208 s.

12. Ugolovnoe pravo Rossii. Osobennaya chast’ / pod red. I. E. Zvecharovskogo. — M., 2010. — 640 s.

13. Ugolovnoe pravo Rossii. Osobennaya chast’ / pod red. O. S. Kapinus. — M., 2015. — T. 2. — 941 s.

14. Shargorodskij M. D. Vina i nakazanie v sovetskom ugolovnom prave. — M., 1945. — 56 s.

22.2
Технико-правовые категории

К юридической технике принято также относить такие категории, как правовые аксиомы, презумпции, юридические фикции, преюдиции.

Правовая аксиома – это положение, принимаемое в юридической науке и практике без доказательств, в силу его очевидности, убедительности и истинности. Например, «закон обратной силы не имеет», «субъективному праву всегда соответствует юридическая обязанность», «никто не может быть судьей в собственном деле», «из двух актов по одному и тому же вопросу действует акт, принятый вышестоящим органом, и акт, принятый позже, чем предыдущий».

Правовая презумпция представляет собой предположение о наличии или отсутствии определенных фактов, основанное на связи между предполагаемыми фактами и фактами наличными и подтвержденное предшествующим опытом.

Презумпции всегда носят предположительный характер. Это предположение не достоверное, но вероятное. Наиболее распространенными презумпциями являются презумпция невиновности, презумпция знания закона, презумпция истинности нормативного акта и др.

В юридической литературе выделяют два вида презумпций: общеправовые и отраслевые.

К общеправовым презумпциям относятся те, которые приняты во всех или многих отраслях права и которые фактически стали правовыми принципами. Кроме перечисленных, к ним относятся: презумпция добропорядочности гражданина, презумпция правосубъектности вступающих в правовые отношения физических и юридических лиц.

Что касается презумпций отраслевых, то они не достигли уровня презумпций-принципов и чаще всего имеют отраслевую принадлежность, например презумпция равных долей имущества супругов, нажитого в браке; презумпция отказа истца от своих требований при повторной неявке истца в суд без уважительных причин.

Презумпции действуют до тех пор, пока они не будут опровергнуты, например презумпция невиновности. Но существуют неопровержимые презумпции, например презумпция непонимания несовершеннолетним (до 14 лет) общественной опасности своего деяния, если даже в силу раннего развития подросток мог сознавать общественную опасность совершенного им преступления. Однако Уголовный кодекс РФ исходит из презумпции неосознания до 14 лет характера совершенного деяния.

Юридические фикции – это несуществующее положение, однако признаваемое законодательством в качестве существующего и ставшее в силу этого признания общеобязательным. Фикции довольно широко применяются в действующем законодательстве. Так, согласно ст. 21 (ч. 3) ГК РФ днем смерти гражданина, объявленного судом умершим, считается день вступления в законную силу соответствующего решения суда. В части 2 ст. 18 ГК РФ установлено время начала безвестного отсутствия лица. В уголовном праве юридической фикцией является положение о снятии судимости, если она погашена в установленном законом порядке. К фикциям можно отнести и освобождение от уголовной ответственности при деятельном раскаянии лица, хотя преступление им совершено.

Юридические фикции как прием юридической техники представляют собой конструирование условной реальности, которая охраняется законом, закреплена в нормативном правовом акте и является обязательным предписанием. Юридические фикции позволяют установить определенность в правовых отношениях, так как с этими фактами связаны возникновение и прекращение правоотношений.

Преюдиции (дословный перевод с латыни – «отношение к предыдущему судебному решению») представляют собой обязательность для всех судов, рассматривающих дело, принять без проверки и доказательств факты, ранее установленные вступившим в законную силу решением или приговором суда.

Например, если судебным решением, вступившим в законную силу, установлена ответственность владельца источника повышенной опасности за причиненный вред, то в случае предъявления регрессного (встречного) иска владельцем этого источника к непосредственному причинителю вреда (например, при пользовании автомашиной по доверенности) факты, установленные в первом судебном процессе, имеют преюдициальное значение, т. е. не подлежат оспариванию. Другой пример: осуждение лица за хищение имущества может служить основанием для судебного решения по гражданскому иску о возмещении ущерба, причиненного данным хищением.

В Уголовно-процессуальном кодексе (2001 г.) преюдиция характеризуется как обстоятельства, установленные вступившим в законную силу приговором, которые признаются судом, прокурором, следователем, дознавателем без дополнительной проверки, если эти обстоятельства не вызывают сомнений у суда. При этом такой приговор не может предрешать виновность лиц, не участвовавших ранее в рассматриваемом уголовном деле (ст. 90).

Таким образом, факты и правоотношения, установленные вступившим в законную силу решением или приговором суда, не могут оспариваться в другом процессе.

При вступлении в законную силу решения стороны данного процесса и другие лица, участвовавшие в процессе, не могут вновь заявить в суде те же исковые требования и на том же основании.

Данный принцип действует только в отношении участвовавших в процессе сторон. Если же третьи лица имеют самостоятельные требования и по уважительным причинам не вступили в процесс, то в отношении этих лиц предыдущий судебный процесс не имеет преюдициального значения. Иначе говоря, третьи лица могут оспаривать факты, установленные предыдущим решением суда, в заседании которого они не участвовали.

Но преюдициальность может вообще отпасть при пересмотре вступившего в законную силу решения по вновь открывшимся обстоятельствам.

22.3
Юридические документы

Под юридическим документом понимается внешнее словесно-оформленное выражение воли, закрепляющее правомерное или противоправное поведение и соответствующий результат.

Существует понятие документа в узком смысле: это деловая бумага, подтверждающая какой-либо факт или право на что-либо.

Юридические (правовые) документы, по мнению проф. А.В. Малько, – это осязаемая реальность права, посредством которой люди получают первичные знания о праве, о правовых явлениях.

Юридические документы выступают материальными носителями правовой информации (проф. А.Ф. Черданцев). Поэтому с помощью изучения юридических документов можно узнать о правовой жизни конкретного общества, страны, народа в тот или иной исторический отрезок времени. Например, изучая содержание Судебников 1497 г., 1550 г., Соборного Уложения 1649 г., мы узнаем о законодательстве, юрисдикции, системе правосудия и в целом о правовой жизни феодальной Руси.

Юридический документ, как правило, текстовой правовой акт на бумажном носителе, хотя с развитием электронной информации появляются и документы на машинных носителях – дискетах, пластиковых магнитных картах и др. Например, в гражданском обороте появилась категория ценных бумаг в бездокументарной форме (закрепляемых с помощью средств электронно-вычислительной техники), между тем как ценные бумаги всегда представляют собой документ установленной формы с обязательными реквизитами, удостоверяющий имущественные права, которые могут быть осуществлены или переданы только при предъявлении этих бумаг.

Принято выделять следующие свойства (признаки) юридических документов:

1) содержат информацию, имеющую юридическую значимость; при этом содержание должно соответствовать характеру документа;

2) им присуща официальность: они исходят от органов или лиц, уполномоченных выдавать или принимать данные документы, например судебные решения, приказы министров, различного рода удостоверения личности, свидетельства о рождении, смерти и т. д.;

3) имеют особое внешнее оформление, так называемые реквизиты, в том числе сведения о субъекте, который выдал документ, адресате, которому выдан документ, и содержат сведения о нем, объекте, например в техническом паспорте автомобиля указываются признаки, индивидуализирующие машину, – марка, модель, год выпуска, номер двигателя, номер кузова, юридические основания собственности и др.; указываются юридические факты, например, при выдаче справки. Названные и другие реквизиты являются обязательными для юридического документа и придают ему юридическую силу;

4) сопутствуют всем стадиям правового регулирования – правотворчеству, правореализации и т. д.

Классификация юридических документов осуществляется по разным основаниям. Так, А.В. Малько выделяет четыре группы правовых актов-документов:

а) нормативные правовые акты, содержащие нормы права;

б) правоприменительные акты-документы, содержащие индивидуальные властные предписания;

в) интерпретационные акты-документы, полученные в результате официального толкования юридических норм и нормативных актов;

г) акты, возникшие в результате договора (соглашения) между соответствующими субъектами и содержащие как юридические нормы (нормативные договоры), так и индивидуально-правовые решения (сделки между различными субъектами).

А.Ф. Черданцев классифицирует юридические документы в зависимости от содержания правовой информации в документе и выделяет пять групп:

1) нормативные документы. К их числу он относит не только собственно документы, устанавливающие правила поведения, но и интерпретационные акты общего характера, которые содержат интерпретационные нормы;

2) документы, содержащие решения индивидуального характера, т. е. правоприменительные акты;

3) документы, фиксирующие юридические факты. Это наиболее многочисленная группа документов, поэтому она, в свою очередь, классифицируется на отдельные разновидности:

а) документы, фиксирующие правовой статус лица (паспорт, удостоверение личности, свидетельство о рождении, о браке и др.);

б) документы, фиксирующие факты, от которых зависит правовой режим объектов права, например документ об отводе земельного участка для строительства, счета в банке и сберкнижки и др.;

в) документы, фиксирующие факты-волеизъявления субъектов права, например договоры, доверенности, заявления и др.;

г) документы, фиксирующие факты-события, например акты о порче имущества, об уничтожении посевов в результате стихийных бедствий и др.;

д) документы, фиксирующие факты движения товарно-материальных и других ценностей, например приходно-расходные документы и др.

Представляется, однако, что все названные документы составляют более крупную группу правоприменительных документов, поскольку они составляются или выдаются во исполнение действующего законодательства или иных нормативных актов – приказов, постановлений и т. д.;

4) деньги и ценные бумаги. Здесь надо решительно возразить против отнесения денег к юридическим документам. Согласно действующему гражданскому законодательству деньги составляют вещи как объекты гражданских прав. Финансовое право также считает деньги не юридическими документами, а особым товаром, который является единственным всеобщим эквивалентом. Деньги выполняют функции меры стоимости, средства обращения, платежа, накопления. Что касается ценных бумаг, то их можно отнести к юридическим документам, поскольку они фиксируют имущественные права их обладателей. Это акции, облигации, приватизационные ценные бумаги и др.;

5) документы, закрепляющие факты-доказательства. Эти документы используются для доказывания фактов, имеющих юридическое значение, например различные процессуальные документы – протоколы места осмотра происшествия, допроса, очной ставки, заключение экспертизы и т. д. Однако названные документы принято относить к правоприменительным актам дополнительного характера по отношению к основным правоприменительным актам – судебному решению.

Более четкой представляется классификация, предложенная А.В. Малько. Она охватывает практически все документы – акты юридического содержания.

* * *

В юридической науке часто наблюдается инструментальный подход к юридической технике. Она рассматривается как совокупность лишь технических приемов в сфере правотворчества и правореализации. Но юридическая техника имеет не только прикладное, но и фундаментальное значение в правовой сфере. Это обусловлено прежде всего значением юридических категорий, понятий, конструкций, юридической терминологии, используемой в правотворчестве, при совершенствовании действующего законодательства, а также в процессе его применения. Овладение юридической техникой служит свидетельством высокой общей и правовой культуры законодателей, их профессионализма, компетентности и позволяет создать эффективно действующие нормативные правовые акты и реализовать их.

Глава 23
ЮРИДИЧЕСКИЕ ОШИБКИ

23.1
Понятие юридических ошибок и их свойства

В отечественной юриспруденции нет четкого, общепризнанного понимания юридических ошибок, не разработана общетеоретическая концепция проблемы юридических ошибок. Тем не менее юридическая ошибка чаще всего трактуется как негативный результат, обусловленный непреднамеренным неправильным деянием субъектов юридической деятельности (добросовестным заблуждением).

Есть и другое определение понятия ошибок. Так, проф. В.Н. Карташов полагает, что юридическая ошибка должна рассматриваться не как негативный результат, а как сама ошибочная юридическая деятельность. Отдельные ученые объединяют свои позиции и считают, что правильнее трактовать юридическую ошибку и как процесс, и как результат неправильных действий субъекта юридической деятельности.

Первая из названных позиций получила в настоящее время наибольшее признание среди теоретиков государства и права. Исходя из трактовки юридической ошибки как негативного результата юридической деятельности, рассмотрим признаки (свойства) юридической ошибки. Они состоят в следующем.

Во-первых, следует выделить непреднамеренность ошибки. Субъект, допустивший ошибку, исходил из предположения правильности своих действий. Он действовал добросовестно, т. е. ошибка возникла в результате добросовестного заблуждения. При этом отсутствует намерение, умысел для совершения ошибки, пренебрежение законной обязанностью со стороны лиц, занимающихся юридической деятельностью.

По признаку непреднамеренности принято различать юридическую ошибку и правонарушение. Ошибка исключает виновность, так как возникает без предварительного сознательного намерения. Иначе говоря, ошибка возникает случайно, в то время как правонарушение – всегда осознанный акт поведения, и для констатации правонарушения необходимо установить его юридический состав. Наделение юридической ошибки признаком виновности без указания на это в законе означает объективное вменение (необоснованное обвинение).

Во-вторых, действующее законодательство предусматривает наступление юридической ответственности за совершение правонарушения. Что касается юридической ошибки, то за ее допущение субъект не несет юридической ответственности. Конечно, ошибка препятствует осуществлению субъективных прав и юридических обязанностей участников правоотношений, но правонарушение прямо посягает на охраняемые законом общественные отношения. Юридическая ошибка влечет право требовать ее исправления и юридическую обязанность соответствующего субъекта устранить эту ошибку.

В-третьих, юридическая ошибка всегда приводит к негативному результату. Это проявляется в том, что такого рода ошибки в определенной мере препятствуют реализации прав, свобод личности, охраняемых законом интересов, ухудшают положение субъектов права, препятствуют выполнению государством задач и целей, ведут к другим деструктивным явлениям. Поэтому вполне закономерно, что Конституционный Суд РФ в постановлении от 3 февраля 1998 г. по делу о проверке конституционности ст.180, 181, п. 3 ч. 1 ст. 187, ст. 192 Арбитражного процессуального кодекса РФ относит юридическую ошибку ко вновь открывшимся обстоятельствам и предлагает судам общей юрисдикции и арбитражным судам принимать жалобы заинтересованных лиц на допущенные судами ошибки.

В-четвертых, юридическая ошибка должна быть существенной по содержанию и очевидной по характеру. Технические ошибки, не имеющие практической значимости, в отдельных случаях могут быть проигнорированы в процессе реализации нормативного правового акта. Но чаще всего такие ошибки также подлежат исправлению в установленном законом порядке.

В-пятых, для юридической ошибки характерно, что ее совершает орган или должностное лицо, которое вправе заниматься правотворческой, правореализационной или интерпретационной деятельностью, т. е. субъекты, обладающие соответствующей правосубъектностью, за которыми данное право закреплено государством или им делегировано (органы местного самоуправления, субъекты локального правотворчества).

В-шестых, среди свойств юридических ошибок принято указывать на процедурный характер их выявления и исправления. Это означает, что юридические ошибки возможно выявлять и исправлять не в произвольном порядке, а только по определенной процедуре. Так, в действующем российском избирательном законодательстве указываются порядок и сроки для исправления ошибок, допущенных участковой избирательной комиссией при составлении списков избирателей. Каждый гражданин вправе подать в участковую избирательную комиссию заявление о невключении его в список избирателей или о любой ошибке или неточности в этом списке. Участковая избирательная комиссия в свою очередь обязана проверить жалобу и устранить ошибку либо не позднее чем через 24 часа выдать заявителю письменный мотивированный ответ об отклонении жалобы.

В-седьмых, для исправления юридических ошибок используются специальные правовосстановительные средства, например, отмена судебного решения, признание акта недействующим и не подлежащим применению и т. д.

В-восьмых, юридическая ошибка должна быть официально признана в установленном законом акте. Без такого акта вполне возможно субъективное объявление тех или иных действий или акта ошибочными и как следствие – отказ от их исполнения.

В-девятых, юридические ошибки характеризуются казуальностью: ошибка, совершенная при определенных обстоятельствах, необязательно приведет к ошибке субъекта при аналогичных условиях. Поэтому нельзя строить прогнозы относительно возможности появления юридических ошибок в различных ситуациях.

Названные отличительные особенности юридических ошибок не получили в отечественной науке всеобщего признания, однако они позволяют подчеркнуть их юридическое значение и разграничить с некоторыми другими правовыми явлениями.

23.2
Причины юридических ошибок

Юридическая ошибка представляет собой единство объективного и субъективного. Следовательно, факторы, вызывающие юридические ошибки, могут лежать в сфере личностных характеристик субъекта, допустившего юридическую ошибку, а также обусловлены окружающей его социальной действительностью. Отсюда вытекает, что причины ошибок не однородны по своей природе и механизму воздействия на поведение и действия субъектов.

Правотворческие, правоприменительные и иные государственные органы и должностные лица всегда должны стремиться к тому, чтобы принимаемые ими правовые акты соответствовали действительности, объективным закономерностям развития государственно-правовой сферы жизни общества. Однако на практике возможна и прямо противоположная ситуация, поэтому юридические ошибки нередко обусловлены обстоятельствами объективного характера.

Проф. А.Б. Лисюткин называет некоторые из объективных причин ошибочной юридической деятельности. Среди них он указывает: 1) историческую относительность человеческих знаний о закономерностях развития правовой материи; 2) недостаточный уровень развития методов познания и объяснения правовой реальности; 3) несовершенство и неоднородность правосознания и юридической практики; 4) отсутствие единой правовой политики в деятельности органов государственной власти; 5) слабую развитость правовых ценностей, внедряемых официальной правовой политикой государства и др.

К объективным причинам появления юридических ошибок следует отнести и постоянное развитие общественных отношений, за которым не всегда поспевают законодатель и другие юридические органы и учреждения. В результате действующее законодательство отстает от динамики общественных отношений и становится в отдельных своих положениях, частях и даже отраслях ошибочным, так как не соответствует общественным реалиям.

К объективным причинам можно отнести противоречие между индивидуальными и общественными интересами, а государство не всегда находит правильные пути решения этой проблемы. Объективный характер во многом носит низкое состояние правовой культуры современного российского общества, невысокий уровень правосознания граждан, должностных лиц, других субъектов правовой деятельности. Однако по всеобщему признанию объективные причины не всегда приводят к юридическим ошибкам, хотя в совокупности формируют вероятность возникновения ошибок.

Вместе с тем на появление ошибок большое влияние оказывают субъективные факторы, которые обусловлены личностными качествами человека, его поведением, действиями. Среди таких причин в литературе называют невысокий уровень подготовки специалистов в области юриспруденции, недостаточный профессионализм законодателей, правоприменителей; противоречивость действующего законодательства, его пробельность, другие дефекты; большая служебная загруженность работников, неблагоприятные условия деятельности, недостатки в подборе и расстановке кадров. К субъективным причинам юридических ошибок можно отнести нарушение требований юридической техники, некачественную работу разработчиков правовых актов и экспертов и др.

Весь комплекс факторов, детерминирующих появление юридических ошибок, принято объединять в два блока: 1) общеправовые причины; 2) организационно-правовые. К первым принято относить отсутствие системности в правотворческой деятельности; противоречивость законодательства; низкий профессионализм государственных служащих и др. Ко вторым – слабое материально-техническое и информационное обеспечение правовой системы в целом, несовершенство штатного расписания, отсутствие четкого взаимодействия в деятельности органов различного уровня и т. д.

Близкую приведенной классификацию причин и факторов, влияющих на юридическую деятельность и вызывающих ошибки, разработал проф. Н.Н. Вопленко. Он выделяет внутренние и внешние причины ошибок. Под внутренними он понимает непосредственные факторы, которые при определенных обстоятельствах с необходимостью вызывают ошибку, а к внешним причинам ученый относит обстоятельства, которые не прямо, но косвенно (опосредованно) связаны с ошибками или способствуют их возникновению. Иначе говоря, внешние причины ошибочной деятельности лежат вне самой юридической деятельности. Например, неблагоприятная экономическая и иная ситуация в стране. Внутренние причины обусловлены уровнем профессионализма и личными качествами работников, отсутствием опыта данного вида деятельности, перегруженностью служебными заданиями и т. д.

Юридическая практика свидетельствует о том, что большинство ошибок детерминировано невнимательностью, небрежностью в работе, неквалифицированным изучением материалов, неправильной интерпретацией полученной информации и др.

Не каждая юридическая ошибка неизбежно влечет негативные последствия для субъектов права, но любая ошибка может стать потенциально опасной и послужить причиной появления других ошибок.

ПРАВОТВОРЧЕСКИЕ
ОШИБКИ — такое упущение законодателя,
которое привело к принятию некачественного
либо по форме, либо по содержанию закона.
В более узком понимании, законодательные
ошибки — это отступления правотворческого
органа от требований законодательной
техники, логики или грамматики, т.е.
ошибки не касающиеся содержания акта.
И принятый, скажем, ошибочно закон
(подобных примеров, к сожалению,
множество) не является правотворческой
ошибкой. Думается, что все же правы те
авторы, которые не сводят правотворческие
ошибки к ошибкам формально-юридическим.
Типология законотворческих ошибок
должна осуществляться с учетом природы
самого закона, качество которого, как
известно, характеризуют два аспекта —
социальный и специально-юридический.
Следовательно, правомерно выделять
два вида законотворческих (правотворческих)
ошибок: 1) социальные и 2) юридические.

К
правотворческим ошибкам социального
характера относятся: неадекватное
отображение правотворческим органом
специфических интересов в акте;
несвоевременность принятия акта;
неправильная оценка предмета правового
регулирования и др. Такого рода ошибки
имеют принципиальное значение и напрямую
связаны с ущемлением интересов участников
регулируемых отношений. С этой точки
зрения важно как формировать
демократический стиль деятельности
парламента, так и создать такие
юридические механизмы, которые
препятствовали бы появлению подобных
ошибок содержательного характера.
Такими механизмами могут стать
законодательное урегулирование всех
форм лоббизма в законотворческой
практике, использование института
текущего (предварительного) конституционного
контроля. Действующая Федеральная
Конституция и Федеральный Конституционный
закон «О Конституционном Суде» закрепляют
за Конституционным Судом возможность
постзаконодательного контроля. Среди
этой группы правотворческих ошибок
особо следует выделить допущенные
правотворческим органом ошибки при
подготовке концепции законопроекта.
Это также ошибки законодателя, пусть
даже и являющиеся результатом издержек
в правотворческом процессе; концептуальные
ошибки — это также ошибки законотворческие
(противоположно мнение проф. В. М. Сырых).
Отсюда ответственность за ошибочную
концепцию законопроекта законодатель
не должен перекладывать на научные
учреждения. Это его брак в работе.
Обоснованно поэтому относить к социальным
упущения законодателя ошибки:
познавательные, порожденные неверной
оценкой предмета будущего правового
регулирования, и социальные, означающие
игнорирование общественного мнения.

Что
касается собственно юридических ошибок,
то они всецело находятся в сфере
компетентности законодательного
органа. Среди них, в частности, выделяются:
содержательные, выражающиеся в недостатке
средств и методов правового воздействия;
формационные, означающие неверный
выбор формы акта; процедурные, связанные
с нарушением процедур подготовки и
принятия актов (Ю. А. Тихомиров).

Типология
имеет важное значение, в том числе и
собственно психологическое, поскольку,
несомненно, будет способствовать
стремлению законодателя избегать
типичных упущений в работе.

34.
КОЛЛИЗИИ В ПРАВЕ И СПОСОБЫ ИХ РАЗРЕШЕНИЯ.

Коллизии
в праве – противоречия между правовыми
актами, регулирующими одни и те же
общественные отношения. В большинстве
случаев они являются негативным явлением
и требуют искоренения. Исключения
составляют объективно неизбежные
коллизии в международном частном праве.

Способы
разрешения или устранения коллизий:

-правотворчество
(отменяются устаревшие, неконституционные
и незаконные акты, производится
систематизация законодательства, в
сфере международного частного права
возможна международная унификация
частного права);

-толкование
закона (в особенности судебное толкование,
как по конкретным делам, так и нормативное,
как КС РФ, так и арбитражных судов и
судов общей юрисдикции);

-применение
коллизионных норм.

Коллизионная
норма отсылает к тому или иному
нормативно-правовому акту, а в
международном частном праве – к праву
того или иного государства. Такие нормы
могут быть закреплены в Конституции
(например указы Президента не должны
противоречить ФЗ). Коллизионные нормы
международного частного права закреплены
в части третьей ГК Существуют коллизионные
нормы, которые нигде не закреплены
(например, при противоречии старого и
нового закона применяется более новый
закон). Это правило вытекает из общих
принципов права, в частности из того,
что законодатель вправе изменить ранее
изданный им закон.

В
российском праве применяются следующие
коллизионные нормы:

в
случае противоречия любого
нормативно-правового акта Конституции
применяются нормы последней;

в
случае противоречия любого
нормативно-правового акта (кроме
Конституции) международному договору
применяются правила международного
договора;

дальнейшая
иерархия актов по их юридической силе
на федеральном уровне следующая: ФКЗ,
ФЗ, указы Президента РФ, постановления
Правительства РФ, нормативные акты
министерств и ведомств;

юридическая
сила актов субъектов РФ зависит от
предметов ведения. Если акт принят по
предметам исключительного ведения РФ,
он не действует вообще. Если он принят
по предметам совместного ведения, он
действует, если не противоречит
федеральным актам. Если он принят по
предметам ведения субъекта РФ,
преимущество имеет акт субъекта РФ (в
Конституции они не перечислены, сюда
относятся все вопросы, которые не
отнесены к ведению РФ и к совместному
ведению);

юридическая
сила актов местного самоуправления
также определяется в зависимости от
предметов ведения;

при
противоречии общего и специального
акта, принятых одним органом, применяется
специальный акт;

коллизии
в международном частном праве разрешаются
в соответствии с частью третьей ГК.

Общий
принцип – диспозитивность: стороны в
правоотношении с иностранным элементом
вправе сами свободно избрать любое
право если они этого не сделали, то
право договора определяет закон,
наиболее тесным образом связанный с
правоотношением (в большинстве случаев
это закон продавца). Есть и императивные
нормы.

Соседние файлы в предмете [НЕСОРТИРОВАННОЕ]

• #
• #
• #
• #
• #
• #
• #
• #
• #
• #
• #